| Часть третья. Богословие св. Григория Чудотворца. Общие замечания о характере и объеме раскрытия богословия св. Григория Чудотворца Подлинных творений св. Григория Чудотворца , как видно из второй части настоящего исследования, сохранилось сравнительно мало, – да и вообще, по-видимому, их было немного. В них, конечно, не нашло полного выражения содержание всего христианского учения – догматического и нравственного, что обычно понимается под богословием; поэтому говорить о «богословии» св. Григория в этом именно широком смысле слова не представляется возможным. Но для «богословия в том строго ограниченном объеме этого термина, в каком он употреблялся в древнехристианской церкви, т. е. в смысле собственного учения о Боге, сохранившиеся творения св. Григория представляют весьма значительный материал: если они и не дают полных и всесторонних ответов на все вопросы, какие хотелось бы предъявить к этому выдающемуся богослову, вышедшему из школы Оригена , в интересах освещения истории богословской мысли в период от Оригена до Никейского собора, то все же на основании их можно с достаточною определенностью наметить путь, по которому, отправляясь от оригеновского богословия, пошел его ученик. Если бы св. Григорий написал только один символ, то и в таком случае можно было бы говорить о «богословии» просветителя Понта: настолько богато содержанием это краткое исповедание, в котором каждый термин выражает величайшую глубину богословского умозрения. Но исследователь богословского учения св. Григория располагает еще ценными данными и в других его творениях, подлинность которых мы признали доказанною, именно в его «Благодарственной речи» Оригену , в трактате «К Феопомпу о возможности и невозможности страданий для Бога» и в послании к Евагрию. Эти творения заключают в себе существенные дополнения и комментарий к символу. Своей задачей в этой части исследования мы ставим- экзегетическим способом тщательно извлечь из указанных творений св. Григория все то, что является в каком-либо отношении пригодным для возможно точного и строго объективного выяснения содержания его богословского учения, не уклоняясь в сторону предположений и построений, не имеющих действительной основы в словах самого св. |
| епископ Григорий (Граббе) Скачать epub pdf Правила Карфагенского Собора Часть 1 Правила Карфагенского собора были приняты на Соборе 217 епископов в Карфагене в 419 году под председательством епископа Карфагенского Аврелия. На Соборе были и легаты Римского Папы. Поводом к созыву собора послужило возникновение вопроса о праве Римского Папы принимать апелляции на определения Собора Африканской Церкви. Отвергнув это право, отцы собора приняли несколько новых правил и пересмотрели правила, принятые на предыдущих Соборах. Таким образом были собраны во едино правила четырнадцати Соборов с 348 по 418 г. включительно. Нумерация этих правил в разных канонических сборниках неодинакова. В некоторых сборниках отдельные правила разделены на два, три и пять правил. В Кормчей числится 134 правила и дополнительных пять, а в Книге Правил – 147 правил и Послание к Папе Келестину. В греческом сборнике Пидалион 141 правило кроме этого послания, в Афинской Синтагме их 133 и послание. В издании еп. Никодима Далматинского нумерация Синтагмы. 1 . Определения Никейского Собора всемерно да соблюдаются. Аврилий епископ сказал: сии определения имеются у нас в списках, которые тогда Отцы наши принесли с собою от Никейского Собора, и последующие, и нами принятые определения, с оным Собором в точности сообразные, по удостоверении о сем да соблюдаются. Пред сим правилом читаны были на Соборе Символ и правила Никейского Собора. Сверх же того, Фавстин, епископ Пикенский, местоблюститель Римского епископа Вонифатия, представил данное ему письменное наставление, в котором предлагались Собору правила о перенесении судных дел от епархиального епископа к Римскому и к соседним епископам, которые в сей записи названы были правилами Никейского Вселенского Собора, но которые в самом деле были 5 и 14 правилами Поместного Сардикийского Собора. На сие Отцы Карфагенского Собора ответствовали, что они в своих списках Никейского Собора не находят сих правил и, для разрешения сомнения, положили истребовать верные списки правил Никейского Собора от епископов Антиохийского, Александрийского и Константинопольского. А дабы не оставить никакого сомнения в своем повиновении правилам Никейского Собора, по предложению Аврилия, епископа Карфагенского, изложили настоящее правило. |
| Г. Гезен поставил себе задачей в названном сочинении восстановить, насколько возможно, по имеющимся данным, первоначальный текст славянского перевода разных символов веры и затем указать последовавшие в этом тексте с течением времени изменения. Исследованию текста символов веры автор предпосылает краткий очерк истории перевода их на славянский язык. Принимая во внимание безусловную необходимость общепонятного символа веры, а с другой стороны, исторически доказанные частные обращения южных и западных Славян, начиная с VII века, автор выражает уверенность в том, что славянский перевод символа был сделан еще до св. Кирилла и Мефодия, хотя окончательную редакцию перевод этот мог получить лишь после изобретения славянской азбуки, когда св. первоучители приступили к своей апостольской деятельности. Так как в IX столетии в Восточной церкви при совершении таинств был уже во всеобщем употреблении символ 2-го вселенского Константинопольского собора, то – говорит автор – очевидно, что именно этот символ был переведен первоначально св. Кириллом; что-же касается Никейского символа, то он, как менее необходимый, мог быть переведен несколько позже св. Мефодием вместе с номоканоном. Кроме этих двух символов, может быть извлечен еще апостольский символ иерусалимской церкви из древне-славянского перевода Оглашений или Огласительных поучений св. Кирилла иерусалимского . Автор начинает свое исследование с апостольского символа иерусалимской церкви, затем переходит к символу никейскому и наконец к константинопольскому; в заключение же представляет опыт истории перевода тех отдельных греческих слов, которые оставались непереведенными в первоначальной редакции славянских символов. В приложениях напечатаны: а) символ из Устюжской Кормчей Румянцевского Музея 230, б) Истолкование святого изображения веры из Загребской Кормчей 1262 г. и в) Епифания Славинецкого перевод константинопольского символа веры с его же грамматическими объяснениями. Из приложенных четырех светопечатных снимков первый снимок – с константинопольского символа веры Румянцевской Кормчей 230. Остальные три снимка, равно как помещенные на стран. 105 – 117 критико-палеографическия заметки: 1) о некоторых замечательных списках Евангелия и 2) о применении светописи к палеографии – прямого отношения к главному предмету исследования не имеют. Под 2 помещен снимок с греческой рукописи XI в. Московской Синодальной библиотеки, – содержащей беседы св. Григория Нисского ; под 3 и 4 фототипический и хромолитографический снимки с миниатюрного изображения св. Григория Двоеслова , – писанного по золоту в греческой четьи-минеи XI в. той же, Моск. Синод. библиотеки. Все вообще снимки исполнены превосходно. Фототипии сделаны в заведении известных московских фотографов Шиндлера и Мея (фирма Шерер и Набгольц), а хромолитография в картографическом заведении Ильина, в С.-Петербурге. |
| В «христологической» перспективе была, как мы видели, поставлена уже и первая богословская тема - о Троице, наполняющая собой четвертый век. От признания Христа Богом или «творением» зависело все понимание Его воплощения и Его земного подвига. Соединяет ли Он действительно Бога и человека или же между ними все та же пропасть, и человек обречен на рабство греху, смерти и разделению? Победа Никейского «единосущия» была первым ясным ответом. Христос - Бог, Боговоплощение - действительное, ничем не умаленное явление среди нас Сына Божьего, в Нем же - любви Отца и благодати Духа, совершенное откровение совершенной Триединой Жизни... В арианской смуте перегорели все старые соблазны мысли, так долго не находившей слов для воплощения веры и опыта. Опыт же этот с первого дня был именно опытом богообщения во Христе. Но Никейское решение, с таким трудом принятое, наконец, церковным сознанием, по логике человеческой мысли, неизбежно должно было привести к следующему вопросу. Если в Христе с человеком соединился Бог, то как возможно такое соединение и что в нем может означать человек? Не «сгорает» ли он от этого соприкосновения с Богом, не сводит ли опять все соединение к некоей иллюзии? Если Христос - Бог, в чем ценность и смысл Его человеческого подвига? Повторяем, вопрос этот был не исканием абстрактной формулы, которая удовлетворила бы греческий философствующий ум, не «копанием» в божественных тайнах, а размышлением о человеческой свободе, о смысле его подвига, его личного усилия. Уже в конце четвертого века, в непосредственной связи с арианскими спорами, вопрос этот был поставлен и неудачно разрешен одним из видных борцов за Никейский символ - епископом Аполлинарием Лаодикийским. Аполлинарий толковал соединение в Иисусе Христе Бога и Человека при помощи своеобразного «урезывания» человеческой природы. Божественный Ум, Логос заменил в Иисусе логос человеческий, тварный, а так как ум есть высшая, главенствующая часть человека, то, имея Сам Божественный Ум, человек Иисус есть Бог... Аполлинарианство было сразу же осуждено, как ересь: не может быть подлинного спасения, если настоящий полный человек заменен во Христе урезанным и умаленным подобием его. Но снова, как и в случае Ария, осуждение еще не давало положительного ответа. По-настоящему начало спора и искание уже полного богословского разрешения его положено было в начале пятого века в столкновении Нестория Константинопольского с Кириллом Александрийским. |
| Е.С. Марей Содержание Структура трактата Содержание трактата и его источники Аудитория «Дифференций» Принятые сокращения Статья посвящена «Дифференциям» Исидора Севильского – грамматическому трактату в двух книгах, написанному с целью различения синонимов. В статье анализируется структура произведения, выявляется цель, которую ставил Исидор при написании трактата, его источники и методы работы с ними. Однако «Дифференции» гораздо глубже, чем простой грамматический трактат. Грамматика выступает у Исидора средством постижения мира. Установление точного значения слов дает возможность понять истинный смысл того или иного явления, в том числе и постичь замысел Божий. Среди всех так называемых романо-варварских королевств, образованных на территории Римской империи, Толедское королевство вестготов, возникшее в 567 г. на территории Пиренейского полуострова, занимает совершенно особое место в истории латинского Запада. Именно там сформировалась система постоянного сотрудничества Церкви и королевской власти, предопределившая всю его историю. Сложившаяся система во многом (хотя и не во всем) предвосхитила черты каролингской Reichskirche, сложившейся уже после падения королевства вестготов в 711–713 гг. Наиболее авторитетные представители епископата с самого начала играли весьма заметную роль в королевстве, а после исторического III Толедского собора 589 г. значение Церкви еще более возросло. До 589 г. вестготы в массе своей были арианами, что приводило к конфронтации между готами и испано-римлянами, исповедовавшими христианство никейского толка, а также между королевской властью и ортодоксальной Церковью. В 589 г. на соборе в Толедо король Реккаред, сам принявший Никейский символ за два года до этого, провозгласил отказ готов от арианства и их переход в лоно ортодоксальной Церкви. С этого момента началось тесное сотрудничество королевской власти и епископата, получившее название «вестготской симфонии». Наиболее образованные клирики получили возможность участвовать в управлении королевством, творить право, формировать образ власти, наконец, определять развитие интеллектуальной культуры и литературы 1 . |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Во что они веруют? Вопрос риторический 21.10.2010 329 Время на чтение 7 минут Недавно в печати и в интернете появились новые, исключительно интересные рассуждения академика И. Р. Шафаревича. Не стоит даже напоминать, что он мыслитель мирового уровня, его суждения не только глубоки, но всегда необычайно своеобразны. Вот и сейчас Игорь Ростиславович высказался с истинно математической точностью и с изяществом остроумной теоремы. Статья называется «Мы и они», то есть об отношении народа («нас») и нынешних кремлевских правителей. Цитируем суть рассуждений: «Жизненным явлением, говорящим за то, что у нас решает не воля народа, является существование таких непотопляемых политических фигур, как Чубайс, Кириенко, Зурабов, Швыдкой и т. д. Демонстративное снятие любого из них с занимаемого ими поста резко повысило бы симпатии народа к власти. Но никто на это до сих пор не решился. Вся наша жизнь показывает, что у нас в стране действует строй, ничего общего с демократией не имеющий». И еще одно, не менее важное: «В США президента России Путина спросили: во что он верует? Казалось бы, для верующего христианина подобный вопрос предполагает отсылку к Никейскому Символу веры, который для того и был принят. Но он ответил, что верит в человека, в демократию и т. д., что тоже есть некий символ веры, но другой, отличный от христианской религии». Президент Медведев тоже любит говорить о развитии демократии в России, но не менее любит путешествовать. Почти половину нынешнего года провел в заграничных поездках. Понять его по человечески можно: ни тебе пожаров, ни катастроф на шахтах или электростанциях, и террористы не гуляют по столицам, ни вопросов неприятных не зададут. И президент Медведев, как культурный человек, отвечает гостеприимным хозяевам взаимностью. Пообедает с королевской четой в Осло, уступит норвежцам кусочек Баренцева моря, где на дне нефть. Позавтракает с Обамой в «Макдональдсе», закажет у американцев крупную партию самолетов, забыв на время об увядшем нашем самолетостроении. Японцы попросили его не посещать Курильские острова, которые они считают своими, он и не поехал. И очень любит, когда ему дарят электронные новейшие штучки. Однажды, получив такую, простодушно воскликнул в крошечный микрофон: «Аркаша, ты меня слышишь?» Это он обращался к Дворковичу, своему другу и советнику, но также мог бы призвать Гонтмахера, Найшуля, Юргенса или кого иного из своей ближайшей свиты. |
| Содержание Предисловие Глава I. Политическое положение в Византии в эпоху, непосредственно предшествующую созыву Собора для Унии с Западом. В этой же главе помещается и житие св. Марка Ефесского от рождения до его деятельности на Флорентийском Соборе. Глава II. Прибытие греков в Италию. Открытие Собора в Ферраре и обсуждение повестки деятельности Собора. Речь св. Марка Ефесского папе Евгению IV. Блаженнейшему Папе Ветхого Рима Марк, епископ собрания верных во Ефесе Глава III. Обсуждение латинского догмата о чистилище, Творения св. Марка Ефесского по сему вопросу и иные документы, относящиеся к обсуждению сего вопроса на Соборе в Ферраре. 1. Доклад латинян о чистилище Главы латинян к грекам об очистительном огне. данные в письменном виде их представителям 2. Первое слово св. Марка Ефесского об очистительном огне Святейшего митрополита Ефесского Кир Марка Евгеника опровержение латинских глав, которые были представлены относительно очистительного огня 3. Ответ греков на доклад латинян Ответ греков на доклад латинян об очистительном огне, прочитанный Виссарионом Никейским дня 14-го июня 1438 года 4. Ответ латинян на доклад греков Ответные тезисы латинян на представленный греками доклад касательно очистительного огня 5. Второе слово св. Марка Ефесского об очистительном огне Мудрейшего и ученейшего Ефесского Кир Марка Евгеника ответ латинянам второй, в котором он излагает также истинное учение греческой церкви 6. Ответ св. Марка Ефесского на последующие вопросы латинян Его же ответы на трудности и вопросы, поставленные ему со стороны кардиналов и прочих латинских учителей, в связи с высказанными речами 7. Десять аргументов св. Марка Ефесского против существования чистилищного огня Десять аргументов, показывающих, что не существует очистительного огня Глава IV. Обсуждение вопроса о позволительности прибавления “Filioque”, внесенного латинянами в Символ Веры. Сочинение о сем вопросе Св. Марка Ефесского. Марка Ефесского диалог, которого название «латинянин», или о прибавлении в Символе Глава V. |
| От редакции А.В.Карташев. Вселенские соборы (оглавление) История вселенских соборов христианской церкви, начиная со знаменитого Никейского (325 г.), принявшего общехристианский Символ веры, и кончая Парижским (825 г.), — это одна из самых интересных и в то же время самых сложных тем для исследования. Ее реализация требует глубоких знаний эпохи, скрупулезного анализа первоисточников, владения древними языками. Этим в значительной степени объясняется немногочисленность фундаментальных трудов, специально посвященных вселенским соборам. Β нашей стране за последние несколько десятилетий практически не было серьезных научных изданий, всесторонне освещающих эпоху вселенских соборов и историю самих соборов. Предлагаемая вниманию читателей книга известного православного историка церкви и богослова Α. Β. Карташева поможет, хотя бы отчасти, заполнить эту лакуну. Российский читатель получает возможность ознакомиться с важнейшими страницами истории христианской церкви, полными захватывающих, порой драматических и даже трагических эпизодов. На вселенских соборах — этих собраниях высшего духовенства — разрабатывалась и утверждалась система вероучения и культа, формировались канонические нормы и богослужебные правила, оценивались различные богословские концепции, определялись способы борьбы с ересями. «Соборы для Востока,— пишет А. В. Карташев,— это громоотводы, паллиативы и лекарства от догматических лихорадок, снимавшие на какой-то период остроту болезни и способствовавшие ее залечиванию с ходом времени.» Как серьезный исследователь Α. Β. Карташев не мог, конечно, ограничиться рамками непосредственной истории вселенских соборов. Он представляет ее на широком фоне социально-политической и культурной жизни той эпохи. A эпоха, охваченная в труде А. В. Карташева, поистине уникальна. Это эпоха перехода от поздней античности к раннему средневековью, когда в ареале Римской империи закладывались экономические, социальные, политические и духовные основы европейской цивилизации, которые в значительной степени определили и пути ее дальнейшего развития. |
| Разделы портала «Азбука веры» Известно, что молитва “Отче наш” есть в Новом завете в Библии. Эту молитву дал Иисус Христос во время Нагорной проповеди. А кто и на основе чего написал Символ веры? 3 Ответа Та же Церковь Христова, что и Новый Завет написала. На основании Божественного Откровения. Символ веры — краткое изложение догматических истин в тексте. В древности, во времена гонений, при встрече христиан из разных провинций Римской Империи, для понимания о том, кто перед тобой стоит, враг или друг, спрашивали, каким образом верует в Христа незнакомец, на что он рассказывал принятый в его церкви Символ. Символ веры был своего рода кодом, паролем о христианском мировоззрении. И если смысл Символа путешественника совпадал с местным, то человека принимали в церковное общение. Ему позволялось присутствовать на тайных христианских богослужениях и причащаться. Еще Символ веры использовался при крещении человека — он подтверждал перед Церковью, во что и как верует. Так как церкви особняком были в разных городах Империи, часто отсутствовала связь, то в каждой такой церкви имелся свой текст Символа веры, немного отличный от других. В 325 году, из-за споров с Арием и с его последователями о природе Бога, Церковь на 1 Вселенском Соборе приняла Никейский Символ веры для общего употребления. Его составили на основании уже имеюшихся текстов, добавили догматические положения о Троице и утвердили. В 381 году в Символ соборно внесли дополнение о Святом Духе, и установили запрет на изменение Символа. До сего дня этот Никео-Цареградский Символ веры используют Православные Церкви. Позже, католики внесли небольшое, но очень важное изменение в текст Символа веры 381 года, исказив учение о Святом Духе (т.н. филиокве). Этот Символ используется и протестантами. С апостольских времен, христиане пользовались так называемыми “символами веры” для того, чтобы напоминать самим себе основные истины христианской веры. В древней церкви существовало несколько кратких символов веры. В 4м веке, когда появились ложные учения о Боге Сыне и о Духе Святом, возникла необходимость прежние символы пополнить и уточнить. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКЕЙСКИЙ СИМВОЛ ВЕРЫ Вероопределение I Вселенского Собора в Никее (325). В противовес учению Ария , считавшего Сына Божия творением, Н. С. в. содержит ясное учение о единосущии Сына Божия Богу Отцу. Согласно свидетельству Евсевия , еп. Кесарийского, на Вселенском I Соборе им был предложен за основу соборного вероопределения крещальный символ Кесарийской Церкви: «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; и во единого Господа Иисуса Христа, Божие Слово, Бога от Бога, Свет от Света, Жизнь от Жизни, Сына единородного, перворожденного всей твари, прежде всех веков от Отца рожденного, чрез Которого все произошло, Который воплотился ради нашего спасения и жил между человеками, пострадал и воскрес в третий день, восшел ко Отцу и приидет опять в славе судить живых и мертвых. Веруем и в единого Духа Святого» ( Euseb. Ep. Caes. 4-6). В результате существенной переработки этого символа появился Н. С. в., завершавшийся анафематствованием арианства : «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, Отцу единосущного, чрез Которого все произошло, как на небе, так и на земле, ради нас, человеков, и ради нашего спасения нисшедшего, воплотившегося и вочеловечившегося, пострадавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса и грядущего судить живых и мертвых. И в Святого Духа. Говорящих же, что «было, когда [Его] не было», и «до рождения Он не существовал», и что Он произошел «из не сущих», или говорящих, что Сын Божий «из иной ипостаси» или «сущности», или что Он «создан», или «преложим», или «изменяем», таковых анафематствует Кафолическая и Апостольская Церковь» (Ibid. 8). Наиболее существенные богословские нововведения Н. |
|
|
