| Теперь бы только радоваться и забыть все в мире, все окружающее. И о.Тихон забыл его. Но – на малое время. А вскоре, при новой встрече с Сашей, как только ее увидел, прежняя любовная тоска охватила сердце, и сладкая отрава стала вливаться в его кровь. Мне нечего расписывать здесь все перипетии любовной страсти Гавриила. Каждый, кажется, испытал, в той или другой степени, приступы этой горячки. Мое дело обратить внимание на то, что это было, повторяю, не простой «интрижкой», легким увлечением или малозанимательной любовной забавой. Это была мука, он не знал, что делать со своим телом и со своим сердцем. Уже после, глубоким старцем, он в письме к одному духовному сыну, академику-монаху, писал, намекая на свое искушение: «Я изнемогал в борьбе с собой, с порывами страстной моей плоти». Нет, победа досталась ему не даром. Так прошел целый унылый год. Опять Великий пост . Снова почернели дороги, захрустели под ногами тонкие кромки льда на лужицах, когда он шел по утрам в Охотный ряд. Подошла Страстная седмица. Народ наполнил храмы. Масса говеющих толпилась по церквам. В их тесноте и духоте и от собственного огня размягчались медовые свечи и оплывали, капая на руки горячими растопленными слезами воска. Двенадцать Страстных Евангелий, вынос Плащаницы. Утреня Великой Субботы… Но о.Тихону облегчения все нет и нет. После одной из таких великих служб, на которой он изнывал и изнемогал от борьбы с собой, он вернулся в свою пустынную келью и, не выдержав, пал на колени и взмолился об избавлении от своей страсти. Это была не молитва , а отчаянный вопль, надрывный стон исходящего кровью сердца. «Господи, Ты знаешь, как я Тебя одного люблю и не хочу никого другого… Я страдаю, может быть, еще больше буду страдать, но к кому мне идти? Глаголы живота вечного имаши ( Ин.6:68 ). Я недостоин иметь божественную Твою любовь в своем смрадном и нечистом сердце. Но я хочу иметь ее. Оживи меня, оживотвори!». Подобным же образом он молился и к Пречистой Деве Марии. Она обещала быть его помощницей, он получал от Нее видимую помощь. И в изнеможении после долгой службы и своей взявшей все его силы молитвы заснул. |
| Второй визит был к князю Ширинскому–Шихматову. Он встретил меня в русской поддевке и высоких сапогах, подчеркивая этим красивым народным нарядом свою преданность родной старине и ее быту. Неприятное объяснение с о.Зноско состоялось в Страстной Четверг после «Двенадцати Евангелий». Такие дни! А между тем объясниться было необходимо. Сторонники архимандрита Тихона и он сам торопили меня со скорейшим изданием указа о его назначении. При посольской церкви кроме помещения о.настоятеля была еще комната для приезжающих, там можно было отдыхать до и после службы. По окончании «Двенадцати Евангелий» я пошел туда выпить чаю. За чаем сказал о.Зноско о назначении его в Тегель. «За что такая кара?» — спросил он. «Это не кара, не увольнение, а назначение», — ответил я, тем самым подчеркивая неправомочное его положение в посольской церкви. Этим объяснение и кончилось. Теперь оставалось лишь прислать ему официальную бумагу о назначении. Тут возникло осложнение. Канцелярии у меня еще не было, книг для входящих и исходящих бумаг тоже. Я хотел отложить это дело хотя бы до второго дня Пасхи, но конфликт с о.Зноско так в эмиграции обострился, что я счел нужным принять во внимание уговоры сенатора Бельгарда и архимандрита Тихона. Бумага была отослана. В Страстную Пятницу я служил Царские Часы в Тегеле вместе с архимандритом Тихоном, а в два часа Вынос Плащаницы — в посольской церкви, предоставив сказать «слово» перед Плащаницей новому настоятелю. Зноско эту службу служил в Тегеле. В Великую Субботу во время Литургии (в Тегелевском храме) я рукоположил в иереи диакона Адамантова. Это первое мое рукоположение в Западной Европе. В это время священник В.Зноско служил в посольской церкви и сказал возмутительную агитационную проповедь: плакал, жаловался, апеллировал к народу, в своих сторонниках подогревал настроение. Пасхальную заутреню я служил в посольской церкви. Когда ехал из Тегеля в Берлин, испортился трамвай, был уже 11–й час, я волновался, боялся опоздать; не зная немецкого языка, не мог расспросить, долго ли простоим; наконец кое–как добрался. Храм и двор были полны народу, много солдат — военнопленных. Заутреня прошла с подъемом. Я долго христосовался с молящимися. Пасха пришлась на 1 мая по новому стилю. Куда после обедни деваться в 4–5 часов утра? Меня на автомобиле увезла разговляться к себе семья Безак. Елена Николаевна Безак, светская, чистая женщина, по натуре редко цельная, экспансивная, была радушной гостеприимной хозяйкой. Безак жили в Берлине хорошо, широко. Я оставался у них до вечерни, которую поехал служить в Тегель. |
| Бледна, как лилия в лазури васильков, Как восковое изваянье… И умолк этот голос. Перевернута страница. Век прошел… 1821-й. 1921-й. Та-та та-та-та-та та-та-та та-та-та. Люблю под сводами седыя тишины Молебнов, панихид блужданье, И трогательный чин, ему же все должны — У Исаака отпеванье. Люблю священника неторопливый шаг, Широкий вынос плащаницы И в ветхом неводе Генисаретский мрак Великопостныя седмицы… Быть может, высшее и, конечно, самое неожиданное из всего написанного Мандельштамом (хоть и нельзя сказать, чтобы неподготовленное и не имевшее продолженья). Пример медиумичности поэта, сквозь которого говорит, безошибочными словами говорит нечто ему чуждое и все-таки не в ком либо другом, а в нем одном обретшее и забытые эти слова, и нужный для произнесения их голос. Слов этих у Батюшкова нет, но голоса, на который слова эти положить, без него не нашел бы Мандельштам. Не было бы в его распоряжении незаменимо нужного этим словам драгоценного стиха, которому Батюшков до Пушкина придал гибкость и певучесть; а в тех четырех прощальных созданиях своих еще и что-то такое из музыки снятых ударений, цезур и чередования разностопных ямбов извлек, чего и Пушкин извлекать из нее не помышлял. Или, может быть, не следует говорить, что Батюшков из музыки этой что-то извлекал? Скажем, что научил он нас ею удовлетворяться. Но ведь осмысленностью ее, а не бессмыслицей? Да, но осмысленностью не столь прозрачной, не так легко сочетаемой с простым значением фраз и слов. В этом направлении — беззначного звукосмысла — и складывалась, через сто лет, поэзия Мандельштама. Поэтому и справедливо говорить, что именно от Батюшкова унаследовал он размеры, которыми очень редко пользовались во второй половине прошлого века, редко пользовались и поэты вокруг него: шестистопный ямб и шестистопный в чередовании с четырехстопным. Чтобы традицию подчеркнуть, я чередование это и типографски — вопреки Мандельштаму — отмечаю. В стихотворении, первые две строфы которого я привел, очень замечательно сочетание двух совершенно разных архаизмов: лексики и грамматики, с одной стороны, строфы — с другой. |
| Лесник Гордей Предвесенним ветреным днем в чайную у большой дороги пришел лесник Гордей, без шапки, в мокрых валенках и дырявом армяке. Седые волосы взвихрены ветром. Встал у двери. Развел красными обветренными руками и сказал темной чайной, словно в бреду или в опьянении: – Я говорю ему, тихо так да душевно: почто, сыне мой, душу свою очернил? – О чем ты, дедушка? – спросили из-за стола. Лесник обвел испуганными глазами низкий прокопченный потолок, пухлого хозяина Архипа, полки с белыми чайниками, людей в синем табачном дыму и ответил с горькой улыбкой: – О сыне, Федоре Гордеевиче… – С города приехал? Ну и слава Богу, тебе, старому, помога. А ты тосковал по нем! – сказал кто-то. – Приехал… да… приехал, но не тот. Сын мой Федя умер! Умер ласковый монастырский Федя, а явился другой: душою черен, образом угрюм, табашник и сквернослов! Чайная не слушала Гордея, а он жаловался: – Говорю я сегодня Федору моему: пойдем, как встарь, в Николину обитель на вынос Плащаницы. Помнишь, как утешно поют там монахи: «Приидите ублажим Иосифа приснопамятнаго», а он мне в ответ: «Не желаю! Один у монахов обман, я лучше на гармошке сыграну…» Ах, братцы, как он пронзил мое сердце этими словами! Не к добру Ласка моя всю ночь выла, не к добру!.. Как все это горестно, братцы! Ждал его. Тосковал. Сапоги сшил ему новые. Утехой, полагал, будет в старости моей, а он… Плащаницу на гармонь, Евандель на цигарки!.. Гордей вышел на середину чайной. – Прискорбная душа моя, други! Научите, как сына моего образумить? – Гордей-то, кажись, в разуме замутился! – качнулись чьи-то слова. – Замутишься! Жил себе как лесной схимник. Лампадочка да Псалтырь, лес да Господь, а тут – на тебе, старый, на утешение: табак да гармошку! – Архип! – кивнули засыпающему хозяину. – Нельзя ли грамохончиком нас утешить? Наставь пластиночку про Бима и Бома! Сквозь хриплый жестяной хохот Гордей жаловался прокуренной и хмельной чайной, обводя всех спрашивающими глазами: – Я его, Федю-то, сызмальства учил читать по святой старинной книге, по благословенным местам водил… Был он тихим, как монашек, а теперь говорит: «Не желаю!» В обители к выносу Плащаницы благовестят, а он на гармонии играет! Сыне мой, почто душу свою очернил? Али я тебя не пестал, али я тебя не берег? |
| Говоря о движении горизонтальном, миссионерском, надо сразу же сказать что и тут также для дела непочатый край. Мы живём ныне в полуязыческом, или, хуже того, в безбожном мире, и чтобы свидетельствовать о Христе нам не нужно ехать в далёкие страны, если только на то нет определённого свыше указания. Но где же именно свидетельствовать? Движение именуется студенческим и естественно свидетельствует о Боге и Церкви в своей молодой, близкой себе среде. Но никак нельзя забывать и своего Прихода, к какой бы юрисдикции мы ни принадлежали. Приход основа Церкви. Нельзя не принадлежать к какому-либо Приходу и не работать в нём. Тут как не ужаснуться! Большинство наших Приходов становятся подобным старческим Домам, а кроме того, что имеет уже прямо зловещий характер, некоторые приходы закрываются за отсутствием молодой смены. Так некогда живой Приход на rue de la Tour должен был слиться с Приходом на rue de la Faisanderie, a потом исчез и этот двойной Приход. На днях бывшие прихожане Покровского Прихода на rue de Lourmel отказались сохранить за собой новый построенный для них храм. Закрыли и этот приход, давший в своё время трёх мучеников, погибших в Гитлеровских лагерях. Действительно, где же двум десяткам отставных старичков содержать целый приход?! 38 Нетрудно представить, что вскоре мы останемся вовсе в пустоте, и прекрасная молодежь, которая собирается на безусловно очень хорошие съезды, которые я искренне считаю благословенными, не будут никого представлять, кроме как самих себя. Повторяю, молодежь, в частности Р.С.Х.Д. должна объединиться, держаться друг за друга, но должна, по мере сил, вливаться также в приходскую жизнь, совершая там иногда как будто прозаическую, будничную работу. Особенно плохо дело обстоит с приходскими четверговыми школами. Иные священники неспособны преподавать, а преподавателей мирян слишком мало. Мало конечно и даже совсем мало священников, особенно образованных. В Богословском Институте русские студенты наперечёт. А молодых людей вообще вовсе не мало. Есть множество молодых людей и людей среднего возраста, вовсе отставших от церкви, в лучшем случае приходящих в храм на вынос Плащаницы или для освящения пасх и куличей. Хорошо, если есть такие, кто остаётся хотя бы на Пасхальную Утреню и ещё, пожалуй лучше, если говеют хоть раз в год. Но и таких немного. |
| Не пройдет и пяти минут, как духовенство переоденется во все белое. Снимаются черные покровы, на иконы вешаются белые полотенца, белые ленты… Пост кончился. В 50-е годы народ будто не понимал всей глубины и торжественности службы Великой Субботы, поэтому в храме было тихо и благоговейно. Только часам к двенадцати начинали тянуться вереницы женщин с узлами в руках. Очередь за свечами, очередь прикладываться к иконам, очередь святить… В храме до вечера стоит шум, говор, беспорядок. Наконец, на улице темнеет, освящение куличей окончено, двери храма закрываются. Все куда-то исчезли, видно, пошли отдохнуть перед Заутреней. Мы с Володей остались вдвоем, перед нами святая Плащаница. А на полу беспорядок, бумаги, скользкая грязь, которую натащили на обуви пришедшие издалека по весенней распутице. Володенька приносит ведра с водой, тряпки и начинает мыть полы. Я следую его примеру. Еле успели прибраться, заперли храм, спешим домой переодеться к службе. Первая моя Пасха в Гребневе Пасхальная Заутреня не оставляла такого сильного впечатления, как Великая Суббота. Уж очень много неверующих людей шумело вокруг храма. Мощные удары колокола отчасти заглушали говор народа, но в непроглядной темноте церковного двора среди черной толкающейся толпы тут и там вспыхивали огоньки папирос, слышались окрики — и все это оставляло тяжелое впечатление. А с одиннадцати часов вечера и храм, и паперть забивалась такой плотной толпой, что пройти вперед и в закоулки храма (где было чуть свободнее) старым людям уже не было возможности. На крестный ход кроме духовенства и хоругвеносцев уже никто не выходил. Певчие сцеплялись руками друг за друга и шли, рискуя остаться на улице. Меня предупредили, и я осталась с левохорами, среди которых в ту ночь появилось много чужих, незнакомых лиц. В те годы во все дни Пасхальной недели духовенство обходило окрестные дома, поздравляя жителей с Праздником. Это называлось «ходить по приходу», а кончился этот обычай с приходом к власти Н. Хрущева. Он запретил все богослужения вне стен храма: и крестные ходы по улицам, и панихиды на кладбищах, и молебны по домам, и освящение домов, колодцев, садов и (мучительный для духовенства) вынос покойников. |
| Рецепт кулича для опоздавших домохозяек Печем ленивый куличик в хлебопечке 15 апреля, 2017 Печем ленивый куличик в хлебопечке Если на Страстной седмице не хватит времени для выпекания куличей – выручит обычная хлебопечка. Инокиня Евгения (Сеньчукова) делится с опоздавшими домохозяйками рецептом-лайфхаком. Инокиня Евгения (Сеньчукова) Страстная седмица подходит к концу, а на кулич времени не осталось? Не беда! Если у вас на кухне есть хлебопечка, испечь куличик можно без особых усилий. Выпекать мы будем на программе выпечки килограммовой буханки белого хлеба. Возможно, придется добавить час или полтора. В моей хлебопечке на дно заливается жидкость, сверху – сыпучие продукты. Нам понадобится: Взбейте венчиком яйца, кефир, сахар и растопленное сливочное масло. Добавьте пакетик ванилина и раствор шафрана. Еще раз перемешайте и вылейте в форму печки. Сверху всыпьте 200-250 г муки и сухие дрожжи. Начинаем выпекать. Через полчаса добавляем цукаты. Еще через полчаса, при втором перемешивании – еще 150-200 г муки. А дальше можете уйти, например, на вынос Плащаницы. Два часа куличик будет печься без вашего участия. Потом аккуратно пощупайте его щепочкой – скорее всего, вам понадобится еще полчаса для доведения кулича до готовности. Приятного аппетита! Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 9 апреля, 2015 27 апреля, 2016 29 апреля, 2016 5 февраля, 2024 6 января, 2024 31 декабря, 2023 28 апреля, 2022 21 апреля, 2022 20 апреля, 2022 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| Например, формальное посещение церкви именно в строго определенные дни. Нельзя было, например, не пойти на вынос Плащаницы. Нельзя было не пойти на Пасхальную заутреню. Но совсем было необязательно оставаться на литургию: услышали «Христос Воскресе!» – и за стол. И так далее… Конечно, такой отход от привычного уклада православной жизни грозил обернуться катастрофой! Об этом многие тогда предупреждали. И вот, когда это все-таки случилось на самом деле, возникла эмиграция, возникла внутренняя катастрофа в стране: стали сажать в тюрьмы, расстреливать и так далее. И естественно, гнев людей падал на большевиков, на их зверства… И только будущие новомученики, которые сидели по лагерям и тюрьмам, но переписывались со своей паствой, продолжали наставлять своих пасомых и говорить им: «Кайтесь! По нашим грехам все это мы получаем! По нашим грехам!..» Но они уже говорили это «постфактум», хотя и до этого свидетельствовали о том же самом. Вот для нас и ориентиры – для того, чтобы понять смысл глубинный того, что происходит с нами сегодня. Это была попущенная катастрофа Если мы верим слову Спасителя о том, что волос не упадет с головы человека без попущения Божия (ср. Мф. 10, 30), то что говорить о целой стране! Значит, это была попущенная катастрофа! Попущенная! И нам следует делать из этого определенные выводы. Сегодня же история повторяется, действительно, как в зеркале отраженная. 1991 год очень смахивает на то, что произошло тогда, сто лет тому назад. Эта новая ломка (к счастью, тогда обошлось без кровопролития, но гражданская война почти началась) опять должна была бы довести до сознания человека – в чем причина того, что случилось, куда мы идем и как все это можно понять. И тем не менее мы сами попустили ту власть 1990-х, которая, к счастью, завершилась с приходом Путина. Но все-таки этот период, начиная с катастрофических 1990-х годов, дорого обошелся России! Так что, я думаю, нам надо продолжать размышлять в этом направлении. Может быть, тогда новые поколения русских людей, уяснив истинный смысл этой катастрофы, поведут себя как-то иначе, и Россия вновь выйдет на магистральный путь. |
| Увы! для огромного, пожалуй, подавляющего большинства их, Страстная седмица – это, разве только, чтение 12-ти Евангелий в Великий Четверток и вынос Плащаницы в Великий Пяток – да и все! Сравнительно мало осталось даже таких, которые знают и помнят, что в день Великого Четвертка совершается Божественная литургия, за которой многократно поется глубоко-трогающее душу умилительное песнопение: «Вечери Твоея Тайныя днесь»... в память установления в этот именно день нашим Господом Величайшего Таинства Евхаристии – Причащения Святейшего Тела Его и Пречистой Крови Его, «во оставление грехов и в жизнь вечную». А ведь еще совсем недавно, особенно прежде, у нас на родине, все, без исключения, старались непременно быть причастниками в этот великий день, чтобы мысленно и молитвенно участвовать в последней прощальной Тайной Вечери Господа с Его учениками. А что уж говорить о других днях и службах Страстной седмицы, когда храмы бывают почти пусты, даже если эти службы в них и совершаются! Почему это так? Почему с каждым годом, особенно теперь, в самое последнее время, буквально на наших глазах, жизнь современных людей, даже считающих и называющих себя «христианами» и притом – «христианами православными», все дальше и дальше отходит от Церкви, и люди, в полном смысле этого слова, все больше и больше духовно дичают, становясь чуждыми для всего того, что должно быть так близко душе каждого истинного православного христианина? Некоторые, оставаясь формально «православными», на деле вовсе не признают церкви и не желают слушать пастырских поучений и увещаний, в каком-то безумном ослеплении договариваясь до того, что они «веруют по-своему» и «молятся дома». Конечно, все это не случайно, и менее всего можно считать это каким-то естественным, природным явлением. Все это производится искусственно – делается по особому плану. Кто же занимается осуществлением этого губительного плана – постепенного все большего и большего отвода людей от Церкви? Вопрос – для подлинно-верующего человека праздный. Мы хорошо знаем, кто это делает. |
| Практика первого рода (приготовлять Плащаницу непосредственно после часов или в начале вечерни без всяких молитвословий) вытекает из привязанности к букве нынешнего церковного Устава, который, как мы уже сказали, умалчивает о выносе Плащаницы за вечернею Великой пятницы. Священники, не желающие нарушать течение чина вечерни обычаями и обрядами, Уставом не предусмотренными, приготовляют сами или же приказывают приготовить Плащаницу без всяких религиозных церемоний и церковных песней своим клирикам и сослуживцам, предполагая, что они остаются в этом случае верными Уставу, который, скажем к слову, не только не требует этого приготовления, но прямо говорит о выносе Плащаницы в субботу на утрени из алтаря, где, как увидим после, и должна по Уставу приготовляться Плащаница. Что же касается практики второго рода (выносить Плащаницу во время самой вечерни, при пении стихир на стиховне), то она явилась у нас несомненно под влиянием позднейшей практики церквей восточных. Вот как обычай этот совершается ныне в церквах греческой и болгарской. На вечерни Великого пятка, по нынешнему Уставу этих церквей, после «Сподоби Господи» и просительной ектеньи, по возгласе священника, протопсалт с остальными певцами становится против царских дверей и начинает пение стихир на стиховне: «Егда от древа Тя мертва» и проч. В это время шесть священников, одетые в священные одежды (νδεδυσμενοι μετ ερατικς στολς), выходят из алтаря северными дверями (κα ξρχονται ις τν πλην το ριστερο χρου), неся на голове епитафий (по болгарскому Типикону – изобразительное на Плащанице погребение, т. е. нашу Плащаницу). Впереди епитафия идут певцы, продолжая петь стихиры на стиховне, за ними примикирий с диванболом (турецкое слово – подсвечником), далее диаконы с лампадами и кадильницами в руках и уже за ними священники с епитафием на головах. Как бы замыкая процессию, позади священников, идет архимандрит с евангелием в руках. Около так называемого кувуклия певцы останавливаются, а епятафий трижды обносится около кувуклия и затем уже полагается внутри его (νδν το κουβουκλου). |
|
|
