| пер. Г.А. Тароняна 10. Квинт Курций Руф (первая половина I в. н. э.?) римский историк История Александра Великого (из десяти книг сохранились книги III–X) VIII. 9, 2–37 – 10, 1 (После раскрытия заговора «пажей» в Бактрии Александр Македонский двинулся на Индию, весной 327 г. до н. э.; кампания против Пора, 1, за Индом началась в конце весны 326 г.) 9.(...) (2) Индия почти вся обращена на восток, простираясь менее в ширину, чем в прямом направлении 194 . (3) Те части ее, которые принимают южный ветер 195 , поднимаются в очень высокое возвышение земли; остальные части – равнинные, и они предоставляют спокойный путь по полям многим известным рекам, берущим начало в горе Кавказ. (4) Инд холоднее, чем остальные, он катит воды по цвету не намного отличающиеся от морских. (5) Ганг, исключительная среди всех рек на востоке, течет в южном направлении, прямым руслом пересекает хребты больших гор, затем преграждающие скалы отклоняют его на восток. (6) Оба они впадают в Красное море. Инд смывает берега и много деревьев вместе с большой частью земли, и, препятствуемый скалами, он часто петляет; (7) там, где оказывается более мягкая земля, он образует топи и острова. Его увеличивает Акесин; (8) Ганг 196 перехватывает его на пути его течения в море, и вследствие силы потока обе реки сталкиваются, так как Ганг образует неудобное устье для впадающей реки и отбрасываемые воды не уступают. (5) Диардин менее известен, так как он течет на самом краю Индии; между прочим, в нем водятся не только крокодилы, как в Ниле, но и дельфины и неведомые у других народов огромные существа. (10) Этимант, вследствие частых изгибов то и дело извивающийся, потребляется окрестными жителями для орошения – вот почему свои скудные остатки он уже без названия изливает в море. (11) Много рек, помимо этих, пересекает всю страну, но они не пользуются известностью, так как протекают не по доступным местам 197 . (12) Те места, которые ближе к морю, простираются главным образом со стороны северного ветра, который, сдерживаемый горными хребтами, не проникает во внутренние места, вследствие этого благоприятные для взращивания плодов. |
| поиск: разделы рассылка Фаустова Милена Цитадель Визит Патриарха Кирилла в Молдавию Источник: Фома Традиционно во время визитов Патриарха основное внимание СМИ приковано к его собственным словам, официальным мероприятиям и порой различным политическим событиям околоцерковного характера. Журналистка Милена Фаустова решила взглянуть на патриаршие поездки под другим углом. В своем материале для " Фомы " она постаралась рассказать в первую очередь о людях, встречавших Патриарха во время его визита в Молодову и немного о жизни самой Молдавской митрополии, территорию которой Милена назвала " цитаделью Православия " . ...Примерно в 60-ти километрах от столицы республики Молдова – города Кишинева, находится Куркиевский мужской монастырь. Дорога к нему лежит через живописные равнины, села, с характерными каменными домиками, придорожными колодцами. Цивилизация, правда, несколько изменила старинный облик мест. Супермаркеты и современные заправочные станции уже мало кого удивляют. Гораздо больше удивление вызывают выточенные из камня или вырезанные из дерева православные распятия, которые можно увидеть практически через каждые 100 метров дорожного полотна. Несмотря на то, что современная независимая Молдова сегодня стоит перед нелегким решением, кого выбрать в политические союзники – Россию или ЕС, в духовном плане подобного выбора не стоит. Она была и останется православной страной, крепко хранящая свои восточно-христианские традиции. С 8 по 10 октября республику посетил Патриарх Кирилл. Это был его первый визит Предстоятеля Русской Церкви в республику с момента его восхождения на патриарший престол... К приезду Первоиерарха готовились трепетно и тщательно. По всему городу можно было увидеть билборды с приветственными словами на молдавском и русском языках в адрес высокого гостя. В ночь перед Божественной литургией предстоятеля около Христорождественского кафедрального собора вовсю кипела работа. Рабочие монтировали и украшали цветами помост, на котором будет утром служить Патриарх, устанавливали подобие гигантского пасхального яйца, увенчанного крестом, проверяли технику. Даже утренний дождь, который внезапно обрушился на город, приняли как хороший знак – в республике несколько месяцев царила засуха. С приездом Патриарха Кирилла природа словно смиловалась. Ни ливень, ни пронизывающий осенний ветер и холод, – ничто не могло помещать верующим прийти к главной площади города. Кордоны полиции относились к верующим с пониманием и проход излишне не ограничивали. Гораздо труднее было найти место, с которого был виден Предстоятель. Многочисленные зонты закрывали обзор, но зато было слышно каждое слово. |
| (Рассказ-быль) Отец Петр встал коленями на половичок, постланный на льду у самого края проруби, и, погрузив в нее большой медный крест, осипшим голосом затянул: - Во Иордане крещающуся Тебе, Господи... Тут же молодой звонкий голос пономаря Степана подхватил: - Троическое явися поклонение... Вместе с ними запели Крещенский тропарь крестьяне села Покровка, толпившиеся вокруг купели, вырубленной в виде креста. К моменту погружения креста вода успела затянуться тонкой корочкой льда, так как январь 1920 года выдался морозный. Но тяжелый крест, с хрустом проломив хрустальную преграду, продолжая в движении сокрушать хрупкие льдинки, чертил в холодной темной воде себе же подобное изображение. Во время пения слов " И Дух, в виде голубине, извествоваше словесе утверждение... " Никифор Крынин, сунув руку за пазуху, вынул белого голубя и подбросил его вверх, прихлопнув ладонями. Голубь, вспорхнув, сделал круг над прорубью, полетел к небу. Крестьяне провожали голубя восторженными, по-детски обрадованными взглядами, как будто в самом деле в этом голубе увидели Святого Духа. Как только закончился молебен и отец Петр развернулся с крестным ходом, чтобы вернуться в церковь, толпа весело загомонила, бабы застучали ведрами и бидонами, а мужики пошли ко второй проруби, вырубленной в метрах двадцати выше по течению, чтобы окунуться в Иордань. Речка Пряда в этот день преобразилась в Иордань, протекающую за тысячи верст отсюда, в далекой и такой близкой для каждого русского сердца Палестине. Пономарь Степан, подбежав к отцу Петру, сконфуженно зашептал: - Батюшка, благословите меня в Иордань погрузиться. - Да куда тебе, Степка, ты же простывший!.. - В Иордани благодатной и вылечусь от хвори, - с уверенностью произнес Степан. В глазах его светилась мольба, и отец Петр махнул рукой: - Иди... Подул восточный ветер. Снежная поземка, шевеля сухим камышом, стала заметать следы крестного хода. Когда подошли к церкви, белое марево застило уже все кругом, так что ни села, ни речки внизу разглядеть было невозможно. |
| Четверток 19 сент. 1857 Давно желанное зрелище восхода солнца на открытом море было перед моими глазами. Горизонт был чист во все стороны. Легкий боковой ветер нес нас навстречу еще незримому светилу. Восток покрылся чудным багряным цветом. Думалось, что и само солнце явится перед нами в свете, какого никогда еще мы не видели. Но великолепное приготовление кончилось, и солнце блеснуло своим обычным лучем, золотисто-огненным. Волны схватили его, понесли и рассыпали по необозримости моря в миллионы движущихся искр. Восток и солнце магнетически приковывали к себе устремленный на них взор; но сквозь эту видимость зрелся душе некто другой, Невидимый, Кто с первых минут ее самосознания представлялся ей Востоком-востоков, солнцем правды, как учили ее сладкие и несравненные песни церковные, – это – Христос Бог наш. Мы близились к берегам Сирии. Еще их не было видно, но легкая полоса тумана или дыма, висевшая параллельно горизонту над морем к юго-востоку, говорила ясно об их близости. Сзади нас, влево к северу темнелась другая, более определенная, полоса с неровной поверхностью. Это был остров Кипр, вчера сопровождавший нас почти целый день. Отчизна и паства простеца и великого угодника Божия Спиридона, а также и другого святителя. но менее известного Тихона, равно как и славного Епифания и многих других святых Божиих, долго вчера занимала меня. Она первая приветствовала нас на море «восточном». Смотря на зубчатые верхи гор кипрских, напрасно старался я угадать местность городов Тримифунта и Амафунта. Странно звучащие для слуха, имена эти, свидетельствующие своебытную населенность древнего Кипра, остаются мертвым словом для нынешнего населения, на 2/3 греческого и на 1/3 турецкого. Но для нас они слово жизни острова. Они воскрешают перед нами Кипр в лучшую эпоху его, – лучшую на наш православный взгляд. Европа до сих пор с самоуслаждением вспоминает эпоху эфемерного царства кипрского, распавшегося и улетучившегося, как и все ее фантазии относительно Востока, под не сочиняемым ходом действительности. Но, всего приятнее действовало на душу представление той эпохи острова, в которую в первый раз сладострастные поклонники Киприды услышали целомудренное слово Иисуса Христа и услышали из уст необыкновенного смертного, когда-то уже умершего и погребённого, и предавшегося тлению, но восставшего по гласу Того, Кого теперь проповедовал. Имя Лазаря, друга Господня отрадно и сладостно говорило сердцу в то время, как его вторая Вифания 1 все более и более тонула в волнах Средиземного моря. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 55 голосов: 4.0 из 5) Часть вторая. Путешествие в Бробдингнег Глава 1 Описание сильной бури. Посылка баркаса за пресной водой. Автор отправляется на нем для исследования страны. Он оставлен на берегу, его подбирает один туземец и относит к фермеру. Прием автора на ферме и различные происшествия, случившиеся там. Описание жителей Обреченный самой природой и судьбой вести деятельную и беспокойную жизнь, я через два месяца после возвращения домой, 20 июня 1702 года, снова оставил отечество и сел в Даунсе на корабль «Адвенчер», отправлявшийся в Сурат под командой капитана Джона Николеса. Ветер был попутный до мыса Доброй Надежды, где мы бросили якорь, чтобы запастись свежей водой. Но на корабле открылась течь; мы выгрузили товары и зазимовали, потому что капитан заболел перемежающейся лихорадкой, и мы не могли покинуть мыс до конца марта, когда мы поставили наконец паруса и благополучно прошли Мадагаскарский пролив. Но когда мы вышли к северу от Мадагаскара и находились приблизительно на 5ь южной широты, то умеренные северные и западные ветры, по наблюдениям моряков постоянно дующие в этом поясе с начала декабря и до начала мая, 19 апреля вдруг сменились гораздо более сильным ветром, налетевшим прямо с запада и продолжавшимся двадцать дней подряд. Нас занесло за это время немного восточнее Молуккских островов, на 5ь к северу от экватора, как выходило по вычислениям капитана, сделанным 2 мая, когда ветер прекратился и наступил полный штиль, немало меня обрадовавший. Но капитан, человек опытный в плавании по этим морям, приказал всем нам приготовиться к буре, которая действительно и разразилась на следующий же день, когда поднялся южный ветер, известный под именем муссона. Видя, что ветер сильно крепчает, мы убавили блинд и приготовились убрать фок-зейль. Но погода становилась хуже; осмотрев, прочно ли привязаны пушки, мы убрали бизань. Корабль находился в открытом море, и было решено лучше идти под ветром, чем убрать все паруса и отдаться на волю волн. |
| I. Через Суэц в Тор морем 18 апреля 1902 года пароход Русского Общества Пароходства и Торговли «Королева Ольга» шел из Канеи на острове Крит вдоль его северного гористого берега на восток. Было свежо; дул довольно сильный ветер; тучи заволакивали небо. Пароход, находясь под защитой острова, еще не испытывал качки. Но чем ближе подходил он к восточной оконечности Крита, откуда путь его лежал в Александрию по открытому морю, тем свежее и крепче становился ветер, так что к ночи ожидалась сильная качка. Это была Великая Суббота. В первый раз в жизни приходилось встречать Светлый Праздник в открытом море, и притом столь негостеприимном. Особенно досадно было то, что весь переезд из Одессы с остановками в Константинополе, Смирне и Афинах прошел при прекрасной погоде, без малейшей качки, а накануне Пасхи расходившееся море, по-видимому, не хотело позволить нам спокойно встретить праздник. Симпатичный капитан парохода говорил, что на этом переезде, от Крита в Александрию, море почти никогда не бывает спокойно. Действительно, с наступлением темноты началась качка, и большинство пассажиров скоро разошлись по каютам. Разговенье на пароходе происходило в шесть часов утра. В столовой первого класса накрываются столы с целым рядом всевозможных закусок, жарких, водок и вин; тут же стоят куличи и пасхи. Сюда собирается весь служебный персонал парохода с капитаном во главе (в обычное время только капитан и доктор столуются в первом классе) и приглашаются пассажиры первого и второго классов. Эта встреча великого праздника в столь необычной обстановке оставила по себе глубокое впечатление, которые было бы еще сильнее, если бы продолжавшийся ветер не развел весьма значительной качки, мешавшей вполне наслаждаться оригинальностью обстановки и соблазнительно расставленными яствами. Мы с нетерпением ожидали появления берега. Солнце уже ярко светило на совершенно ясном небе, но холодный ветер заставлял забывать, что мы находимся уже невдалеке от Африки. Около 12 часов дня на горизонте показалась полоса низкого песчаного берега. То был Египет. Мало-помалу выделился высокий александрийский маяк; затем можно было уже различить постройки, группы пальм и бесчисленные мачты стоявших в гавани судов. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 9 голосов: 4.2 из 5) Оглавление 130 «Аризона» повернула к Золотому острову. Гарин решил нанести удар в самое сердце восставших – овладеть большим гиперболоидом и шахтой. На яхте были срублены мачты, оба гиперболоида на носу и корме замаскированы досками и парусиной, – для того чтобы изменить профиль судна и подойти незамеченными к Золотому острову. Гарин был уверен в себе, решителен, весел, – к нему снова вернулось хорошее настроение. Утром следующего дня помощник капитана, взявший команду на судне после смерти Янсена, с тревогой указал на перистые облака. Они быстро поднимались из-за восточного края океана, покрывали небо на огромной, десятикилометровой высоте. Надвигался шторм, быть может, ураган – тайфун. Гарин, занятый своими соображениями, послал капитана к чёрту. – Ну, тайфун – ерунда собачья. Прибавьте ходу… Капитан угрюмо глядел с мостика на быстро заволакивающееся небо. Приказал задраить люки, крепить на палубе шлюпки и всё, что могло быть снесено. Океан мрачнел. Порывами налетал ветер, угрожающим свистом предупреждал моряков о близкой беде. На место вестников урагана – высоких перистых облаков – поползли клубящиеся низкие тучи. Ветер всё грознее волновал океан, пробегал неспокойной рябью по огромным волнам. И вот с востока начала налезать чёрная, как овчина, низкая туча, со свинцовой глубиной. Порывы ветра стали яростными. Волны перекатывались через борт. И уже не рябью мялись горбы серо-холодных волн, – ветер срывал с них целые пелены, застилал туманом водяной пыли… Капитан сказал Зое и Гарину: – Идите вниз. Через четверть часа мы будем в центре тайфуна. Моторы нас не спасут. Ураган обрушился на «Аризону» со всей яростью одиннадцати баллов. Яхта, зарываясь, валясь с борта на борт так, что днище обнажалось до киля, уже не слушаясь ни руля, ни винтов, неслась по кругам суживающейся спирали к центру тайфуна, или «окну», как его называют моряки. «Окно», диаметром иногда до пяти километров, – центр вращения тайфуна; ветры силою двенадцати баллов несутся со всех направлений кругом «окна», уравновешивая свои силы на его периферии. |
| 1854 год 186 Январь, 1, пятница. Боже веков и Царю всякого создания! Продли мою жизнь. Свети мне. Святи меня и веди, аможе хощеши. После этой краткой молитвы я разделил дневник свой на несколько отделов и стал записывать в них здешние надневности. Отдел первый о погоде Первый день нового года был жаркий. К ночи на небе появились разрозненные облака. Луна полна. Здешние арабы в этот день едят бараньи головы, а в Дамаске вкушают одни сладкие снеди, без мяса. 2, суббота. Ночью был гром с молнией и дождь, но недолго. Весь день – пасмурен. А вечером и ночью накрыл нас густой туман. 4, понедельник. Во весь день шел перемежающийся дождь без грома и молнии. 5, вторник. Утро ясно и тепло. День такой же. 8, пятница. Все дни хороши. 12, вторник. Позавчера и вчера было очень холодно, но ясно. А ныне с полуночи гром и дождь-ливень. 13, середа. Утро облачно. В полдень светлее стало. А в три часа пополудни полился дождь, но на короткое время. К вечеру небо очистилось. Однако воздух стал прохладен. Оспа свирепствует. В Святогробском монастыре на днях заболели его два послушника. 14, четверток. Ясно, но пронзительно холодно. Холод тонок и сух после восточного дождя. 18, понедельник. С утра до полудня дождь. К вечеру гром и дождь. Ночью дождь-ливень. С запада дует ветер сильный. 20, середа. Ночью и днем дождь. А утром слышен был слабый удар грома. 21, четверток. С вечера и во всю ночь под этот день лил дождь с снежной крупой. Утром гремел гром, потом воссияло было солнце, но западные тучи заволокли его. В 9 часов опять дождь со снежной крупой; а ветер притих. Около половины десятого часа опять воссияло солнце. 22, пятница. Утро туманно. Сегодня теплее. Из Иовлева колодезя полилась вода через верх. Христиане радуются, говоря, что будет год урожайный. 23, суббота. Утро ясно и тепловато. Солнце, умывшись, блестит ярко. Благодарение Богу! 24, воскресенье. Утром светило солнце. Но скоро с запада набежали тучи и обложили все наше небо. До полудня шел проливной дождь; в полдень перестал, но скоро опять полился и до полуночи лил, как из ведра. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 22 голоса: 3.8 из 5) Оглавление Глава одиннадцатая По западному краю неба опять проходила гроза. Громоздила горы черных и лиловых облаков. В их толще загорались ветвистые молнии, а потом, с большим опозданием, к нам подкатывал ворчливый, уставший по дороге гром. Оттого что светило солнце, тучи казались особенно мрачными, а молнии — тусклыми, чуть заметными. Это выглядело зловеще. Но мы не боялись грозы. Дул восточный ветер и отодвигал ее за горизонт, подальше от нашего пути. Потом гроза у горизонта пролилась дождем и стала рассеиваться. Загорелась большая радуга. Она, как ворота великанского дворца, упиралась двумя концами в леса, и зеленая лесная шкура просвечивала сквозь ее разноцветную толщу. — Летим к ней! — крикнул Виталька. — Летим! — крикнул я и задрожал от радости и от страха, что не успеем. Мы успели! Мы влетели в радугу! Я слышал от взрослых, что к радуге приблизиться нельзя — она будет убегать, а потом рассыплется, растает, как мираж. Не верьте! Подойдите к шумному фонтану — там в брызгах висит множество маленьких радуг. В них можно погрузить руки. Радуги затанцуют на ваших ладонях. Почему же нельзя коснуться большой радуги? Конечно, если бежать по земле, трудно успеть. А мы летели, и нам помогал попутный ветер. Когда мы подлетали к радуге, нам показалось, что с неба рухнул на лес разноцветный водопад — прозрачный и бесшумный. Потом все вокруг: вся земля, и облака, и мы сами — сделалось лиловым, синим, голубым, и рядом с нами засверкали огоньки — тоже голубые и синие. Они вспыхивали, как стеклянная пыль, и чуть заметно покалывали кожу. Потом все сделалось ласковее, теплее, и на нас накатила зеленая волна. В ней тоже трепетали огоньки — ярко-зеленые. Словно дрожали под ветром и солнцем листики крошечных деревьев, омытые дождем. А затем листики превратились в солнышки. Эти солнышки горели на ворсинках ковра, на незаметных волосках нашей кожи и просто в воздухе. Виталька сидел напротив меня и смеялся. Его рубашка из голубой превратилась в светло-зеленую, а в волосах его были перемешаны огненные точки. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 7 голосов: 3.6 из 5) Оглавление I — Будет буря, товарищ. — Да, капрал, будет сильная буря. Я хорошо знаю этот восточный ветер. Ночь на море будет очень беспокойная. — Святой Иосиф пусть хранит наших моряков. Рыбаки успели все убраться… — Однако посмотрите: вон там, кажется, я видел парус. — Нет, это мелькнуло крыло птицы. От ветра можешь скрыться за зубцами стены… Прощай. Смена через два часа… Капрал ушел, часовой остался на стенке небольшого форта, со всех сторон окруженного колыхающимися валами. Действительно, близилась буря. Солнце садилось, ветер все крепчал, закат разгорался пурпуром, и по мере того как пламя разливалось по небу,синева моря становилась все глубже и холоднее. Кое-где темную поверхность его уже прорезали белые гребни валов, и тогда казалось, что это таинственная глубь океана пытается выглянуть наружу, зловещая и бледная от долго сдержанного гнева. На небе тоже водворялась торопливая тревога. Облака, вытянувшись длинными полосами, летели от востока к западу и там загорались одно за другим, как будто ураган кидал их в жерло огромной раскаленной печи. Дыхание близкой грозы уже веяло над океаном. Над темной зыбью, точно крыло испуганной птицы, мелькал парус: запоздалый рыбак, убегая перед бурей, видимо, не надеялся уже достигнуть отдаленного берега и направил свою лодку к форту. Дальний берег давно утонул в тумане, брызгах и сумерках приближавшегося вечера. Море ревело глубоко и протяжно, и вал за валом катился вдаль к озаренному еще горизонту. Парус мелькал, то исчезая, то появляясь. Лодка лавировала, трудно побеждая волны и медленно приближаясь к острову. Часовому, который глядел на нее со стены форта, казалось, что сумерки и море с грозной сознательностью торопятся покрыть это единственное суденышко мглою, гибелью, плеском своих пустынных валов. В стенке форта вспыхнул огонек, другой, третий. Лодки уже не было видно, но рыбак мог видеть огни — несколько трепетных искр над беспредельным взволнованным океаном. II — Стой! Кто идет? |
|
|
