| Потом мне Батюшка рассказал, что ему было открыто намерение этой женщины. И в то время, когда она зашла в воду, он стал усиленно молиться. Так он спас ей жизнь». «Однажды я провожала Батюшку из Сухуми в пустыню. На автобусной остановке к нему подошла одна его знакомая. Я отступила на шаг, чтобы не слышать, но он подозвал меня. “А было такое, что ты хотела утонуть?», – спросил он женщину. Она с удивлением посмотрела на него и стала оправдываться: “Я была в таком отчаянии…» Но Батюшка перебил ее вопросом: «И как же?» – «Да удобного места не нашла. Сколько ни бродила – везде мелко было…» Потом мне Батюшка рассказал, что ему было открыто намерение этой женщины. И в то время, когда она зашла в воду, он стал усиленно молиться. Так он спас ей жизнь». Примеров молитвенной помощи отца Виталия – огромное множество. Батюшка опытно знал, что молиться за людей – значит проливать за них кровь. И только благодать Божия помогала ему нести этот непосильный для человека груз – крест старчества. Как-то раз оптинского старца Нектария спросили: должен ли старец брать на себя страдания и грехи приходящих к нему? Он ответил: «Иначе облегчить нельзя. Чувствуешь иногда, что на тебя легла словно гора камней – так много греха и боли принесли к тебе, что не можешь снести их. Тогда к немощи твоей приходит Благодать и разметывает эту гору камней, как кучу сухих листьев…» Многие прославленные впоследствии старцы трепетали, когда им доставался такой крест, такая великая ответственность перед Богом за души людей, вверивших себя их духовному руководству. Это способна понести только великая любовь, которой по благодати исполнен старец. О духовных дарах Среди многих духовных дарований, которыми обладал старец Виталий, особенно выделялась его способность прозрения как будущих, так и свершившихся уже событий. Как ни пытался отец Виталий по своему смирению скрыть от людей этот дар, утаить его было невозможно. Сам он не любил, когда говорили о его прозорливости, и если слышал, то отвечал так: «Вот раб Божий Виталий: разве он прозорливый? Он – прожорливый». И тут же начинал себя ругать и обличать. |
| Если ты в силах хоть изредка привечать тех, чьи руки покрылись кровавыми мозолями, кто, не щадя себя, натягивал в бурю паруса, кто от солёной ласки моря превратился в кровоточащую рану, привечать в мирных водах гавани, где остановилось движение, время, ратоборство, где мерцает водная гладь, чуть примятая прибытием большого корабля, неужели и тут ты сочтёшь свои труды бесполезными? А как сладостна для усталых тихая вода залива после мятущейся гривы морских бурунов... Вот чем ваш талант может одарить человека. Сложив камни по-своему, вы выстроите тишину, необычайные надежды и мечту о тихой гавани. Ваш храм своей тишиной зовёт их погрузиться в себя. И они открывают, каковы они. Без храма звать их будут только лавки. И они откроют в себе покупателя. Никогда не родится в них величие. Никогда не узнать им, как они пространственны. Я знаю, вы скажете: толстяк лавочник и так всем доволен, ему ничего больше не нужно. Когда у человека мало сердца, удовольствовать его не трудно. Глупый язык именует ваши творения бесполезными. Но сами люди опровергают словесное суждение. Вы же видите, со всех концов света стекаются они к каменным чудесам, от строительства которых вы отказались. Вы отказались строить житницы для души и сердца. Но видели ли вы когда-нибудь, чтобы люди объезжали мир ради складских помещений? Да, все пользуются товарами и продуктами, пользуются, поддерживая своё существование, но они ошибаются, если думают, что пища для них важнее всего. В странствие они пускаются не ради пищи. Кто не видел путешественников? Куда они едут? Что их соблазняет? Иногда чудесный залив или одетая снегом гора, вулкан, обросший наплывами лавы, но чаще всего утонувший во времени корабль, который один и может увезти куда-то. Они обходят его со всех сторон и, сами того не подозревая, мечтают стать пассажирами. Потому что этот корабль увозит от небытия. Но храмы не берут больше странников, не ведут их и не перерождают, как куколка из личинки в благородную бабочку. Теперешние странники лишились каменных кораблей, у них нет возможности переродиться. В конце странствия они не получат вместо скудной увечной души щедрую и благородную. И вот они кружат вокруг затонувших храмов, осматривают, вглядываются, бродят по истёртым до блеска каменным плитам и, заблудившись в лесу мраморных колонн, слышат в величественной тишине только эхо собственных голосов. Им кажется, что они обогащаются знанием истории, но биение собственного сердца могло бы подсказать им, что, переходя от колонны к колонне, из зала в зал, из нефа в неф, они ищут вожатого; что, озябнув сердцем, собрались здесь, взывая о помощи, которой неоткуда ждать, что жаждут перерождения, в котором им отказано. Они погребены сами в себе, потому что храмы мертвы и засыпаны песком, потому что здесь лишь корабли, получившие пробоину и потерявшие драгоценный груз полумрака и тишины; голубая вода неба хлещет в обвалившиеся купола, и тихо шуршит песок, всыпаясь сквозь трещины стен. А голод, которым голодны люди, не утолён... |
| Они подошли к краю равнины и стали подниматься на гору Тоесима. Хотя гора была небольшая, не выше 460 метров, ее склоны были довольно крутыми. С равнины казалось, что небо над горами чистое, но через некоторое время они попали под мелкий моросящий дождь подобный тому, какой шел над городом накануне. Справа от них лежало небольшое возделанное поле — жалкое и бедное. На узком участке земли, окруженном каштановыми деревьями, рос лук и немного пшеницы с кукурузой. И больше ничего. Тропа, по которой они шли, постоянно вилась по склону и казалось, что они никогда не достигнут вершины. А за этой горой придется еще пересечь долину между Мацумори и Такамори. Эндо становилось все труднее дышать. Шагавший сзади с лопатой и веревкой Гастон видел, как двигались вверх и вниз его плечи, когда он старался схватить ртом воздух. Когда Эндо оборачивался и смотрел на него, Гастон видел, что ему больно. На его лбу выступили капли пота, а мокрые волосы прилипли к голове. — Немного передохнем, — сказал Эндо и плюхнулся на придорожный камень, обхватив голову руками и тяжело дыша. Похоже, он не мог сделать больше ни шага. Подгоняемый ветром туман спускался с гор к небольшой роще криптомерий, где они остановились. Это уже скорее был мелкий дождь, который проникал через одежду до самого тела, и только Кобаяси мог не беспокоится: на нем был дождевик. К тому же он был армейским офицером и выглядел для своего возраста необычно энергичным. Он смотрел на Эндо, сидевшего на камне в позе истощенного человека, неспособного уже ни на что, и легкая улыбка играла на его впалых щеках, как будто в душе он насмехался над киллером, таким слабаком. Определенно он что-то обдумывал, глядя на рощу криптомерии в дымке мелкого дождя. Эндо встал и молча двинулся дальше. Раньше для Гастона такой подъем был бы нетруден, однако после приезда в Ямагату француз ни разу прилично не поел, а ночью спал всего два или три часа. К тому же он тащил на спине груз. — Мы уже почти пришли? — Нет, — холодно ответил Кобаяси. — Мы не прошли и трети. |
| «Вот это да, вот это да… Такой корабль построить!» Имея низкий ранг мэсидаси, Самурай лишь несколько раз, и то издали, видел Его светлость, обычно пребывавшего в главной башне замка. Он был для него недостижим. Но в тот момент, как Самурай увидел огромный корабль, в его мозгу сразу же всплыли слова: «служить Его светлости». Для него корабль олицетворял князя, олицетворял могущество. Верноподданного Самурая переполняла радость оттого, что он отдает себя в полную власть Его светлости. В Цикиноуре собралось множество людей, как тогда в Огацу. На окруженном с трех сторон горами крохотном побережье, напоминавшем узкую лощину, грузчики тащили к лодкам тюки, предназначавшиеся для погрузки на корабль, чиновники тростями указывали, что куда нести. Когда Самурай и его попутчики пробрались через толпу, чиновники вежливо поздоровались и поздравили их с прибытием. У храма, где отвели помещение Самураю, стояли стражники. От них он узнал, что остальные посланники – Тюсаку Мацуки, Тародзаэмон Танака и Кюскэ Ниси – уже прибыли, а испанская команда будет размещена в храме близлежащей деревни. Окна помещения, где поселили посланников, выходили прямо на бухту. Но корабль загораживала гора, и его не было видно. В бухте сновали тяжело груженные лодки, направляясь к мысу, за которым стоял корабль. – Какой огромный груз, – заметил самый молодой, Кюскэ Ниси. – Ведь на корабле, как я слыхал, поплывет больше ста человек купцов, рудокопов и мастеровых. Самурай и Тародзаэмон Танака недоверчиво слушали восторженные рассказы Кюскэ Ниси о грандиозном предприятии Его светлости. Тюсаку Мацуки стоял в стороне и, скрестив руки, смотрел на бухту. А Ниси торжественно говорил о том, что купцов взяли на корабль, чтобы продавать в той стране разные японские товары и заключать торговые сделки; рудокопов, кузнецов и литейщиков – чтобы обучиться принятым у южных варваров горному и литейному делу. Самурай, разумеется, знал, что во владениях Его светлости есть золотые прииски, богатые залежи руды, но то, что такие люди отправятся с ними на корабле, слышал впервые. Уже лежа в постели, он стал убеждать себя, что его миссия не имеет со всем этим ничего общего – он обязан лишь доставить послания в Новую Испанию и Ватикан. В ту ночь он долго не мог заснуть от шума волн и громкого биения сердца. |
| Сначала я примерно за две недели «выдал на гора» почти четыре десятка стихотворных поделок, написанных по-русски и по-украински, объединив их в два выпуска и издав их самиздатским способом тиражом примерно в сотню экземпляров. Формат этих книжечек был минимальный. Каждая книжка представляла собою маленькую брошюрку в шестнадцать страниц: для издания одной такой книжки мне достаточно было одного стандартного листа, на каждой стороне которого помещалось по восемь стихотворных страниц. Стихи были простенькие и незамысловатые, в основном короткие: я старался в нескольких выражениях охарактеризовать оппонирующее нам «политическое явление» или персонажа украинской политики. Начинались оба выпуска коротким двустишием: Нас разделили по пьяни - Объединяйтесь славяне! И завершались этим же двустишием, переведенным на украинский язык: Нас розъедналы спъяну - Еднайтэсь браты-словъяны! Далее следовали такие, к примеру, стихотворения: 1991-й год Нас тем окаянным летом Подвела судьбина - Мы с космической ракеты Пересели на «кравчучку». Для несведущих должен объяснить, что «кравчучкой» на Украине называют тележку на двух колесиках, предназначенную для перевозки тяжелых грузов. «Кравчучки» массово появились у нас во времена Кравчука, когда народу выпало тащить на себе груз тех «благ», которыми облагодетельствовал его Кравчук. (Появившаяся позже, во времена Кучмы, тележка на четырех колесиках получила название «кучмовоза»). Был там, например, еще такой «стих» - о новых «реалиях»: Лесом стала Украина, Диким и непроходимым, Жутко в том лесу брести нам, Страшен каждый звук! Жить придется - не зевая, Вмиг съедят - чуть оплошаешь - Волков , Медведчук... Тишина - и та пугает... Вон - легонечко ступая, Суркис след свой заметает; Там - урчанье: Кучмы стая, Знать, кого-то уплетает; Хрюкает Кравчук... Жутко в том лесу брести нам, Диком и непроходимом. Жизнь - сплошной испуг! Большинство же стихотворений - от длинных до совсем коротких - были посвящены различным политическим силам, враждебным Русскому миру. |
| - Вода, вода! — бормотал Сэм. Он урезывал собственную порцию, и язык в его пересохшем рту казался толстым и разбухшим, но, как он ни старался, воды у них оставалось совсем мало, наверное, не больше, чем полбутылки, а идти предстояло, должно быть, еще дни и дни. Вода давно кончилась бы, если б они не осмелились идти по оркской дороге, потому что вдоль неё на больших интервалах были сооружены для нужд отрядов, спешно посланных через безводные области, цистерны. В одной из них Сэм нашёл немного воды: вонючей, загрязнённой орками, но всё ещё годной в их отчаянном положении. Но это было уже день назад. Больше надеяться было не на что. Наконец, устав от своих забот, Сэм задремал, оставив завтра до того момента, пока оно не придёт. Он больше не мог ничего сделать. Сон и явь беспокойно смешались. Он видел огоньки, похожие на алчные глаза, и чёрные крадущиеся фигуры, и слышал звуки, напоминающие рёв диких зверей или страшные крики пытаемых, но, когда он рывком просыпался, то мир вокруг него был тёмен и он видел вокруг себя лишь пустую черноту. Только однажды, когда Сэм вскочил, дико озираясь, ему почудилось, что он, хоть больше и не спит, всё ещё видит бледные огоньки, похожие на глаза, но вскоре они мигнули и исчезли. Полная ненависти ночь медленно и неохотно прошла. Сменивший её свет дня был тусклым, так как здесь, вблизи Горы, воздух всегда был мглистым, а из Чёрной Крепости ползли завесы тьмы, которые Саурон ткал вокруг себя. Фродо лежал на спине, не двигаясь. Рядом стоял Сэм, не желая говорить, и в то же время понимая, что слово теперь за ним: он должен подвигнуть волю хозяина на очередное усилие. Наконец, нагнувшись и гладя Фродо по лбу, он сказал ему на ухо: - Проснитесь, хозяин! Пора идти дальше. Словно разбуженный неожиданным звоном, Фродо мигом встрепенулся, поднялся и посмотрел на юг, но когда перед его глазами открылись пустыня и Гора, он снова дрогнул. - Я не могу справиться с этим, Сэм,- проговорил он.- Такой груз тащить, такой груз. Ещё не успев открыть рот, Сэм знал, что это напрасно и что такие слова принесут скорее вред, чем пользу, но, охваченный жалостью, он не мог смолчать. |
| А всё потому, что этим трём-четырём он казался трудным. Святой старец проявил послушание монастырским властям, и с того времени на келье стали вкушать масло по субботам и воскресеньям и есть варёную капусту. Однажды большой кабан пришёл на огород возле кельи, стал топтать и поедать капусту. Монахи сказали старцу. Старец велел, чтобы в другой раз, когда кабан придёт, ему сообщили. И вот как-то вечером кабан стал ломать ограду и лезть в огород. Монахи позвали старца. Хаджи-Георгий, как только увидел кабана, перекрестил его, и тот застыл на месте. Старец взял его за ухо и дикий зверь, как послушная овечка, пошёл за ним в загон, где его в наказание заперли на три часа голодным. Через три часа старец открыл загон и выпустил животное со словами: «Любезный зверь, мало тебе других мест на Афоне, так ты приходишь сюда и уничтожаешь капусту, которой питается столько людей! Иди теперь с миром и больше не смей приходить, а то получишь двойное наказание». Больше кабан не появлялся. Понятно, что для старца, пришедшего в духовный возраст, усмирить кабана было несложно, ведь он и в отрочестве своём, и когда был послушником Гавриилом, уже совершал чудеса куда более великие. Нечто подобное произошло как-то и в скиту Кавсокаливьи. Повадился там на огород возле кельи один дикий кабан. Папа-Неофит послал Гавриила, и велел ему поймать кабана и на ремне привести к келье. Гавриил исполнил поручение. Старец повелел кормить его рисом и травой, сделать ему отдельную кормушку. Он сказал кабану: «Как проголодаешься, приходи сюда, монахи тебя накормят, а огороды, смотри, не трогай». Так кабан был принят на довольствие, и, проголодавшись, приходил на обед к келье. Однажды старец из Керасьи пошёл со своим послушником Авраамом наверх по дороге к вершине Афона за дровами. Дров нарубили много, старец собрал их в кучу, стянул верёвкой и велел отцу Аврааму поднять их и нести. Тот удивился, потому что дров было столько, что четыре мула не смогли бы всё это разом перевезти. Но, веря в святость своего старца, взялся за верёвку, и стал взваливать дрова на спину. Хаджи-Георгий перекрестил груз, помог Аврааму подняться. Позднее отец Авраам сам говорил: «Я шёл, будто у меня на плечах была не гора дров, а лёгкое одеяло». |
| Пункт приема помощи для Крымска в Москве: работа продолжается Москва, 17 июля 2012 г. Фура с 459 коробками гуманитарной помощи отправилась 15 июля вечером из Москвы в Крымск. Отправленный груз был собран на пункте приема Синодального отдела по благотворительности за 3 дня (пт-сб-вс), прием помощи продолжается, сообщается на сайте Милосердие.ru. Вся собранная помощь будет доставлена в церковный штаб помощи пострадавшим при храме Архангела Михаила в Крымске и распределена между наиболее нуждающимися с помощью координаторов и добровольцев, работающих на месте. К настоящему моменту, через штаб в Крымске прошло более 500 тонн гуманитарной помощи. Предыдущая фура с церковного пункта приема помощи в Москве отправилась в Крымск 12 июля, в ней было 293 коробки. «После поездки в метро иногда думаешь, что Москва совсем погибла, – делится впечатлениями Людмила, главный координатор церковного пункта приема гуманитарной помощи. – Но когда приходишь сюда, и видишь сразу вместе так много отзывчивых, неравнодушных людей, то понимаешь что ошибаешься». На призыв собрать помощь Крымску каждый день откликалось более 60 человек, многие оставались помогать с сортировкой. В основном, вся приносимая помощь – самое нужное, собранное по списку, который обновляется на сайте Милосердие. Из 459 отправленных коробок больше всего отправили продуктов – 93 коробки. На втором месте средства гигиены – 49 коробок, и бытовая химия – 42 коробки. ОДЕЖДУ НЕ ПРИНИМАЕМ, ее на месте уже избыток. Примерно половина собранной помощи – от частных лиц, половина – от организаций, в том числе православных приходов. Прихожане храмов централизованно собирали деньги, закупали товары по списку необходимого, и доставляли машиной на пункт приема. «А меня поразила скромность людей, – добавляет Анна, дежурный координатор. – Некоторые приходили, ставили коробки и буквально убегали обратно». Тех, кто не убегал, просили назвать имя, чтобы записать в синодик и молиться за них, как за жертвователей. «Казалось бы, что может сделать моя пачка влажных салфеток и банка тушенки, – рассуждает Елена Цимбалюк, сестра милосердия и координатор пункта приема. – Так может подумать человек и останется дома, не придет. Но если он совершит этот маленький подвиг и все-таки придет, то увидит, как из таких же маленьких жертв вырастает гора помощи». Телефон горячей линии церковного Штаба помощи в Крымске 8-928-275-32-41, пункта приема помощи в Москве 8-901-593-97-58 17 июля 2012 г. скрыть способы оплаты Смотри также Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| . Согласно исторической традиции, сохранившейся в сочинении еп. Леонтия Мровели , М. основана Мцхетосом, старшим сыном Картлоса, мифического этнарха грузин. В «Жизни грузинских царей» сказано, что «Мцхетос, превосходивший как богатырь своих братьев, остался жить на земле своего отца Картлоса, к-рая и называется ныне Армази. Он же построил город в междуречье, у слияния Куры и Арагви, и назвал город своим именем - Мцхета» ( Леонтий Мровели. 1955. С. 9; Он же. 2008. С. 16). В научной лит-ре бытуют разные мнения: нек-рые исследователи название М., как и распространение культов хетто-малоазийского происхождения, связывают с племенем мосхов/месхов, проживавших в юго-зап. районах Грузии ( Меликишвили. 1959. С. 111; Лордкипанидзе. 1989. С. 309-312); др. ученые не исключают связь названия М. с грузинско-занским словом 1ixe (крепость) ( Климов. 1964. С. 239; Кавтарадзе. 2010/2011. С. 57-58). История Археологические данные свидетельствуют о том, что М. и ее окрестности были заселены не позднее V-IV тыс. до Р. Х. Начиная со 2-й пол. IV в. до Р. Х. в долине р. Кура стали возникать города, представляющие собой крупные центры ремесла и торговли и владеющие обширной сельскохозяйственной территорией. Одним из таких городов являлась М., ставшая столицей Картли (Иберии). В груз. летописях («Обращение Картли», сочинения еп. Леонтия Мровели) М. называли «царственным градом... где владычествуют боги и царствуют цари». Царская резиденция располагалась на холме Багинети, возвышающемся на правом берегу Куры. Согласно древнегруз. исторической традиции, первый царь Картли Парнаваз воздвиг статую верховного бога Армази на вершине Мта-Картли (гора Картли) и окружил стеной; с тех пор это место стало называться Армази. Последующие цари продолжили строительство, превратив Армази в акрополь: Саурмаг и Мирван достроили Армази и воздвигли идолов Айнину и Данину на дороге в М., Арсок окружил город стеной, Арик построил в Армази внутреннюю крепость (Обращение Грузии//ПДГАЛ. 1963. Т. 1. С. 82; То же. 1989. С. 23-24). В греч. надписях, выявленных во время раскопок на холме Багинети (1993-1996), сообщается о строительной деятельности высших сановников во II-III вв.; выяснилось, что построенные бани и проведенные водоканалы преподносили в дар царским особам ( Каухчишвили. 2004. С. 227-229). |
| Боги подземные. К истории средневековых культов 405 Предметом настоящей работы является анализ одного из народных культов переходного и двоеверного века. Этим определяется и интерес исследования, направленный одновременно к античному прошлому и средневековому будущему. Религиозность галльского общества VI века есть тот основной фонд, из которого вырастает почти вся католическая культура Запада. Но вместе с тем она несет в себе тяжелый груз традиций; она не свободна от темных переживаний и дохристианской древности. Факты, которые я сгруппировал здесь, не новы. Их главный источник — Григорий Турский, писатель, каждое слово которого было предметом ученых комментариев. Но мне кажется, что они— эти факты — все еще нуждаются в правильном освещении; они не были до сих пор еще выделены из той широкой области культа, в связи с которой их рассматривает наш источник. Действительно, и Мариньян 406 , и Бернулли 407 — авторы, в последний раз изучавшие эти факты, рассматривают их как частности и формы господствующего культа святых. Мне кажется, что культ гробниц и культ святых не вполне покрывают друг друга; первый из них обнаруживает своеобразные черты, отчасти выводящие нас за границы классической церковности. Разумеется, Григорий не бытописатель народных суеверий. Он агиограф — я имею в виду его opera minora 408 . В своих книгах: «In gloria martyrum» и особенно «In gloria confessorum» — он дал своего рода гид для паломника по святым местам древней Галлии. Но он не довольствуется передачей слышанных им рассказов о чудесах признанных и чтимых святых. Он интересуется возникновением новых культов, явлениями и обретениями «забытых» угодников. Его живое любопытство с жадностью ловит слухи о таинственных явлениях, нередко очень далеких от его темы. Писатель–агиограф не может побороть наивного рассказчика. И мы пользуемся его расточительностью, чтобы собрать разбросанные здесь и там следы интересующего нас культового явления. Я возьму за отправной пункт один очень типический случай. «В пределах Турской области, — рассказывает Григорий, — была небольшая гора, покрытая терновником, ежевикой, лозняком и столь густо заросшая диким виноградом, что едва можно было через него пробраться. Ходила молва, что в этом месте покоятся две девы, посвященные Богу. В канун праздничных дней верные часто видели там вожженный небесными силами свет. И вот один из них посмелее, полагаясь на свое мужество, не убоялся темной ночью подойти к этому месту и увидал свечу дивной белизны, пылавшую безмерно ярким светом. Долго дивился он, потом ушел и рассказал другим о виденном. Тогда одному из жителей места девы показываются в видении; рассказывают, что они погребены там и, лишенные крова, не могут больше выносить мучений от дождей. Он же, если хочет себе добра, пусть нарежет терновнику и сделает над могилами сень». Таково начало обстоятельного рассказа Григория 409 . |
|
|
