| Наиболее типичные грамоты — это просьбы о денежном пособии, причем все они имеют сходное содержание и напоминают молитвы. Например, в грамоте царю Михаилу Федоровичу от архимандрита Мардария Павловско-Георгиевского монастыря говорится: “Призри милостивым оком на нас смертных помози нам убогим и подаждь от своего царскаго и неистощимаго сокровища в управление монастырю” 2 . Кончается грамота, как и молитвы, признанием всемогущества царя в оказании помощи. При этом употребляются эпитеты, относящиеся к Богу: “Твое бо есть воистину Твое и Твоего царского благоутробия достойно, еже по подобию Божию помиловати нас убогих. Буди нам милостив, и не отрини моления нашего, но сотвори с нами знамение во благо понеже по Бозе иного упования не имамы, кроме Твоего царскаго величествиа. Аминь. Аминь. Аминь” 3 . Содержащиеся в описи 1 2429 грамот в подавляющем своем большинстве содержат именно просьбы и благодарность о пожертвовании. Во многих грамотах указана и причина оскудения греческих церквей и монастырей — бедствия, претерпеваемые от турок. Так, указанная грамота содержит просьбу о милостыне, которая необходима для того, чтобы вернуть церковные сосуды, положенные в заклад за выкупленного из турецкого плена монастырского иеромонаха 4 . В 1626 году Цареградский патриарх Кирилл просит снабдить его милостыней для выкупа неких даров 5 . В том же 1626 году от патриарха Кирилла Михаилу Федоровичу направлена просительная о награждении милостыней оклеветанного и мученного за веру от турок, а потом сбежавшего от них грека Димитрия. В 1627 году Архидонский архиепископ Иоасаф просит денег на разоренную от турок епархию 6 . В том же году патриарх Кирилл и архимандрит Дохиарского Афонского монастыря Климентий просят пожаловать этому монастырю на выкуп заложенных под заклад церковных сосудов, а также отнятого турками монастырского подворья на Касандрийском острове. Наиболее впечатляюще составлена грамота от всех афонских монастырей с 22 печатями и подписями наместников, которые просят милостыни, жалобно указывая на причину: “Ибо томительной десницы супостасней власти покорени бывше дани дающе от горькаго труда рук своих крайнею нищетою одержимы есмы” 7 . |
| Наиболее типичные грамоты - это грамоты с просьбой о денежном пособии. Причем все они имеют сходное содержание и напоминают молитвы. Например, в грамоте царю Михаилу Федоровичу от архимандрита Мардария Павловско-Георгиевского монастыря говорится: " Призри милостивым оком на нас смертных... помози нам убогим... и подаждь от своего царскаго и неистощимаго сокровища в управление монастырю " Кончается грамота, как и молитвы, признанием всемогущества царя в оказании помощи. При этом употребляются эпитеты, относящиеся к Богу: " Твое бо есть воистину Твое и Твоего царского благоутробия достойно, еже по подобию Божию помиловати нас убогих. Буди нам милостив, и не отрини моления нашего, но сотвори с нами знамение во благо... понеже по Бозе иного упования не имамы, кроме Твоего царскаго величествиа. Аминь. Аминь. Аминь " Содержащиеся в описи 2429 грамот в подавляющем своем большинстве содержат именно просьбы и благодарность о пожертвовании. Во многих грамотах указана и причина оскудения греческих церквей и монастырей - бедствия, претерпеваемые от турок. Так, указанная грамота содержит просьбу о милостыне, которая необходима для того, чтобы вернуть церковные сосуды, положенные в заклад за выкупленного из турецкого плена монастырского В 1626 г. Цареградский патриарх Кирилл просит снабдить его милостыней для выкупа неких В том же 1626 г. от патриарха Кирилла Михаилу Федоровичу направлена просительная о награждении милостыней оклеветанного и мученного за веру от турок, а потом сбежавшего от них грека Димитрия. В 1627 г. Архидонский архиепископ Иоасаф просит денег на разоренную от турок В том же году патриарх Кирилл и архимандрит Дохиарского Афонского монастыря Климентий просят пожаловать этому монастырю на выкуп заложенных под заклад церковных сосудов, а также отнятого турками монастырского подворья на Касандрийском острове. Наиболее впечатляюще составлена грамота от всех афонских монастырей с 22 печатями и подписями наместников, которые просят милостыни, жалобно указывая на причину: " Ибо томительной десницы супостасней власти покорени бывше ... дани дающе от горькаго труда рук своих... крайнею нищетою одержимы есмы " |
| Между тем как в Киеве и Новгороде издавна существовали произведения мозаики, кои украшали соборы Софийские, собор Золотоверхомихайловского монастыря, Ростовский и Суздальский соборы вымощены были красным разноличным мрамором 229 , в Москве почти неизвестно было употребление оной; других памятников сего искусства нет, кроме наборного пола (1ithostroton) из агатовидных яшм, весьма разнообразных по цветорасписанию. Этот пол, по преданию, перенесен Патриархом Филаретом из Ростовского собора в Московский Благовещенский, где ныне находится. В замен мозаики и в XVII веке Москвичи употребляли ценину, или цветные кафели, каких, по замечанию Академика Солнцева, не встречается ни в Новгороде, ни в Пскове; но какие составляют одно из главных украшений зодчества в Мавританском стиле. Из таких-то ценин составлялись не только архитектурные украшения, но и рельефно целые образа Святых, кои доныне видны на шеях глав и на стенах и некоторых церквей в Москве. При недостатке металлов Цари Михаил и Алексей обращали особенное внимание на отечественное рудокопство. В делах их царствования упоминаются вызванные из чужих краев рудознатцы, золотознатцы, лозоходцы и рудокопцы. В 1618–22 годах Англичанин Джон Ватер, а 1626 г. Фричь и Геролд, Англичане, отправлены были в Пермь с дворянином Загряжским для отыскивания руд. В 1634 г. когда уже учреждены были некоторые фабрики, устроены мельницы и стеклянные заводы в Москве и ее окрестностях: тогда открыты в Сибири медные рудники, для разработки коих Царь выписал из Саксонии рудопромышлеников. В 1636 году гость Надей Светсшников отыскал на Каме медную руду. Такие открытия доставили материалы для литья колоколов и пушек, для чекана монеты и для других произведений оборонного искусства 230 . Литейные мастера были тогда уже более Русские, чем иностранные, как видно из следующего их исчисления: 1606 года, Проня Федоров; 1621 г. Игнатий Максимов; 1622 г. Андрей Данилов и Алексей Якимов; 1626 г. Кондратий Михайлов; 1627 г. Богдан Васильев; 1628 г. Григорий Наумов мастер и Фальк, 1648 г. Петр и Тимофей ученики; 1650 г. Евсей Данилов, Тимофей Воин, Федор Аникшин мастер; 1652 г. Емельян Данилов; 1661 г. Андрей Нейгарт; 1665 г. Александр Григорьев; 1668 г. Харитон Иванов мастер, Мартьян Осипов мастер и Яков Дубина, или Дубинин ученик; 1672 г. Яким Никифоров; 1673 г. Андрей Якимов и Яким Гаврилов; 1674 г. Пантелей Яковлев; 1679 г. Осии Иванов, Василий и Яков Леонтьевы, Феодор Маторин; 1680 г. Евсевий Данилов и пр. |
| Иерархии 1285 . Вместе с церковию, вероятно, устроена и находящаяся при ней старинная колокольня, хотя об ней и не упоминается. Дальнейшая судьба монастыря и устроенных в нем церквей остается неизвестною до немецкого разорения в 1611 году, кроме того, что он издавна имел при себе вотчины и земли 1286 . Во время шведского нападения на Новгород, монастырь был разорен и сожжен. В нем остались от пожара два только каменные храма Воскресения Господня и Иоанна Милостивого 1287 . О состоянии монастыря после шведского разорения осталось известие в царской жалованной грамоте, данной 9 мая 1627 года 1288 . В ней указано на челобитье строительницы Александры с сестрами, что «монастырь их от немецкого разорения стоял пуст пятнадцать лет; а было де в том Воскресенском монастыре два храма каменных, третий храм деревянной, а в них семь престолов, и деревянный де храм сожжен 1289 . И которые в том монастыре были старицы, и те от разорения разбрелися розно». Вместе с этим в грамоте, по указанию челобитья, сказано и о возобновлении монастыря от царских щедрот: «и в прошлом де во 134 (1626) году пожаловала к ним в монастырь мать наша великая государыня старица инока Марфа Ивановна на монастырское и на церковное строенье тридцать рублев денег, и на те де деньги один храм покрыт и освящен, и священник призван. А на другой храм Ивана Милостивого пожаловали мы на строение двадцать рублев денег, а ныне де и другой храм строят же». С 1627 года монастырь сделался ружным подобно Михалицкому на Молоткове 1290 , но упразднен до учреждения еще духовных штатов. В 1763 году за церковию Воскресенскою хотя и считалось 20 душ крестьян, но она писана приходскою, каковою состоит и доселе. При ней находится кладбище, а другое общественное градское приписано к ней вместе с Петропавловскою церковию, что на Синичей горе. Из оставшихся монастырских церквей первая во имя уверения св. Апостола Фомы в воскресении Иисуса Христа существует уже 660 лет. Она устроена из камня и кирпича в виде продолговатого квадрата и состоит из двух этажей: верхний этаж занят церковию, а нижний заключает в себе пустой подвал со входом с северной стороны, но был, как видно, прежде занимаем также церковию с семью оставшимися просветами. |
| Так напр. в 1694 г. крестьяне 10 деревень Верхопушемской волости Устюжского уезда составили складную запись о перестройке бывшей в одной из этих деревень часовни в церковь и в этой записи распределили рубку и доставку бревен, теса, скал, подскальников и мху по носам, «по чему разрубим на нос», как они обозначили этот способ поголовного обложения. С неисправных членов мир постановил взыскивать деньгами за каждую недоставленную часть материала и грозил «на огурников», т. е. на уклоняющихся от платежа «стоять всем миром». Для самой постройки церкви мир подряжал особых специалистов, «церковных мастеров» – артель плотников, которой он и должен был передать в срок все заготовленные материалы, а для украшения церкви иконной живописью мир нанимал «иконных мастеров». В 1627 г. «церковные мастеры» устюжские посадские люди С. Ефимов и Т. Карпов, стоявшие во главе плотничной артели, порядившейся построить храм в Вотложемской во- —166— лости Устюжского уезда по образцу храма св. Николая на Приводине, подали заявление, «явку» местному архиерею, что нанявший их вотложемский волостной мир не доставил им материалов к условленным срокам, именно гвоздей к Ильину дню, а саженного кровельного тесового леса к Николину дню осеннему 1626 г. Мастера, обязавшиеся окончить храм к Ильину дню 1627 г., опасались не исполнить этого обязательства в виду задержки материалов, о чём и предупреждали архиерея своей явкой. В 1636 г. Устьянская Соденская волость наняла иконного мастера Ф. З. Москвитина для расписки нового сооруженного волостью храма Покрова св. Богородицы, и заключила с ним договор, обязавшись уплатить ему за иконное письмо 40 р. денег да 12 четвертей ржи. 1036 Итак постройка церкви была первым проявлением участия волостного мира в церковных делах. Вторым важнейшим проявлением такого участия было производившееся самим миром избрание церковного причта, как священно так и церковнослужителей. В составе священнослужителей должность дьякона очень редко встречается в изучаемое время при сельских церквах на севере: обыкновенно при них видим одного священника. |
| Макарии (1626-1632). Почитаемый в мон-ре чудотворный образ, называемый в литературе XIX в. Корсунским, был небольших размеров - пядницей (8×6 вершков, или 35,6×26,7 см), в «сребропозлащенной ризе, украшенной жемчугом, стразами, стеклами». После обретения К. и. была перенесена в Соловецкий монастырь, в Спасо-Преображенский собор. С 1830 г., когда при зап. столбах (у их зап. граней) были устроены резные позолоченные на колоннах киоты с балдахинами, К. и. разместили в правом киоте, у юго-зап. столба, симметрично др. чудотворной иконе обители, Божией Матери «Хлебенной». Пядничный образ (в киоте?) под балдахином осеняли трикирии и дикирии, поддерживаемые резными фигурами ангелов. Возможно, икона была древнее, чем указанная дата ее явления (1627), поскольку архим. Мелетий (Шергин; 1814-1893) упоминает ее при описании вещей из ризницы, принадлежавших игумену обители свт. Филиппу (Колычеву), митр. Московскому (1507-1569), но указывает при этом, что икона находится в соборе. Наиболее древние оплечные образы Божией Матери «Умиление», к-рые позднее стали называть Корсунскими, действительно относятся ко 2-й трети XVI в. Корсунская икона Божией Матери «Умиление» Сосновская. Посл. треть XIX в. Корсунская икона Божией Матери «Умиление» Сосновская. Посл. треть XIX в. Несмотря на существование в Соловецком мон-ре др. чудотворных икон Божией Матери, именно с К. и. совершали крестный ход по монастырской крепостной стене во время бомбардировки обители в 1854 г., при этом настоятель обители архим. Александр (Павлович) «нес ее на своей голове и по временам осенял ею на все стороны». В Сосновской часовне сохранялась часть того древа, на к-ром увидели образ в 1627 г. (др. часть была разобрана богомольцами). Видимо, в часовне находился список чудотворной иконы, на к-рой помещался упоминаемый в описаниях «летописец» (данных о его расположении нет). Часовня была возобновлена в XIX в., около нее стояли кельи, в которых жила работавшая в летнее время на море братия. В 1812 г. в Ст. Сосновой пуст. |
| Село Брыково в 1762 году принадлежало статскому советнику Федору Петровичу Квашнину-Самарину. (Там же сказки 3 ревизии по гор. Рузе, стр. 825). 8. Бориса и Глеба церковь в селе Дьякове, Скорево тож В писцовых книгах 133 (1625) и 134 (1626) гг. Русского уезда, Ростовецкого стана написано: «за Петром Ивановым сыном Белым в вотчине жеребей села Скорева, а Дьяково тож, на реке на Рузе, а село без жеребья за братом его за Кириллом Белым, да за племянниками ввоза Петром, Иваном, да Савою Никитиными детьми Белыми-ж, а в селе церковь Бориса и Глеба стоит без пения, а церковного строенья нет, пашни церковные 20 четвертей, сена 30 копен». А в дозорных книгах 136 (1628) г. пустых церковных земель Русскаого уезда, письма и дозора строителя Сторожевского монастыря старца Иоасафа Пестрикова, значится: «по сыску и по дозору дворовое и огородное место попово во 135 (1627) году пахано было яровым хлебом земли с полдесятины, пахали вотчинники Петр да Кирила Белые, платили оброку 5 денег, да пошлин 2 алтына 2 деньги старосте поповскому попу Семиону и в Старостиных книгах тот оброк написан; а полевая земля попова вместе с вотчинною землею Петра, да Кириллы Белых по сыску не пахана и не кошена, заросла лесом десятина в поле, а в дву потому-ж, лугу на 10 копен заросло кустарем; а до 135 (1627) году по сыску дворовое и огородное место лежало облогом с Литовского разорения». (См. Моск. Арх. Мин. Юст. писц. кн. 845, стр. 554, 560, 790 и 817). По окладным приходным книгам Патриаршего Казенного Приказа оброчных церковных земель Русской десятины, за 7146 (1638) г. значится: «Бориса и Глеба церковная земля в Русском уезде с дворового и огородного места на сыне боярском на Кирилле Белом оброку 5 денег; да на 144, на 145 (1636–1637) год по 5 денег на год» (там же, Патр. Прик. кн. 6, стр. 187). Церковная Борисо-Глебская земля писалась в тех оброчных книгах до 7189 года, а в этом году «февраля в 5 день, по указу святейшего патриарха и по памете па выписке дьяка Перфилья Семенникова с сей церковной земли оброчные деньги велено снять и из окладу выложить для того, что на сей церковной земле в 7165 (1657) г. построена церковь и данью обложена и деньги плачены» (Патр. Прик. кн. 101, стр. 359). |
| В 1625 г. бранской пушкар Лагута Чернеговец дал осетр за 4 гривны, три пуда соли за 30 алтын. В 1626 г. дано двесте четвериков ржи старые брянские меры, а цена ржи тридцеть рублев. В 1627 г. четверик ржи дан по гривне. В 1627 г. села Буянович Томила Борисов дал два крушки (кружка) воску, а в них осм гривенок, невступно гривенка по гривне. В 1632 г. Трубченин Василий Иванов сын Квас дал двадцеть четвериков ржи в «трубчевскую меру». В 1647 г. слуга Семён Зевакин дал четверты пчелы за четыре рубли. В 1636 г. дан колокол тридцеть гривенок за десеть рублев. В 1648 г. Влас Авечкин дал чарку серебреную за полтора рубли, да зипун лазоревый за три рубли, да струб избной за шесть рублев, да бочку сельдей за три рубли, да стихарь полотняной за рубль. В 1661 р. бочка рыбы пять рублев, да сто рукавиц за тридцеть рублев. В 1750 г. рожь в Брянске продавалась четверть по два рубли с полтиною, в 1751 г. по 55 копеек четверть. Вклады церковными облачениями и утварью были весьма обычным явлением. Чаще эти предметы изготовлялись из дорогих материалов – облачения из парчи, бархату, сосуды из серебра с позолотою, реже встречаются простые вклады-облачения из холстины, сосуды из олова. Изображения на облачениях и сосудах были не сложныие: крест, Спаситель, Пречистая Богородица разных наименований: (Умиление, Знамение, Владимирская, Донская), композиций в изображениях не встречается: не часто изображалась на облачениях – т. е. на оплечьях риз – и Печерская Божия Матерь с предстоящими Антонием и Феодосием Печерскими , может быть, по трудности исполнения такого изображения; делались эти изображения золотом, серебром, реже шелком по парче разных цветов и наименований, украшались камнями. Более богатые облачения и сосуды встречаются в конце XVII в. В это время Свинский монастырь находился в зависимости от Киево-Печерского монастыря, поэтому облачения и сосуды идут часто из Киева и отмечаются как Произведения немецкой (т. е. надо думать польской) работы. В 1698 г. в Свинский монастырь дан вклад – «сосуд церковной келих з дискосом и з звездою немецкой роботы, внутр весь вызолочен и сверху пестро золочен же». В 1699 г. дал вкладу в дом Пречистыя Богородицы стольник Сильвестр Артемьевич Огибалов «кадило сребреное пестро, позолочено, немецкое, a весу в нем три фунта, три золотника». Кадило это сохранилось до настоящего времени 27 . Оно серебряное, позолоченое, обычной в XVII в. формы кувшинчика, украшено резными из серебра цветочными лепестками, усажено разноцветными камнями, в этом, надо полагать, сострит пестрота немецкой работы. |
| Петр Могила не был монахом в 1625 году, ибо: во-первых, по свидетельству Мелетия Смотрицкого, о сентября 1627 года Могила был еде светским человеком; во-вторых, по «Запискам» самого Петра, в 1626 –27 гг. он не жил постоянно в Киеве, был там посетителем в светском звании; в-третьих, по данным А. Кальнофойского, Могила поступил на архимандрию, «не проходя иноческого искуса»; в-четвертых, как свидетельствует близко знавший его в ту пору составитель Летописца Иерлич, знаменитый митрополит, «при своей доброй и трезвенной жизни, не чужд был желаний и славы света сего» и, как добавляет его жизнеописатель, «по —97— своему характеру, отнюдь не способен был к жизни замкнутой, к деятельности, ограничивающейся тесными пределами монашеской кельи». ( Голубев С. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Опыт исторического исследования. Т. 1. Киев, 1883, с. с. 57–59). Почтенный историк не исключает, более того, не видит другой возможности получить Петру такое славное и богатое настоятельство, как по пресловутому в Речи Посполитой праву патронатства и подаванья. Ни для кого не секрет, «что событие это не было явлением, выходившим из ряда обыкновенных, т.к. в то время высшие иерархические места, дававшие право на пользование богатыми монастырскими или епископскими имениями, почти без исключения были замещаемы людьми высших светских классов; места эти были доходной статьей знати, жадной до всего, что представляло материальные выгоды» (там же, с. 59). Однако Голубев «не может согласиться с тем, что Петр Могила воспользовался указанным обычаем в видах своекорыстных, для личной наживы...» (Там же, с. 60). Блестящий аристократ, «княжеского звания», одушевленный общим религиозным движением против униатства, променял меч на рясу, вошел в тесные сношения с православными иерархами и, особенно, с митрополитом Иовом Борецким, чтобы посвятить этому всю свою жизнь (там же, с. с. 59–62). Борьба Могилы за архимандрию длилась полгода. Его соперниками были «велебный о. Герман (Тышкевич)», униат (подчеркиваем – униат), в прошлом православный, близкий родственник католика киевского воеводы и креатура униатского митрополита Рутского, и игумен Дятеловецкого монастыря, подчиненного Лавре, Василий Копыстенский, родственник только что умершего знаменитого настоятеля Лавры (1625–1627 гг.) Захария Копыстенского. (Последнее обстоятельство немаловажно, ибо «в рассматриваемое время было делом довольно обыкновенным, что высшие иерархические места переходили как бы по наследству от отца к сыну, от дяди к племяннику, от брата к брату» (там же, с. 71). |
| 1492 . Воздвиженский или Крестовоздвиженский, женский, ныне церковь Воздвижения Креста, в гор. Иванове-Вознесенске, Владимирской губ., Шуйского у., в 30 вер. к сев.-зап. от Шуи при р. Уводи. История его неизвестна. Существовал в XVIII ст. “Ист. Росс. Иер.”, IV, 215; “Журн. Мин. Вн. Дел”, 1855 г., XII, Отд. 3, 103 (опис. церкви, с видом ее). 1493 . Воздвиженский, мужской, совсем несуществующий, в губ. гор. Вологде, в вост. его части. Уже существовал в начале ст. и по описи 1627 г. значился приходским с 2 церквами: Воздвижения и преп. Онуфрия; при церквах было 5 келий. “Ист. Росс. Иер.”, III, 576; “Волог. губ. вед.”, 1857 г., 27 (Вологда в нач. XVII в.); Строев, “Спис. иер. и настоят.”, 769, 29; “Волог. сборн.”, 1887 г., V, 22 (Писц. кн. 1627 г.). 1494 . Воздвиженский, мужской, совсем уничтоженный, в гор. Саратове. История его неизвестна, существовал в XVIII ст. и имел церковь Воздвижения. “Ист. Росс. Иер.”, III, 576. 1495 . Воздвиженский, мужской, совсем уничтоженный, в гор. Твери, за Тьмакою. Существовал в ст., когда владел деревнями в волости Суземье. Запустел в литовское разорение и в 1613 г. недвижимая его собственность отдана Николаевскому-Малицкому м-рю. Покровский, “Ист. стат. опис. Твер. губ.”, I, 115; “Твер. губ. в.”, 1859 г., 21; 1865 г., 5 (Затмац. пос. 1626 г.); Иером. Феофил. Виноградский, “Опис. Никол. Малиц. м-ря”, 14; Калачов, “Писцов. кн. XVI ст.”, I, Отд. 2, 176. 1496 . Воздвиженский – Белостокский, мужской, ныне село Белосток, Волынской губ., Луцкого у., в 27 вер. к сев.-зап. от Луцка. Основан около 1636 г. Симеоном Гулевичем Воютинским, земским писарем Луцким, впоследствии еписк. Перемышльским. К 1690 г. упоминается настоятель м-ря Афанасий Падальский, а в 1695 г. в м-ре был игуменом Феодосий Падальский, избранный в этом году в игумены Луцкого братства. В м-ре находилась постоянная резиденция сначала православ. епископов, а потом и униатских. С 1843 по 1863 г. в упраздненн. м-ре помещалось православ. духовн. училище, переведенное в Житомир. |
|
|
