| Беседа 17 Рим 10.1 . Братие, благоволение убо моего сердца и молитва , яже к Богу, по них есть во спасение. (Апостол) намерен опять обвинить (иудеев) и притом сильнее прежнего, потому он опять отклоняет от себя всякое подозрение в неприязни и пользуется большим предварительным разъяснением. Не обращайте внимания на слова и обличения, говорит он, а на то, что я возвещаю это не с враждебным расположением. Не свойственно ведь одному и тому же лицу желать (иудеям) спасения и не только желать, но молиться об этом, и в то же время ненавидеть и отвращаться от них; а под словом «благоволение» (апостол) разумеет здесь, именно, сильное желание. Заметь, что и молитва его приходит от сердца. Не о том он прилагает великую заботу и молится, чтобы иудеи избегли наказания, но чтобы и спаслись. И не здесь только, но и в следующих словах (апостол) обнаруживает благорасположение, какое имеет к иудеям. Он с великим усилием старается, сколько можно, извинить (иудеев) и ищет для них хотя бы некоторой тени оправдания, и однако же не успевает в этом, будучи побежден свойством дел. Рим.10:2 . Свидетельствую бо им, яко ревность Божию имут, но не по разуму. Итак, это достойно извинения, а не осуждения. Если они были отвергнуты не по человеческой своей природе, а по ревности, то справедливее жалеть их, нежели наказывать. Но заметь, как (апостол) мудро и угодил им словом, и обнаружил неуместное их любопрение. Рим.10:3 . Не разумеюще бо Божия правды, говорит он. Еще предлог к извинению, который впоследствии усиливает обвинение и лишает всякого оправдания. И свою правду, – говорит, – ищуще поставити, правде Божией не повинушася. Этими словами он показывает, что иудеи впали в заблуждение больше по упорству и властолюбию, чем по неведению, и даже не представили той праведности, какая требуется законом, что (апостол) и выразил словами – «ищуще поставити». Впрочем, ясно (апостол) и не раскрыл этого, так как не сказал, что они лишены той и другой праведности, но со свойственным ему благоразумием сделал только весьма вразумительный намек. Если иудеи усиливались еще представить законную праведность, то ясно, что не представили. А если не покорились правде Божией, то и лишились ее. Праведность же иудеев (апостол) называет собственной или потому, что закон не имел уже силы, или потому, что она приобреталась трудами и потом; а правдой Божией он называет праведность от веры, потому что она приобретается единственно по благодати свыше и мы оправдываемся не трудами, но по дару Божию. Но те, которые постоянно противятся Святому Духу и усиливаются оправдаться посредством закона, далеки от веры. Будучи же далекими от веры и не получив оправдания, даруемого верою, а равно не имея возможности оправдаться законом, они все потеряли. |
| Беседа 9 Рим 4.23–24 . Не писано же бысть за того единаго точию, яко вменися ему в правду; но и за ны, имже хощет вменитися, верующым в воскресившаго Иисуса Господа нашего из мертвых. Сказавши многое и великое об Аврааме, о его вере, праведности и чести у Бога, апостол, чтобы слушатель не возразил: «что же нам от этого? ведь Авраам один оправдался», – опять ставит нас вблизи патриарха. Такова сила духовных глаголов. Он сказал, что тот из язычников, который недавно пришел (к вере) и ничего сам не сделал, не только ничего не имеет меньше верующего иудея, но и даже патриарха, а лучше сказать, если нужно сказать что-нибудь удивительное, имеет пред ним и преимущество. Наше благородство настолько велико, что вера патриарха была только образом нашей. И апостол не сказал: если ему вменилось, то, естественно, вменится и нам, – чтобы не вывести тебе отсюда такого умозаключения: он вещает по силе божественных законов и все основывает на изречении Писания. Для чего, говорит он, и было написано, если не для того, чтобы научить нас, что и мы также оправдываемся? Ведь мы поверили тому же Богу и относительно одних и тех же дел, хотя и не в отношении к одним и тем же лицам. Сказав же о нашей вере, (апостол) говорит и о неизреченном Божием человеколюбии, к которому он всегда обращает (речь), вынося на средину крест; это теперь он ясно и выразил, сказавши: Рим.4:25 . иже предан бысть за прегрешения наша и воста за оправдание наше. Заметь, каким образом (апостол), указав на причину смерти, обращает ее в доказательство воскресения. За что Христос распят? спросишь ты. Не за собственный грех, как видно из Его воскресения. Если бы Он был грешен, то как бы воскрес? А если воскрес, ясно, что не был грешником. Если же не был грешен, то как Он был распят? Ради других. А если за других, то без сомнения и воскрес. Чтобы ты не возразил: как мы можем оправдаться, будучи виновны в столь многих грехах? – (апостол) указал на Того, Кто изгладил все грехи, – чтобы утвердить свое учение (об оправдании), как верою Авраама, которою он оправдался, так и верою в спасительное страдание, которым мы освободились от грехов. Говоря же о смерти Христовой, он говорит и о воскресении. Христос умер не для того, чтобы подвергнуть нас наказанию и осуждению, но чтобы облагодетельствовать. Он и умер, и воскрес для того, чтобы сделать нас праведными. |
| Глава XIV. Из панихиды и чина погребения умерших Тропарь, гл. 8: Глубиною мудрости человеколюбно вся строяй, и полезное всем подаваяй, едине Содетелю, упокой, Господи, души раб Твоих, на Тя бо упование возложиша, Творца и Зиждителя и Бога нашего. С глубочайшею мудростью и с любовью к людям все устраивающий и всем полезное дающий, единый Устроитель! упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего; ибо он возложил надежду на Тебя, Творца, Создателя и Бога нашего. Богородичен: Тебе и стену, и пристанище имамы, и молитвенницу благоприятну к Богу, Егоже родила еси, Богородице безневестная, верных спасение. В Тебе мы имеем покров и пристанище и молитвенницу, благоугодную Богу, Которого Ты, Богородица Девственная, родила во спасение верующих. Тропари, гл. 5 Припев: Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим. Святых лик обрете источник жизни, и дверь райскую, да обрящу и аз путь покаянием. Погибшее овча аз есмь, воззови мя, Спасе, и спаси мя. Сонм святых нашел источник жизни и дверь в рай; да найду и я путь туда через покаяние. Я – потерянная овца. Подай мне голос, Спаситель, и спаси меня! Агнца Божия проповедавше, и заклани бывше якоже агнцы 447 , и к жизни нестареемей, святии, и присносущней преставльшеся 448 , Того прилежно, мученицы, молите долгов разрешение нам даровати. Святые мученики, проповедавшие Агнца Божия и сами закланные, как овцы! Перешедши к жизни, не знающей старости и вечной, молите Его усердно о даровании нам отпущения грехов. В путь узкий хождшии прискорбный, вси в житии крест яко ярем вземшии, и Мне последовавшия верою, приидите насладитеся, ихже уготовах вам почестей, и венцев небесных. Ходившие путем узким, прискорбным, все, взявшие в жизни крест, как ярмо, и с верою Мне последовавшие, приходите и насладитесь почестями и небесными венцами, которые Я приготовил вам. Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы 449 ношу прегрешений; ущедри 450 Твое создание, Владыко, и очисти Твоим благоутробием, и вожделенное отечество подаждь ми, рая паки жителя мя сотворяя. |
| Скачать epub pdf 20. Неделя третья по Пятидесятнице Puм. V, 1–10 1. Братия, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, 2. через Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией. 3. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, 4. от терпения опытность, от опытности надежда, 5. а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. 6. Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. 7. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. 8. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками. 9. Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева. 10. Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его. Бесчисленны милости Спасителя нашего к нам, особенно, явленные Им по Своем воскресении и вознесении на небо. Мы, грешные, упорно ленивые, непослушные Богу, чрез Господа нашего Иисуса Христа получили примирение с Богом Отцом, Существом Святейшим. Гл. V, ст. 1. Мы имеем мир. Мир обыкновенно заключается между лицами более или менее равными по взаимному соглашению. Было ли от нас сочувствие к этому примирению с Богом? – Нет. Какое же было общение между грешными людьми и Богом? Зная древнее душевное, мрачное настроение людей, нельзя было ожидать приближения людей к Свету Присносущному – к Господу Богу. Но Сам Господь назначил и послал к нам Ходатая за нас и Посредника между Им и нами – Своего Единородного Сына, Который, явивши готовность на посредничество между Богом и человеком, соединил в Себе естество Божеское и человеческое, стал Богочеловеком и в таком состоянии проявил дивное послушание пред Богом и необычайную любовь к грешнику. Он все перенес для людей, чтобы спасти их: и клеветы, и гонения, и хулы, и побои, узы, крест и смерть для того только, чтобы переменить гнев Своего Отца, Бога правосудного, на милость Бога – Отца Чадолюбивого, жалеющего заблудившихся. |
| Скачать epub pdf 4. Добродетели вера, надежда, любовь §1. О необходимости и важности богословских добродетелей В результате борьбы с грехом и деятельного упражнения телесных и душевных сил в добре, побуждаемый ревностью к богоугождению христианин приобретает навык к добру, добрые расположения души, или добродетели, а именно: смирение, воздержание, терпение, кротость, целомудрие и др. Эти добродетели происходят, главным образом, от развития и усовершенствования в добре главных способностей души: ума, воли и сердца, и составляют как бы основу духовной жизни, создают условия для раскрытия в душе царствия Божия. Но они еще недостаточны для высшей духовной жизни, жизни богообщения, так как не обнимают всех наших отношений к Богу. Эти отношения наши к Богу выявляются в вере, надежде и любви. Человеческий разум по своей ограниченности и особенно под влиянием прирожденной греховной растленности имеет нужду в просвещении от Бога и в наставлении во всем, что касается нашего вечного спасения. Все это мы имеем в божественном Откровении, записанном в Священном Писании, которое мы принимаем как истинное, по вере, доверию к истинности Бога, Который есть совершеннейшая Истина и источник истины. Как видим, для спасения нам нужна вера. И так как от нашей воли зависит верить или не верить, то вера приобретает значение добродетели, добродетели богословской, т. е. относящейся к Богу. Вера имеет огромное значение в жизни христианина, ибо верою мы усвояем себе спасение, оправдание, праведность Христову, причем не иначе как верою споспешествуемой любовью, оплодотворяемою исполнением заповедей Божиих ( Рим. 3:19–28 ; Гал. 5:6 ). т.о. вера есть глава, или начало всей христианской жизни. А любовь есть душа всех добродетелей и праведности. Потому-то апостол и говорит, что любовь больше веры и надежды ( 1Кор. 13:13 ). При всех же наших подвигах и трудах в христианской жизни мы укрепляемся надеждою на обетованные праведным блага. Теперь же более подробно остановимся на рассмотрении указанных добродетелей: веры, надежды и любви. §2. О христианской вере |
| А.Г. Долженко Скачать epub pdf «Многие скажут Мне в тот день: Господи!» Продолжая излагать Свои истины в Нагорной проповеди, Иисус Христос сказал: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» ( Матф.7:22–23 ). Как нужно понимать эти слова? В 22-м и 23-м стихах Иисус Христос продолжает говорить о лжепророках, а также и о других грешниках. Сказав в 21-м стихе о том, что не всякий человек, говорящий о Боге, войдет в Царство Небесное, потому что не исполняет на деле волю Божью, изложенную в заповедях Отца Небесного, Спаситель продолжает дополнять и развивать эту мысль в 22-м и 23-м стихах. Спаситель говорит о том, что люди, надеющиеся спастись лишь верою, то есть признанием Бога на словах, и отвергающие свою обязанность, выраженную в подтверждении веры добрыми делами, делают беззаконие. В судный день (на Страшном суде) в оправдание свое эти люди скажут о том, что они именем Бога пророчествовали, изгоняли бесов и чудеса многие творили. Однако, на словах чтя Бога, эти люди своими поступками нарушали заповеди Божии, не творили добрых дел, не соблюдали закона Божьего. Поэтому эти люди по своему образу жизни являются грешниками и вероотступниками. Преступление этих грешников отягощается тем, что они, в отличие от обычных грешников, являются лжепророками. То есть эти люди, лицемерно прикрываясь на словах именем Бога, на деле не только нарушали Его заповеди, но и своими ложными теориями уводили с пути истинного других людей, жаждущих познания Божьих законов. Таким образом, лжепророки мешали другим людям найти истинный путь, ведущий в Царство Небесное. Иными словами они делали всё, чтобы при помощи религиозно-философского дурмана лжеучений не допустить людей к вратам Царства Небесного и таким способом похитить Царство Небесное у других людей. Поэтому помимо собственного греха, связанного с нарушением законов Божиих, участь лжепророков отягощена ещё и тем, что они мешали другим людям достигнуть Царства Небесного. |
| Англиканство При английском короле Генрихе VIII (1509–1547) в Англии было положено начало реформации. Генрих VIII от папы Климента VII добивался развода со своей женой Екатериною Арагонскою, чтобы жениться на некоей Анне Болейн. Папа, боясь гнева германского императора Карла V, отказал Генриху в разводе. Тогда Генрих в 1533 г. приказал парламенту издать закон о независимости Англии от папы в церковных делах, а в 1534 г. торжественно и формально провозгласил себя верховным главою вместо папы. Впоследствии Генрих от лица парламента издал в 10-ти членах нечто вроде нового учения. Содержащееся в членах вероисповедание представляет смешение учений и обрядов Католической Церкви с несколькими незначительными примесями протестантства. Но, собственно, реформа вероучения началась в Англии при преемнике Генриха, Эдуарде VI (1547–1553). В первые годы правления Эдуарда было выработано систематическое изложение догматов англиканского вероисповедания, которое было изложено в 42 членах и имело характер смешанный, нося на себе отпечаток и католичества, и протестантства. При королеве Елизавете (1558–1603) эти члены были пересмотрены и из них составлено новое вероисповедание в 39 членах, каковое вероисповедание и было уже окончательным, сохраняющим силу до настоящего времени. Вероисповедание, изложенное в 39 членах, имеет характер смеси лютеранства, реформатства и католичества. Так, вместе со всеми христианами Запада это вероисповедание признает догмат об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (Filioque); вместе с лютеранством считает единственным источником веры Св. Писание, учит об оправдании одною верою без добрых дел, принимает, как обязательные для верующих и необходимые для их спасения, только два таинства – крещение и евхаристию, придавая им лютеранский смысл, отвергает учение о чистилище, почитании и призывании святых, почитание мощей и икон; вместе с кальвинизмом – допускает безусловное предопределение; вместе с католичеством признает церковную иерархию, состоящую из епископов, пресвитеров и дьяконов, которые одни имеют право совершать таинства и проповедовать слово Божие, но вместо главенства папы утверждается главенство над Церковью короля, который определяет на должности всех высших духовных лиц и имеет власть верховного судьи в делах веры. |
| Беседа 26 «Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает». ( Матф. 8:5–6 ) Изъяснение 8:5–13. Христос похваляет тех, кто имел о Нем высокое мнение. – Матфей и Лука говорят об одном и том же чуде, взаимно восполняя друг друга. – Высота веры и добродетели сотника. – Христос возвещает учение об оправдании верою и призвании язычников. – Как для добродетельного возможно падение, так и для порочного исправление. – Пример Давида научает, как и для добродетельного нужно постоянное бодрствование, и как легко восстать после падения. 1. Прокаженный приступил к Иисусу по сошествии Его с горы, а этот сотник по пришествии Его в Капернаум. Почему же ни тот, ни другой не взошли на гору? Не по нерадению, так как оба имели пламенную веру; но чтобы не прервать Его учения. Сотник, приступив, сказал: «слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает». Некоторые говорят, что он в оправдание свое представил и причину, почему не привел и его самого. Невозможно было, говорят, привести расслабленного, который мучился и находился при последнем издыхании. А что отрок находился при последнем издыхании, об этом свидетельствует Лука: «при смерти». Но, по моему мнению, это означает великую веру сотника, и гораздо большую, нежели какую имели свесившие (расслабленного) сквозь кровлю. Так как он ясно знал, что довольно и одного повеления, чтобы восстал лежащий, то почел излишним приводить его. Что же делает Иисус? То, чего прежде нигде не делал. Во всех других случаях Он сообразовался с желанием просителей; а здесь Сам предупреждает желание сотника и обещается не только исцелить, но и прийти в его дом. А это делает для того, чтобы мы познали добродетель сотника. Если бы Он не обещал этого, а сказал только: иди, да исцелится отрок твой, – тогда бы мы совершенно не знали о его добродетели. То же самое, хотя противоположным образом, сделал Он и с женой финикийской. Здесь, без приглашения, добровольно сам обещает прийти в дом, чтобы ты познал веру сотника и великое смирение. Финикиянке же отказывает в даре, и ожиданию ее как бы не подает надежды. Как опытный и проницательный врач, Он умеет из противного производить противное. Так здесь веру сотника открывает через добровольно обещанное пришествие, а там веру женщины – через продолжительную отсрочку и отказ. Так поступил Он и с Авраамом, сказав: «утаю ли Я от Авраама» ( Быт. 18:17 ), – чтобы ты познал Его любовь и попечение о содомлянах. Так и посланные к Лоту отказываются взойти к нему, чтобы ты познал величие страннолюбия этого праведника. |
| Внимательный исследователь религиозных и этических исканий человечества не может не останавливаться перед одним неизменно повторяющимся, но, по видимости, совершенно парадоксальным фактом. Чем ярче бывает выражен индивидуалистический уклон какого-нибудь учения, чем глубже центр тяжести переносится в недра личной жизни, чем меньше перегородок воздвигается между человеческой личностью и божеством, – тем резче выступает на первый план идея Провидения, идея Промысла Божия, тем настойчивее ставится и закругленнее решается проблема предопределения, тем туже затягиваются над обреченной личностью роковые петли провиденциалистической сети. Начать хотя бы с ап. Павла. Мистическое вдохновение личной веры, творческий подвиг индивидуальной свободы, с одной стороны, и безызъятная определенность всякого события в предвечном домостроительном плане, всецелая предназначенность каждой личной участи – из этих полярно сопряженных идей сплетается вся ткань его теологической системы. И их же мы встречаем у блаж. Августина. Та же рука, которая с мистической дрожью набрасывает тревожные афоризмы «Исповеди», выражающие с незнающей сравнений мощью сознание религии как интимной трагедии человеческой души, – та же рука с архитекторской уверенностью вычерчивает контуры «Града Божия», этого первого опыта христианской философии истории, обоснованной исключительно на идее божественного предопределения. Не только каждая ступень исторического процесса оказывается логически необходимою и неотразимою в плане реализации домирных заданий высшего разума, но и участь всякой человеческой личности признается предвечно предопределенной, так что для творческого созидания собственной судьбы места вовсе не остается. – И всякий раз, когда среди прозы и пошлости обмирщенной жизни вспыхивала жажда религиозного пафоса, жажда религиозной углубленности, человеческая мысль неизменно возвращалась именно к этим творениям и к этим людям, ища вдохновения и примера. Неслучайно как раз августинскому монаху Мартину Лютеру выпало на долю внести организацию в то бурное движение религиозного чувства, которому суждено было разорвать церковное единство Западного мира. И неслучайно в основе нового миросозерцания опять оказалась комбинация все тех же взаимоисключающих идей – оправдания верою и предестинационизма; личность одновременно и центр, и мертвое орудие благодати. Ведь, когда на другой оконечности культурного мира, в глубинах ортодоксального католицизма, столетием позже просыпается тоска по интимной религиозности и происходит необычное для запада возрождение созерцательного монашества, Августин со своими антиномиями снова стоит в центре. Снова зараз и религия осознается, как индивидуально-человеческая драма, и неотвратимость предопределения доводится до крайних пределов последовательности 1 . |
| Глава 2. Век Августина Человек не умом, а сердцем чувствует Бога. Блез Паскаль «Отслаивающаяся» от культа культура не только дала толчок к созданию школы (и на Западе и на Востоке), но и поставила перед богословием свои собственные содержательные вопросы. На смену триадологии и христологии эпохи Вселенских Соборов приходит экклесиология и антропология Нового времени. Хотя со времен Тридентского Собора томизм и был призван стать «основной идеологией католицизма» 96 , богословие самого Фомы гораздо более христоцентрично, чем богословие посттридентских томистов. Вопрос: Quomodo Deus ad hominem? представлялся Аквинату гораздо более существенным, чем вопрос: Quomodo homo ad Deum? Учение об «оправдании» (iustificatio) занимает второстепенное место в его «Сумме теологий» и в его же «Компендиуме теологии» 97 , составляя в то же время наряду с декретом о Евхаристии важнейший декрет Тридента 98 . Самым простым объяснением этого факта является напоминание о Реформации, образовавшей своего рода «водораздел мысли» между временами Фомы и Тридентом 99 . Правда, известный исследователь истории Тридентского Собора Губерт Йедин пишет: «Проблема оправдания человека была по-новому поставлена Лютером: оправдание верою, как богодействуемое переживание [gott-gewirktes Erlebniss], познание оставления грехов, совершаемого через милостивого Бога ради Христа вне необходимой связи с таинством. Решение было новым, сама же проблема – старой. Ибо с тех пор как Августин в борьбе с пелагианами указал на благодатный характер личного спасения, тема оправдания никогда не исчезала из западного богословия» 100 , – однако это вовсе не противоречит сказанному. Присутствуя в средневековом западном богословии, тема оправдания не занимала в нем того места, которое отвел ей Лютер 101 . В этом отношении показательными и важными являются два непосредственно относящихся к учению об оправдании вопроса: о заслугах добрых дел и о похоти, остающейся в человеке и после Крещения, – именно они стали предметом бурных дискуссий на Тридентском Соборе. |
|
|
