| Нет! будет время, когда да кровь воскипит гневом, сей крест будет на обличение, сии раны на посрамление. Слова сии милосердого Избавителя слыша, ты, грешная душа! вострепещи, Том I. стр. 303, 304. XVIII. Грех Жало смерти грех . 1Кор.15:56 . I. Грех ничто иное есть, как неимение сходства с законом Божиим. Неправда есть лишение правды, нечистота есть неимение чистоты, блуд есть неимение целомудрия. Том VIII. стр. 167. Лице греха есть самое гнусное и страшное; ибо он разрушает порядок естества, противен воли Вышняго, расстраивает человеческое тело, превращает его душу. Представьте себе, чтоб звезды превратились в черные угли, или животное какое-либо стало ходить на спине ногами вверх, или источник, вместо сладкой воды, изливал бы ядовитую кровь; так и грех из человека, созданного по образу и по подобию Божию, делает некоторое чудовище. Ибо действие греха не только с порядком естества несходственно, но оный совсем разрушает. Что же иногда грех нам приятным и лестным кажется; то для того, что мы под иным не худым видом, а не под настоящим его себе представляем, и тем сами, себя охотно обманываем. А если бы на грех взирали мы в настоящем виде, не прикрывая его ничем; то ужаснулися бы от его страшного лица, и никогда бы не дерзнули простерть в беззакония рук своих. Том XI. стр. 176, 177. II. Всяк грех есть действие плоти, а не духа. И для того Апостол, упрекая во грехах, ими содеянных, заключает: не плотстии ли есть 90 ? Когда ты видишь доброе и похвяляешь, сие есть действие духа, но когда при всем том следует худому, сие есть действие плоти. Когда ты желаешь идти во храм, сие есть действие духа; но когда по лености то отлагаешь, сие есть действие плоти. Когда ты желаешь помочь бедному, сие есть действие духа; но когда скупость преодолевает, сие есть действие плоти. Когда ты склоняешься простите обидевшему, сие есть действие духа; но когда мщением воспаляешься сие есть действие плоти. Когда ты желаешь хранить целомудрие, сие есть действие духа; но когда сладострастие тебя побеждает, сие есть действие плоти. Когда ты желаешь принести покаяние и исповедание, сие есть действие духа; но когда стыд от того тебя отводит, сие есть действие плоти. Так вот грех наш пред очами нашими! Том XIV. стр. 345, 346. |
| До сих пор, по справедливому замечанию Тейлора, не было открыто ни одного даже дикого народа, который был бы чужд тех или других понятий о нравственно-добром и злом, об обязательности первого и недозволительности второго. Впрочем, если бы и нашлось какое-нибудь наиболее грубое племя, у коего не замечается ясно формулированных понятий о том, что такое нравственно-доброе и злое, все-таки было бы опрометчиво заключать на этом основании, будто бы это племя не различает добра от зла. У всякого, даже самого грубейшего, дикого племени найдем какие либо обычаи, которым члены племени подчиняются в своих действиях и в своих взаимных отношениях. Но в обычае, по бесспорным словам Вундта, и заключается вся сумма нравственных идей у многих некультурных народов. Все народы и племена не только вообще имеют понятие о добром и злом в нравственном отношении, высоко ценят добро и гнушаются злом, но большей частью сходятся в своих взглядах на сущность того и другого. Многие даже дикие племена стоят столь же высоко по своим частым понятиям о добре и зле, сколь высоко стоят лучшие из культурных народов. Даже у тех племен, у которых возводятся на степень добродетели и деяния, неодобрительные с господствующей точки зрения, замечается в остальном, касающемся нравственных воззрений, полное согласие со всем человечеством. Внимательно и беспристрастно обсуждая самые уклонения от господствующей нравственной нормы 48 , находим, что они также не нарушают ее, как не нарушают законов биологии разные ненормальные явления, встречаемые в среде животных. Таким образом, присущность всем людям нравственной нормы не подлежит сомнению. Но как же смотрели и смотрят разные народы и племена на источник нравственного закона и почему почитали и почитают обязательными его веленья? Бесспорен тот факт, что человечество всегда видело и видит в нравственных требованиях, сознаваемых и чувствуемых им, не иное что, как требования самого божества, заложенный в душу человека и непрестанно предъявляемый ему. Прислушиваясь к голосу совести, к этому внутреннему источнику нравственных требований, и язычники выражались, что это est Deus in nobis (Бог говорит в нас). Видя в нравственных предписаниях волю самого божества, люди собственно, поэтому почитали и почитают их, безусловно-обязательными, для себя и в упреках совести в случае нарушения их усматривали и усматривают угрозы божества же. Некоторым и из философов, как например, Сократу, принадлежит мысль, что нельзя объяснить существования в людях нравственных идей или норм, коль скоро упускается из виду Верховный нравственный Законодатель. Из новейших натуралистов, рассуждавших о происхождении нравственного закона в людях и возводивших его к Богу, как истинному виновнику, укажем для примера на знаменитого Уоллеса. Обсуждая гипотезу Дарвина касательно происхождения человека, он признал, что никак нельзя объяснить без особого действия Божия происхождение в человеке и совести. |
| Впрочем, если бы и нашлось какое-нибудь наиболее грубое племя, у коего не замечается ясно формулированных понятий о том, что такое нравственно-доброе и злое, всё-таки было бы опрометчиво заключать на этом основании, будто бы это племя не различает добра от зла. У всякого, даже самого грубейшего, дикого племени найдём какие-либо обычаи, которым члены племени подчиняются в своих действиях и в своих взаимных отношениях. Но в обычае, по словам Вундта, и заключается вся сумма нравственных идей у многих некультурных народов. Все народы и племена не только вообще имеют понятие о добром и злом в нравственном отношении, высоко ценят добро и гнушаются злом, но большей частью сходятся в своих взглядах на сущность того и другого. Многие даже дикие племена стоят столь же высоко по своим чистым понятиям о добре и зле, сколь высоко стоят лучшие из культурных народов. Даже у тех племён, у которых возводятся на степень добродетели и деяния, неодобрительные с господствующей точки зрения, замечается в остальном, касающемся нравственных воззрений, полное согласие со всем человечеством. Внимательно и беспристрастно обсуждая самые уклонения от господствующей нравственной нормы, находим, что они также не нарушают её, как не нарушают законов биологии разные ненормальные явления, встречаемые в среде животных. Таким образом, присущность всем людям нравственной нормы не подлежит сомнению. б) Все народы и писатели смотрели и смотрят на совесть, как на голос Божий, как на требование Божества, на источник нравственного закона. Бесспорен тот факт, что человечество всегда видело и видит в нравственных требованиях, сознаваемых и чувствуемых им, не иное что, как требования самого Божества, заложенные в душу человека и непрестанно предъявляемые ему. Прислушиваясь к голосу совести, к этому внутреннему источнику нравственных требований, и язычники выражались, что это est Deus in nobis (Бог живёт в нас). Видя в нравственных предписаниях волю самого Божества, люди собственно поэтому почитали и почитают их безусловно обязательными для себя, и в упрёках совести, в случае нарушения их, усматривали и усматривают угрозы Божества же. |
| По самому существу мира, как бытия конечного, зло–неизбежное явление. Конечный мир возможен только под формой единичного, индивидуального существования, а в понятии единичного лежит обусловленность и ограниченность. Но каждая вещь мира, включая сюда и человека, существует не только сама по себе, но и во взаимосоотношении с другими вещами, равно как и с нами, и в этом случае может воздействовать на нас как благоприятно, споспешествуя развитию нашей жизни, так и неблагоприятно, задерживая наше развитие, следовательно, каждая вещь в мире может быть как злом, так и благом; даже моральное зло и то в некотором отношении может быть благом. Если же таким образом зло неразрывно связано с конечным бытием, существующим в форме единичных вещей и существ, находящихся во взаимоотношении между собой, а конечное бытие в его целостности несомненно стоит под безусловной зависимостью от открывающегося и реализующегося в нем бесконечного, то стало быть и оно (зло) также должно стоять под безусловной зависимостью от Бога. Это, конечно, не прямое отношение,–так как зло, равно как и благо, взятые в отдельности, не могут быть выведены прямо от Бога, как беспротивоположного единства,–а отношение только непрямое, посредствуемое миром. Против истинности безусловной зависимости нельзя выставлять в качестве отрицательной инстанции и так наз. „свободные причины“. Известно, что самое свободное решение воли при своем выполнении бывает зависимо от внешних обстоятельств, вытекающих из общей натуральной связи вещей, равно как и то, что осуществляется через свободное решение воли, относится к той же общей связи природы. Всякий свободно действующий поступает сообразно тому именно положению, какое занимает в общей натуральной связи, так что занимай он иное положение, иначе бы и поступал. Но так как общая натуральная связь стоит под безусловной определяемостью Богом, то значит и свободные причины, неотделимые от натуральной связи вещей, не могут быть исключаемы из той же безусловной определяемости 209 . Итак, все в мире, обыкновенное и чудесное, доброе и злое, необходимое и свободное, зависимо от Бога; где же что-либо исключается из-под зависимости от Бога, там нарушается и истинность религиозного чувствования. |
| Если чей слуга, будучи болен, без ведома своего господина пойдет к заговаривающему болезни, вменится ли это в грех господину? Если увидишь, что кто-либо идет к занимающемуся чародейством, заговариваниями и т.п., должно ли остановить его? И если будет человек подвластный нам? Закон Божий выше законов мира Заповедь. Иное есть заповедь, а иное совет Какое различие между заповедью и советом? И как исполнять их? Какую имеют силу совет и заповедь? Получая заповедь в отношении к дающему ее? В сохранении заповеди заключается повиновение и память Божия Заповеди отеческие О сохранении заповедей отеческих, и к чему сие приводит? Все ли заповеди отеческие должно исполнять? Уставы Церкви и повеления Отцов должно считать заповедию Что должно делать, если, получив заповеди или советы от Отцов, преступим их? Должно помнить, что мы не исполнили еще ни одной заповеди Здравие. Здравому принимать от других услужение есть осуждение Зло (злоба) зла не истребляет Злом зло не исправляется, но добром зло Злой мыслит злое, а добрый доброе Злословие. И злословящий, и с удовольствием слушающий его подлежат равному осуждению Если кто начинает злословить другого, должно переменить речь на беседу полезную Злословие есть смерть Злословием называется говорить о другом худое по страсти души Говорить что-либо о другом для его исправления не есть злословие (клевета) Знание. Желающий спастися не должен спрашивать ради одного знания (в толковании) Какое знание называется лжеименным? Внимающий себе, для избежания тщеславия, если видит, что предстоит случай высказать свое знание, должен молчать Зрелища непозволительны Желающий устраивать их делается частию диавола И Игуменство. Игумен. См. Настоятельство, Настоятель. Идоложертвенное. Почему Апостол возбраняет есть идоложертвенное? Иларион Преподобный что сказал о милостыне? Илия Коринфский, один из трех мужей, могущих умолить Бога за весь мир Имущества. О церковном имуществе Все, что есть в общежитии, есть Божие О хранении общего монастырского имущества По случаю убытка, нанесенного монастырскому имуществу и происшедшего от того смущения, — увещание от Старца |
| Все эти личности могли только утвердить моё отношение к болящей; можно ли было смущаться и недоумевать, когда люди, столь достойно чтимые, были тесно связаны с нею кто дружбой, кто уважением, кто милостивым на неё воззрением! – Мне оставалось верить и любить! – Но я нисколько не рассуждала о других, я возлюбила её саму и никаких доказательств её добродетели не искала, а предалась ей всей душой, чувствуя что-то дивное, высокое, непостижимое. Происхождения болящей не могу точно определить, знаю только, что она была высокого рода, чуть ли не из семьи —755— 1883 г. Царевичей Грузинских. Разными бедственными обстоятельствами доведена до крайней нищеты, но никогда не была оставлена помощью Свыше. Как праведный Иов испытуема была от Господа в горниле скорбей и терпением, можно сказать, уподобилась Праведному. Телесные страдания были неимоверны: её корчило, сводило голову с ногами, кости трещали от напряжения; медицина не умела определить болезни, помощь от Господа и светлые видения были ей отрадой. После припадка мучительных корчей, она впадала будто в сон, который был ничто иное, как благодатное нечувствие телесных страданий и вместе тихая беседа со Святым Старичком (как она называла), который был неотлучным её покровителем и наставником. Сей Св. Старичок был не иной кто, как Святитель Николай, являющийся ей, которого она чтила, и к заступлению коего прибегала с самого своего младенчества. Подробности о жизни болящей находятся в записках Екат. Алекс. Мухановой, кои, по приказанию Святого Владыки Митрополита Московского Филарета, хранились в ризнице Борисо-Глебско-Аносина монастыря в числе документов монастырских. Как описать любовь к ближнему этой святой души? – Мало того, что она с радостью спешила разделить с неимущими милостыню, ей самой получаемую от благодетелей и друзей, но она готова была всё предпринять для помощи ближнего; она обливалась слезами о бедствиях людей вовсе ей незнакомых; душевное спасение каждого было ей близко к сердцу, как своё собственное; она, имея от Бога дар рассуждения и часто откровения Свыше, старалась вразумлять неразумных и внушать всё доброе каждому. Она скрывала имя своё и оттого жила уединённо, но кроме означенных мной личностей в её знакомстве ещё были семейство г-жи Де-Бриньи и Корсаковой, а там многие бедные семейства, которым она благодетельствовала. – Трудно было принести ей какое-либо пособие, особенно денежное. Привыкши к жизни, можно сказать, весьма роскошной в юности, сколько надо было ей работать над собой, чтобы без возмущения духа приучить себя питаться от руки благодетелей; потому все, зная и понимая её, старались свои приношения делать как можно незаметнее и |
| Для достижения близости с народом и со своею паствою владыка Антоний призывал пастырей прежде всего зародить в себе самом духовную жизнь. Должно вникать с благоговением в слова молитв. – «...Прежде всего ты с удивлением увидишь, что все наше богослужение содержит в себе в каждой своей стихире, в каждом псалме не иное какое-либо содержание, а именно ответы на эти вопросы духа, ответы, даваемые Богом душе, изнемогающей в борьбе со страстями и утешающие ее напоминанием о чудесах Спасителя и Его угодников и обетованиями благодатной помощи Божией. Тогда ты изменишь обычное у молодого духовенства полулютеранское, полу-католическое отношение к православной службе: ты устыдишься своего прежняго высокомерного отношения к богослужебной дисциплине, к уставным поклонам, постам, стояниям; тебе чуждым станет стремление наполнять службу новейшими произвольными эффектами, безобразною итальянскою музыкой... ... Возвращая православной службе богатство ея содержания и простоту ея форм, ты с удивлением увидишь, как быстро возрастет к ней усердие народа, и как, вместе с тем, быстро поднимется в глазах народа твой собственный пастырский авторитет...А если пожелаешь, чтобы слово твое неизгладимыми буквами сейчас же запечатлевалось на народном сердце, то возьми Жития Святых и Пролог... – и старайся каждую истину, каждое правило добродетели подтверждать примерами святых...» Обратил владыка Антоний внимание на говение прихожан. В одном из своих посланий он замечает, что «...в Западном крае не исполняют заповеди Апостола и уставов св. Церкви и не испытывают себя молитвою и говением пред исповедью и причастием Св. Таин, а приступают к ним недостойно прямо от мирских дел своих...». Вскоре после этого он опубликовал свое второе обращение к духовенству по тому же вопросу, в котором пишет, что послание о говении «...возымело доброе действие. В церквах г. Житомира, и во многих сельских, с чистого понедельника до недели Православия святые храмы ежедневно наполнялись народом, который благоговейно слушал св. службы и дотоле неведомое ему «правило ко св. причащению». |
| Четыре потока были следующие: Фисон – это Дунай, Геон – это Нил, Тигр и Евфрат, между которыми мы живем ( Ефрем Сирин имеет в виду свою обитель, в которой подвизался). Хотя известны нам места, откуда истекают эти реки, но неизвестно начало источника, потому что рай находился на великой высоте. Вблизи рая эти реки поглощаются и нисходят в море, как из высокого какого-либо водоема, и, проходя в земле под морем, изливаются: первая – на западе, Геон – на юге, Евфрат и Тигр – на севере. Сказав о рае и о реках, исходящих из него, Моисей обращается к повествованию о введении в рай Адама и о данном ему законе: «И взя Господь Бог человека..., повел и оставил его в раи сладости, делати его и хранити» ( Быт.2:15 ). Но чем мог Адам делать, когда не было у него орудий? И для чего нужно ему было делать, когда в раю не было терний и волчцев? Как мог охранять рай, когда не мог оградить его? От кого было охранять, когда не было татя (разбойника), который бы мог войти в него? Охранение рая по преступлении заповеди свидетельствует, что при сохранении заповеди не было нужды в стерегущем. Потому на Адама возлагалось не какое иное хранение, как данного ему закона, не какое иное делание, как исполнение данной ему заповеди. Если скажут, что два этих дела возложены были на Адама вместе с заповедью, то не противоречу и ему. Говоря о введении Адама в рай и о том, для чего он введен, Моисей обращается к повествованию о законе, какой дан был Адаму: «И заповеда Господь Бог Адаму, глаголя: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси: от древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете» ( Быт.2:16–17 ). Заповедь легка, ибо отдал Бог Адаму весь рай, но воспретил вкушать плоды одного только древа. Если бы одно древо доставляло человеку пищу, другие же многие были ему запрещены, то оно и служило бы ему пособием в нужде, пищей в голоде. Поскольку же вместо одного древа, которого было для него достаточно, Бог дал ему многие, то совершенное преступление произошло не по нужде, а по небрежению. |
| Так-то тяжело осуждение, превосходящее всякий грех. И фарисей оный, молясь и благодаря Бога за свои добродетели, не солгал, но говорил истину, и не за то был осуждён; ибо мы должны благодарить Бога, когда сподобились сделать что-либо доброе, потому что Он помог и содействовал нам в этом. За сие фарисей не был осуждён, как я сказал, что он благодарил Бога, исчисляя свои добродетели, и не за то он был осуждён, что сказал: «несмь якоже прочии человецы» ; но когда он обратился к мытарю и сказал: «или якоже сей мытарь» (Лк.18:11), тогда он подвергся осуждению, ибо он осудил самое лицо, самое расположение души его и, кратко сказать, всю жизнь его. Посему мытарь и вышел «оправдан... паче онаго» (Лк.18:14). Нет ничего тяжелее, как я много раз говорил, нет ничего хуже осуждения, презрения или уничижения ближнего. Почему мы не осуждаем лучше самих себя и наши грехи, которые мы достоверно знаем и за которые должны будем дать ответ пред Богом? Зачем восхищаем себе суд Божий? Чего хотим от Его создания? Не должны ли мы трепетать, слыша, что случилось с великим оным старцем, который, узнав о некоем брате, что он впал в блуд, сказал: «О, худо он сделал!» Или вы не знаете, какое ужасное событие повествуется о нём в Отечнике? Святой Ангел принес к нему душу согрешившего и сказал ему: «Посмотри, тот, кого ты осудил, умер; куда же повелишь ты поместить его, в царство или муку?» Есть ли что страшнее сей тяготы? Ибо что иное значат слова Ангела к старцу, как не сие: поелику ты судия праведных и грешных, то скажи, что повелишь о смиренной душе сей? помилуешь ли ты её, или предашь мучению? Святой старец, поражённый сим, все остальное время жизни своей провёл в стенаниях, слезах и в безмерных трудах, молясь Богу, чтобы Он простил ему тот грех, — и всё это уже после того, как он, пав на лице свое к ногам святого Ангела, получил прощение. Ибо сказанное Ангелом: «Вот Бог показал тебе, какой тяжкий грех осуждение, чтобы ты более не впал в него», уже означало прощение; однако душа старца до самой смерти его не хотела более утешиться и оставить свой плач. |
| То есть, какое человек внутреннее состояние имеет, такие у него слова и дела внешние являются, и о чем внутри поучается, замышляет, старается, то и внешне проявляется. Слово и дело внешнее — вестник и свидетель внутреннего человеческого состояния. Сердце, в прямом смысле, поскольку есть начало жизни человеческой, у всех одинаковое, то есть у добрых и злых, как и прочие естественные органы; но в нравоучительном смысле разумеемое, — не одинаково, но у иного доброе, у иного злое, и прочее. § 29. Сердце человеческое само по себе, без благодати Божией, злое, ибо не что иное, как только суетное и злое помышляет, как написано: «Помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт.8:21). Откуда сердце это, как ниже увидишь, называется в Писании «каменное»: ибо ни увещаниями, ни угрозами, ни милостью, ни строгостью не преклоняется и не умягчается. Потому Бог обещается верным Своим дать «сердце иное». «И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное» (Иез.11:19). Поэтому о человеке, благодатью Божией не возрожденном, говорится: «Сказал безумный в сердце своем: «Нет Бога»». И Господь говорит: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф.15:19). И хотя благодатью Божией просвещен будет человек, однако зло это, из сердца исходящее, чувствует, и должен много труда во всю жизнь прилагать и против природного того бедствия духовно сражаться, ибо непрестанная ему предлежит против того брань. Откуда читаем, что и водой и Духом возрожденные, и святые впадают в тяжкие грехи, которые из этого растленного источника проистекают. Поэтому повелено всем верным молиться и просить у Небесного Отца благодати Святого Духа, чтобы смогли противиться тому злу, от сердца происходящему, и умерщвлять его. Растлению сердца нашего способствует во вред нам дьявол со злыми своими ангелами и соблазнами мира сего. Отсюда последует, что сердце доброе и богобоящееся не может быть, как только от Бога. Ибо Сам человек сердца своего злого на доброе переменить не может; откуда Псаломник молится: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс.50:12). Поэтому всякому, желающему иметь сердце доброе, надо с Псаломником молиться Богу о том, чтобы, по милостивому Своему обещанию, подал сердце иное и дух новый, и взял от нас сердце каменное, и подал сердце плотяное, чтобы на нем, как на новых скрижалях, смог быть написан закон Евангелия Христова, «не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (2Кор.3:3), как написано: «Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, — говорит Господь, — вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иер.31:33). |
|
|
