| После этого, читается благодарственная молитва. Над опасно больными, у донских молокан совершается нечто вроде таинства елеосвящения. «Пресвитер» помазывает больного деревянным маслом и читает над ним, с коленопреклонением, молитву, в которой просит Бога, «воздвигнуть его от одра болезненного» и даровать ему оставление грехов. Донские молокане, как и все другие молоканские толки, отвергают почитание Божией Матери, ангелов, угодников Божиих, креста, икон, мощей, крестное знамение и посты. Донские молокане, обыкновенно, называют себя «евангелическими христианами», или «евангеликами», а простой народ прозвал их «водяными молоканами», так как они приняли водное крещение: обыкновенных же молокан, не принимающих водного крещения, он называет «сухопутными молоканами». Сближаясь с Православной Церковью через принятие священнодействий, похожих на православные таинства, донские молокане всегда, однако же, питали симпатии только к протестантству. Они охотно читают протестантские сочинения, в числе которых особою любовью пользуются «Беседы для христиан евангелическо-лютеранского исповедания о молитве Господней» пастора Гуна, переведенные с немецкого языка. К сочинениям же православных авторов они относятся недоверчиво, видя в них искажение и намеренное «затемнение» истины 257 . Этим и объясняется то обстоятельство, что в конце прошлого столетия среди донских молокан возникло сильное протестантское и даже рационалистическое движение: одни из них прямо перешли в штундо-баптизм, другие образовали особый толк – «новомолоканство», усвоив от штундо-баптизма внешнюю обстановку молитвенных собраний, а также порядок и состав богослужебного культа, но, удержав крещение младенцев, причащение и елеопомазание; третьи внесли в свое учение некоторые рационалистические идеи графа Л. Н. Толстого, и только немногие остались верными своему первоначальному учению. Впрочем, донских молокан и в настоящее время можно встретить еще во многих местах, как Таврической, так и Оренбургской губернии. История секты Происхождение штундо-баптизма не есть явление случайное, и не может быть приписано воздействию только того или другого лица, как его виновника. Оно имеет свои корни в том бурном религиозном движении 16-го века среди западно-европейского христианского мира, которое принято называть протестантизмом. Католичество не дозволяло мирянам не только изъяснять, но и читать Библию. Протестантизм ответил на это неблагоразумное запрещение энергической проповедью не только о праве каждого верующего читать Библию, но и о праве понимать ее свободно, согласно со своими убеждениями и требованиями одного своего разума. Этот принцип бесконтрольного произвола и безграничного субъективизма в понимании и изъяснении Св. Писания сам Лютер выразил в афоризме: «как мне кажется, так и есть». Принцип этот не утратил своего значения в протестантстве и до настоящего времени; он то составляет «первую ложь» (πρτο ψμα) и штундизма. |
| – Да, на греческом. – Ну так как – же теперь на греческом языке явилось наше русское слово «родила»?.. Ведь у греков нет такого слова: «рождаю» на их языке будет «геннао» – Уж этого я не знаю, владыка-, говорит раскольник. – Ну, конечно, – говорю я, – жаль, что ты этого не знаешь, а это я говорю; ты спроси когда-нибудь у грека, он тебе и скажет как по-ихнему будет наше русское слово «рождаю» или «родила». Да у греков нет и слова «учитель»: учителя они называют на своем языке «дидасколос» или «педогогос». Так вот, если бы надпись »МРУ« означала собою слова:. «Мария родила фарисеев учителя», как ты говоришь, то уж никак не могло бы быть здесь «Р» и «У». Поэтому-то вот твое объяснение мне и кажется неправильным. – Да, это, пожалуй, так, преосв. владыка, вы верно доказываете, -говорит старообрядец, – ну а как же тогда вы иначе объясните эту надпись, что она значит? Да я припоминаю теперь, что мой батюшка объяснял мне эту надпись не так, как вы ее объясняете. Я помню, что он тоже говорил мне, что иконы наши списаны с греческих икон и что надписи на них сделаны на греческом языке. Когда же я спросил его, что же это значит надпись на иконе Божией Матери »МРУ» он, как помнится, объяснил мне, что эта надпись представляет собою не начальные буквы четырех слов, как вы понимаете, а сокращение двух греческих слов: »Митир " по-русски значит «Мать» или «Матерь» и ву – значит «Бога» (родит, пад. от слова еос-Бог); вся надпись, говорил мне батюшка, как и все другие надписи, указывают на того, кто изображен на иконе: «Матерь Бога» или «Матерь Божия». При этом, помнится, батюшка прибавил мне, что на сокращение этих двух слов указывают и титла, поставленные вверху над буквами, написанными на иконе (МРУ). Лик Сына Богоматери, или Бога, рожденного от нее, которого она, по изображению на иконе, держит в своих руках, имеет свою особую надпись: не «фарисеев учитель», как бы следовало по вашему, а «ICXC» – опять с титлами вверху, что указывает на сокращение двух слов: «Иисус Христос». – Да, владыка, это я знаю, что лик Спасителя имеет такую надпись. Ваше объяснение действительно, пожалуй, вернее будет нашего; только ведь и наше объяснение не заключает в себе чего-нибудь еретического, – заметил раскольник. |
| Так у нас дома начались богослужения. Папа служил почти каждое воскресенье, за редким исключением, когда он уезжал к владыке Иоанну. В основном дома он служил литургию, на всенощную обычно ездил в храм. Папа служил, а мы пели, читали и ходили со свечой. Сначала это была только семья, но скоро у папы стали появляться духовные дети, они стали приходить на эти домашние богослужения, исповедоваться и причащаться. Богослужения совершались в папином кабинете, в котором было метров пятнадцать, с одним окном. Конечно, у нас соблюдалась конспирация. На кухне и в соседней комнате обязательно включали радио, дверь никому не открывали. Окно закрывалось сначала поролоном, потом одеялом, сверху вешалась белая скатерть — получалось место для запрестольного образа. На эту скатерть крепили большой крест. В левом углу кабинета стояло много икон. В этом месте ставился престол, представляющий собой большой этюдник, который каждый раз потом убирался, складывался, и никто бы не мог предположить, что это престол. А тумбочка превращалась в жертвенник. С правой стороны стоял огромный письменный стол. Этим столом пространство алтаря отграничивалось от основного храма. Чтобы это как-то обозначить, на две табуретки клались две стопки книг, которые накрывали полотенцами, а сверху ставили образа. С правой стороны — образ Спасителя, с левой — образ Божией Матери. Кабинет превращался в храм, состоящий из алтаря и основного храма. Больше никакой алтарной преграды не было. Пели мы сами. Мама обладает хорошим слухом; еще девочкой дедушка научил ее гласам и всему необходимому в церковном пении, и ей не составляло никакого труда провести службу. А мы за мамой подстраивались и пели. Особенно сложных песнопений у нас не было, как мама пела, так и мы пели. Даже бывало несколько раз, когда мама уезжала, мы без нее проводили службу. Просфоры пеклись тоже у нас дома. Как правило, пекла мама, а потом пек мой младший брат. В самом начале мы очень боялись, что в любой момент могут прийти представители органов, поэтому у нас все очень конспирировалось; никакого явного облачения не было. |
| Многие зде стоящие и вообще верующие люди опираются в своих религиозных убеждениях именно на собственный опыт. Потому что если бы не было опыта получения ответа от Бога, от Пречистой Богоматери и всех святых, от икон, то, наверное, не было бы и никакой религиозности. Ведь само слово «религия» обозначает связь, а какая же связь может быть, если человек ее не чувствует? Сколько угодно можно говорить: я верующий, я религиозный человек; а на самом деле жить, не имея с Богом никакой реальной связи. А ведь такая псевдорелигиозность или, если хотите, бытовая, обрядовая религиозность не несет нам спасения. Она даже утешения нам не дает. А для того чтобы Господь давал нам Свое утешение, Свою благодать, Свою милость, эта связь должна быть реальной. Наша вера должна соединять нас с Господом; мы должны стараться жить по Его закону. Не всегда так получается, и каждый это знает. Где-то по слабости, по различного рода обстоятельствам — да каких только не бывает причин, когда мы не способны, не умеем, не можем или даже не хотим жить по Божиему закону! Но ведь от этого Божественный закон не исчезает, и призыв Господа жить в общении с Ним не отменяется ввиду нашего неведения или, как я часто говорю, окамененного нечувствия. Для того чтобы связь с Господом сохранялась, чтобы наша вера была живой, чтобы слово «религия», то есть связь с Богом, наполнялось по отношению к нам реальным смыслом, мы должны эту связь поддерживать. А что для этого нужно? Для этого нужно обязательно иметь опыт ежедневной молитвы, причем не формальной, когда мы читаем молитвословия, часто не понимая даже слов, лишь бы исполнить некие предписания. Молитва должна наполняться реальным духовным содержанием. Мы должны действительно обращаться к Богу — с дерзновением, с радостью, с надеждой; вот тогда мы и будем чувствовать Божественный ответ. А ничто не соединяет человека с Богом так, как реальный ответ, от Бога полученный. Иногда эти ответы бывают удивительными, не поддающимися никаким законам естества. Такие ответы мы называем Божиим чудом, и очень часто чудо приводит человека к Богу. Но порой не на всю жизнь: прошло первое впечатление от чуда, подзабылось то, какими жизненными обстоятельствами это чудо сопровождалось, и наступает постепенно окамененное нечувствие. Человек от Бога не отказывается, но живет так, будто Бога нет. Ну, изредка надо сходить в храм, по праздникам; но, выйдя за пределы храма, мы опять живем как люди, которые и Бога не знают. |
| Града; вероятно, не последнюю роль здесь сыграло традиционное для Византии восприятие пространства храмов-крещален и баптистериев как образа Нового Иерусалима. Утвердившаяся в литературе мысль о раннем времени создания корсунской парадигмы вызывает серьезные сомнения. Можно говорить достоверно о ее существовании лишь во 2-й пол. XV - нач. XVI в. в новгородских источниках ( Poppe A. On the So-called Chersonian Antiquities//Medieval Russian Culture. Berkeley; L., 1984. [Vol. 1]. P. 71-104). Мысль о том, что именно Новгород (а не Москва) после Царьграда и Корсуни становится по праву преемником их священного наследия, закономерно получает развитие в памятниках письменности после потери городом своей независимости и в связи со стремлением отстоять свой духовный приоритет. Тогда же складывается представление о происхождении ряда священных предметов и икон из древней Корсуни, доставшихся новгородцам как часть трофеев после похода 989 г. Их появление в Новгороде связывают с известным по летописям 1-м епископом города свт. Иоакимом Корсунянином , приглашенным кн. равноап. Владимиром из Херсонеса и занимавшим Новгородскую кафедру до 1030 г. Появление «корсунской легенды», как и топонима «корсунский», скорее всего приходится на годы пребывания на Новгородской кафедре свт. Евфимия II (1434-1458), к-рый в противопоставление столице представил собственную историческую концепцию, основывавшуюся на идеализации исторического прошлого Новгорода. К. и. (Иерусалимская, Гефсиманская, Грузинская) в Новгороде К. и. (Иерусалимская, Гефсиманская, Грузинская) в Новгороде впервые упоминается в «Сказании о видении Софийского пономаря Аарона», герой которого наблюдал ночью в новгородском Софийском соборе шествие «преждеотшедших» архиепископов: они вышли из алтаря, стали «пред иконою пречистыя Богоматере пред Корсунскою, и начаша пети на мног час» (Новгородская 3-я летопись, под 1439 - НовгорЛет. С. 271; Новгородская 4-я летопись по списку Дубровского, под 1438 - ПСРЛ. 1925. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. |
| «Я знаю, что везде можно найти соринку в глазу — и в Церкви, и в музейном сообществе, и недавние печальные события, связанные с пожаром в Центре им. Грабаря, об этом свидетельствуют, — с сожалением констатировал Предстоятель. — Поэтому полагаю, что мы должны не указывать пальцем, кто лучше, кто хуже, а подумать о том, как нам следует работать вместе». «У меня большую озабоченность вызывает совершенно неправильное оформление интерьера некоторых древних храмов, которые были когда-то переданы Церкви и потом по неумению, недомыслию, отсутствию знаний неверным образом отреставрированы, — отметил Святейший Патриарх Кирилл. — Но до меня доходят сведения и о том, что есть проблемы и с так называемой научной реставрацией икон». В связи с этим Предстоятель призвал к полной прозрачности работ по сохранению памятников культурного наследия, особо подчеркнув, что «обнаружение каких-то трудностей не должно быть использовано для дискредитации друг друга, для навешивания ярлыков». Вместе с тем Святейший Патриарх Кирилл обратил внимание собравшихся и на положительные примеры того, как в Церкви сохраняются памятники культуры. Так, для Торопецкой иконы Божией Матери, временно переданной из Русского музея в один из подмосковных храмов , создан уникальный дорогостоящий киот. Те, кто продолжает критиковать решение о передаче образа, демонстрируют не более чем «нечестный и предвзятый подход», убежден Первосвятитель. «А если шедевры находятся в тяжелом состоянии — будь то в церкви или в музейных запасниках, — вот тогда мы с вами должны вместе бить тревогу», — подчеркнул Святейший Патриарх. По словам Его Святейшества, следует в равной степени заботиться и о том, чтобы в музейных хранилищах «шедевры не висели на мокрых стенах и под лестницами», и о том, чтобы переданные в храм иконы не находились в неподобающих условиях. «Мы с вами вступили в тот период, когда нужно сообща решать все эти вопросы — сохранения, использования, научной экспертизы, — сказал Святейший Патриарх Кирилл, особо отметив, что речь идет не о пересмотре имущественных прав. — Мы должны, ни в коем случае не разоряя музейные коллекции, не нанося никого ущерба нашим музеям, одновременно позаботиться о том, чтобы святыни стали доступны нашему верующему народу и чтобы они сохранялись достойно — как в храмах, так и в музеях, Очень надеюсь, что уважаемые представители музейного сообщества, которые здесь присутствуют, откликнутся на мое приглашение взаимодействовать с церковной комиссией». |
| Шуяне, холуяне и палешане на торжках продают их и развозят по деревням и врознь на яйцо и на луковицу, как детские дудки, продают, а большею статьею на опойки и на всякую рухлядь меняют. И простой народ щепетинники те своими блудными словами обаяючи, говорят, будто от доброписания спасения не бывает; и, то слышавши, сельские жители добрых письмен не сбирают, а ищут дешевых». 297 Ввиду этого выражения благородного негодования становится понятным, почему через все послание оскорбленного в религиозном чувстве автора проходит замечательная и в то время еще столь редкая в иконописце черта сочувствия к художественным образцам западной живописи, которую мы напрасно стали бы искать не только в воззрениях Стоглава, вооружавшегося против всего иноземного, как поганских обычаев, но и в понятиях, державшихся у нас целое столетие спустя. Полемизируя с одним из своих противников, стоявшим на почве старого воззрения, и принимая под свою защиту западную живопись, Иосиф спрашивает: «Неужели ты скажешь, что только одним русским дано писать иконы, и только одному русскому иконописанию следует поклоняться, а от прочих земель икон не принимать и не почитать? Только ты так мудрствуешь, а если хочешь разуметь, то знай, что в иностранных землях таков стяжательный нрав к любомудрию, наипаче же к сему премудрому живописанию прилежит, что не только Христов или Богородичен образ на стенах и на деках живоподобно пишут и на листах печатать искусны, но и земных царей своих персоны в забвение не полагают». 298 Нашего просвещенного иконописца в произведениях западных мастеров поражало то, что они библейско-исторические события и лица «будто живые изображают». С беспристрастием истинного художника он отдает должную дань удивления успехам западного искусства и рекомендует своему противнику пользоваться прекрасным, кому бы оно ни принадлежало. «Когда у иноземцев мы видим Христов или Богородичен образ выдрукован (напечатан) или премудрым живописанием изображен, тогда очи наши многой любви и радости исполняются. |
| Впрочем, по Уставу следовало бы читать молитву входа на месте, пред самым испрошением диаконом благословения на вход и с главопреклонением. Это очень осмысленно и назидательно, но кто возьмет смелость на себя первый восстановить всеми забытый чин? (В нотном ирмологии Киево-Печерской Лавры 1865–1873 гг. на будничных антифонах после припева второго стиха третьего антифона наряду помещено: «Входные. Господи, помилуй» и далее третий стих и т.д. На «Блаженнах» входные «Господи помилуй» помещено после восьмого гласа. Но когда пелось – не указано. Косвенным указанием может служить Сборник Духовно-Музыкальных песнопений в редакции Е. Азеева «На литургии». СПб, 1915, стр. 20). В «Блаженнах» П. Мироносицкого после «Блаженни есте… мене ради» помещено «Господи, помилуй» наряду и сразу следует «Радуйтеся и веселитеся». Необходимо отметить, что П. Мироносицкий был чрезвычайным ревнителем церковного Устава. Также см. у Л.Д. Малакина в «Литургии» – изд.) §22 . Служащие и настоятель, входя в алтарь, целуют привратные иконки без поклонов с единократным крестным целованием, т.к. здесь нет никакой аналогии с целованием икон на входных молитвах, а целуются, входя (мимоходом, так сказать) Царские врата, и никакого чина из этого делать не должно. «На малом входе… и показуя святое Евангелие, крествуя им, глаголет велегласно: «Премудрость, прости» . По входе все священнослужители кланяются дважды, крестятся, целуют престол (а предстоятель прежде престола – евангелие) и кланяются в третий раз. Примечание (из воспоминаний, не вошедших в книгу): На малом входе за литургией некоторые священники (служа без диакона), скажут «Премудрость, прости», благословят Евангелием вход, проходят в алтарь, кладут Евангелие на престол, выходят из алтаря и тогда только прикладываются к иконам, благословляют свещеносца, и после, вторично уже входят в алтарь. Это неверно, т.к. при таком действии получается как бы двойной вход. Священник должен после возгласа «Премудрость, прости» опустить Евангелие на грудь, придерживая его левой рукой, приложиться к иконе Спасителя (к маленькой возле местной), правая рука свободна для того, чтобы перекреститься, затем благословляет свещеносца (благословение это относится только к свещеносцу, всем остальным, стоящим в церкви и на клиросах, не нужно отвечать на это благословение поклонением; (интересно, что в Уставе ничего не сказано о благословении свещеносца, это действие сохранилось по традиции, как и многое другое в обрядах богослужения), потом прикладывается к иконе Божией Матери и входит в алтарь. Т.е. должен быть один вход, а не два, иначе нарушается символическое значение этого действия на литургии. |
| 3 . Внимание Флоренского-исследователя было привлечено не только к изучению икон, крестов, панагий, к творчеству троицкого резчика XV века Амвросия. В архиве Флоренского сохранилось описание колоколов, названное «Определение звука Лаврских колоколов, произведенное 1819 июня ст ст композитором Павлом Афанасьевичем Ипполитовым». Его приезд состоялся в 1919 году, в день празднования Боголюбской иконы Божией Матери. 306 Кроме того, подобные описания встречаются в записной книжке П.А. Флоренского, помеченные 16 июня 1919 года. Лаврская колокольня – не только венец архитектурного ансамбля Лавры. Единственная в мире по красоте формы, пропорциям, гармонически стройная, легкая, устремленная в высоту (88 м), она уникальна и как музыкальный инструмент, своего рода орган. Звучащие голоса его образуют группы индивидуальных колоколов, подобранных по принципу хорового ансамбля. Наиболее впечатляющей была группа больших колоколов (самых низких по звуку), размещенная на 2-м ярусе колокольни. В нее входили 307 : 1 . Царь – вес 4,025 п., число колебаний 489; перелит при императрице Елизавете в 1742 году из меньшего – в 3000 п., был самым большим звучащим колоколом России. Тон его – СИ большой октавы (с призвуком октавой ниже). «Тембр глуховатый. Из колоколов низшего яруса второй по чистоте», – отмечено в описании. 2 . Карнаухий – вес 1275 п., 1850 колебаний; отлит в 1683 году. «Из тех же колоколов самый определенный по тону»; на полях описано «РЕ малой октавы». 3 . Годунов (или Цареборисов, 1600 года) – 1850 п., 1275 колебаний; звучит «приблизительно ДО-ДИЕЗ и АЯ малой октавы. Из тех же колоколов – наименее определенный, в его тоне много «призвуков». [У К.К. Сараджева – СОЛЬ-БЕМОЛЬ большой октавы. – С.Т.]. Заметно отделяется от них: 4 . Лебедок (Лебедь) – вес 625 пудов, более ранний дар Бориса Годунова (1600 года), «в момент удара звучит МИ-БЕМОЛЬ – после удара слышно верхнее СИ-БЕМОЛЬ, и все время слышно биение, происходящее от звучания совместно нижнего ДО и тона немного пониже (1/16 т.) ДО и повыше ДО (1/16 т.)», – дополняет на полях П.А. Ипполитов. |
| Профессор помоложе рассказывал об иконах, которые очень сильно мироточили, показывал нам миро, собранное от одной из икон. Он говорил, что, если бы был атеистом, то, глядя на такое чудо, стал бы верующим. Потому что он, как учёный, понимает, что, когда такое большое количество вещества берётся ниоткуда, то для этого нужна энергия, равнозначная энергии атомной бомбы. Тогда второй профессор, старенький и седой, улыбнулся и сказал: «Ох уж эта молодёжь! Так уж и атомная бомба сразу! Для Господа нет ничего невозможного. Он вполне может взять вещество из одной точки Вселенной и перенести её в другую точку Вселенной!» И все мы, участники секции, и профессор помоложе, засмеялись и стали аплодировать седому профессору. Нам очень понравилось, что смысловым центром своей речи он сделал слова: «Для Господа нет ничего невозможного!» А ещё икону «Знамение» очень любит и почитает моя духовная сестра Зоя. День празднования иконы и день рождения Зои совпадают— 10 декабря. Зоя по благословению и акафист читает Божией Матери перед любимой иконой «Знамение». Если благословят сфотографировать чудотворную икону, то лучшего подарка для Зои не придумаешь! И вот мы выходим из автобуса и стоим одни на пустынной дороге. Июльский день только начинается, жары нет. Мы выходим на просёлочную дорожку и идём по ней к кладбищу, которое темнеет невдалеке. Людей не видно, вокруг поля и холмы. Тишина. Слышно только пение птиц и стрекот кузнечиков в траве. Удивительно высокое голубое небо, легчайшие белые облака. Простор, чистый и ясный воздух. Лёгкий аромат душистых июльских трав. Мы идём молча. Так безмятежно и спокойно вокруг, что не хочется нарушать этот мир и покой. Подходим к кладбищу, две дорожки: одна между могилами, другая огибает ограду. Спросить не у кого. Рассуждаем логически: нам нужно в храм, храм на кладбище, значит, дорожка, его огибающая, нам не подходит, она нас уведёт прочь от кладбища и от храма. Рассуждение было неправильным. Дорожка по кладбищу привела нас к буйным зарослям кустарников, за которыми виднелись ограда и храм, но перелезть не было никакой возможности. Мы особенно не огорчились. |
|
|
