| В красные платья облачались святочные ряженые – «халдеи», исполнители ролей людей Навуходоносора, мучителей трех отроков в чине пещного действа, совершавшегося за несколько дней до Рождества. Чудо о трех отроках, опалившихся пещным огнем, но оставшихся живыми, символически служило прообразом чудесного рождения Иисуса Христа 254 . Красные с головы до ног «халдеи» были как бы персонифицированным выражением огня во все время святок 255 . Возможно, красный цвет в облике самого жестокого пристава Наумова и людей, его окружавших, должен был подчеркнуть греховную, нечестивую сущность этого человека. Нравственность пристава и еговнутренние качества вызывают у Никона неприязнь.Во время Великого поста Степан веселится: «А после Родиона Матфеевича 256 у Степана пир был великой, звал окольних детей боярских и со женами их и перепоил их замертво. И они, розъежаючись, ехали по озеру пьяни, блевали из саней» 7, л. 198); когда в монастыре начали «по государе царевиче сороковицу править», «а Степан в тот день, нарядясь, поехал в гости» л. 199). Поведение Степана противостоит общепринятым нормам, и негативная характеристика его поступков дается Никоном в соответствии со спецификой святочного периода, характеризующегося, по народным убеждениям, появлением на земле в это время нечистой силы. Все, чем занимается пристав, можно охарактеризовать как «святочное бесчинство» 257 : Степан ведет себя как «существо» «иной» природы; он как будто намеренно демонстрирует свое «антиповедение» 258 , совершает поступки, в корне отличающиеся от повседневных норм поведения 259 . Никон подметил склонность пристава и окружающих его людей к ярким одеждам и их частой смене: стрельцы ехали, «нарядясь в красные кафтаны»; «а стрельцы пред ним в красных кафтанех верхами». Возможно, это наблюдение патриарха основано на знании им такой приметы обрядовой формы поведения как «ряженье»: ключевая функция святочного ряженья состоит в выделении «чужих» – в данном случае причастных к представителям других социальных групп 260 . Никонпоказывает, что некоторые откровенно вызывающие поступки пристава свидетельствуют об оскорблении им царя и царской семьи, о «безболении о вас, государех»: в то время, как царь скорбит по умершей супруге, а «на Москве плач и сетование», Степан в монастыре устраивает «парад» – «государевым людем пред собою и перед женою своею велит ездить» 7, л. 198 – 199). |
| В красные платья облачались святочные ряженые – «халдеи», исполнители ролей людей Навуходоносора, мучителей трёх отроков в чине пещного действа, совершавшегося за несколько дней до Рождества. Чудо о трёх отроках, опалившихся пещным огнем, но оставшихся живыми, символически служило прообразом чудесного рождения Иисуса Христа 255 . Красные с головы до ног «халдеи» были как бы персонифицированным выражением огня во всё время святок 256 . Возможно, красный цвет в облике самого жестокого пристава Наумова и людей, его окружавших, должен был подчеркнуть греховную, нечестивую сущность этого человека. Нравственность пристава и его внутренние качества вызывают у Никона неприязнь. Во время Великого поста Степан веселится: «А после Родиона Матфеевича 257 у Степана пир был великой, звал окольних детей боярских и со женами их и перепоилъ их замертво. И они, розъжаючись, хали по озеру пьяни, блевали из саней» 7, л. 198); когда в монастыре начали «по государе царевиче сороковицу править», «а Степан в тот день, нарядясь, похал в гости» 7, л. 199). Поведение Степана противостоит общепринятым нормам, и негативная характеристика его поступков даётся Никоном в соответствии со спецификой святочного периода, характеризующегося, по народным убеждениям, появлением на земле в это время нечистой силы. Всё, чем занимается пристав, можно охарактеризовать как «святочное бесчинство» 258 ; Степан ведёт себя как «существо» «иной» природы; он как будто намеренно демонстрирует свое «антиповедение» 259 , совершает поступки, в корне отличающиеся от повседневных норм поведения 260 . Никон подметил склонность пристава и окружающих его людей к ярким одеждам и их частой смене: стрельцы ехали, «нарядясь в красные кафтаны»; «а стрельцы пред нимъ в красных кафтанех верхами». Возможно, это наблюдение патриарха основано на знании им такой приметы обрядовой формы поведения как «ряженье»: ключевая функция святочного ряженья состоит в выделении «чужих» – в данном случае причастных к представителям других социальных групп 261 . Никон показывает, что некоторые откровенно вызывающие поступки пристава свидетельствуют об оскорблении им царя и царской семьи, о «безболнии о вас, государех»: в то время, как царь скорбит по умершей супруге, а «на Москв плач и стование», Степан в монастыре устраивает «парад» – «государевымъ людем пред собою и перед женою своею велитъ ездить» 7, л. 198–199). |
| Весь же вообще цикл пергаменных славянорусских памятников патриаршего собрания возник позднее Макарьевского времени. Сюда перешли (когда – неизвестно) пергамены: а) награбленные в Новгороде при его разгроме опричниками в 1570 году; б) редчайшие памятники (напр., 108, 247, 202 и др.), вывезенные патр. Никоном с Севера от времени митрополитствования в Новгороде и обычно снабженные его клятвенной приписью; в) отобранные в Новгороде и Пскове по указу патр. Иоакима «на обличение раскольников» и просто для того, чтобы защитники старого обряда не имели их на примете и не извлекали из них доводов против господствующей церкви 12 . Из всего вышеизложенного делаем следующие выводы. 1) Патриаршее собрание рукописей славянорусских (Синодальная библиотека тож) возникло не в период времени до XV в., как думал Карамзин, и не в XVII в., как полагал Викторов. 2) Справедлива мысль историографа, хотя и не подкрепленная доказательствами, что в основании патриаршей библиотеки лежит библиотека митрополичья, только не старших киевских или владимирских митрополитов и не первых московских. 3) Основоположником патриаршего собрания древнерусских письменных останков был знаменитый русский книголюб и меценат, митрополит Макарий, рукописный Фонд которого, в неопределенном пока размере, является первоначальным зерном, откуда, с течением времени, выросли «митрополичья казенная», а затем и патриаршая библиотека 13 . 4) Пергаменный Фонд Синодальной библиотеки, давший повод Карамзину говорить о возникновении ее во время «господства ханского», составился в послемакарьевскую эпоху, главным образом при патриархах Никоне и Иоакиме, во второй половине XVII века. Москва. 8 II 1933 3 Статьи Викторова печатались в Московских ведомостях, 1859 г., 285, 288 и 291; отд.. отт. 1859 г., стр. 1–55; продолжение в 5, 8, 10, 12 газеты «Наше время». 4 Древнее Псково-Новгородское письменное наследие, Москва, 1916 (из 2-го тома Трудов XV Археол. Съезда в г. Новгороде). 7 По свидетельству Описи, «сначала на порознем листу письмо книгохранителя черного дьякона Данила, как подписывается на церковное освящение антиминс». Это относится к нынешней рукописи 615, л. 1. 13 До времен митр. Макария может быть речь разве о той или иной отдельной рукописи, случайно застревавшей в церковно-правительственных верхах, да и здесь еще встает вопрос: не составляли ли эти предполагаемые реликвии принадлежности с конца XV в. Московского Успенского собора, с конца IV в. – Чудова монастыря, а далее – кафедральных соборов Владимира на Клязьме, Ростова и др. Читать далее Источник: Сборник статей к сорокалетию ученой деятельности академика А.С. Орлова/Акад. наук СССР, Ин-т русской лит. - Ленинград : Изд-во Акад. наук СССР, 1934. - 594 с., л. портр./Н.П. Попов. О возникновении Московской синодальной (патриаршей) библиотеки. 29-38 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Господи, помилуй! Прошу Вашей молитвы. Из Киева от Высокопеосвященнейшего Филарета что-то давно нет писем; здоров ли маститый старец? Мне глубоко хочется при Крестовой церкви устроить придел во имя преподобных отец Печерских Антония и Феодосия. Если бы Бог помог молитвами Вашими! Письма эти сообщены профессором петербургской духовной академии Н.И. Барсовым . 3 Нет, я ошибся, забыв, что для цели моей у него оставалось сочинение обширнее и важнее: это последние дни Господа, коими занимался он в виду моем, прочитывая мне и некоторые статьи и которое напечатано теперь после его смерти. 4 Впрочем, везде, где он жил, дух его неисходно, кажется, находился во Иерусалиме и во всей Палестине, и живя в 19 веке Христианском, он был как бы современным, постоянным зрителем дела, исполненного Господом нашего ради спасения, по воле Отца Его. От того Иннокентий никогда не бывал столько словоохотен и оживлен и во взоре и лице своем просветлен, как при воспоминании от кого-либо ему или от него кому-либо о Фаворе и Сионе, об Иордане, а паче о Голгофе. 5 В пяти томах тридцатилетний труд его сей явился наконец в свете и по неизвестному мне распоряжению принесен ко мне, когда в дни Пятидесятницы, и я умом и сердцем и всею памятию правил годовщину по его кончине. Теперь читаю. 6 К § 26) Наипаче вечная моя благодарность ему за то участие, которое выразил он по случаю смертельного приключения моего на дорогах в Одессу и в Бессарабию в 1840 году, приключения, постигшего меня в наказание за суетный выбор и явившего чудодейственное милосердие Божие. 7 Под параграфом 28 две выноски: 1-я для спасения моего: от самых врат смертных и в уврачеваний… 2-я первым ректором преобразованной Киевской академии был Моисей, воспитанник первого курса С.-Петербургской академии… 9 Эти воспоминания были доставлены нам в редакцию келейным Преосвященного Иеремии о. Никоном, ныне иеромонахом при Казанском Архиерейском доме. Редактор. Читать далее Источник: Преосвященнейший Иеремия, епископ Нижегородский, и воспоминания его о преосвященнейшем Иннокентии, архиепископе Херсонском и Таврическом/[И.З. Виноградов]. - Нижний Новгород : Тип. Нижегор. губ. правл., 1886. - 110, 26 с., 1 л. фронт. портр. (На с. 110 авт.: прот. Иоанн Виноградов). Поделиться ссылкой на выделенное |
| (Здесь и далее выделено автором. — Ред.) В этом письме, как видно, Неронов уже вполне ясно противопоставляет “сонмищу иудейскому” архиереев, которых он подозревал в недостатке твердости и внимания к делам церкви, простых священников и мирян, которые отличались “ведением до конца божественного писания” и “житием добродетельным”. Но, выступая против исключительных прав епископата в делах церкви и защищая право священников и мирян бороться за церковь Христову, Неронов ни в коем случае не выступал против самого института епископата и принципа преемственности божественной благодати через него. Он писал выше цитированные письма с целью убедить царя созвать собор для выбора заместителя Никона — нового патриарха — и хотел только, чтобы в епископы и патриархи попадали действительно верные и преданные церкви люди, которые бы заботились о русском православии. Тем не менее выступление боголюбцев против епископата произвело на некоторых современников впечатление пропротестантского движения. Известный путешественник Олеарий приписывал Неронову сомнения в правильности почитания икон и полагал, что Неронов подпал под влияние Сообщение Олеария явно основано на полном недоразумении, так как даже в годы наиболее ожесточенного преследования боголюбцев патриархом Никоном последний никогда не пытался обвинять Неронова и его друзей в протестантизме и в конце концов примирился с ним. Если в движении боголюбцев кое-что и могло напоминать выступления Лютера и его последователей, то подобные параллели можно отметить в глубокой преданности вере и в желании поставить “знание писания и житие добродетельное” на более высокое место в работе духовника и священника и в жизни мирян и, наконец, в желании ограничить исключительную власть епископата путем введения священников и мирян в церковное управление. В догматах и литургике, в почитании традиций и икон Неронов всегда оставался верным сыном церкви и всегда старался улучшить понимание литургики и других традиций русской церкви. Примечания ЗОРИСА. Т. II. С. 394—396. Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. II. Ч. 1. С. 33, 40, 43, 47. |
| Именно царь сказал диакону, просившему у царя снять запрещение, наложенное на него Никоном: «Боюсь Патриарха Никона , а ну как отдаст мне посох и скажет: возьми его и паси сам монахов и священников. Я не вмешиваюсь в твое начальствование над генералами и войсками; зачем же ты вмешиваешься в мое начальствование над монахами и священниками» (Palm. II, 529). liv) Никон в делах смешанного характера, т. е. касающихся Церкви и государства Что касается тех смешанных дел, которыя требуют участия и государства и Церкви, то Никон нисколько не избегал решать их совместно с царем. Когда Стрешнев в 15 вопросе обвинил Никона, будто он ограбил Коломенскую кафедру, взяв её монастыри себе, то Никон объяснил, что, вследствие близости Коломенской епархии к Москве, она была закрыта и присоединена к Патриаршей области и перенесена в Вятку и великую Пермь. Епископ Вятский Александр был переведен из Коломны в Вятку и Пермь с согласия царя в 1657 году (Пал. II, 429 на основании Актов исторической комиссии V, 483), где открыта была епархия по её отдаленности и живучести там язычества, причем это сделано с согласия царя. Из Патриаршей области для новой епархии было выделено столько же доходов, сколько доходов имела Коломенская епархия; ровно, сколько крестьянских дворов имела Коломенская епархия, столько и было указом царя отнесено к епархии Вятской и Великопермской, а крестьянские дворы Коломенской епархии были взяты на государя; после государь при освящении церкви в Воскресенском монастыре пожаловал их в Воскресенский монастырь. Сам Никон приводил VI Вселенского Собора 38 правило, устанавливающее, что при постройке новых городов порядок церковных дел следует гражданскому порядку. «Если меня поносят за то, что будто я делал это один, так документы Посольского Приказа свидетельствуют, что я сделал это с согласия царя и с советом Епископов» (I, 90, 91). Никон говорит, что он налагал и наказания совместно с царем. Он приводит 9 правило I-II Собора Св. Апостолов: «Долг Епископов исправлять нарушаемый порядок учением, обличением и церковными наказаниями, не битием и ранами; но если им оказывают сопротивление, то таковые должны быть переданы гражданской власти для наказания.» Видишь ли, ответотворче, указание Св. |
| Как и для ранних учителей старообрядчества, царство Антихриста для Феодосия Васильева начиналось на Западе, откуда распространялось на Восток, а после 1666 г. – на Русь. «Вот, по исполнении 1666 г., – уверял он, царство Антихриста распространилось и на Руси. Это видно уже из того, что Никоном здесь введены ереси именно латинской веры. Таковы, например, четвероконечный крест, имя «Иисус», именословие и особенно троеперстие» (Смирнов, 1909, с, 163, 165–166, 173–174; см, также: Иродионов, 1890, с. 10). Выделение троеперстия как главного знака отступления от истинной веры сразу сообщилось иконографии беспоповщинских лубков, самыми распространенными среди которых были иллюстрации к поучению Иоанна Златоуста о крестном знамении. Включая выписи из Пролога и печатного катехизиса патриарха Филарета, они изображали сцены молитвы мирянина перед иконой Христа. Присутствующие туг же бесы и ангел-хранитель наглядно поясняли грех и добродетель. Троеперстие записывалось в книгу грехов – «кто крестится неистово, тому маханию беси радуются», а двуеперстие – в истинный завет с иконой Спасителя (ср.: ДДЗ, ЧОИДР, 1885, кн. 3, отд. У, с. 54). Отсюда, по словам очевидца, все старообрядческие иконописцы «по раскольнически пишут всеподражательно, и имя Иисусово и руки с сложением противным на всяких иконах, повсюду разсевающе как можно» (Яковлев, 1888, 7, с. 476–477). В контексте всего этого круга идей особенности почитания образов были неотделимы от вопросов о священстве и церкви и связанного с ними сокращения числа таинств. Именно в этой зависимости происходило искаженное почитание иконы, строгость бывшего московского благочестия отзывалась в строгости сектантской. В икономии спасения таинства и сакраменталии играли важнейшую роль. С XII в. на Западе, а вскоре и на Востоке установилось семь главных таинств. Через них человеку сообщалась невидимая Божья благодать. В Священном писании таинства имели значение сокровенной тайны, непостижимой даже мя ангелов, и вместе с тем того божественного домостроительства, которым спасался человеческий род. По учению церкви, таинства имели по крайней мере три важнейших признака. Первый из них заключался в богоучрежденности таинства. Так, три важнейших таинства – причастие, крещение и покаяние – были установлены самим Христом. |
| «...не единым бо быть архиереом, подобает собраться, но и священным архимандритом, и священным игуменом, и протопопом, и священоиноком, и иереом и диаконом, ведущим до конца божественное писание, а также и в мире живущим и житие добродетельное проходящим всякого чина людем " 209 . (Здесь и далее выделено автором. – Ред.) В этом письме, как видно, Неронов уже вполне ясно противопоставляет «сонмищу иудейскому» архиереев, которых он подозревал в недостатке твердости и внимания к делам церкви, простых священников и мирян, которые отличались «ведением до конца божественного писания» и " житием добродетельным». Но, выступая против исключительных прав епископата в делах церкви и защищая право священников и мирян бороться за церковь Христову, Неронов ни в коем случае не выступал против самого института епископата и принципа преемственности божественной благодати через него. Он писал выше цитированные письма с целью убедить царя созвать собор для выбора заместителя Никона – нового патриарха – и хотел только, чтобы в епископы и патриархи попадали действительно верные и преданные церкви люди, которые бы заботились о русском православии. Тем не менее, выступление боголюбцев против епископата произвело на некоторых современников впечатление пропротестантского движения. Известный путешественник Олеарий приписывал Неронову сомнения в правильности почитания икон и полагал, что Неронов подпал под влияние протестантов 210 . Сообщение Олеария явно основано на полном недоразумении, так как даже в годы наиболее ожесточенного преследования боголюбцев патриархом Никоном , последний никогда не пытался обвинять Неронова и его друзей в протестантизме и, в конце концов, примирился с ним. Если в движении боголюбцев кое-что и могло напоминать выступления Лютера и его последователей, то подобные параллели можно отметить в глубокой преданности вере и в желании поставить " знание писания и житие добродетельное» на более высокое место в работе духовника и священника и в жизни мирян и, наконец, в желании ограничить исключительную власть епископата путем введения священников и мирян в церковное управление. В догматах и литургике, в почитании традиций и икон Неронов всегда оставался верным сыном церкви и всегда старался улучшить понимание литургики и других традиций русской церкви. 13. Успехи и трудности 1645–1652 годов |
| Особо был выделен в программе вопрос о том, «как должны служить отечеству иноки и инокини во время смут внутренних и войны» 1007 . Вскоре после того, как съезд окончил работу, в синодальном органе «Церковные ведомости» была напечатана статья известного православного писателя E. Поселянина. «Насколько можно судить по столь скудно проникавшим в печать отголоскам монашеского съезда, – писал он, – на съезде совсем не был затронут один из важнейших вопросов монашеской жизни: о благотворительной деятельности монастырей». В связи с этим автор напомнил о давней полемике между писателем Кругловым и архимандритом Никоном, который в последующие годы был возведен в сан епископа, определен на вологодскую кафедру и председательствовал на монашеском съезде. Точка зрения Круглова, писал Поселянин, имела тот изъян, что недооценивала значение «жизни созерцательной» и достижение этим путем «таких даров духовных, какие сияли русскому миру в лице, например, старцев Серафима Саровского и Амвросия Оптинско- го». Но среди людей иноческого склада, продолжал автор, «далеко не все по природе – созерцатели»: «Есть люди природы деятельной, которые без живого труда хиреют, которым труд нужен так же, как воздух». Между тем русские монастыри в основном приспособлены к жизни созерцательной. Приюты и больницы, говорилось в статье, устраивал еще Василий Великий , монахи Троице-Сергиева монастыря в дни Смуты хоронили убитых, кормили голодных и выхаживали раненых, и нет никаких причин отказываться от благотворительности в относительно спокойные времена: «одно вовремя предупрежденное бедствие, достаточно рано захваченная болезнь, заботливо сохраненная жизнь – одним словом, разумно направленная благотворительная деятельность сколько вычеркивает из будущего горя и испытания!» Автор призывал к созданию, наряду со старыми обителями созерцательно- молитвенного направления, «монастырей нового типа», «в которых бы, за исполнением ежедневного круга служб, силы иночествующих работали в направлении благотворительном 1008 °. |
| От чего деется, что на злаго таковаго единовластителя нужда есть созывати Собор Вселенский, что и с великою всего отечества трудностию, и с не малым иждивением бывает, и в нынешния времена (когда восточные Патриархи под игом Турским живут, и Турки Нашего Государства вящше, нежели прежде опасаются) отнюдь мнится быти невозможно» 33 . Выделенные курсивом слова прямо противоречат утверждению Самарина о том, что «наши патриархи признавали себя зависимыми от поставляющего их поместного Собора» 34 , и в данном случае история (суд над Никоном, действительно потребовавший созыва в Москву вселенских патриархов как единственно правомочных вынести окончательное решение) и мнение церковного народа, а также и русский чин поставления в Патриархи, повторяющий епископскую хиротонию, – одним словом, общее мнение тогдашней Церкви не на его стороне. Но существенней то, что на том же первом заседании коллегии, когда она была переименована в Святейший Правительствующий Синод, последняя была осмыслена собравшимися не просто как собрание иерархов, но именно как собор, владеющий полномочиями патриарха, а в силу этого не только равный, но и высший последнего. Вопрос, заданный членами Синода Государю о том, как им сноситься с другими государственными учреждениями, мотивировался следующим образом: «А на патриаршее имя указов ниоткуда не присылалось, Духовная же Коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, понеже Собор» 35 . Таким образом, церковная реформа, задуманная Петром для включения Церкви в общегосударственную структуру, неожиданно привела к переосмыслению представлений о полномочиях церковно-иерархического собора, повторюсь, именно в самаринском смысле, тем самым дав основание и для иного понимания соборности Церкви вообще. Если традиционным для русской традиции в предсинодальную эпоху было мнение о том, что патриарх может судиться только собором равных себе – т. е. патриархов же, – то, очевидно, осознав себя даже не местоблюстителем Патриаршего престола, а «коллективным Патриархом», Патриархом «в нескольких избранных освященных лицах» (свт. |
|
|
