| В чем тут секрет? Дело в том, что в старину рост человека часто определялся в вершках свыше обязательных для нормального человека двух аршин (то есть 1 м 42 см). Таким образом, рост Герасима в «Муму» постигал 1 метра 95 см, рост Никитушки Ломова почти 2 м 09 см и т. д. Остальные примеры нетрудно перевести в сантиметры с помощью несложных арифметических действий по формуле: вершки в сантиметрах плюс 142 см. В пьесе Горького «Мещане» машинист Нил притворяется, что не знает этого общеизвестного в те времена правила. Издеваясь над Еленой, которая хвалится тем, что муж ее « был двенадцати вершков роста », Нил замечает: « Он был так низок? » Современному зрителю смысл этой насмешки уже неясен. Это же правило касалось и роста лошадей. « Лошади были крупные, четырехвершковые », — пишет С. Т. Аксаков в «Детских годах Багрова-внука». Разумеется, это не значит, что рост их равнялся 18 сантиметрам. ПЯДЬ равнялась расстоянию между концами растянутых большого и указательного пальцев. Конечно, у разных людей это расстояние было разным, мера пяди не могла быть точной. Договорились, чтобы пядь принимать за 4 вершка или за четверть аршина, но в практике эта мера применялась редко. Поэтому слово «пядь» и его вариант «пядень» в литературе встречается не в прямом, а в переносном значении, например, в поговорках « семи пядей во лбу », то есть высоколобый, очень умный, « ни пяди не уступлю » — не уступлю даже в самом малом и т.п. В драме А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» Борис Годунов говорит: « Королю ни пяди/Не уступили русской мы земли ». Пугачев в «Капитанской дочке» Пушкина восклицает: « Кто из моих людей смеет обижать сироту?.. Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет ». Гораздо шире была распространена такая мера длины, как АРШИН, равный 16 вершкам (четырем пядям), или 71 сантиметру. Слово было заимствовано у татар, в чьем языке означает локоть как меру длины. Знание длины аршина в сантиметрах поможет представить нам многие описания у классиков. «Молодые отпрыски, еще не успевшие вытянуться выше аршина, окружали своими тонкими, гладкими стебельками почерневшие, низкие пни» (Тургенев. Касьян с Красивой Мечи). |
| планы на рисунке XXXVIII) Как замечено еще писцами 1773 года, первая (или келлии, как назваво строение в описи этого года: «по полденной стороне в ряду ограды зделанные две каменные келии») по наружной мере имела вдоль ограды пять сажен два аршина, в ширину четыре сажени» (Рукоп. Кир. библ. 102–1338, л. 23 об.–24), а башня (названная с той же описи «малою котеленною»), в длину четыре сажени один аршин с половиною и в ширину – четыре сажени (там же, л. 24). Хотя мера эта и не совсем точна, но более близка к действительной ширине и длине здания, чем протяжение, отмеченное описью 1601 года (сравн. рисунок XXXVIII). Поэтому возможно сделать три предположения: 1) или сажень, которою измерялось здание в 1601 году была меньше нынешней (сравн. выше), 2) или писцы отметили не точно величину воскобойни и башни, 3) или современное здание было выстроено заново позже 1601–1621 годов. Сведениями о предполагаемой перестройке мы не располагаем. Архитектура же здания не противоречит XVI веку. В «келлиях», что на месте бывшей воскобойной, своды – коробовые с осью от Сиверского озера к монастырю (Нижний этаж башни заделан на глухо и потому был для нас недоступен). Орнамент – обычный кирилловский. 1 Последнюю для краткости будем называть «московскою» (в виду первенствующего значения Москвы в истории северного иночества). 874 По описи 1621 года, эти ворота вели не из «огородца», а из конюшенного двора к Сиверскому озеру и чрез них выходили за ограду «для лошадиново водопою» (Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 460 об.). Это видимое разногласие объясняется тем, что конюшенный двор к 1621 году был поставлен на месте прежнего огорода (об этом см. выше). 875 Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 394 об.–396 об.; Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 460 об.–461. 877 Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 461 об. – По определению Н. Костомарова, «обломы», это – скатные пристройки, выдававшиеся в наружную сторону (Очерк домашней жизни и нравов великор. народа в XVI и XVII столетиях, Спб., 1860, стр. 13). Они соответствовали своим назначением древнему «заборолу» или нынешнему брустверу (об устройстве их см. |
| «Вижу я внезапно свет, – писал инок Павел Тамбовцев, – столь лучезарный, что он много превышал свет солнечный. Из этого лучезарного сияния выходил голос громкий и нежный, приказывавший как бы подчиненным существам: “Возьмите его (т. е. меня) на крест!” С сими словами (не знаю кто) меня взяли и, сняв одежды, повлекли как бы умственно на крест, который мне живо представлялся и, казалось мне, был сделан из приятного желтого строевого дерева, достаточный, чтобы меня на оном крестообразно распростерть. Но кто со мною так поступал? Смотря на все стороны, ничего другого я не мог приметить, как только шум и самую скорую деятельность. Когда меня подняли на крест, то действующие говорили тихо, но внятно: “Подавайте гвозди!” Предложены были четыре гвоздя, каждый не менее как в четверть аршина (аршин==71,12 см. – Сост.); и тогда начали мне прибивать одним из них правую руку ко кресту. Здесь я ощущал величайшую боль, хотя и желал в душе своей быть распятым. Имея такие желания сердца, от боли я, однако, поколебался в духе и едва не выразил голосом ощущаемого страдания, но с помощью Божиею, не знаю, как-то удержался. Когда же мне вонзен был гвоздь, то спустя несколько минут я почувствовал облегчение боли и потом уже почти не ощущал ее. Затем подали другой гвоздь, подобный первому, и начали вбивать его в левую мою руку. Здесь хотя я и ощущал боль, только несравненно легчайшую первой. Подали третий гвоздь, которым назначено было прибить ко кресту правую мою ногу Видя, как этот гвоздь был устремлен на меня, я поколебался в духе и хотел воскликнуть: «Помилуйте!» Но, будучи удержан изнеможением собственного духа, ощутив свой недостаток в терпении, за коим, однако ж, следовало в сердце большее первого желание претерпеть, я обратился умом своим ко Всемогущему Богу имея в душе неизъяснимую уверенность в том, что Он мне поможет. С такою надеждою я мысленно просил Бога об укреплении; трепетал, желал претерпеть и боялся неустойки, сообразной слабости непостоянного моего духа. Действительно, милосердый Господь хотя и дал мне ощутить ужасную боль во всем моем составе, но по милосердию Своему удивительно укрепил меня. |
| Комментарий: Еще раз приходится повторить: никто и никогда не утверждал, что тела у Ганиной ямы были полностью уничтожены огнем и кислотой. Говорили о сжигании. Из интервью В.Попова: На всех семи шейных позвонках нет следа ни от одного острого предмета, с помощью которого можно отделить голову от шеи. Просто так отрезать голову невозможно, ведь надо каким-то образом рассекать острым предметом связки и межпозвонковые хрящи. Но таких следов не обнаружено. Комментарий: Прежде всего напомним, что при исследовании костей, которое профессор Попов выполнял в ходе следствия под руководством В.Соловьева, у некоторых трупов, в том числе у трупа приписываемого Николаю II, недоставало нескольких шейных позвонков. Ныне «недостача» каким-то образом устранена. При новом исследовании, как и первый раз, на позвонках не было мягких тканей. Ни связок, ни хрящей. Почему же в ответе на вопрос профессор говорит, что следов на хрящах и связках не обнаружено? Нельзя обнаружить следы на том, чего нет! Что касается следов острого предмета на позвонках, то это нормально, когда они не обнаружены на костях, поверхность которых за много лет пребывания в сырой земле повреждена и частично выкрошилась. Из интервью В.Попова: «Еще один вопрос иногда задают: куда пропала земля из вырытой могилы? – Но это же не обычная могила, которую копают на кладбищах глубиной в два метра. В лучшем случае сняли дерн, бросили тела в яму, потом засыпали дерном, принесли шпалы и утрамбовали машиной. Вот и всё. Никто ничего не копал, потому что уже была яма, в которой застряла машина. Убийцы заполнили дефект дороги, а потом машина несколько раз проехала по этому месту. Именно так можно объяснить, что следов земли могло и не быть». Комментарий: Повторим: «Никто ничего не копал, потому что уже была яма, в которой застряла машина». Официальная версия согласна с тем, что написал в «Записке» Юровский. А написал он, что размеры выкопанной в Поросенковом Логу ямы были «аршина в 2 1/2 глубины, 3 1/2 в квадрате». Аршин — это чуть больше 71 см. |
| Убрус – полотенце, фрагмент иконы или фрески. Яхонт лазоревый – сапфир. Поминовение девицы А. П. Салтыковой совершалось 28 декабря (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 165. С. 18). Летник – старинная верхняя женская одежда. Бурмицкое зерно – старорусское название крупного жемчюга. Шандал – крупный напольный подсвечник. Возник – лошадь, употреблявшаяся для перевозки возов. Кормовое поминовение по девице А. П. Салтыковой совершалось 23 июня и 6 июля (Там же. С. 42, 44). Кафимское зерно – старорусское название мелкого жемчюга. Лал – старинное название драгоценного камня красного цвета (рубин, гранат, шпинель). Цата, цаты – украшения на иконы. Аршин – старорусская мера длины, равная 71,12 см. Паникадило ( от греческого πολυκνδηλον многосвечие) в православном храме центральный светильник со множеством свечей. Федор Петрович Строганов (1627—1671 гг.), именитый человек, купец, промышленник. Анна Никитична Строганова (Барятинская) († 1686 г.), супруга Ф. П. Строганова. Екатерина Федоровна Салтыкова (Строганова) († 1680 г.), первая супруга А. П. Салтыкова. Поминовение по ней («понахиды петь и служити собором») совершалось 24 ноября (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 165. С. 13). Алексей Петрович Салтыков († после 1725 г.), боярин с 1682 г. Канитель – старинное название металлической нити (серебряной или золотой) для вышивания. Галунец – тесьма, шитая золотыми или серебряными нитями. Федор Петрович Салтыков († в мае 1682 г.), боярин. Кормовое поминовение по нему совершалось 15 мая и 8 июня (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 165. С. 36, 39). Оклад – украшение на икону. Анна Васильевна Салтыкова, супруга боярина Ф. П. Салтыкова. Крашенина – домотканый однородно окрашенный материал льняного, шерстяного или конопляного сырьевого состава. Киндяк – хлопчатобумажная ткань различных цветов, использовалась на подкладку. Пелена – ткань с вышитым изображением, использовалась для покрова церковных сосудов, гроба, украшений на икону. Летчина – сорт сукна польского производства. Кружево – край ризы. Марфа Алексеевна Салтыкова умерла во младенчестве, кормовое поминовение («корм большой») совершалось 1 сентября (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 165. Л. 1). |
| 857 Здесь разумеются, очевидно, не главные «святые ворота» большего монастыря, а другие ворота с тем же названием в ограде меньшого монастыря. Подробнее см. у архим. Варлаама, Древн. Кир. бел. мон. 1. с., стр. 65 и 99, прим. 152. 858 Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 220; Рукоп. Кир. библ. 74–1313, л. 455 об. – Об этой часовне см. выше; на плане 1720 года см. на плане Мартынова 16. 859 Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 220 и об. – Вероятно, эта капустная поварня есть то здание, о котором говорит расходная книга за март 1604 года: «В капустном онбаре печь поделывали, куплено кирпичю и от дела дано 8 алтын» (Рукоп. Кир. мон. 8–608, л. 45 об.). 864 Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 393 и об.=493 и об.; Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 458 и об. Ни ворота, ни башня эти до нашего времени не сохранились. Архим. Варлаам (о. с., стр. 99, прим. 152) утверждает, что в его время еще были заметны следы основания четвероугольной башни, a на стене то место, где прежде находилось ворота. Но на плане 1720 года этой башни не значится. Из позднейших более подробных описей о воротах упоминают описные книги 1732–1733 года («от тюремной башни», – т. е. круглой или по плану Бороздина, «до нового болшаго городу», т. е. до второй большой ограды, «прясло семьдесят пять сажен, в том прясле подле тюремной башни ворота без щитов». Рукоп. Кир. библ. 100–1336, л. 683 об.), но эти ворота (без башни?) находились не на 29 сажен от «круглой» или что то же – тюремной башни, a подле ее (см. план Бороздина). Опись 1773 года вовсе не упоминает ни о воротах, ни о башне над ними, причем самая мера того прясла, где они находились, показана здесь не сходно ни с описью 1732–33 года, ни с планом Бороздина: (16) «От вышеписанной под 14-м (что ниже мелницы) уголной башни (т. е. «круглой» или по описи 1732–33 года – «тюремной»; 2 на плане Бороздина) на восточную сторону около меншого монастыря до болшой восточной ограды стена каменная малая в длину пятдесятъ девять сажен один аршин, в шырину один аршин с половиною. На оной стене крыша тесовая обветшала и вся свалилась» (Рукоп. Кир. библ. 102–1338, л. 28 и об.). – Очевидно, что «святыя ворота» Ивановского монастыря с башнею над ними разрушились еще до начала XVIII века; следы же заделанных в стене ворот (на значительном расстоянии от бывшей круглой башни) заметны и до сих пор. |
| 1208 Во время доследований в 1996 г. удалось выяснить, что в этом помещении в более позднее время вдоль стены водохранилища было построено еще одно, разделившее первоначальный зал на две части (Седикова Л. В. Отчет о раскопках терм в южном районе Херсонеса в 1996 году//Архив НЗХТ. – Д. 3301. – Л. 5–8, рис. 10, 11, 13). 1211 См.: Sodini J.-P. L’ambon dans L’Eglise primitive//La Maison-Dieu. – Paris, 1993. – Vol. 193. – P. 39–51; Хрушкова Jl. Г. Раннехристианские памятники... – C. 226–229. 1212 По обмерам К. К. Косцюшко-Валюжинича кирпичи имели 13 вершков длины (58,5 см), 5,5 вершков ширины (25 см) и 2 вершка толщины (9 см). Высота наиболее сохранившегося шестого столба составляла 1 аршин 12 вершков (1, 25 м) (Отчет за 1898 год. – Л. 11). К настоящему времени сохранились остатки только двух крайних столбов. Левый (южный) имеет пять рядов кирпичей из глины грубого замеса, неплотной, неровно обожженной от светло-коричневого до фиолетового оттенка. Его высота 0,5 м. Размеры кирпичей 39 х 39 х 8 см; 43 х 43 х 8 см. Правый (северный) столб имеет высоту 0,65 м, кирпичи 37 X 37 X 9 см. Следовательно, первоначально все столбики были гораздо выше. Расстояние между ними, по данным Косцюшко, колебалось от 1 аршина (71,1 см) до 1 аршина 3 вешков (85 см), то есть примерно на два византийских фута. 1214 В отчете названо 95 стеклянных обломков (Отчет за 1898 год. – Л. 11–12; Извлечение из отчета о раскопках... в 1898 г.... – С. 116). 1216 Отчет за 1898 год. – Л. 11–12; Раскопки в Херсонесе Таврическом//ОАК за 1898 год. – С. 11; Извлечение из отчета о раскопках... в 1898 г .... – С. 115–116, рис. 13. 1217 Поначалу Л. В. Седикова определяла его толщину в 0,1–0,15 м. Ср.: Седикова Л. В. Отчет о раскопках терм в южном районе Херсонеса в 1996 г. – Л. 6; Седикова Л. В. Отчет о раскопках терм в южном районе Херсонеса в 1999 году//Архив НЗХТ. – Д. 3434. – Л. 8– 9. 1218 Савеля О. Я., Филиппенко А. А. Раскопки в Кадыковке/Отчет Севастопольской археологической экспедиции о полевых исследованиях в г. Севастополе в 1992 г.//Архив НЗХТ. – Д. 3123. – Л. 8–10; Антонова И. А., Сорочан С. Б. Отчет о раскопках в юго-восточном районе Херсонеса на участке «Цитадель», 1997 г.//Архив НЗХТ. – Д. 3351/1–II. |
| 499 об.–500). 898 «Против науголные башни, на которой часы, два анбара, а в них всякая рухлядь каменново дела, одному анбару мера 5 сажен, а другому 4 сажени с четью. Тутоже 3 избишка невелики, а перед ними по клетке, а меж ими сенцы, в одной живут плотники монастырские, a две пусты, а жили в них каменново дела мастеры» (Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 404 и об.). (Сравн. план 1720 года, 899 «Против болших святых ворот анбар, а в нем 550 аршин холъстов толстых, 7 сум вьюшных да 5 кож на сумы ж вьюшные, 20 мехов кожаных ветчаны, 129 кож яловичьих сырых. Против святых же ворот за речкою двор служен в длину 34 сажени, а поперег 16 сажен, a на дворе хором: 3 избы по 5 сажен, живут в них монастырские слуги и деловые люди. На дворе ж служних 30 клеток рубленых на подклетех, а перед ними чюланцы дощатые, да пять клеток ниские с чюланцы же. Да за двором вышед из ворот с правые стороны служних же: горенка на подклете, да повалушка на подклете ж, а межъ ими сенцы дощатые, вверху сеней чердачок, да 6 изб ниских, а меж имя сенцы рублевые и дощатые» (Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 404 об.–405 об.). Как видно из приведенных слов описи 1601 года, двор монастырских слуг помещался, вероятно, по (нынешней) вологодской дороге, быть может, еще в пределах нынешней второй ограды. 900 «Да за речкою же полата в длину 10 сажен, а поперег 9 сажен, а ростат и сушат в ней солод, покрыта тесом. У тое ж полаты келья с сенцы 3-х сажен, a живут в ней старцы, которые ведают всякой монастырьской хлеб в житницах» (Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 405 об.–505 об.). О времени постройки и местонахождении этой солодовни см. прим. 890. В настоящее время солодовня эта не существует. На планах Бороздива и Мартынова она уже не значится, но показана на плане 1720 года (см. лд) и была на лице, хотя и в обветшавшем виде, во время описи 1773 года: «Близ четвероуголной, что при канале повышше мелницы, башни солодовня каменная, в длину семь сажен два аршива с четвертью, в ширину семь сажен два аршина три четверти, в оной солодовне во всех четырех стенах трещины многие и кирпичю много вывалилось, от которых стенных трещин в сводах расседины болшие. |
| 1 Последнюю для краткости будем называть «московскою» (в виду первенствующего значения Москвы в истории северного иночества). 809 Длина всей стены по берегу Сиверского озера от башни «свиточной» (см. на плане Бороздина 4) до башни «наугольной» (или «малой мереженной», которую см. на плане Бороздина под 8) по измерении, сделанному в 1601 году равнялась (66 + 1 1 / 2 + 75 сажен) 142 1 / 2 саженям или вместе с шириною обеих башен (142 + 6) – 148 1 / 2 саженям. Но позднейшие описи показывают меньшую протяженность той же стены. Так по словам писцов 1732–1733 года, расстояние «от свитошные башни до новонауголвой башни» было «сто дватцать восмь сажен» (Рукоп. Кир. библ. 100–1336, л. 583) или вместе с шириною свиточной башни (в четыре сажени, см. там же, л. 583) – 132 сажени. По описании 1773 года, общая длина той же стены вместе с длиною обеих угловых башен была равна 132 саженям 1 аршину и 10 вершкам (см. Рукоп. Кир. библ. 102–1338, л. 25 и след, – Длина отдельных частей стены здесь показана следующая: 4 по плану Бороздина – 4 саж., от 4 до 6 – 77 саж. 1 / 2 арш., 6 – 3 саж., от 6 до 7 – 22 саж., 7 – 2 саж. 1 1 / 2 арш., от 7 до 8 – 18 саж. 1 арш. и – 5 саж. 1 1 / 2 арш.). 810 Рукоп. Кирил. библ. 71–1310, л. 391 и об.; Рукоп. Кирил. библ. 73–1312, л. 456 об. – Обыкновенно эта башня в XVIII веке называлась «малою мереженною», в отличие от «большей мереженной башни», отстоявшей от первой на 13 сажен и построенной вместе со второю оградою в XVII веке (см. Рукоп. Кир. библ. 102–1338, л. 26 об. и на плане Бороздина 8; сравн. там же 30; в описи 1732–1733 годов малая мереженная башня названа «черною». – Рукоп. Кир. библ. 100–1336, л. 684, сравн. план 1720 года, где постройка под ли также названа «черною»). В пределах местоположения этих башен, очевидно, занимались рыбною ловлею в Сиверском озере, почему к древнейшей и меньшей из них была «приделана палатка», где чистили свежую рыбу, которая и препровождалась затем отсюда в поварню. – Таже самая башня и палатка существовали, вероятно, еще в конце прошлого столетия, когда, по словам писцов 1773 года, они составляли одно нераздельное здание, хотя уже ветхое: 11) «По той же полденной стороне в ряду ограды (разумеется часть ограды между 7 и 8 по плану Бороздина) означенная полатка и вместе строенная неболшая (называемая мереженная) башня по наружной мере вдоль ограды пять сажен один аршин с половиною, поперег ограды в ширину три сажени с полуаршином. |
| «У церкви ж Сергия чюдотворца трапеза. А мера трапезе в длину и поперег по 4 сажени с полусаженью, а среди трапезы столп, да у трапезы ж келарская в длину 4-х сажен, а поперег 2 сажени, а у ней 3 окна, у трапезы 6 окон, в церкви 2 окна да в олтарех по окну. А под трапезою 3 погреба, а ставят в них капусту и огурцы и всякой запас. Да под церковью 2 полатки не велики, а в них печи, а пущают из них тепло в церковь и в трапезу, а на церквах кресты и верхи обиты железом немецким, а церкви и трапеза крыты тесом» (Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 218–219 об.=318–319 об. Сравн. Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 409 и об.). – Несмотря на перестройку 1652 года (о которой см. примеч. 841), в существенных частях церковь с трапезою сохранили свой вид и до позднейшего времени. Между 1621 годом и 1635-м к трапезе была пристроена паперть («перед трапезою в паперти у дверей», Рукоп. Кир. библ. 75–1314, л. 453), но к нашему времени она успела исчезнуть, хотя ее застали еще писцы 1773 года, внимательно описавшие все трапезное строение: «В оном же меншем Предтечевском монастыре церковь каменная во имя Сергия радонежского чюдотворца, в олтаре придел преподобного Дионисия тлушицкого. Оная церковь с олтарем по наружной мере в длину пять сажен один аршин, в ширину четыре сажени. В оной церкве и в олтаре шесть окошок, в них оконницы слюдные в белом железе ветхи. При оной преподобного Сергия церкве трапеза, со имеющейся при ней с западной стороны полаткою (=т. е. с келарскою описи 1601 г.) по наружной мере вдоль сень сажен два аршина, вширь шесть сажен бес пяти вершков. В оной трапезе три окошка, в них оконницы слюдные в белом железе ветки. Под оною трапезою болшая кладовая полата да две малых. При трапезе с полуночной стороны паперть по наружной мере в длину шесть сажен без четьверти аршина, вширь две сажени. В оной паперте два окошка без оконниц. На папертной стене с полуночной стороны вместо колоколни два столба каменные неболшие с перемычкою каменною. В олтаре, в церькве и в трапезе в сводах, також в полуночной, восточной и полденной стенах сверху до низу трещины, а паче полденная стена при углу к западной стене сверху до низу расселась. В паперте вдоль чрез всю паперть в своде и над папертными дверми в стене от низу до верху трещины великие. При олтарных углах снаружи два быка каменные весма обвалились да при паперте с западную сторону неболшой каменной бык при земле обвалился. На оной церкве олтаре, трапезе с папертью и быках крыши тесовые ветхи. На оной церкве две главы деревянные гладкие и на них крыши деревянные ж. Оные главы и кресты опаяны жестью, ветхи» (Рукоп. Кир. библ. 102–1338, л. 34–35 об.). – Сопоставляя эти показании со словами описи 1601 г., не трудно видеть, что за исключением паперти и колокольни, пристроенных позже, план и части здания в 1773 году были теми же, что и в начале XVII века и какими остались до нашего времени. |
|
|
