| В этих словах звучит упрек: да кто ты такой, Иов, чтобы спорить с Богом? Но это признавал и сам Иов, и это здесь не главное. Бог показывает Иову, как сложно, но вместе с тем осмысленно и разумно устроен этот мир. Человек не может повелевать зарей и дождями, не может даже понять природы этих процессов. Конечно, сегодня мы куда лучше Иова разбираемся в астрономии и метеорологии, но на смену этим вопросам пришли другие, и человек по-прежнему в изумлении стоит перед многими тайнами материального мира. И если мы не в состоянии регулировать движение светил или облаков, то можем ли мы отмерять добро и зло? А дальше Бог говорит о том, что ни одно существо в этом мире не оставлено Его заботой: «Кто устраивает для ворона охоту, когда взывают его птенцы к Богу и рыщут в поисках пищи? Кто пустил на волю скакуна, избавил от пут дикого осла, которого я поселил в пустыне?» Если даже нечистая птица ворон и такое неблагородное животное как дикий осел (помните, Иов еще сравнивал с ним бездомных бедняков) получают все необходимое, то уж куда больше может рассчитывать на это человек. Так неужели Иов все-таки настаивает на том, чтобы вершить справедливость самому? «Может, мощью ты подобен Богу и, как Он, говоришь в раскатах грома? Тогда... волю буйному гневу дай, взгляни на гордеца — и покори его, а нечестивых — раздави на месте! Разом их с пылью смешай, в подземелье в оковах заточи!» Опыт ХХ, а теперь уже XXI века показывает нам, что происходит, когда человек начинает по собственному выбору «давить нечестивых». Те самые Освенцим и Беслан, с которых мы начали наш разговор. Под конец разговора Бог упоминает двух животных — Левиафана и Бегемота (на древнееврейском слово бегемот означает просто «зверь»). Это огромные, страшные существа, с которыми не под силу справиться человеку — только Сам Бог может одержать над ними победу. Некоторые комментаторы утверждают, что речь идет о крокодиле и гиппопотаме, которых сегодня можно увидеть в любом зоопарке. Но едва ли эти зоологические версии справедливы, тем более, что Левиафан оказывается огнедышащим змеем (больше всего по описанию он походит на дракона). |
| Внутреннее переживание Царствия Божия не как мечтыили утопии, а как высшей реальности свойственно булгаковскому Иешуа, как и князю Мышкину - оба они живут как бы в предстоянии Царства истины. Истоки убежденности князя Мышкина в подлинном бытии этой «высшей реальности» - в частности, его падучая. В момент перед припадком он переживал ощущение «высшего бытия»: «вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы его. Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины» (8.188). Исследователи творчества Достоевского до сих пор не пришли к согласию в споре о природе эпилепсии Мышкина – просто ли это болезнь, или «болезнь священная» или, напротив, «бесовская»? Свидетельство «высшего синтеза жизни» или знак разложения? Ведь «демон» и в самом деле преследует героя перед припадком, да и «дикий крик " духа сотрясшего и повергшего " несчастного» (8.459) явно отсылает к евангельскому сюжету об изгнании Христом беса. Печать трагической амбивалентности добра и зла, религиозной и трансцендентно-мистической лежит на образе «прекрасного героя» Достоевского: начиная «священной болезнью» и кончая имением - Лев Мышкин, а также самой формулой «Князь Христос» [xi] . Даже жанровое решение образа, как показал автор из Торонто, соотносится с двумя противоположными началами: «в комическом плане с авантюрно-бытовым романом Апулея [осел – А.З.], а в трагическом - с традициями рыцарской баллады [«рыцарь бедный» – А.З.]» [xii] . Сам Достоевский, «передавший» Мышкину свою болезнь, был убежден в истинности озарения перед припадком и верил, что ему дано прозревать истину в то мгновение, когда «ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось» (8.188). Но то, что после столь лучезарного видения живого образа истины (25.119) наступает «отупение, душевный мрак, идиотизм» (8.188), очень смущало не только героя Достоевского, но и его самого. |
| Друзья начали утешать Иова. Эти друзья имели добрые намерения, были людьми “верующими”, имеющими благоговение перед Богом. Но они не имели того драгоценного пусть еще полубессознательного чувства – усыновления Богу, которое уже имел Иов. Друзья Иова были людьми порядка “законнического”, психологии ветхозаветной, для которой Бог есть не только Некий Великий, но и Непостижимый, имя Которого можно со страхом произносить, но к Которому нельзя всегда обращаться, – Которого можно назвать Судьей, но Которого нельзя назвать Отцом. И начали друзья говорить Иову, что если он страдает, значит он виноват, что нет у Бога несправедливости, раз ты страдаешь, значит ты грешен. “Вспомни же, говорят они ему, погибал ли кто невинный и где праведные были искореняемы?.. Оравшие нечестие и сеявшие зло, пожинают его; от дуновения Божьего погибают и от духа гнева Его исчезают”. Друзья стоят на почве чистейшего правосудия, можно было бы даже сказать, на почве известной кармы, т.е. непреложности определенных следствий, вытекающих из причин. Друзья приглашают Иова успокоиться, признав себя грешным, и перестать взывать к Богу, которого нельзя тревожить этими маленькими человеческими воплями: “Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты? Так, глупца убивает гневливость и несмысленного губит раздражительность. Видел я, как глупец укореняется; и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот и не будет заступника. Жатву его съест голодный, и из-за терна возьмет ее, и жаждущие поглотят имущество его. Так, не из праха выходит горе и не из земли вырастает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. Иов отвечает им: “О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы. Ибо стрелы Вседержителя во мне; яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня. Ревет ли дикий осел на траве, мычит ли бык у месива своего? До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою”. |
| Его щедроты не забуду, Его прославлю благодать! Когда бы песнию приятной Ему угодным стал и я! Как пар от луга ароматный, Несись душа и песнь моя! А вам, о грешных род надменный, Не греться б солнцем золотым! Не вам, — одним сердцам простым Владеть землею обновленной. Поэтическое переложение Ф. Глинки (1831?) Благослови, душа моя, Господа! Боже мой, непостижно великий, в сиянье славы и великолепья, Ты одеваешься светом, как ризой, широко простираешь шатер небес, возлагаешь стропила на воды, на облаках устремляешься ввысь, несешься на крыльях ветра, ветерки рассылаешь, как вестников, огонь и пламя — как слуг. Землю бездной,как одеяньем, Ты облек и поставил твердо — да не покосится во веки веков; над землей Ты поставил в в0ды, они дрожат от голоса грома, от угрозы Твоей устремляются прочь, восходят в горы, нисходят в долы туда, куда им укажешь, ибо Ты положил предел их движенью — да не вернутся покрыть землю. Ты направил в долины реки — они струятся между холмами, поят всех полевых зверей, к ним приходит дикий осел, из склоненных над ними ветвей щебечут птицы небесные. Ты напояешь горы с высот, плодами Твоими сыта земля — Ты поднимаешь траву для скота и растенья для человека; Ты выводишь из почвы злак, даешь вино, веселящее душу, елей, умащающий голову, и хлеб, укрепляющий сердце. Ты насыщаешь кедры Ливанские, Деревья, которые Сам насадил. На кедрах гнездятся птицы, ели — пристанище аистов; высокие горы — простор для оленей, а горки — прибежище зайцев. Луна указывает на время, солнце заходит в урочный час; нисходит тьма, и бывает ночь, в которой бродят лесные звери, и рыкают львы, прося о добыче; восходит солнце — звери уходят, в логовища свои ложатся; человек приступает к дневным заботам, к труду до вечернего часа. Как велики дела Твои, Господи! Созданное Тобою премудро, земля исполнена тварей Твоих; вот море, великое и обширное, нет в нем числа пресмыкающимся, животным большим и малым; в море плавают корабли, в нем играет левиафан. Твари Твои на Тебя уповают ждут своей пищи в благое время; |
| Обезопасив себя с двух сторон, Кутайба решился, наконец, объявить своему войску о намерении отложиться от Халифата, собрав верхушку племенной знати, и предложил выступить против Сулаймана. Интересно, что начало речи, в которой должно было обосновываться намерение выступить против халифа, не сохранилось, приводится только та часть, где он расписывает, как много сделал для хорасанцев. 399 Речь была встречена молчанием. И хотя возражений тоже не было, Кутайба так разозлился, что начал поносить представителей всех племенных группировок. Его так занесло, что не мог остановиться и пощадить хотя бы кого-нибудь. Он был настолько убежден в своем величии и непререкаемости полководческого авторитета, что не мог простить даже молчаливого несогласия. Вернувшись в свою палатку, он вынужден был выслушать упреки родственников за то, что никого не пощадил в своей обличительной речи. Кутайба сознался, что от злости наговорил неизвестно что, и тут же снова разошелся, находя еще более едкие характеристики: бакриты подобны рабыне, которая не противится, когда ее щупают, тамими-ты – то место, по которому дикий осел бьет хвостом, а аздиты – вообще не арабы. Немедленной вспышки недовольства в войске не последовало, так как не было общепризнанного предводителя. Начались тайные переговоры и поиски такого предводителя. Выбор пал на Ваки б. Абу Суда, человека обозленного на Кутайбу, который отстранил его от командования тамимитами. Кутайба знал о брожении в войске, но вместо того чтобы искать примирения и союзников, стал искать главного подстрекателя и решил, что это Хаййан ан-Набати, командир отряда мавлей. Он хотел подослать убийцу, но слуги, симпатизировавшие своему брату, неарабу, сообщили Хаййану, тот смог избежать гибели и стал ярым врагом Кутайбы. Более того, за обещание Ваки отдать ему свою дань с Мавераннахра он убедил мавераннахрцев, бухарцев, согдийцев и хорезмийцев не вмешиваться в распри между арабами и тем лишил Кутайбу достаточно сильных союзников. Глава тамимитов, Дирар б. Хусайн, сменивший Ваки и лучше знавший, что делается в племени, сообщил, что глава заговора – Ваки. Кутайба решил, что Дирар сводит счеты с соперником, не поверил ему и не принял никаких мер. Когда, наконец, Кутайба решил арестовать Ваки, то не нашлось людей, способных это сделать, и Ваки поднял своих сторонников. Войско в большинстве осталось нейтральным, и ситуацию можно было повернуть в другую сторону. Кутайба приказал подать боевого коня, чтобы предстать перед колеблющимися в привычном образе победоносного полководца, но конь стал так брыкаться, что Кутайба не смог на него сесть. Явиться войску пешим он не мог, поэтому отказался от дальнейших попыток активно действовать, приказал принести кресло и сел перед палаткой, что нередко делали командующие в разгар боя, показывая, что все идет как надо. |
| Окормляти - управлять Окрест - вокруг, около Оле - восклицание, выражающее удивление или скорбь Ометы - края одежды Онагрь - дикий осел Онех - тех Он пол - другая сторона Ону - ту Отревати - отталкивать Отчаянный - потерявший всякую надежду Очервлянный - окрашенный в багряный цвет Очима - глазами (двумя) Ошуюю - слева Начало страницы П Паки - еще, снова, опять Параклит (греч. «Утешитель») – наименование Святого Духа Паче - более, выше, превыше, лучше Перси - грудь Пленицы - сети Плещи -плечи Погибох - погиб Поглумитися; глумитися - размышлять; издеваться Подаси - подашь Пожру - принести жертву Позор - зрелище Полуденный - бывающий в полдень; южный Помавати - дать знак рукой Помози - помоги Поне - хотя, по крайней мере Понос - поношение Понт - море Прадеднии - прародительский Превыспренный - находящийся выше всего Предварити - предупредить, стать, или сделать раньше Предстояй - предстоящий Презирати - не смотреть, не придавать значения, не замечать Прелесть - обольщение Преложение осенение - тень, легкое подобие непостоянства Пременение - перемена, изменчивость Преполовити - достигнуть половины Призирати - обращать внимание, благосклонно смотреть Присно - всегда Пробавити - продолжить, продлить Просвещаяй - просвещающий Простый - прямой, правый, простой Начало страницы Р Равнодушный - единодушный Разве - кроме Разрешати - развязывать Ревнование - зависть Рекл еси - (ты) сказал Рех - (я) сказал Рог - символ крепости и славы Рукама - (двумя) руками Руце - руки Начало страницы С Свадих - ссорился Се - вот; это Се бо - ибо вот Седмица - семь дней, неделя Село - поле Сельный - полевой Сене - сень (звательный падеж) Сея - этой Символ веры - краткое изложение основ веры Сице - так Скимен - молодой лев, львенок Сретение - встреча Стезя - тропа, узкая дорога для путников Стихира - похвальная песнь в честь праздника или святого Странна - таинственна, странствующа, непричастна Странно - таинственно, необъяснимо Странный - странствующий Страсть - страдание; страсть Студный - постыдный |
| От одного Авраама раждается Исмаил, – «дикий осел», по выражению предсказания о нем, и Исаак – благословение всех народов. От чего такая разность? – От того, что мятежная рабыня Агарь, повредила в Исмаиле благословению Авраамому; а добродетельная и смиренная Сарра с благословением Авраама, самым чистым и совершенным образом, сочетала в Исааке и свое благословение, по реченному о ней к Аврааму: «благословлю же ю, и дам тебе от нея чадо: и благословлю е, и будет в языки, и цари языков из него будут». Еще страннее казаться может, от Исаака и Ревекки, одним разрешением утробы рождение столь непохожих один на другаго сынов, как Исав и Иаков. Что же можно сказать в изъяснение сего необычайнаго явления 411 ? – То, что сказано Богом самой Ревекке: «два языка во утробе твоей суть» ( Быт.25:23 ). Два противоположныя начала в одно время действовали во чреве ея, – прирожденный грех Адамов, и Божие благословение; одно усилилось в Исаве, другое превозмогло в Иакове. Возмем еще один пример превратнаго нравственнаго хода рождений из Истории Царей Иудейских. Сын идолопоклонника Ахаза был благочестивый Езекия, а сын Езекии Манассия, опять идолопоклонник, хотя впрочем не нераскаянный. Сия превратность изъяснилась бы, может быть, очень просто, если бы мы имели достаточныя сведения о воспитании сих царей: ибо у людей знаменитых и богатых судьба детей много иногда зависит от детоводителей и наставников, из коих добрые становятся благотворными орудиями Провидения, а худые орудиями наказания за пороки родителей, и за небрежение о воспитании. Но кроме сего надлежит принять в разсуждение, что Божеския благословения и наказания в родах не всегда идут следом за добродетелями и пороками каждаго лица в роде: но иногда ускоряют, чтобы пресекать зло и усиливать благо в человечестве вообще, а иногда отстают, чтобы дать место долготерпению, или чтобы сберечь доброе на время, когда оно наиболее нужно. «Господь», как взывает Он Сам о себе, «Господь Бог щедр и милостив, долготерпелив и многомилостив, и истинен, и правду храняй, и творяй милость в тысящи, отъемляй беззакония, и неправды, и грехи, и повиннаго не очистит, наводяй грехи отцев на чада, и на чада чад, до третияго и четвертаго рода» ( Ucx. XXXIV. 6. 7 ). Если бы кто стал жаловаться на строгость, «наводящую грехи отцев на чада до третияго и четвертаго рода»: всеблагий Бог с избытком оправдывает суды свои «милостию», которую простирает не на «четыре» только рода, но на «тысящи» оных. |
| «Офел» – (холм, богиня) составлял часть Иерусалима и, как кажется, представлял собою юго-восточный скат храмовой горы. На вершине Офела стояла башня (ср. Неем.3:26 ). «Дикий осел». Это животное любит одиночество пустынь ( Иов.39:5 ). Следовательно, там, где он появляется, – тихо и безлюдно, как в пустыне. И так будет в прежде кипевшем жизнью Иерусалиме! «Навсегда» – выражение, означающее иногда очень долгое время, как видно из следующего стиха (ср. Ис.63:16 ). Ис.32:15 . доколе не излиется на нас Дух свыше, и пустыня не сделается садом, а сад не будут считать лесом. Здесь пророк изображает будущие мессианские времена, когда положение избранного народа переменится к лучшему во всех отношениях – и в смысле нравственного, и в смысле материального благополучия. «Дух свыше». Сила, которая совершит эту великую метаморфозу во внутренней и внешней жизни народа, будет Дух, имеющий излиться на народ и страну его в чрезмерном изобилии с высоты. Этот Дух – обновляющий жизнь людей принцип, чудесная сила Божия. Об этом Духе говорил еще ранее Исаии пророк Иоиль ( Иоил.2:28 ), но у этого последнего увеличение плодородия земли обетованной предшествует излиянию Духа, тогда как у Исаии оно является результатом излияния Духа. 41 Ис.32:16 . Тогда суд водворится в этой пустыне, и правосудие будет пребывать на плодоносном поле. Ис.32:17 . И делом правды будет мир, и плодом правосудия – спокойствие и безопасность вовеки. Ис.32:18 . Тогда народ мой будет жить в обители мира и в селениях безопасных, и в покоищах блаженных. Пророк только что (13–14 ст.) изобразил Иудею как бесплодную пустыню, следовательно, как такое место, в котором нельзя рассчитывать ни на какую безопасность, ни на какое действие обычных законов: бедуины с путниками управляются по своим собственным обычаям. Но во дни Мессии Палестина снова будет страною, где уважается справедливость и где поэтому жить будет вполне безопасно. Ис.32:19 . И град будет падать на лес, и город спустится в долину. Ис.32:20 . Блаженны вы, сеющие при всех водах и посылающие туда вола и осла. |
| Часто крадет у нас лукавый дьявол и спасительное время. Плоть задремывает и засыпает мрачным сном, не стараясь о наилучшем: о страхе и памяти Божиих. А душа в одиночку не может бороться со сном, будить и поднимать плоть без умственного напряжения и без помощи утробы. Иначе говоря, без трезвости ума – чистоты и без трезвости чрева – голода, и без сердечной молитвы. Поскольку от чистоты ума и добрых мыслей человек укрепляется в добродетелях и достигает совершенства, а от мечтательности и пленения ума вдвойне обессиливает и подпадает под власть страстей и долго-долго страдает в них от бесов. А сердечное дело, то есть молитва умом и сердцем, и пост очищают ум, а духов, наводящих страсти, – делателей греха – изгоняют вон. И тот, кто пребывает в делах правых, то есть в сердечном делании, в посте и молитве, оберегает ум, сохраняет сердце и отвращает их от нечистых помыслов. В такого человека вселяются святые силы и помогают ему во всем. А кто пребывает в делах неправых, то есть в душевных и телесных страстях, во всяких удовольствиях, угождает телу и подчиняется непристойным мыслям, в того вселяются враждебные силы, одолевают его и принуждают ко всем грехам. Так говорили об этом и многие святые отцы. Будить и поднимать, воспламенять и взбадривать одновременно и ум, и сердце, и душу, значит, освобождаться от всех дел и сохранять ум свой трезвым, немечтательным и не идущим за помышлениями, воздерживаться от жирной и сладкой пищи и от объедения. И сидеть безмятежно в келье своей. Келья, даже не умея говорить, всему доброму научит человека: и как Богу угодить, и как добродетели исполнить, и как победить страсти. И как устремляться к Богу в непрестанной молитве Иисусовой. И тогда, словно тростью погонщика, будут подстегиваться ум, душа и сердце человека ревностью о Боге. Ибо безмолвие и пустынническая жизнь – это непрекращающаяся Божественная служба и предстояние Богу. Если кто сохранит все это и вкусит любви Божией, то есть молитвы Иисусовой, то будет убегать от людей, словно дикий осел. И узнает безмолвие пустыни и пользу отшельничества и бегства от соблазнов, шума и суеты мира сего. Словно после безкрайнего моря, войдя в небольшую тихую гавань за островом. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков. |
| Сначала о поступке Топтыгина говорили с негодованием (за родную трущобу стыдно); потом стали дразниться; сначала дразнили окольные, потом начали вторить и дальние; сначала птицы, потом лягушки, комары, мухи. Все болото, весь лес. – Так вот оно, общественное-то мнение что значит! – тужил Топтыгин, утирая лапой обшарпанное в кустах рыло. – А потом, пожалуй, и на скрижали Истории попадешь… с Чижиком! А История такое большое дело, что и Топтыгин, при упоминовении об ней, задумывался. Сам по себе он знал об ней очень смутно, но от Осла слыхал, что даже Лев ее боится: «Не хорошо, говорит, в зверином образе на скрижали попасть!» История только отменнейшие кровопролития ценит, а о малых упоминает с оплеванием. Вот если б он, для начала, стадо коров перерезал, целую деревню воровством обездолил или избу у полесовщика по бревну раскатал – ну, тогда История… а впрочем, наплевать бы тогда на Историю! Главное, Осел бы тогда ему лестное письмо написал! А теперь, смотрите-ка! – съел Чижика и тем себя воспрославил! Из-за тысячи верст прискакал, сколько прогонов и порционов извел – и первым делом Чижика съел… ах! Мальчишки на школьных скамьях будут знать! И дикий тунгуз, и сын степей калмык – все будут говорить: «Майора Топтыгина послали супостата покорить, а он, вместо того, Чижика съел!» Ведь у него, у майора, у самого дети в гимназию ходят! До сих пор их майорскими детьми величали, а напредки проходу им школяры не дадут, будут кричать: «Чижика съел! Чижика съел!» Сколько потребуется генеральных кровопролитиев учинить, чтоб этакую пакость загладить! сколько народу ограбить, разорить, загубить! Проклятое то время, которое с помощью крупных злодеяний цитадель общественного благоустройства сооружает, но срамное, срамное, тысячекратно срамное то время, которое той же цели мнит достигнуть с помощью злодеяний срамных и малых! Мечется Топтыгин, ночей не спит, докладов не принимает, все об одном думает: «Ах, что-то Осел об моей майорской проказе скажет!» И вдруг, словно сон в руку, предписание от Осла: «До сведения его высокостепенства господина Льва дошло, что вы внутренних врагов не усмирили, а Чижика съели – правда ли?» |
|
|
