| Истина церковно-историческая есть истина безотносительная. Это потому, что церковный историк добывает ее, руководясь теми же способами, какими приобретается всякая историческая истина. Горский заявлял перед своими слушателями: «Нет нужды говорить, что церковная история подлежит общим законам всякого исторического произведения, что она, например, должна пользоваться источниками только достоверными» 182 . Церковную историю Горский понимал не как сборник фактов, мертвых и сухих, но как науку, указывающую идею церковно-исторической жизни, смотрел на факты как на внешние показатели внутренних отношений и явлений. Горский говорил, что церковная история не должна собирать только факты, по его воззрениям, она обязана проникать во внутреннюю связь между ними, извлекать идеи факта из самого факта. Такова должна быть, по сознанию историка Горского, церковная история вообще, такой же она должна быть и тогда, когда рассматривает частные вопросы. Вот слова ученого: «В каждом отделении, содержащем в себе часть церковной жизни в известную эпоху, все данные должны быть раскрываемы во внутренней их связи между собой так, чтобы целое по возможности представляло из себя одно живое органическое развитие начал, внутри обозреваемой части жизни церковной находившихся, а не простое собрание фактов, никакой другой связи между собой не имеющих, кроме однообразности». Горский как глубокий историк считал, что церковная история должна знакомить не просто с церковно-историческими фактами, а собственно с церковно-исторической жизнью. Зачем приводить факт, если он стоит особняком, ничего не объясняет в общем течении жизни, если его можно рассказать, но нельзя им ничего объяснить? 183 Как историк Церкви Горский отличался самым возвышенным взглядом на свой предмет, относился к нему с религиозным одушевлением. В частности, главнейшие стороны церковно-исторической жизни Горский рассматривает как «обнаружение христианской жизни под непосредственным действием Святой Троицы», в одной группе фактов он находит выражение действия Бога Отца, в другой – Бога Сына, в третьей – Духа Святого. |
| Гонно 2003 – Гонно П. Неблагочестие и трактовка Священного Писания в «Повести о Савве Гридцыне»//Славяноведение. 2003. 2. С. 60–69. Горбунова, Лукьянова 2003 – Московские кирилловские издания в собраниях РГАДА. Каталог. Вып. 3. 1651–1675/Сост. Л.Н. Горбунова, Е.В. Лукьянова. М., 2003. Гордиенко 1999 – Гордиенко Э.А. Икона «Спас царя Мануила» и сказание о ней в истории новгородской церкви//НИС. СПб.. 1999. Вып. 7 (17). С. 48–74. Горский, Невоструев 1857 – Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1857. Отд. 2. Ч. 1. Горский, Невоструев 1859 – Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1859. Отд. 2. Ч. 2. Горский, Невоструев 1869 – Горский А.В.. Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1869. Отд. 3. Ч. 1. Горячева 2002 – Горячева М.Ю. Отходная пустынь Патриарха Никона //Никоновские чтения 2002. С. 23–36. Горячева 2002а – Горячева М.Ю. К вопросу сравнительного анализа керамических иконостасов Ново-Иерусалимского монастыря//Никоновские чтения 2002. С. 140–143. Грабарь 1913 – Грабарь И.Э. История русского искусства. М., 1913. Т. 6: История живописи. Допетровская эпоха. Грамотки 1969 – Грамотки XVII – начала XVIII века. М., 1969. Гребенюк 1989 – Гребенюк В.П. Эволюция поэтических символов российского абсолютизма (от Симеона Полоцкого до М.В. Ломоносова)//Развитие барокко 1989. С. 188–200. Грибов 2002 – Грибов Ю.А. Богословие Иоанна Дамаскина в переводе Иоанна, экзарха Болгарского// Патриарх Никон 2002. С. 106–107. Грибов 2002а – Грибов Ю.А. Апостол толковый// Патриарх Никон 2002. С. 108–109. Грибов 2002б – Грибов Ю.А. Сочинения Дионисия Ареопагита с толкованиями Максима Исповедника // Патриарх Никон 2002. С. 118–119. Грибов 2002в – Грибов Ю.А. «Сказание известно» об учреждении патриаршества в России и поставлении Филарета Никитича патриархом и Чин поставления Филарета Никитича на патриарший престол//Никон 2002. С. 120–121. |
| Не оставались в стороне и церковные ученые, представители богословской науки. Одним из таких компетентных специалистов был протоиерей Александр Васильевич Горский (1812-1875) - выдающийся церковный историк, археограф и богослов, ректор Московской Духовной Академии 9]. Протоиерей Александр Горский был хорошо знаком с историей Византии, в совершенстве владел греческим языком, прекрасно знал церковные каноны, имел общепризнанные качества дипломата и миротворца. Поэтому неудивительно, что нашлись люди - граф Дмитрий Николаевич и графиня Антонина Дмитриевна Блудовы, которым очень захотелось отправить на Восток для разрешения греко-болгарского церковного спора именно Горского. Свое желание Блудовы высказывали Обер-прокурору Синода и митрополиту Московскому Филарету. При этом Блудовы считали, что в случае, если нельзя будет дать официального поручения Горскому, необходимо отправить его под видом путешественника на Афон и в Константинополь, чтобы он своим влиянием, советом и познаниями содействовал делу примирения Церквей и положительному решению болгарского церковного вопроса л. 7]. Сам же Горский еще раньше, когда в разговоре с митрополитом Филаретом зашла речь о командировании на Восток кого-либо из духовных лиц для содействия примирению греков с болгарами, успел убедить святителя в том, что «бессильный агент, ограниченный передачею петербургских идей, ничего не будет значить» с. 48]. Вместе с этим, и Обер-прокурор Синода не сочувствовал инициативе Блудовых. Таким образом, посольство протоиерея Александра на Восток не состоялось, а вскоре полученное им ректорство в Московской Духовной Академии и вовсе оградило его от подобных «посольств» в будущем. Однако, отказавшись быть «бессильным агентом петербургских идей», Горский остался верен призванию историка и богослова. Он внимательно следил за событиями на Балканах. Позже, когда Горский был уже ректором Академии, он стал автором нескольких проповедей, в которых отражена его позиция относительно греко-болгарской церковной распри и намечаются пути по примирению сторон. |
| 2487 Тем не менее, на обращение алтаря к югу решили испросить благословение владыки-митрополита. Случай к этому представился, когда в начале 1869 года А.В. Горский должен был ехать в Петербург на юбилей С.-Петербургского университета в качестве представителя от академии. Митрополит Иннокентий в то время был в Петербурге для участия в заседаниях Св. Синода. 4 фев- —190— раля означенного года А.В. Горский в Петербурге был у митрополита и беседовал с ним о разных делах; между прочим «упомянул я, – пишет он сам от 4 февраля 1869 года в своем дневнике, – и о своем желании устроить церковь . Владыка одобрил и хотел справиться в Св. Синоде, можно ли будет приступить к делу без разрешения Св. Синода». 2488 В подробностях беседы с владыкою А.В. Горский коснулся и вопроса об алтаре. Владыка благословил обращение последнего на юг, о чем А.В. Горский тогда же с радостью известил старейших членов академической братии; ибо уже от 10 февраля того же 1869 года покойный профессор Московской Духовной Академии Петр Симонович Казанский († 1878) писал своему брату, архиепископу Костромскому Платону (Фивейскому) , со слов А.В. Горского: « церковь у нас в зале митрополит велел строить на южную сторону, говоря, что в готовых зданиях нужно приноравливаться к удобству их. Но в 1838 г. Клейнмихель просил разрешения у Синода в казенном заведении устроить алтарь на юго-запад. Синод отвечал: «на основании правила Василия Великого , отступать от направления алтаря на восток нельзя». 2489 В той же беседе с А.В. Горским владыка-митрополит Иннокентий потребовал от академии план устройства церкви и изложение условий, на которых предполагалось существование при ней духовенства. Всем этим —191— А.В. Горский мог обстоятельнее заняться уже по возвращении своем из Петербурга, в конце февраля того же 1869 года, между тем как владыка митрополит оставался в Петербурге до начала апреля, а потом, пробыв в Москве страстную и светлую недели, на Фоминой неделе снова отправился в Петербург и пробыл там до начала июня. А.В. Горский, вернувшись из Петербурга, как мы сказали, в конце февраля, при содействии секретаря академической конференции и правления, покойного профессора Егора Васильевича Амфитеатрова († 1888 г.), весьма опытного в делах административных, и руководясь примером дела о домовой церкви при Московской духовной семинарии, 2490 к началу апреля, пока владыка митрополит еще продолжал быть в Петербурге, успел оформить всё дело об устройстве академической церкви. |
| Восьми лет Горский поступил в духовное училище, а двенадцати лет – в духовную семинарию. Отец внимательно следил за успехами своего сына и часто помогал ему в его ученических занятиях. Старая, дореформенная духовная школа, слишком трудная для посредственных учеников, с другой стороны, не угашала, а воспитывала великие дарования. К ним, несомненно, принадлежал Александр Васильевич Горский, который всегда был в числе первых в списке и самым развитым из учеников семинарии. Весной 1828 года бакалавр Московской духовной академии иеромонах Афанасий Дроздов (впоследствии архиепископ Астраханский) производил ревизию Костромской семинарии, причем ему было поручено взять из этой семинарии трех воспитанников в Московскую духовную академию. Ревизор был так поражен ответами и развитием молодого Горского, что решил взять его в академию одного, вместо предположенных трех. Это был почти беспримерный случай, так как в духовную академию обычно поступали окончившие богословские классы в семинарии, а Горский окончил лишь философский класс. Шестнадцатилетним мальчиком прибыл Горский в Московскую духовную академию. Отец снабдил его письмом к своему знаменитому земляку, своему «несумненному благодетелю», профессору Московской духовной академии Федору Александровичу Голубинскому, прося не оставить своим попечением неопытного молодого юношу. «Рано молодое деревцо с отеческого грунта пересажено в вертоград, требующий возмужалости и опытности», – писал он Голубинскому. Последующие годы показали, что «молодое деревцо» не только благополучно прижилось в славном вертограде, но и выросло в могучее и плодоносное дерево, ставшее украшением не только родного вертограда, но и всей Церкви. Будучи студентом академии, Горский ревностно изучал науки. Он неукоснительно посещал лекции, внимательно слушал и умело записывал читавшиеся курсы и очень много читал, делая многочисленные выписки и конспективные записи. Своим трудолюбием студент Горский поражал всех. «Он всегда был за делом», – вспоминает его товарищ П. С. Казанский . «Когда он садился за свой столик, то не видал никого». |
| 1171 Савва 1858,186; Горский, Невоструев 1859, 288 – 307 155); Покровский 1916, 126; Щепкина и др 1965. 153. Грибов 2002, 106 – 107. 1173 Савва 1858, 188; Горский, Невоструев 1859, 193 – 205 141); Покровский 1916, 129; Щепкина и др 1965, 194. 1177 «Две книги Иоанна описателя Лествицы, писаны в десть», «Книга Лествица писмяная в полдесть в досках», «Книга Лественник в десть», «Книга Иоанна Лествичника в десть», две «книги Лествицы в полъдесть», «Книга Лествичник с толкованием в полъдесть на харатье», «Книга Лествичник в десть на харатье», «Книга третья Иоанна Лествичника в десть», «Книга Предзръние Святые Лествицы в полдесть», «Книга Лествичник с толкованием в десть», «Книга Иоанна Лествичника в полъдесть» – Беляев 1852, 11, 121, 122, 125, 126, 128, 129, 130, 132. 1182 Савва 1858, 218; Срезневский 1876, 50 – 110; Смирнов 1917, 296; Щепкина и др. 1965, 140; Протасьева 1973, 39 – 40, Грибов, Юхименко 2002, 100. 1184 Среди присланных книг значилась и «Книга Патерик Скитцкой в десть» – Беляев 1852, 10, 118, 128, 130. 1187 Горбунова. Лукьянова 2003, 92 – 93, 96 – 97, 100 – 101, 104 – 106; Поздеева 2004, 424 – 426, 428 – 432. 1190 Савва 1858, 262; Горский, Невоструев 1869, 306 – 314 Покровский 1916, 111, 124 – 125; Щепкина и др. 1965, 206 – 207. 1192 Савва 1858, 262; Горский, Невоструев 1869, 276 383); Покровский 1916, 124 – 125; Щепкина и др 1965, 199. 1198 Савва 1858, 262; Горский, Невоструев 1869, 259 Покровский 1916, 124 – 125; Щепкина и др. 1965, 152. 1199 Савва 1858, 262; Горский, Невоструев 1869, 288 – 302 385); Покровский 1916,129; Щепкина и др. 1965, 214. 1204 Флоринский 1880; Барсов 1883; Змеев 1896; Груздев 1974, 343; Колесов 1990; Коткова 1991, 173 – 195; Соболева 1990, 75 – 83; Панич 1992, 17 – 28. 1208 Демин 1978, 22; Лаврентьев 1989, 164 – 178; Лаврентьев 1993, 283. После того, как в 1674 г. библиотека Воскресенского монастыря была перевезена в Москву, книги, собранные патриархом Никоном по русской и всемирной истории, привлекли внимание прежде всего патриарха Иоакима. В описи домовой казны патриарха Иоакима 1677 г. (РГАДА, ф. 396, оп. 2, д. 1171) на л. 212 числится книга «летописная в десть в переплете, писана скорописью с прописными красными словами, а на ней по листам сначало подписано на 19 листе: Лета 7169-го сию книгу положил в дом святого живоносного Воскресения Христова Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа Нового Иеросалима смиренный Никон, Божиею милостию патриарх и проч.» – Володихин 1993, 175. |
| Горский вычеркивает это и замечает: «Бестолковое толкование, которое надоедает своей длиной», и, уничтожая выписку Невоструева, прибавляет: «Пусть всякий и без наших слов судит об учености переводчика». О славянском переводе Есфири Невоструев делает замечание: «Перевод сделан близко к Польше, это показывают часто встречающиеся польские слова и обороты». Зачеркнувши это, Горский замечает: «Можно сказать, что переводчик жил близ Польши, но переводить мог в Москве. Сличите Востокова «Описания... на стр. 35, поучитесь, как он осторожно выражается». Невоструев представил Горскому груду выписок из Иоанна, экзарха Болгарского. Тот же характер случайности, неумелости, так сказать, выбор ощупью, лежит на этих выдержках, тянется длинный ряд греческих названий животных, которые удержаны у Иоанна экзарха без перевода. Горский читает эту толстую тетрадь, и длинный крест его хоронит этот новый труд Невоструева. Над перечеркнутой тетрадью лаконически подписано: «Право, нет никакого интереса читать на двух языках одни и те же названия! Зачем это?» А между тем во 2-м томе «Описания синодальных рукописей» вы находите исследование о трудах Иоанна, экзарха Болгарского, который составил эпоху в истории славянской литературы. Это блестящее, обильное новыми выводами, исследование об Иоанне экзархе написано собственной рукой Горского в особой тетради, которую он из деликатности пришил к труду Невоструева, перечеркнутому сверху донизу. Что особенно замечательно, это обширное исследование вылилось из-под пера Горского точно готовое: на рукописи Невоструева нет ни одной поправки. Невоструев посылает разбор древне-славянского перевода книги Иова с толкованием. Все сербизмы рукописи высчитаны; ни один не пропущен. Горский недоволен: «Слишком много примеров, между тем примеченные признаки сербского письма общеизвестны, а важнейшим делом вы совсем не занялись: не искали, из каких толковников извлечены эти слова». Словом, верной рукой направляет Горский из своего академического кабинета труд московского ученого. |
| Как вещественный памятник ныне наполняющих нас мыслей, мы приносим Вам это маленькое приношение. Это икона Вашего небесного соименника и покровителя св. благ. князя Александра Невского. Усерднейше просим принять ее от нас, смиренно молящихся пред Господом о даровании Вам еще многих и многих лет жизни в пользу науки и на честь и славу нашей Академии» 355 . 5. «Я хочу скорее домой» осле своего юбилея Горский прожил три года. Безмерное служение науке отразилось на его и без того слабом здоровье. Но до последнего издыхания Александр Васильевич продолжал служить родной alma mater. В отношениях ректора со своей Академией была выдающаяся особенность. Горский, с юных лет взращенный Академией, любил ее как вторую родину с нежностью сына. Еще в те годы, когда он был молодым профессором, трудно было его заставить оставить лавру, и родные огорчались, что он редко бывает дома 356 . Горский словно прирастал к Академии. Много лет в конце жизни он собирался посетить родную Кострому, но так и не собрался. Уезжая куда-нибудь по необходимости из Академии, он тосковал по ней. В последние месяцы своей жизни – летом 1875 года после долгих уговоров близкими людьми Горский был отправлен на дачу в Ахтырку (село близ Хотькова монастыря, недалеко от Сергиева Посада), но не смог прожить там и месяца, загрустил по родной Академии и вернулся, чтобы там и умереть 357 . Болезнь, сведшая протоиерея А. В. Горского в могилу, была застарелая: врачи в то время ее называли воспалением внутренней оболочки артерий. Горский не любил лечиться и, постоянно трудясь, не щадил себя. В некрологах говорится о том, что в первый раз он почувствовал признаки своей болезни приблизительно в возрасте 45 лет, осенью 1857 года 358 . Однако из письма самого Горского, помещенного в автобиографии преосвященного Саввы (Тихомирова) , выходит – на год раньше: 30 января 1866 года отец Александр писал: «Нынешний год все что-то я чувствую себя нездоровым. Хотя болезнь горла прошла, но к этому присоединились какие-то приливы крови к груди, и я подвергаюсь нередко нервным болезненным припадкам. |
| В 1887 году в журнале «Воскресный день» был опубликован биографический очерк профессора В. А. Соколова «Ректор М. Д. Ак. прот. А. В. Горский» 397 . Автор излагает кратко биографические данные о Горском, суждения о нем как ученом и свои личные воспоминания. К числу подобных воспоминаний нужно отнести и статью А. П. Смирнова «Страница из студенческого дневника», напечатанную в «Душеполезном чтении» за 1891 год 398 . В 1892 году в журнале «Славянское обозрение» профессор Г. А. Воскресенский поместил статью «А. В. Горский» 399 , в которой рассмотрел его труды, относящиеся к русско-славянской исторической науке и духовной литературе, и коснулся взглядов профессора на греко-болгарскую церковную распрю. В 1896 году в «Богословском вестнике» помещен труд С. Г. Попова «Ректор Московской Духовной Академии протоиерей А. В. Горский». Здесь автор, пользуясь архивными данными, обстоятельно излагает биографию Горского и дает краткую характеристику его нравственных качеств. Этот труд был переиздан отдельной брошюрой в 1897 году 400 . В 1896 году профессор Н. И. Субботин в «Русском обозрении» 401 напечатал свои ценные воспоминания о Горском как профессоре, библиотекаре и руководителе, а также часть его переписки. Новый широкий интерес к изучению личности А. В. Горского проявился в 1900 году, когда исполнилось 25 лет со дня смерти ученого. Это событие стало основанием для появления второго, более зрелого и систематизированного историографического комплекса работ, посвященных личности покойного. Профессор А. П. Лебедев в журнале «Вера и Церковь » напечатал свой труд: «Протоиерей А. В. Горский, ректор и профессор М. Д. Академии». Немного позднее в 1903 году он же в свой обширный труд «Церковная историография в главнейших ее представителях с IV по ХХ век» включил особую главу «Церковный историк А. В. Горский», где во всей полноте раскрыл его научный метод, талант лектора и дарования археографа. Образ Горского в сочетании с высокими нравственными качествами предстает здесь как самобытное и гениальное явление в русской церковной научной жизни 402 . |
| 2) Для каждого верующего. «Так как церковь от её начала доселе доставляет один великий союз, то каждый член этого союза, коль скоро имеет возможность, должен позаботиться с ним ознакомиться. Каждый – наследник духа прежних времен!» 3) Для богослова. «Для того, кто сам избирается в строители (?) тайн Христовых, история служит необходимым руководством как в науках богословских, так и в жизни». 4) Для отечественного пастыря. «В особенности изучение церковной истории полезно для отечественного богослова. Она дает видеть: а) что мы имеем и чего еще не имеем по сравнению с другими церквами, например самостоятельной учености богословской и церковно-исторической; б) как должны действовать на наше время». Несмотря на сознание высокой важности и разнообразной пользы от изучения церковной истории, Горский однако же хорошо понимал, что достижение цели – серьезное знание этой науки дело весьма трудное. Мысль о трудности изучения предмета побуждает его обращаться с различными замечаниями касательно этого предмета к своим слушателям. Он то разъясняет, в чем заключается эта трудность, отчего зависит, то объявляет, что можно и чего нельзя достигнуть в изучении науки при ревностном занятии ею в академии, то извиняется пред своими слушателями, что он может сделать для них только то, что в силах сделать... Одну из трудностей при изучении церковной истории Горский совершенно справедливо поставлял в том, что церковный историк имеет дело с элементом едва уловимым – с духом человеческим в его истории со всеми его тончайшими стремлениями. «Ей (церковной истории, как науке) нужно иметь, восклицал Горский, око серафимово, чтобы так свободно читать в глубине сердец человеческих, так бестрепетно взирать на славу Божию. Если вообще наблюдение явлений, совершающихся в глубине духа человеческого, сопряжено с великим трудом, подвергается опасности многих ошибок и заблуждений; то чего стоит столь глубокое раскрытие всех сил духа человеческого по обоим его направлениям к небу и аду, какое принадлежит перу церковной истории?» Понимая, какою широтою, необъятностью отличается наука церковно-историческая, каких трудов, сколько времени нужно на основательное ознакомление с нею, Горский не думал требовать от своих слушателей невозможного. |
|
|
