| Эпоха И.- это одновременно и эпоха киевской нотации. В укр.-белорус. книжной культуре эти явления тесно связаны: время активного применения И. и 5-линейного «киевского знамени» в целом совпадает. Они взаимодействуют т. о., что одно проявляется через другое: запись 5-линейной нотацией дает возможность проследить все этапы исторического развития И., а материалы этих книг разного времени демонстрируют динамику видоизменения нотации. Составители И. кон. XVI - нач. XVII в. транскрибировали песнопения из знаменной нотации в линейную и записывали со слуха греко-балканские песнопения, более поздние - копировали уже имеющиеся протографы. Одновременно переписчики были редакторами словесных и нотных текстов, корректирующими в своих списках (осознанно или неосознанно) графику и орфографию в соответствии с древнерус. или южнослав. правилами или предписаниями «Грамматик» кон. XVI - нач. XVII в. Функция И. как учебного певч. пособия предполагала, что освоение репертуара невозможно без понимания нотации. С этой целью в поздние И. (начиная с Почаевского 1766 г.) стали включать т. н. азбуки-ирмологисания, составленные по образцу партесных музыкально-теоретических трактатов-«грамматик» XVII в., где излагался звукоряд на 5-линейном стане, названия нот, длительностей, ключей поздней киевской нотации. Верхняя временнáя граница применения И. (кон. XIX в.) примерно совпадает со временем постепенного отхода от «квадратной» ноты к круглой итальянской, а также на западе Украины - к западноевропейской ноте-ромбу. В самых поздних западноукр. печатных И. (Львов, 1904) использована круглая нотация. Составители И.- чаще всего священно- и церковнослужители: иеромонахи (Феофилакт - Унев, 1650 (НМ(Л). F. 58), Садоф - Мошногорский мон-рь, 1787 (НБУВ ИР. Ф. I. 7466)), иеродиаконы (Феофан - Межигорский монастырь, 1763 (Там же. Ф. 30. 14) и Савва - Киево-Печерская лавра, 1820 (НКПИКЗ. Кн. 2082)), иногда епископы (вик. Антоний - Супрасль, 1674-1676 гг. (см.: Ясиновський. 1996. 238)), монахи (Феофил - Супрасль, 1662 (БАН Литвы. |
| Белорус. Ирмологионы кон. XVI - 1-й пол. XVII в. имеют ярко выраженную структурную специфику: они состоят из большего числа разделов, имеют дробное расположение разных жанровых групп; в отдельные группы выделяются ирмосы и розники (ирмосы на предпразднства Рождества и Богоявления); Октоих представлен разными циклами стихир, изложенными по типам (наподобие Октоиха изборного); обиходная часть в основном помещается между др. разделами сборника. Супрасльский Ирмологион. 1596–1601 гг. Титульный лист (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) Супрасльский Ирмологион. 1596–1601 гг. Титульный лист (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) Типичным примером раннего юго-западнорус. Ирмологиона является Супрасльский Ирмологион (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) - ценнейший памятник западнобелорус. певч. искусства, первый из сохранившихся восточнослав. нотолинейных сборников. Он происходит из Супрасльского мон-ря, основанного в 1498 г. выходцами из Киево-Печерской обители. Супрасльский Ирмологион, переписанный в 1596-1601 гг. Богданом Онисимовичем из Пинска, содержит переводы со знаменной нотации, выполненные распевщиком, обозначенным инициалами « ». Многочастная структура памятника сближает его с др. ранними (в т. ч. знаменными) сборниками. Знаки нотации на пятилинейном стане выполнены здесь, как и в укр. памятниках нач. XVII в. (Долынянский, Львовский Ирмологионы), не «квадратной» нотой, а ранним «легким» письмом (скорописью), близким к начертаниям крюков. Здесь использованы цефаутные ключи на различных линейках, в записи нек-рых напевов есть знаки мутации звукоряда. Певч. содержание Супрасльского Ирмологиона генетически связано с укр. традицией: как установлено А. В. Конотопом , содержащиеся в нем напевы близки к киевским. Этот памятник является также единственным известным в наст. время нотолинейным сборником Юго-Зап. Руси, содержащим демество, причем в его архаическом виде. Указание « », помещенное перед всенощным бдением, возможно, означает, что типовой супрасльский напев песнопений Обихода в греко-балканской традиции пелся с исоном , - др. голосов в записи нет. Нек-рые традиц. напевы, содержащиеся в обиходной части Супрасльского Ирмологиона, имеют особые названия: знаменный, мирский, острожский (вписан позже; см. Южнорусские распевы ), « », « » (« »), « » (греко-балканские), « » (молдавский). Супрасльский мон-рь являлся активно действующим центром восточнослав. культуры, сохранившим эту роль и после вынужденного перехода в унию в нач. XVII в. Известны имена неск. переписчиков XVII в. из Супрасля: Феодор Семионович (БАН Литвы. F. 19. 116, 1638-1639), инок Феофил (1662; по сведениям Ф. Добрянского), вик. Антоний Кищиц (1674-1676; Археографический сб.). Именно в этом мон-ре впервые в восточнослав. землях было введено нотопечатание, первым образцом к-рого стали ноты тропаря « » в сб. «Последование пострига» (1697) ( Разумовский. С. 122-123). Супрасльский Ирмологион. 1638–1639 гг. (БАН Литвы. F. 19.116. Fol. 32) |
| В то же время в Б. шло укрепление новой правосл. епархиальной структуры, на территории каждой губернии действовала отдельная епархия: Могилёвская, Минская (1793), Полоцкая (1833), часть белорус. земель входила в Литовскую епархию. Для царствования Павла I (1796-1801) и Александра I (1801-1825) характерна политика умиротворения католич. и униатского духовенства, что, несомненно, ослабляло дело Православия в Б. В царствование Николая I (1825-1855), стремившегося к укреплению консервативных начал и усилению значения правосл. Церкви, конфессиональная ситуация в Б. резко изменилась. Новый курс российского правительства совпадал с реформаторскими настроениями части униатских иерархов, к-рые были поддержаны в России. Участие униатского духовенства в польск. восстании 1830-1831 гг. привело к решению о постепенной полной ликвидации греко-католич. Церкви. Эта идея получила свое воплощение на Полоцком Соборе, когда белорус. епископы и начальствующее духовенство подписали соборный акт о соединении униатской Церкви с православной (12 февр. 1839). 25 марта акт был утвержден императором. В 1839 г. с Православием воссоединилось свыше 1600 приходов и более 1 млн 600 тыс. чел. В 1840 г. Синод предписал духовенству зап. губерний читать проповеди по праздникам и воскресеньям на понятном для прихожан языке, а руководству епархий больше заботиться о развитии народного образования. После Полоцкого Собора часть бывш. униатов перешла в католицизм, в 1842 г. Синод предписал присоединять их к Православию, что вызвало протест со стороны католич. иерархов. Архиерейский дом в Минске. Фототипия. Кон. XIX — нач. ХХ в. (ГИМ) Архиерейский дом в Минске. Фототипия. Кон. XIX — нач. ХХ в. (ГИМ) Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. на территории Б. существовало 5 епархий: Полоцкая, Минская, Могилёвская, Гродненская, значительная часть белорус. земель входила в состав Виленской епархии. В 1907 г. было открыто Белостокское вик-ство Гродненской епархии, резиденцией архиерея был Супрасльский мон-рь; в 1910 г. учредили Слуцкое вик-ство Минской епархии; в 1913 г.- Двинское вик-ство Полоцкой епархии, в 1914 г.- Гомельское вик-ство Могилёвской епархии. К 1914 г. на территории совр. Б. существовало ок. 3,5 тыс. церквей, более 400 часовен, более 30 мон-рей, 2 ДС, Минская и Витебская. При всех приходах существовали церковноприходские школы. В нач. XX в. на страницах местных епархиальных и светских периодических изданий широко обсуждались возможные реформы в Церкви. Местное духовенство высказывалось за созыв поместного Собора. Дебатировался вопрос о выборности клириков, о реформе духовной школы, приходской жизни. Большое значение придавалось отношениям с религиозно настроенной интеллигенцией, к-рая стремилась видеть в христианстве прежде всего социально значимую силу. Правосл. авторы приветствовали поворот части интеллигенции к религии, однако критиковали ее «неохристианство». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИГНАТИЙ (Железовский Иаков Леонтьевич; 20.01.1800, дер. Сехновичи Кобринского у. Гродненской губ.- 1.04.1872, Гродно), еп. Брестский, вик. Литовской епархии. Род. в семье униат. священника. В 1812-1821 гг. учился в Брестском униат. дворянском уч-ще. В 1824 г. стал послушником в вазилианском Тороканском Богоявленском мон-ре, 26 окт. того же года принял монашество. В 1825 г. поступил в Главную униат. ДС при Виленском ун-те, к-рую окончил со степенью кандидата богословия в 1829 г. Известно, что впосл. был магистром богословия. 27 мая 1826 г. был рукоположен во диакона, 30 мая - во иерея. 7 марта 1829 г. назначен преподавателем в уч-ще при Лавришевском мон-ре. 5 июля 1829 г. переведен в Кобринское уездное ДУ, 21 марта 1832 г. назначен его смотрителем. 28 дек. 1833 г. определен смотрителем Супрасльского ДУ, с 1836 г. (по др. данным, с 1839) инспектор Литовской ДС (в Жировицах). При содействии униат. Литовского еп. Иосифа (Семашко ; впосл. правосл. митрополит) семинария стала центром подготовки униатов к воссоединению с правосл. Церковью. В 1839 г. И. был принят в Православие на Полоцком Соборе униатского духовенства , 12 февр. того же года был среди подписавших «Соборный акт» о воссоединении униатов с правосл. Церковью. 20 дек. 1839 г. возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем правосл. гродненского Коложского во имя мучеников Бориса и Глеба мужского монастыря . С 1843 г. И. осуществлял опеку над гродненским в честь Рождества Пресвятой Богородицы женским монастырем. Игнатий (Железовский), еп. Брестский. Портрет. 2-я пол. XIX в. (РГИА) Игнатий (Железовский), еп. Брестский. Портрет. 2-я пол. XIX в. (РГИА) 20 мая 1848 г. И. был рукоположен во епископа Брестского, назначен 2-м викарием Литовской епархии. Хиротонию в Виленском кафедральном соборе возглавил Литовский митр. Иосиф (Семашко) в сослужении с Минским еп. Антонием (Зубко ; впосл. архиепископ) и Ковенским еп. Платоном (Городецким ; впосл. |
| Итак, интересное предположение В. Даля о том, что слова стена, стень, тень и сень имеют общее происхождение, находит подтверждение в фонетически правомерном возведении всех этих слов к и.-е. корню »покрывать». Стьгда 151 В древнейших старославянских и древнерусских памятниках слово, соответствующее более позднему русскому стогна " городская улица, площадь», засвидетельствовано в формах стьгна, стегна и стъгна. И только в Супрасльской рукописи наряду с обычной формой стъгна (133, 6; 137, 13) один раз употреблена форма стьгда (397, 12). 152 Больше нигде эта форма не засвидетельствована. В тексте Супрасльской рукописи греческому ν τας τς πλεως πλατεαις α μαις соответствует въ градьныихъ стьгдахъ и междахъ (397, 11–12). А. Мейе, ссылаясь на соседство двух последних слов в тексте, предположил, что мы имеем здесь дело с опиской переписчика, вызванной тем, что конечная часть слова меж-дахъ была ошибочно перенесена на предшествующее слово. Поэтому, как полагает А. Мейе, данное слово правильно следует читать стьгнахъ, а не стьгдахъ (Meillet 1905: II, 321; Преображенский, II, 389). Это объяснение А. Мейе получило широкое признание. Оно выглядит достаточно убедительным и правдоподобным. И все же описка, которую предполагает А. Мейе в тексте рукописи, нам представляется маловероятной. Остановимся вкратце на некоторых фактах, которые, как нам кажется, говорят в пользу достоверности слова стьгда в Супрасльской рукописи. В тексте памятника слово стъгна засвидетельствовано дважды: (133,6) и на стъгны (137, 13). В обоих случаях этому слову в греческом оригинале соответствует γορ. Слову стьгда соответствует др.-гр. πλατεα. Таким образом, в Супрасльской рукописи словам стъгна и стьгда соответствуют разные греческие слова. Возможно, что мы имеем дело с попыткой разграничить два сходных по своему значению слова, вернее сохранить это разграничение в переводе. В отличие от случаев со словом стъгна, интересующее нас место имеет одну существенную особенность. Здесь речь идет о площадях и улицах (πλατεαις α μαις). Слово стъгна само по себе означало и «площадь», и »улицу»; в старославянских и древнерусских текстах этим словом, как известно, передается и греч. γορ, и πλατεα, и μη. В рассматриваемом нами месте Супрасльской рукописи следовало передать одновременно и греч. πλατεα и μη. Именно поэтому, быть может, в данном месте Супрасльской рукописи было употреблено не слово стъгна, а менее распространенное – стьгда (πλατεαις α μαις – стьгдахъ и междахъ). |
| Нельзя сказать, что в ста случаях из ста препарат чем дешевле, тем хуже, но, к сожалению, в большинстве случаев такая закономерность есть. Иногда можно сделать выбор: лично я пью от мигрени российский суматриптан вполне осознанно. Он работает так же, как импортный, хотя несколько труднее переносится. Зато дешевый и не исчезает из аптек. Старые друзья: аспирин и супрастин — Если говорить не о дженериках, а об отечественных препаратах, которые дешевы и хорошо нам знакомы, старый друг — лучше новых двух? — Это довольно странное когнитивное искажение: есть масса вещей, которые мы знаем сто лет, и они дико вредны. Наши бабушки лечились клофелином, а сейчас это, можно сказать, синоним яда, его почти не используют. Но увы, я вижу, что есть большой запрос на «традиционные лекарственные ценности», особенно в провинции. Типа, этот препарат давний, я его давно знаю, поэтому ему больше доверия. У читающих врачей, наоборот, гораздо больше доверия к современным препаратам, поскольку они понимают, насколько строгие условия тестирования приходится выдержать, чтобы выйти сегодня на рынок. К сожалению, запрос на старые добрые, знакомые с детства и недорогие лекарства, скорее всего, будет возрастать, а качество препаратов — особенно в отсутствие конкуренции с западными — падать. — Давайте по списку. Стоит ли предпочесть супрастин — его часто назначают при ОРВИ, — более современным антигистаминным препаратам? — Лоратадины, цетиризины — это второе поколение антигистаминных, которые не вызывают сонливость, а с супрастином вы просто не сможете работать. Но если это неактуально, то почему бы и не принять супрастин? Другое дело, что при ОРВИ он вроде бы несколько уменьшает отек носа и течение из носа, однако есть данные, что увеличивает риск среднего отита. То есть супрастин либо бесполезен, либо даже вреден. При ОРВИ это просто лишнее лекарство, которое врачи назначали для пущей внушительности списка. Ведь у нас как? Назначил список из 12 препаратов при простуде — молодец, крутой врач. Не назначил ничего? Слабак и неуч. К счастью, это все-таки начинает меняться. |
| М., 18982. Вып. 1-3; Строев П. М. Описание рукописей мон-рей Волоколамского, Новый Иерусалим, Саввина-Сторожевского и Пафнутиева-Боровского. СПб., 1891; Смоленский С. В. О древнерус. певч. нотациях. СПб., 1901. С. 105, 106, 109, 110. (ПДП; 145); он же. О ближайших практических задачах и науч. разысканиях в области церковно-певч. археологии. СПб., 1904. С. 9. (ПДП; 151); Перетц В. Н. К истории укр. искусства//Археол. летопись Юж. России. К., 1905. 1/2. С. 45-48; Алексий, архим. Список древних рукописных книг, хранящихся в б-ке Загоровского мон-ря Волынской епархии//Тр. XV Археол. съезда в Новгороде. М., 1916. Т. 2. С. 503-507; Лебедев А. А. Рукописи церковно-археол. музея КДА. Саратов, 1916. Т. 1; Щапов Я. Н. Собрания рукописных книг И. Я. Лукашевича и Н. А. Маркевича: Обзор//Зап. ОР ГБЛ. М., 1957. Вып. 19. С. 3-35; он же. Восточнослав. и южнослав. рукописные книги в собр. ПНР. М., 1976. 2 вып.; Запаско Я. П. Орнаментальне оформлення укр. pykonuchoi книги. К., 1960; он же. Мистецтво книги на Ykpaïhi в XVI-XVIII ст. Льbib, 1971; он же. Пам " ятки книжкового мистецтва: Укр. рукописна книга. Льbib, 1995; Кудрявцев И. М. Описание рукописей собр. Д. В. Разумовского//Собрания Д. В. Разумовского и В. Ф. Одоевского: Архив Д. В. Разумовского. М., 1960. С. 111-118; Бельчиков Н. Ф., Бегунов Ю. К., Рождественский Н. П. Справочник-указатель печатных описаний славяно-русских рукописей. М.; Л., 1963. С. 58; Конотоп А. В. Супрасльский ирмологион//Сов. музыка. 1972. 2. С. 117-121; он же. Супрасльский ирмологион 1598-1601 гг. и теория транспозиции знаменного распева (на мат-ле певч. нотолинейных рукописей XVII в.): АКД. М., 1974; он же. Древнейший памятник укр. нотолинейного письма - Супрасльский ирмологион 1598-1601 гг.//ПКНО, 1974. М., 1975. С. 285-293; он же. Структура Супрасльского ирмологиона 1598-1601 гг.- древнейшего памятника укр. нотолинейного письма//MAAS. 1975. T. 4. Р. 521-533; он же. Супрасльский ирмологий 1638-1639 гг.//ПКНО, 1980. Л., 1981. С. 233-240; Petrovi D. A Liturgical Anthology Manuscript with the Russian «Hammer-Headed» Notation from A. |
| 59. Заставка из Саввиной книги (Библ. Синод. Тип.) рукописи тлько один раз, но не могла ускользнуть от зоркого внимания г. Стасова. Это именно (рис. 60) завиток из линии, замотанной спирально, который выведен от нижнего отреза буквы Р –10 –. Форма мотка из спиральной линии, как известно, составляет одно из характеристических свойств ирландской орнаментации; у нас же является, как редкое исключение. В Болгарии встречается она еще и в XII в., именно в одной из заставок Хиландарского Паремейника – III, 1 – , а у нас в XI в. в Григории Богослове Императорской Публичной Библиотеки; см. в «Исследовании» этой рукописи, г. Будиловича, табл. II. Орнаментация Супрасльской рукописи принадлежит к совершенно другой школе болгарских писцов, таких, которые строго держались правильности и изящества классического стиля римско-византийского, как в буквах, так и в заставках. В образцах, изданных г. Стасовым, господствуют стройные формы архитектурные или точнее –геометрические, а вместе с тем и византийская листва. Все выведено твердой, привычной рукой, в одних чернильных очерках, без красок. Из животных встречается (рис. 61) только рыба для буквы О – 28 – . Она здесь с двумя головами: одна на своем месте, другая в хвосте. Древнехристианский символ рыбы очень рано принят и сильно распространен в западной рукописной орнаментике уже в VII и VIII вв 78 . Там употребляется рыба, как одна из узорных фигур, для разных букв; в византийской рукописи она введенапозднее, преимущественно для буквы О, например, в рукописи 1116 г., как и в рукописи Супрасльской. У нас для этой же буквы она довольно распространена в том же Григории 60. Р –из Саввиной книги (Библ. Моск Синод. Тип.) 61. О –из Супрасльской рукоп. XI в. (библ. Люблянской гимн., Богослове XI в., а также иногда привешенана тонком хвосте обыкновенного начертания прописных и строчных букв З и Р; но потом в русской рукописной орнаментике, сколько мне известно, она уже не принималась. При этом замечу, что в болгарской орнаментике XII–XIII в. рыба принята (рис. 62) для буквы Р – VII, 5 –. |
| Святоотеческий подлинник данной агиографической фразы, слово св. Василия Великого о сорока мучениках, оправдывает скорее чтение Макарьевских Миней, потому что великий духовный оратор говорит κα τς αωνου ζως διιμαρτε κα οδ τατης πλαυσεν (стр. 222). Или на стр. 52, 11 греческие рукописи дают греческому тексту чтение δι κα μοτμων τν στεφνων ξιθησαν, вместо чего Макарьевский перевод имеет: «тем же и равночестном венцем славы сподобился». Опять близкий святоотечесий подлинник агиографа в этом месте, то же слово св. Василия Великого , говорит за Макарьевское распространение текста, потому что отец церкви сказал δι κα μοτμων τν στεφνων τς δξης κατηξιθησαν (стр. 223). Широкий историко-филологический комментарий академика Никитина содержит немало таких метких наблюдений и столько же оправданий ясности и точности, изяществу и красоте Макарьевскаго перевода, построенного на знакомстве не только с ближайшим, агиографическим, но и с отдаленным, святоотеческим подлинником. 5. Раз заинтересовавшись Супрасльской Минеей, покойный Васильевский в последние годы жизни распространил исследование важного славянского памятника и на другие жития, в нем заключающийся. Точнее говоря, по характеристике, данной П. В. Никитиным, «зоркая, всеобъемлющая любознательность покойного исследователя была направлена к сказаниям об Аморейских мучениках вопросом о Супрасльской минее, а к последнему была приведена вопросом о составе Метафрастовских Миней» 16 . А мы видели выше на отдельных примерах, как смежны и соприкасаются между собою эти значительные историко-агиографические вопросы. Таким образом знаменитый византинист продолжил и расширил исследование об источниках Супрасльской Минеи, начатое Р. Абихтом в Архиве для славянской филологии 17 . Исследование В. Г. Васильевского вошло в отрывке и черновом виде в состав издания сказаний о мучениках Аморейских (стр. 91–113). И у Абихта, и у Васильевского агиографическое содержание славянского памятника изучается как на основе его греческого подлинника, так и в его славянской обстановке, то есть параллельно с Минеями митрополита Макария. |
| —379— греческом подлиннике эпитет αωνου. Святоотеческий подлинник данной агиографической фразы, слово св. Василия Великого о сорока мучениках, оправдывает скорее чтение Макарьевских Миней, потому что великий духовный оратор говорит κα τς αωνου ζως διιμαρτε κα ουδ τατης πλαυσεν (стр. 222). Или на стр. 52, 11 греческие рукописи дают греческому тексту чтение δι κα μοτμων τν στεφνων ξιθησαν, вместо чего Макарьевский перевод имеет: «тем же и равночестном венцем славы сподобишася». Опять близкий святоотеческий подлинник агиографа в этом месте, то же слово св. Василия Великого , говорит за Макарьевское распространение текста, потому что отец церкви сказал δι κα μοτμων τν στεφνων τς δξης κατηξιθησαν (стр. 223). Широкий историко-филологический комментарий академика Никитина содержит немало таких метких наблюдений и столько же оправданий ясности и точности, изяществу и красоте Макарьевского перевода, построенного на знакомстве не только с ближайшим, агиографическим, но и с отдаленным, святоотеческим подлинником. 5 . Раз заинтересовавшись Супрасльской Минеей, покойный Васильевский в последние годы жизни распространил исследование важного славянского памятника и на другие жития, в нем заключающиеся. Точнее говоря, по характеристике, данной П.В. Никитиным, «зоркая, всеобъемлющая любознательность покойного исследователя была направлена к сказаниям об Аморийских мучениках вопросом о Супрасльской минее, а к последнему была приведена вопросом о составе Метафрастовских Миней» 531 . А мы видели выше на отдельных примерах, как смежны и соприкасаются между собой эти значительные историко-агиографические вопросы. Таким образом, знаменитый византинист продолжил и расширил исследование об источниках Супрасльской Минеи, начатое Р. Абихтом в Архиве для славянской филологии 532 . Ис- —380— следование В.Г. Васильевского вошло в отрывке и черновом виде в составе издания сказаний о мучениках Аморийских (стр. 91–113). И у Абихта, и у Васильевского агиографическое содержание славянского памятника изучается как на основе его греческого подлинника, так и в его славянской обстановке, то есть параллельно с Минеями митрополита Макария. |
|
|
