| занял А. Ф. Малиновский (его списки с Н. кон. XV-XVII в.: РГАДА. Ф. 197). Самой полной из ранних публикаций Н. Москвы является работа А. А. Мартынова «Надгробная летопись Москвы» (1895; более 500 Н. XVI-XVIII вв.). Однако только И. М. Снегирёв стремился точно передать текст надписей на Н. церковнослав. шрифтом. В перечисленных работах представлены в т. ч. сведения об утраченных позже Н., но историки к ним практически не прибегали. Обращение исследователей к архивным документам (А. Г. Авдеев, С. А. Смирнов и др.) доказало их важность для истории бытования Н. В 2000 г. С. Ю. Шокарев выявил архив архит. В. А. Гамбурцева (ГИМ. ОПИ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 51), к-рый в 80-х гг. XIX в. изучал Н., их производство и приемы декорирования (резьба, раскраска) на фоне европ. традиции и пришел к выводу, что «русское надгробие чрезвычайно просто, одинаково для лиц различных общественных положений, от царя до простолюдина», но уже в древности выделились такие типы, как «каменная доска (цка) для надписи», «форма каменного гроба» («каменное надгробие, размером соответствующее величине лежащего человека») и «форма каменного креста с надписью». За рамками исследований остались валунные Н. и сложные композитные формы (аркосолии, раки, надгробницы, кивории и др.). На рубеже XIX и XX вв. заметный вклад в изучение рус. Н. внесли сотрудники музеев и археологи, опубликовав плиты из собрания ГИМ и древние каменные кресты (А. А. Спицын, И. А. Шляпкин). В советское время (в основном после 1945) изучение древнерус. Н. продвигалось за счет сбора новых образцов, количество к-рых быстро росло в ходе полевых исследований (Т. В. Николаева, Ю. М. Золотов и др.). Особым этапом в изучении Н. Москвы стала эпиграфическая сводка (до сер. XVII в.) В. Б. Гиршберга. Вскоре (60-е гг. XX в., Н. С. Шеляпина) находки вокруг Успенского собора Московского Кремля положили начало изучению Н. «доэпиграфического» (до кон. XV в.) периода, а работы Т. Д. Пановой включили в орбиту исследования саркофаги Вознесенского мон-ря. С 90-х гг. |
| Исламизацию и арабизацию региона ускорила постепенно нараставшая волна бедуинских миграций из В. Египта через Ближ. (Вост.) Магриб к берегам Атлантики, которая поощрялась Альмохадами и их преемниками в Дальн. (Зап.) Магрибе (позднее Марокко) - Маринидами. Взаимодействие между берберскими и араб. номадами не выходило за рамки межплеменных распрей до кон. XIV в., когда арабы начали претендовать на господствующее положение по отношению к берберам, а также к подвластным им крестьянам оазисов - берберизованным негроидам харратинам (пахарям). Местные жители из союза племен санхаджа, поддержавшие завоевателей, были уравнены по статусу с арабскими воинскими родами; тех, кто противились завоеванию, перевели в сословие данников (азнак); тех, кто не сопротивлялись, признали марабутами-зуайя, т. е. мирными жителями без права ношения оружия. Говор пришельцев хассанийя, вскоре принявший на себя функции лингва-франка, почти полностью вытеснил западноберберские языки, восприняв многие их черты как субстрат. М. в XV-XIX вв. На XV в. приходится начало освоения атлантического побережья Африки Португальским королевством. После того как в 1434 г. Жил Эаниш обогнул мыс Бохадор, экспедиции Нуну Триштана и Антана Гонсалвиша в 1442-1445 гг. открыли о-ва Наар и Тидра, а также Аргенскую бухту, где в 1448 г. появилась 1-я фактория. Португ. негоцианты стремились разведать маршрут по пустыне через г. Вадан в Адраре к оазисам Тишита и внутренней части Зап. Судана. В 1461 г. к северу от устья Сенегала появилась еще одна португ. фактория - Пенья, к-рая приобрела особое значение в XVI в., когда на смену португальцам пришли испанцы. Во 2-й пол. XVI в. сюда проникли голландцы, англичане и французы, долго конкурировавшие за право вывоза черных рабов и золота, а также гуммиарабика - камеди, добывавшейся из сахельской акации. На месте фактории Пенья голландцы основали порт Портендик, к-рый до XIX в. оставался важным центром торговли гуммиарабиком. В кон. XV в. в пустынной окраине Дальн. Магриба распространилась с востока мистическая проповедь шейха суфийского братства кадирийя Сиди Ахмада аль-Баккаи, чьи потомки - кунта - к сер. XVI в. превратили Валату в важнейший очаг мусульманской учености и суфизма. Только к XVII в. ислам в Билад-Шанките перестал быть религией меньшинств преимущественно иноземного происхождения и восторжествовал над анимистическими верованиями большинства населения (прежде всего среди оседлых групп (тукулёр) государства Текрур). В сер. XVII в. вспыхнул 30-летний конфликт (1644-1674) арабов-хассани и потомков берберов-санхаджа (т. н. война Шарр-Бабба), к-рые сплотились в долине р. Сенегал под предводительством имама Насира ад-Дина. Он провозгласил джихад с целью подчинить номинально исламизированных вождей на юге и восстановить суннитское благочестие на севере, но потерпел поражение. Конфликт сопровождался реисламизацией региона, в т. ч. в результате продвижения на север народов волоф, угрожавших в равной степени обеим противоборствующим сторонам. |
| Исследователи высказывали различные мнения о причинах создания в Новгороде полного библейского свода. Прот. А. В. Горский считал, что стимулом к этому послужила борьба архиеп. Геннадия с ересью жидовствующих. Этой же т. зр. придерживался Я. С. Лурье. И. Е. Евсеев полагал, что создание Г. Б. на основе Вульгаты знаменовало победу католич. пропаганды в области издания и толкования Свящ. Писания. Между тем очевидно, что тенденция к созданию свода библейских книг отчетливо проявляется в восточнослав. книжности с сер. XIV в., в XV в. библейские рукописи различного состава становятся весьма многочисленными. Появление в Европе печатных Библий стимулировало интерес к этому типу книги в слав. среде (немногим позже Г. Б. появляются печатные библейские «книжицы», изданные на церковнослав. языке в Праге Ф. Скориной). Основной объем материала Г. Б. извлечен из слав. рукописей, имевшихся в кон. XV в. в Новгороде, библейские тексты представлены в поздних редакциях, распространенных в рус. традиции. Тексты, вошедшие в Г. Б., по времени происхождения делятся на неск. групп. Книги кирилло-мефодиевского перевода: Псалтирь (в Киприановской редакции), Четвероевангелие и Апостол (в Афонской редакции нач. XIV в.). Книги, восходящие к мефодиевскому переводу, выполненному ок. 885 г.: 1–4 Царств, Иова, Притчи, Екклесиаст, Иисус Сирахов, пророков Софонии (Главы 2–4), Аггея, Захарии и Малахии, Апокалипсис. Книги, переведенные в эпоху царя Симеона (885–927) в Болгарии: Восьмикнижие и книги пророков Исаии, Иеремии (Главы 26–45:52), Иезекииля (Главы 1–44:47–48), Даниила, Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии (Гл. 1). Восточнослав. переводы XII в.: Есфирь (Главы 1–9) и Песнь Песней. Переводы с латыни, выполненные в Новгороде для Г. Б. в кон. XV в.: книги 1–2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемии, 2–3 Ездры, Товита, Иудифь, Есфирь (Главы 10–16), Премудрости Соломона, Иеремии (Главы 1–25:46–51), Иезекииля (Главы 45–46), 1–2 Маккавейские. Порядок расположения книг в кодексе, разбивка на главы, отдельные указания параллельных мест заимствованы из печатного издания лат. Библии (Вульгаты). Большинство пророческих книг, Песнь Песней, книга Иова и Апокалипсис сопровождались в слав. рукописной традиции толкованиями, к-рые были отброшены при составлении Г. Б. Выполнено это было, однако, не всегда аккуратно, в результате чего отдельные слова и выражения из толкований оказались включенными в библейский текст. Кроме библейских текстов Г. Б. содержит дополнительные статьи: предисловия к отдельным книгам, месяцеслов, астрономические и хронологические таблицы, «зрячую» пасхалию на 1493–1561 гг. (начало утрачено). Переводы с латыни в составе Г. Б. |
| В особенно трудной ситуации оказался митрополит Макарий, когда перед ним встала задача описать положение Церкви на тех западноукраинских землях, которые исторически входили в состав Польского королевства (Львовская, Холмская и Перемьшльская епархии), а после разделов Речи Посполитой в большей своей части вошли в состав Австрийской империи. Во 2-й половине XIX в., когда работал высокопреосвященный Макарий, местная власть в Галиции, включая руководство культурными учреждениями, была в руках польского дворянства, наследие православной Церкви (в том числе и местные церковные архивы) находилось в руках униатов. Отношение польского дворянства и униатской Церкви к православию было традиционно враждебным. Одним из следствий такого положения было отсутствие научных контактов и информации об изданиях, содержавших подчас важный материал по истории православной Церкви. Так, митрополиту Макарию осталась неизвестной вышедшая в 1867 г. сводка данных по истории василианских (в прошлом православных) монастырей в Галиции , фундаментальное издание источников по истории этого региона в XIV–XV вв., которое начало выходить в свет в начале 70-х гг. XIX в. Лишь благодаря активности украинского исследователя из Львова Д. Зубрицкого, постоянно находившегося в контакте с русскими учеными, в русских изданиях середины XIX в. мог появиться ряд важных материалов о положении православных мещан Львова в XVI в. и их усилиях, направленных на восстановление православной Львовской епархии. Благодаря этим публикациям митрополиту Макарию удалось осветить некоторые важные аспекты положения православного населения и православного духовенства в границах Польского королевства. Однако по отношению к Перемышльской и Холмской епархиям митрополит Макарий располагал столь незначительным материалом, что для 2-й половины XV — 1-й половины XVI в. не мог составить списка епископов . Ирония судьбы заключается в том, что именно относительно этого региона, церковную жизнь которого из-за неблагоприятных объективных обстоятельств высокопреосвященный Макарий не имел возможности всесторонне осветить, сохранился наиболее ранний слой источников (судебные книги местных учреждений середины— 2-й половины XV в.), позволяющий судить о многих сторонах жизни православного приходского духовенства. Правда, следует отметить, что под этим углом зрения данные источники до сих пор совершенно не изучены . Сохранились и другие материалы о жизни православных приходов этого района — это документы, связанные с созданием новых приходов на колонизуемых территориях, в них определялись отношения священника со светским патроном и прихожанами . |
| А.Н. Наумов Г. А. Шебанин. К вопросу о локализации Дороженя Со второй половины 90-х годов XIV в. по 30-е годы XV в. Литовское княжество проводило активную политику по распространению своего влияния на земли верховских княжеств С. 37–42] и территорию водораздельной части правобережья верховьев Дона С. 167–168]. Начало агрессии Литвы при Витовте в данном регионе относится к 1395–1396 гг., когда была разгромлена рязанская земля в ответ на поход Олега Рязанского С. 227]. Однако серьезные потери, понесенные Витовтом при разгроме на реке Ворскле в 1399 г., вероятнее всего, не позволили закрепиться ему в регионе Окско-Донского водораздела. Напротив, Олег Рязанский в 1401 г. «воевал» Смоленск, а в 1402 г. его сын Родослав ходил походом на Брянск С. 231]. В 1406 г. в бассейне Средней Упы – на р. Плаве – происходит одно из событий московско-литовской войны 1406–1408 гг. Здесь было заключено перемирие на год С. 194]. В этом эпизоде на стороне Москвы участвовали воинские силы Золотой Орды, которая проводила в эти годы антилитовскую политику. Ордынское вмешательство в русско-литовскую войну приостановило экспансию Литвы на территорию северо-восточных княжеств С. 90–92] и, в частности, в регионе верхнего, среднего течения Упы и верховьев Дона. Своего апогея внешняя политика великого князя Витовта достигает в последнее десятилетие его жизни – в 20-х годах XV в. В эти годы под сюзеренитет Литвы переходят князья новосильского дома С. 40]. В 1427 г. Витовт совершает поездку в Рязанское и Пронское княжества С. 39], в 1430 г. рязанский князь участвует в Трокском съезде С. 34]. Именно в эти годы заключается рязанско-литовский договор, по которому из рязанской земли были «вынуты» «Тула Берестен, Ретань с Паши, Дорожен, Заколотен Гордеевский» С. 68]. Однако после смерти Витовта потерянные Рязанью земли возвращаются к ней. Во всяком случае, в московско-рязанском договоре 1434 г. за Рязанью, кроме «заокских» владений, остаются «Тула и Берестеи», а также «татарские места», которые отнял или князь великий Олег, или князь великий Федор. Эти же пункты подтверждаются в московско-рязанском договоре 1447 г. С. 143–144]. |
| По своему происхождению этот сборник патристических свидетельств о Воплощении Бога Слова обычно относили к 662–679 гг. Теперь, с выходом в свет нового издания Доктрины, приходится изменить эти даты на такие: 685–726 гг. Прежде руководствовались в определении времени появления этого сборника тем соображением, что в нем не упоминалось о VI Вселенском соборе и об иконоборческом движении. В 40-й главе новоизданной Доктрины оказались иные данные для ее хронологии. Там читаем: κ το προσεφωνητικο τς γας κα οκουμενικς ς συνοδου πρς τν εσεβεστατον Κωνσταντνον «из обращения святого и вселенского 6-го собора благочестивейшему Константину» 360 . Это приветствие VI Вселенского собора императору Константину (Погонату) могло быть представлено, конечно, не ранее 16 сентября 681 г., времени окончания собора. А в 35-й главе Доктрины дается очень ясно понять, что VI собор уже отстоит на несколько лет от излагаемых здесь событий. Таким образом и получается terminus a quo для Доктрины – 685 г. За terminus ante quem можно считать 726 г. на том основании, что на начало спора об иконопочитании нигде еще нет указаний в сборнике, есть только одна цитата вообще о почитании икон, наличие которой, скорее всего, объясняется позднейшей вставкой 361 . Глубокая древность этого сборника стоит вне всякого сомнения и подтверждается тем, что он встречается в рукописях конца первого тысячелетия нашей эры. Он находится в кодексе Ватиканско- Колюмнезиевом (Vaticanus-Columnesis), который относится к IX (иными даже к VIII) столетию 362 . Этот сборник содержат кодексы: Афоно-Ватопедский (XII в.); Бодлеано-Кларомонтанский (в Оксфорде), кодекс древнейший, по выражению Питры, едва ли не X века 363 . Манускрипты этого сборника то в целом виде, то по частям находятся еще в кодексах: Парижских (XIII и XV вв.), Ватиканском (XV в.), Венецианском (XIV в.) и других 364 . Из этих рукописей в разное время и разными лицами Доктрина была взята для печатных изданий. А. Май, у которого заимствовал фрагменты Леонтия Минь, издал Доктрину на основании ватиканских рукописей 365 . Этот факт гарантирует нам древность списка той Доктрины, которой теперь мы пользуемся, древность не только не меньшую, но даже и большую, чем списки фрагментов Леонтия. |
| Резкий перелом наступил с приездом митрополита Исидора в Москву в марте 1441 г. Сведения о том, что здесь произошло, содержатся в ряде источников XV в. разного происхождения: в летописных сводах 70-х гг., в посланиях великого князя и митрополита 40–50-х гг., в «Слове на латыну» — в созданной в Москве в начале 60-х гг. развернутой официальной версии изложения событий, которая легла в основу Свода 1479 г. и последующих памятников официального летописания . Сведения из различных источников сходятся на том, что начало конфликту положило торжественное богослужение в Успенском соборе. На светских людей, присутствовавших на службе, наиболее сильное впечатление, по-видимому, произвело публичное «поминание» папы вместо принятого по традиции поминания Восточных патриархов . Для духовных лиц более существенным было то, что по окончании службы по приказу митрополита публично зачитали текст буллы папы Евгения IV с изложением условий Флорентийской унии . Именно в этом тексте — в отличие от посланий Исидора — были перечислены все уступки латинянам по догматическим вопросам, на которые были вынуждены пойти на Флорентийском Соборе греческие иерархи. Документ стал затем основой споров между митрополитом Исидором и Собором епископов, которым великий князь передал на рассмотрение «папино писание». После того как епископы и другие «мнозии, ведущии Божественное писание», изучив этот текст, отвергли его, между ними и Исидором начался спор «и много превшеся с ним, и упревше его от Божественных писаний и, поимавше его, осадиша у Михайлова Чюда» . Исследователи XIX и начала XX в. при характеристике событий неоднократно обращались к яркому рассказу Никоновской летописи, где говорилось, что после выступления Исидора «вси умлъчяша, князи и боаре и инии мнози, еще же паче и епископы русьскиа вси умлъчаша, и въздремаша, и уснуша». Лишь после энергичного выступления великого князя «епископы Русьстии... възбудишася... и начяша глаголати святыми Писании и звати Исидора еретиком» . Однако А. А. Зимин справедливо отметил позднейший характер этой версии , продиктованной интересами великокняжеской власти эпохи Василия III. В наиболее ранних летописных свидетельствах обрисована картина общего единодушного отпора еретику, что подчеркивалось, в частности, последовательным употреблением глаголов множественного числа — «поимаша», «посадиша». |
| В 1932-1934 гг. историк исследовал проблему существования на Руси в домонг. период феодальных отношений. Его концепция, получившая широкое признание в отечественной науке, наиболее полно изложена в монографии «Феодальные отношения в Киевском государстве» (с 3-го изд.- «Киевская Русь»). В 1934 г. Г. был избран членом-корреспондентом АН, в 1935 г.- академиком. В 1936 г. стал заместителем директора новообразованного Ин-та истории АН и руководителем его Ленинградского отд-ния, с 1937 г. до конца жизни занимал пост директора ин-та, жил в Москве. В 1939-1940 гг., после того как под влиянием «Краткого курса истории ВКП(б)», где утверждался тезис об обязательном прохождении всеми народами 5 формаций (первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической), ряд авторов выступили с утверждением о господстве в Др. Руси рабовладельческого строя, Г. пришлось в публичных дискуссиях защищать свою концепцию феодального характера общественных отношений в Др. Руси в период раннего средневековья. Большинство специалистов по данному вопросу поддержали Г. В 1940 г. ученый опубликовал кн. «Главнейшие этапы в истории крепостного права в России». В военные годы (включая время пребывания Ин-та истории в эвакуации в 1941-1943 в Ташкенте) он продолжал работу над историей рус. крестьянства, завершившуюся выходом обобщающей кн. «Крестьяне на Руси» (1946), охватывающей период до сер. XVII в. В послевоенные годы одним из главных направлений научной деятельности Г. стало сопоставительное изучение слав. средневек. права. Им были опубликованы исследования о Винодольском (1948) и Полицком (1951) статутах, о «Польской Правде» (изд. посмертно, в 1957). Г. внес значительный вклад в дело издания источников по истории Др. Руси и России, им были подготовлены к публикации писцовые книги Обонежской пятины (1930), документы вотчины боярина Б. И. Морозова (1933-1936). Под рук. Г. издана по всем известным на то время спискам «Русская Правда» (1940-1963. 3 т.), опубликованы Судебники XV-XVI вв. (1952). Г. являлся ответственным редактором 1-го тома подготовленных к печати акад. С. Б. Веселовским «Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси XIV-XVI вв.» (М.; Л., 1952). Возглавлял созданную в 1949 г. в Ин-те истории комиссию по истории земледелия, положившую начало координации научной деятельности историков-аграрников (в наст. время осуществляется в рамках симпозиума по аграрной истории Вост. Европы). Под ред. Г. вышли 2 первых тома «Материалов по истории земледелия СССР» (1952, 1956). В 20-х - нач. 50-х гг. Г. сочетал научную деятельность с преподавательской, будучи профессором сначала Ленинградского, затем Московского ун-та. |
| Бейтинский курган был идентифицирован как Вефиль. Когда в начале 30-х годов Гарстанг, директор Британской Археологической школы в Иерусалиме раскопал Иерихон, он определил эти раскопки как веское доказательство разрушения города Иисусом Навином, с ранней — кон. XV века — датировкой этого разрушения. Двойные стены города обрушились, упав плашмя; устояла, сильно накренившись, только дворцовая стена. Внешняя стена сильно пострадала от огня. Под золой и павшими стенами Гарстанг открыл кладовые с запасами пшеницы, ячменя, чечевицы, фиников, от сильного жара превратившихся в уголь. Кроме того, были обнаружены кладовые дворца XVII-XVI вв., гончарные обломки из которых были отнесены ко времени не позднее 1380 года . Совместная британо-американская экспедиция 1952-53 гг. оспаривала выводы Гарстанга и датировала павшие стены Иерихона III-м тысячелетием. Согласно заключениям К. Кенион, руководительницы этой экспедиции, все укрепления и сооружения были разрушены не позднее 2000 года . Однако, выводы Кенион тоже не остаются бесспорными. Так, немецкий ученый Э. Церен все же относит катастрофу Иерихона к XV-XIII вв. Это тем более замечательно, что Церен — марксист: кому уж как не марксистам, казалось бы, на руку выводы Кенион. Но все же большинство представителей «американской школы», бывшей до конца 60-х годов, без сомнения, лидером библейской археологии, усматривали в результатах своих раскопок яркие доказательства насильственного захвата Палестины, соотнося свои находки с тем, что описано в 1-11 главах книги Иисуса Навина . Их открытия, действительно, демонстрируют, что крупные палестинские центры претерпели в эпоху поздней бронзы одно или более мощных разрушений. В 20-30 годы берет начало так называемая «немецкая школа» историков Израиля. Ее главные представители, А. Альт и М. Нот, беря за отправную точку своих научных построений Суд. 1:1-36, выдвинули теорию мирного заселения израильтянами Ханаана («die Landnahme»), подобно часто имевшим место мирным миграциям кочевников-арамеев . |
| Датировать события, изложенные в книге Иисуса Навина, оказалось задачей не из легких. После простого прочтения текста Библии (в зависимости от того, какую часть Библии мы читаем) может показаться, что все события излагаются в хронологическом порядке. Если начать с 3 книги Царств 6:1 и принять, что Соломон взошел на престол ок. 970 г. до н.э., то Исход должен был произойти примерно в 1446 г. до н.э., а захват земли (события книги Иисуса Навина) в 1406 г. до н.э. Эта дата (XV век до н.э.) часто называется «ранней датой». С другой стороны, если начать расчеты с Исхода 1:11, где описано начало работ по строительству города для фараона Рамзеса, который жил в XIII веке до н.э. (ок. 12791213 гг. до н.э.), то завоевание земли должно было бы происходить где-то в конце правления Рамзеса. Эта дата (XIII век до н.э.) обычно носит название «поздней даты». Определенно можно считать, что Израиль уже находился в земле примерно к 1207 г. до н.э., поскольку Мернептах упоминает о военной компании в Ханаан и о столкновениях с Израилем. 325 Обе датировки (и ранняя и поздняя) имеют свои сильные и слабые стороны. 326 Раннюю датировку просто воспринять с точки зрения сквозного чтения и подсчетов на основании даты из 3 книги Царств 6:1. Она также легче сочетается с прямой хронологией книги Судей (хотя датировка книги Судей трудно сочетается с любым из предлагаемых сценариев – об этом мы поговорим в главе «Судьи»). Что же касается археологических исследований, место раскопок Иерехона содержит, по крайней мере, некоторые скудные свидетельства того, что на этом месте когда-то существовал город, который был завоеван, однако, найти остатки укреплений, о которых рассказывает Библия, так и не удалось. У ранней датировки, в том виде, в которой мы ее здесь описали, тем не менее, предостаточно слабых сторон, которые можно обнаружить, если рассматривать ее с точки зрения Библии, истории и археологии. Большую часть XV века фараоном Египта был Тутмос III (около 14791425), который держал Ханаан в ежовых рукавицах, что следует не только из его заявлений о яко бы двадцати военных походах в Ханаан, среди которых была мощная компания против Ханаанской коалиции в Мегиддо, 327 но также и из археологических раскопок, проведенных в Ханаане, которые, судя по всему, подтверждают его заявления. 328 Среди списка народов, которых, по указанию Бога должны были изгнать израильтяне, ни разу не встречаются Египтяне (ср. Быт.15:1921 ; Исх.3:8, 3:17, 23:23, 32:2, 34:11 ; Втор.7:1, 20:17 ; И. Нав.3:10 ; и далее как события отдельных повествований, И. Нав.9:1, 11:3, 12:8, 24:11 ; Суд.3:5 ). Через сто лет, во время правления Аменофиса IV (также известного под именем Эхнатон; ок. 13521336 до н.э.), регион также контролировался египтянами, что следует из потока корреспонденции, известного как «письма из Амарны». 329 Характер переписки подразумевает, что египтяне контролировали эту область еще до начала царствования этого фараона. |
|
|
