| Татаро-монгольское нашествие на Русь и разорение Киева на некоторое время приостановило этот процесс. Следующий этап изменений в последовании древнерусской редакции литургии следует связать с концом XIII – началом XIV в., когда после разорения Киева татарами, при митрополитах Кирилле III (1242–1281) и Максиме (1283–1305) решается вопрос о переносе митрополии в северо-восточную Русь, во Владимир на Клязьме. В это время с Афона присылается Номоканон Саввы Сербского и на основе его формируется Русская кормчая, в которую были включены важнейшие церковно-канонические произведения домонгольских митрополитов и духовенства. В это время решается ряд вопросов, связанных с богослужением, и формируется «Толковая служба» – важнейший экзегетический памятник, где были собраны воедино различные толкования на литургию. Представляется, что создание новой митрополичьей кафедры во Владимире и организация богослужения в новых условиях вызвали новый процесс литургической активности. С одной стороны, это принятие с Афона новых канонических текстов в составе Сербской кормчей и новых богослужебных обрядов (проскомидии), а с другой – процесс собирания и сохранения домонгольского церковно-канонического наследия в созданной на основе Сербского номоканона Русской кормчей. Этот же процесс отражается и в последовании литургий. Он выражается в стремлении собрать все употреблявшиеся молитвы литургии, известные в домонгольской Руси, в одном чинопоследовании. Нововведения этого периода появляются в служебниках спорадически и несистемно. Эта неустойчивость, на наш взгляд, свидетельствует о живом процессе, который отражают служебники XIV в., тогда как более старые заимствования, уже устоявшиеся и адаптировавшиеся в литургической практике, стабильны. К этим инновациям, скорее всего, относится и процесс адаптации древних молитв восточного происхождения, которые вставляются в последование литургии в разные места и имеются в отдельных рукописях. Для этих молитв определяется место в последовании, по функции близкое к их исконному назначению. |
| После 1097 г. на Руси установился «дуумвират» - соправление Святополка и В. В. (к этому времени, вероятно к 1108, относится постройка В. В. крепости в своей Ростовской вотчине - г. Владимире-на-Клязьме). Наиболее характерной чертой этого периода стала организация активного общерус. отпора половецкой опасности - результат любечских соглашений. В результате победоносных походов 1103, 1107, 1111 и (уже после смерти кн. Святополка) 1116 гг. она была устранена на полвека, и половцы надолго заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. В. В. был главным военным и политическим организатором этих походов; в его глазах они явно имели характер религ. войны. Так, во время похода 1111 г. В. В. «пристави попы своя, едучи пред полком пети тропари и коньдакы Хреста Честнаго и канун Святои Богородици» (ПСЛР. Т. 2. Стб. 266). И в «дуумвирате» со Святополком он играл ведущую роль, не усомнившись выступить вместе со Святославичами против киевского князя, когда тот в нарушение любечских соглашений хотел присвоить себе владения своих двоюродных племянников Ростиславичей (ослепление теребовльского кн. Василия Ростиславича ). Переговоры князей Святополка Изяславича в Долобске перед походом на половцев в 1103 г.Мииатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 149 об.) Переговоры князей Святополка Изяславича в Долобске перед походом на половцев в 1103 г.Мииатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 149 об.) После смерти Святополка (16 апр. 1113) В. В. беспрепятственно по призыву киевлян сел на княжение в Киеве, будучи вынужден, однако, подавлять волнения и беспорядки, вызванные притеснениями администрации Святополка и финансовым гнетом, особенно ростовщическим. Пространная редакция «Русской Правды» сохранила нек-рые законодательные установления В. В. («Устав Володимерь Всеволодича»), направленные прежде всего на ограничение ростовщических доходов (точный объем законодательства В. В. в составе «Русской Правды» до сих пор является предметом научных дискуссий). |
| По возвращении в Россию, в апреле 1855 года отца Феофана возвели в сан архимандрита. После этого он приступил к деятельности в Санкт-Петербургской духовной академии, на кафедре канонического права. А через несколько месяцев, в соответствии с новым назначением, архимандрит Феофан занял пост ректора Олонецкой духовной семинарии. Исполняя обязанности ректора, он, помимо участия в образовательном процессе, занимался обустройством семинарии, в том числе организацией строительных работ. В 1856 году архимандрит Феофан был отправлен церковным руководством в Константинополь на место настоятеля Русской посольской церкви. В июне 1857 года он, приобретший к тому времени известность и уважение своей образованностью и аскетическим устроением духа, был вызван в Санкт-Петербург и получил предложение занять место ректора Санкт-Петербургской духовной академии. Предложение было принято, но Промыслом Божьим он занимал эту должность недолго. В тот период отец Феофан участвовал в деятельности академического журнала «Христианское чтение». Епископское служение святого Феофана Затворника В июне 1859 года архимандрит Феофан был рукоположен во епископа Тамбовского и Шацкого. За время его управления Тамбовской епархией было открыто множество школ и училищ, в том числе женское епархиальное. Кроме того при нём стали издаваться «Тамбовские епархиальные ведомости». Он исполнял обязанности епархиального архиерея ревностно и ответственно, однако всё больше и больше думал об уединенной молитве и богосозерцании. В 1863 году церковное руководство переместило епископа Феофана на другую кафедру, во Владимир-на-Клязьме. Здесь, как и на месте предыдущего служения, он способствовал приумножению церковно-приходских школ и духовных училищ. С 1865 года, опять же, при его личной инициативе, стали выходить «Владимирские епархиальные ведомости». Он часто участвовал в храмовом богослужении, посещал разные области вверенной ему территории, много проповедовал, но сердцем, всё же, стремился к отшельничеству. В 1866 году епископ Феофан подал прошение Святейшему Синоду. Просьба святителя показалась членам Синода необычной, ведь и по уровню знаний и духовного опыта, и по состоянию здоровья, и по организаторским способностям он удовлетворял требованиям архиерейского служения. Святителя выслушали, после чего, согласившись с его доводами, освободили от руководства епархией. |
| Звери на обоих памятниках очевидно львы. Но что особенно замечательно на стенах Владимирского собора, так это поразительное сходство в лепных колонках, отделяющих изображения, с колоннами эранскими. Было уже замечено, что капители этих последних состоят из двух бычьих голов со сросшимися туловищами, под которые с обеих сторон подложены передние ноги. Точно такой же рисунок удержали у мастера во Владимире на Клязьме, только помещали его под колоннками, в виде консолей, и вместо бычачьей головы вылепили человечью, как у сфинкса. Что же касается до водружения колонны на изображении зверя, обыкновенно льва, то этот мотив столь обыкновенный в романской архитектуре, и согласный с особенностью владимирских колоннок, восходит еще к ассирийским оригиналам, перешедшим в Европу при посредстве того же эранского влияния. Влияние эранское не могло бы так широко охватить художественные формы раннего периода средневековой Европы, если бы оно поверхностно коснулось только внешнего выражения и не вошло бы в самую глубь народных преданий, смесившись с разными элементами книжного происхождения, внесенными в европейские народности вместе с водворением христианства 282 , и если бы оно не осложняло собою то полухристианское двоеверие, которое так долго господствовало в невежественных массах народа. И действительно, рядом и в соотвествии с чудовищными, загадочными формами византийско-романского искусства, народная литература средних веков предлагает нам столько же фантастические сказания загадочного и чудовищного содержания, следы которого более или менее восходят к тому же эранскому преданию. Было уже сказано об эранском Дагаке. Это и змий, и человеческое существо, один из эранских царей баснословного времени. Авеста знает его еще в виде змия, с тремя головами, с тремя пастями и шестью глазами; но Фирдоси изображает его уже как обыкновенного человека, только с двумязмиями на плечах, выросшими будто бы от того, что Ариман поцеловал его в плечи. Еще Авеста местом жительства Дагаки называет Вавилон, с чем согласуются и позднейшие сказания; но царствует он в Эране, к великому бедствию народа, после блаженных времен Иема или Имы, в котором, как мы уже знаем, эранцы соединили семитические предания об Адаме и Ное с индусскими о Яме и Манусе. |
| В первой статье автор весьма подробно излагает содержание трудов Гюбша 2 и Мотеса 3 о христианских храмах, извлекая из них лишь наиболее существенные места обобщения и вводя в силу этого читателя непосредственно в основу вопроса; при этом, в некоторых случаях, автором высказывается уже и собственная точка зрения на тот или иной вопрос. Во второй статье, на основании работ Канитца 4 , Н.П. Кондаков знакомит с памятниками сербского искусства, находившегося в тесной связи с искусством византийским и отчасти западным; стиль западной архитектуры и орнаментов в сербских памятниках самостоятельно отмечается в русском памятнике Дмитриевском соборе во Владимире-на-Клязьме. В третьей статье автор знакомит на основании труда Дитриха 5 с замечательным англо-саксонским крестом VIII в., в г. Рутвелле, в древнем Нортумберланде, возвышающемся на четырехугольном обелиске. В 1870 г. Никодим Павлович был приглашен на кафедру теории и истории искусств в Императорский Новороссийский университет. 9 сентября 1871 г. им была прочтена здесь вступительная лекция на тему: «Наука классической археологии и теория искусства». Эта лекция служит блестящим введением к последующей деятельности его и как ученого, и как университетского преподавателя. Она свидетельство того, как глубоко и основательно подготовлен был начинающий профессор к своей будущей деятельности, как широко он охватывал свой предмет. Лекция эта в то же время исторический документ для истории преподавания истории искусств в наших университетах. Хотя со времени чтения этой лекции прошло уже 25 лет, в течение которых интерес к истории искусства более возрос в нашем обществе, но еще и теперь во многом остаются верными высказанные в ней положения. И в наше время приходится повторять, «что только непосредственное преподавание предмета может создать более или менее обширный круг читателей, составить науке репутацию насущно необходимой для образованного человека, каковою теперь и признается наука истории искусства на Западе» (стр. 3–4) 6 . |
| Но мы обманываемся совершенно в своих ожиданиях: Андрей не сам привел войска свои к Киеву, не пришел в стольный город отцов и дедов и после, отдал его опустошенный младшему брату, а сам остался на севере, в прежнем месте своего пребывания – во Владимире-на-Клязьме. Этот поступок Андрея был событием величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого начинался на Руси новый порядок вещей. Это не было перенесение столицы из одного места в другое, потому что на Руси не было единого государя; в ней владел большой княжеский род, единство которого поддерживалось тем, что ни одна линия в нем не имела первенствующего значения и не подчиняла себе другие в государственном смысле, но каждый член рода в свою очередь вследствие старшинства физического имел право быть старшим, главным, великим князем, сидеть на главном столе, в лучшем городе русском – Киеве: отсюда для полноправных князей-родичей отсутствие отдельных волостей, отчин; отчиною для каждого была целая Русская земля; отсюда общность интересов для всех князей, понятие об общей, одинаковой для всех обязанности защищать Русскую землю – эту общую отчину, складывать за нее свои головы; отсюда то явление, что во все продолжение описанных выше княжеских усобиц пределы ни одной волости, ни одного княжества не увеличивались по крайней мере приметно, на счет других, потому что князю не было выгоды увеличивать волость, которой он был только временным владельцем; мы видели, например, что Изяслав Мстиславич переменил в свою жизнь шесть волостей; какую надобность имел он заботиться об увеличении пределов, об усилении какой-нибудь из них, когда главная забота всей его жизни состояла в борьбе с дядьми за право старшинства, за возможность быть старшим и княжить в Киеве? Или какая надобность была князю Новгорода-Северского заботиться о своей волости, когда он знал, что по смерти дяди своего, князя черниговского, он перейдет в Чернигов и прежнюю свою волость Северскую должен будет уступить двоюродному брату, сыну прежнего князя черниговского? Потом он знал, что и в Чернигове долго не останется, умрет князем киевским, а сына своего оставит в Турове или на Волыни, или в Новгороде Великом; следовательно, главная цель усобиц была поддержать свое право на старшинство, свое место в родовой лествице, от чего зависело владение тою или другою волостию. |
| СЕРГИЙ-ПЕШЕХОД Кто хоть однажды проехал дорогой от стен Лавры до Переславля-Залесского и дальше, до Ростова Великого, у того этот отрезок старинного тракта останется в памяти надолго. Как-никак - самая живописная во всем Подмосковье дорога. Особенно впечатляет та часть Ярославского шоссе, что начинается у нынешней границы Московской и Владимирской областей. Тут, как только минуете поворот на Александров, откроется глазам рукотворный прыжок гигантского лесного коридора - многокилометровый спуск, а вдали, в голубой дымке,- противоположный склон котловины с едва различимой щелкой ползущего вверх шоссе. Лес мощно и глухо подступает с двух сторон к узкому полотну асфальта. Спуск разнообразится полудюжиной малых, но крутых горок. Дух захватывает от стремительных нырков машины в эти овражистые ямины и легких, почти на холостом ходу взмывов на седловину очередного холма. Сёла на вершинах увалов - одно живописнее другого, а между селами с их далеко видными церквами мелькают поля, луговины, но преимуществуют все же леса со старыми, матерыми стволами. Они кажутся нехожеными, нетронутыми, эти сырые, копящие в себе туманы и сумеречье леса. Вы едете десять, двадцать километров, и ни единого на обочине грибника с корзинкой. Впечатление таково, что тут угодья заповедные, что забредать сюда с топором или пилой заказано еще со времен Грозного либо даже Калиты. Догадка, может, и не лишена основания, потому что речь идет о взгорьях водораздельных: в густой тени здешних лесов таятся начала рек, уходящих на север - к Волге и на юг - к Клязьме. А закон на Руси сызначала берёг лесные заслоны рек, особенно же в истоках, где водные жилы еще слабы и боятся солнца. Оставлю право за любителями всякую русскую местность прислонять непременно к европейскому эталону: ах, мол, русская Швейцария! Бог с ней, со Швейцарией! Наши горы и взгорки не покушаются, чтобы пришивать их к чужой славе. У них есть и своя, незаёмная. Это все, куда ни глянешь,- Сергиев материк, его водораздел, его путь-дорога. Тут его ступни неутомимые прикасались не раз и не два к жестким усохшим колеям и к пыльному праху. |
| Часть вторая — «Тюрьма и ссылка» (1834–1838)»: по сфабрикованному делу об оскорблении его величества Герцен, Огарев и другие из их университетского кружка арестованы и сосланы; Герцен в Вятке служит в канцелярии губернского правления, отвечая за статистический отдел; в соответствующих главах «Былого и дум» собрана целая коллекция печально-анекдотических случаев из истории управления губернией. Здесь же очень выразительно описывается А. Л. Витберг, с которым Герцен познакомился в ссылке, и его талантливый и фантастический проект храма в память о 1812 г. на Воробьевых горах. В 1838 г. Герцена переводят во Владимир. Часть третья — «Владимир-на-Клязьме» (1838–1839)» — романтическая история любви Герцена и Натальи Александровны Захарьиной, незаконной дочери дяди Герцена, воспитывавшейся у полубезумной и злобной тетки. Родственники не дают согласия на их брак; в 1838 г. Герцен приезжает в Москву, куда ему запрещен въезд, увозит невесту и венчается тайно. В части четвертой — «Москва, Петербург и Новгород» (1840–1847)» описывается московская интеллектуальная атмосфера эпохи. Вернувшиеся из ссылки Герцен и Огарев сблизились с молодыми гегельянцами — кружком Станкевича (прежде всего — с Белинским и Бакуниным). В главе «Не наши» (о Хомякове, Киреевских, К. Аксакове, Чаадаеве) Герцен говорит прежде всего о том, что сближало западников и славянофилов в 40е гг. (далее следуют объяснения, почему славянофильство нельзя смешивать с официальным национализмом, и рассуждения о русской общине и социализме). В 1846 г. по идеологическим причинам происходит отдаление Огарева и Герцена от многих, в первую очередь от Грановского (личная ссора между Грановским и Герценом из-за того, что один верил, а другой не верил в бессмертие души, — очень характерная черта эпохи); после этого Герцен и решает уехать из России. Часть пятая («Париж — Италия — Париж (1847–1852): Перед революцией и после нее») рассказывает о первых годах, проведенных Герценом в Европе: о первом дне русского, наконец очутившегося в Париже, городе, где создавалось многое из того, что он на родине читал с такой жадностью: «Итак, я действительно в Париже, не во сне, а наяву: ведь это Вандомская колонна и rue de la Paix»; о национально-освободительном движении в Риме, о «Молодой Италии», о февральской революции 1848 г. во Франции (все это описано достаточно кратко: Герцен отсылает читателя к своим «Письмам из Франции и Италии»), об эмиграции в Париже — преимущественно польской, с ее мистическим мессианским, католическим пафосом (между прочим, о Мицкевиче), об Июньских днях, о своем бегстве в Швейцарию и проч. |
| Стоит отметить и подробные записки известного марокканского путешественника Ибн Баттуты. Читая его, понимаешь, насколько отличается взгляд на те или иные явления европейца и мусульманина-марокканца. Какие-то вещи, которые у европейцев вызывали оторопь, для него, наоборот, были признаком благочестия. На все эти свидетельства мы опирались в процессе подготовки картины. Кроме того, много консультировались с учеными-историками, изучали музейные экспозиции, живопись того времени, историю костюма, планы археологических раскопок. – Где проходили съемки? – Павильоны мы строили на " Мосфильме " , и к нам даже экскурсии ходили! Я считаю, что у нас был очень талантливый художник Сергей Февралев, новая звезда в своей профессии. Человек, который умеет не только придумать, но и воплотить свои идеи в жизнь, сделать. У нас были сложные декорации и с бассейнами, и с горящими печами. Для одной из декораций, например, были сделаны специальные облицовочные плитки. Причем Сергей заставил каждую плитку расписать и сделать вручную, а потом покрыть лаком. Декоратор ему говорил, что это всё ерунда и это давно делают машины. Но именно потому, что это было сделано руками, и складывалось полное ощущение реальности происходящего. Потом мы построили настоящую древнюю Москву на Клязьме, во Владимирской области, и достаточно масштабную декорацию золотоордынской столицы Сарая – в Астраханской области, всего в нескольких километрах от села Селитренного, где сейчас проводятся раскопки Сарая. В плане воссоздания исторического облика той эпохи была проделана очень большая работа. В " Орде " довольно много внутрикадровой музыки. Это различные ордынские мотивы, звучащие на улицах города, с использованием национальных инструментов. Всю музыку к фильму написал композитор Алексей Айги. – С какими трудностями сталкивались во время съемочного процесса? – Трудностей было много, но я бы не стал их выпячивать. Ну, например, жара. Она была очень сильная во время съемок, и некоторые актеры очень переживали по этому поводу. Но мне кажется, на таких вещах не следует зацикливаться. Нужно просто всегда держать в голове, что съемки – это такое дело, к которому полгода или год готовишься, чтобы потом за короткий период быть готовым выжать из себя все соки, и на это время о комфорте лучше вообще забыть. |
| Здесь внимание автора останавливается на различии в политическом развитии древней Южной и Северо-Восточной России. Это различие автор видит прежде всего в различии старых и новых городов. Автор знает знаменитое место летописи о старших и младших городах или пригородах, но он не хочет понять их прямого смысла Во-первых, он неточно выводит из них различие старших городов и пригородов: в первых, по его мнению, господствует вече, в последних преобладает княжеский авторитет. Но по прямому смыслу летописи, в пригородах преобладает авторитет старшего города, а не князя. Во-вторых, из слов летописи автор делает совершенно неожиданный вывод. Он думает (стр. 3–4), что «по аналогии с указанием летописца, такими (то есть старыми, вечевыми) городами будут те, которые были первоначальными пунктами славянских поселений в Области России; следовательно, городи Южной Руси, княжества Полоцкое и Смоленское (то есть города этих княжеств)» и проч. К противоположному типу следует отнести города Северо-Восточной России, опять исключая старые города Ростов, Суздаль, где хотя иногда и проявлялось вечевое устройство, но далеко не в такой силе, как в указанной местности (то есть в местностях). Автор, кажется, слишком увлекся своей аналогией, Разве Вышгород, Канев, Моровийск, Любеч, Всеволож, Хоробор – разве все эти южные города и множество других, попадающихся чуть не на каждой странице южной летописи в XII веке, старшие города, руководившие своими пригородами? Разве все города Полоцкого и Смоленского княжества имели одинаковое значение с Полоцком и Смоленском? С другой стороны, разве во Владимире на Клязьме, пригороде Ростова, до Андрея преобладал княжеский авторитет, когда и после Андрея ростовцы повелевают владимирцами, по замечанию летописи, и, вспоминая старые, уже сильно пошатнувшиеся отношения пригорода, говорят: «Сожжем Владимир или посадим в нем посадника; там живут наши холопы каменщики». Не вникнув в различие старших городов и пригородов, так ясно указанное летописью, автор не разобрал и отличия старого порядка от нового, возникшего на северо-востоке и изменившего прежние отношения между городами. |
|
|
