| Учение К. об автономном характере нравственности, оказавшее большое влияние на развитие философской этики и протестант. теологии, представляет собой сложную, компромиссную и не лишенную глубоких противоречий систему воззрений, которая своими явными или скрытыми положениями связана с христианством, но вместе с тем продолжает традиции светской гуманистической морали. В этике под основные истины христианства К. подводил метафизический фундамент, смещающий акцент с Бога на человека. Даже с учетом различий, существующих между христ. богословием и философией, вряд ли К. дал адекватную философскую интерпретацию основных духовно-нравственных истин христианства. Рационалистическая интерпретация нравственности, в основание которой был положен формальный нравственный закон, открываемый человеком, замещает любовь к Богу и мистическую связь человека с Богом исполнением своего нравственного долга. К внутренним противоречиям этики К. относится «противоречие», связанное с найденным еще в «Критике чистого разума» особым пониманием принципа обоснования, когда положение, на котором строится обоснование, само обосновывается этим обоснованием. Такого типа обоснования присущи ряду ключевых понятий метафизики нравственности К. В частности, Бог «следует» из морали, а мораль не только невозможно понять, но и существование ее невозможно представить без идеи высшего блага и Бога; свобода является необходимым условием существования морального закона, а закон мыслится как основание познания и существования свободы; свободная, или добрая, воля ведет к моральному закону, а без морального закона нет никакой чистой воли, поскольку именно моральный закон есть единственное выражение существования самой чистой воли; более того, истинность морального закона определяет истинность пути, ведущего к нему. Не менее сложную проблему представляет попытка К. в учении о морали руководствоваться априорно-синтетическими суждениями, притом что способ перехода от одних понятий к другим зачастую носит характер разделения самого понятия, т. |
| 65.033 О первохристианстве Булгаков: Два Града, 173 примет царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него " (Мр., 10, 15; Мф., 18, 3; Лк., 18, 17). Слова эти, как и вся проповедь Евангелия, обращены ко всем, помимо всех случайных эмпирических различий: к ученым и неученым, молодым и старым, богатым и бедным, умным и глупым. Все они должны почувствовать себя в глубине своего сердца простыми, доверчивыми детьми, если хотят прийти к Небесному Отцу. Первохристианствои аскетизм Первохристиане вперяли свой взор в небо и мало замечали землю. Аскетизм ли это? В каком смысле можно говорить об аскетизме первохристианства, как и всего вообще живого христианства? Вопрос ставится здесь об аскетизме не как о начале этики (ибо в этом смысле он кажется мне совершенно неустранимым из христианской, да и всякой вообще серьезной этики, от Платона до Канта), но как о начале метафизики, о характере мироощущения. Да, в известном смысле первохристианство настроено, несомненно, аскетически. Первохристианская эсхатология своим практическим последствием имела аскетическое ослабление интереса к делам 65.034 О первохристианстве Булгаков: Два Града, 173 этого мира, который, употребляя вульгарное сравнение, представлялся наподобие станции с короткой остановкой. Однако эта острота эсхатологических ожиданий есть только особенная историческая форма того чувства непрочности и, главное, неокончательности теперешнего состояния мира как становящегося, которое свойственно самому существу христианской религии, и из нее неустранимо. Бог не как пантеистический, разлитый в природе разум или красота, не бeзлuчhaя namura sive Deus Спинозы, но живой личный Бог, Творец, Бог религии, а не одной лишь философии, науки или искусства открывается нам только в противоположении миру и в борьбе с ним. Автономный, замкнутый в себе, самодовлеющий мир безбожен, атеизм – его естественное состояние. Это не значит, конечно, чтобы в мире не было Бога и мир не отражал бы Его на себе как Его творение – мы далеки от этой нелепости и кощунства – но мир автономен, ему дано самостоятельное, самозаконное, так сказать, естественнонаучное существование, которое, по известному выражению Лапласа, не нуждается в гипотезе Бога, и нельзя узнать в нем личного Бога, если не прийти к Нему, прорвавшись через мир (transcensus) мистическим, непосредственным |
| В Писании сказано: «будет тебе по твоей вере». Отважился ли бы когда-нибудь Лейбниц или какой хотите философ сказать: «будет тебе по твоей истине»? Такой истины Афины не выносили. Она не принуждает, совсем не принуждает, она никогда не добьется одобрения этики. Может ли человеческий разум прельститься ею? Но Иерусалим только такой истины и держался. Принуждающие истины, даже истины, ищущие одобрения и боящиеся хулы автономной этики, те вечные истины, которые, по Лейбницу, вошли в сознание Бога, не справившись с Его волей, не только не убеждают Иерусалим, для него они – мерзость запустения. В «пределах разума» поэтому можно создать науку, высокую мораль, даже религию, но чтобы обрести Бога, нужно вырваться из чар разума с его физическими и моральными принуждениями и пойти к иному источнику. В Писании он называется загадочным словом, «верой», тем измерением мышления, при котором истина радостно и безболезненно отдается в вечное и бесконтрольное распоряжение Творца: да будет воля Твоя. Воля Того, Кто в свой черед безбоязненно и властно возвращает верующему утраченную им силу: «все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите» (Марк XI, 24). Для падшего человека здесь начинается навсегда опороченная разумом область чудесного, фантастического, сказочного. И точно, разве не фантастично пророчество 53-й гл. Исаии: «Господь возложил на Него грех всех нас», – и то, что в Новом Завете рассказано об исполнении этого пророчества? Лютер с великолепным дерзновением и несравненной силой говорит об этом в своем комментарии к посл. ап. Павла к Галатам: «omnes prophetae viderunt hoc in spiritu, quod Christus futurus esset omnium maximus latro, fur, sacrilegus, homicida, adulter etc – quo nullus major unquam in mundo fuerit» (все пророки видели в духе, что Христос будет величайшим разбойником, прелюбодеем, вором, нечестивцем, богохульником – больше которого никогда никто в мире не был). И еще более наглядными, библейскими «голыми» словами выразил он ту же мысль в другом месте того же комментария: «Deus miserit unogenitum filium suum in mundum, ac conjecerit in eum omnia omnium peccata, dicens: Tu sis Petrus, ille negator, Paulus, ille persecutor, blasphemus et violentus, David, ille adulter, peccator ille, qui comedit pomum in paradiso, latro ille in cruce, in summa tu sis persona, qui fecerit omnium hominum peccata» (Бог послал Своего Единородного Сына в мир и возложил на Него все грехи, говоря: Ты – Петр, тот, который отрекся. |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Мониторинг СМИ Правительство отправило религию в региональные школы 06.11.2009 12:28 Версия для печати Российское правительство определило регионы, в которых будет проводиться эксперимент по преподаванию религии в школах. Примерно половина из этих регионов – национальные, и представители образования надеются, что новый предмет поможет справиться с религиозной нетерпимостью. Правительство РФ определило 19 субъектов федерации, в школах которых в 2010—2011 годах пройдет эксперимент по введению комплексного учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики». Распоряжение о порядке проведения эксперимента опубликовано сегодня, 5 ноября, на сайте правительства. Преподавать начнут в апреле Новый школьный курс будет включать такие составные части, как основы православной культуры, исламской, буддийской и иудейской культуры, а также основы мировых религиозных культур и основы светской этики. Предполагается, что ученики и их родители могут выбирать любой из этого списка предметов. Эксперимент, согласно распоряжению правительства, пройдет в 19 российских регионах: Калмыкии, Карачаево-Черкесии, Удмуртии, Чечне, Чувашии, Камчатском, Красноярском и Ставропольском краях, Вологодской, Калининградской, Костромской, Курганской, Новосибирской, Пензенской, Свердловской, Тамбовской, Тверской, Томской областях, а также Еврейской автономной области. Преподавать новый учебный курс начнут в апреле 2010 года в четвертых классах школ отобранных регионов. |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Мониторинг СМИ Основы «Основ» Правительство утвердило план преподавания религии и светской этики в школах 06.11.2009 09:47 Версия для печати Правительство определило, в каких именно регионах будет проходить эксперимент по преподаванию в российских школах основ религии. Соответствующее распоряжение было подписано премьером Владимиром Путиным еще 29 октября, но размещено на сайте кабинета министров лишь вчера. Документ утвердил план мероприятий по введению новой учебной дисциплины, которая после долгих согласований получила название «Основы религиозных культур и светской этики». Согласно распоряжению, предмет пройдет апробацию в 19 субъектах федерации—предполагается, что эксперимент стартует там в апреле 2010 года в четвертых классах общеобразовательных школ. Составляя список «пробных» регионов, чиновники, судя по всему, постарались учесть конфессиональное разнообразие России. В перечень включены, например, Карачаево-Черкесия и Чечня—республики, население которых преимущественно исповедует ислам, Калмыкия, чье коренное население придерживается буддизма ламаистского толка, и Еврейская автономная область. Что же касается республик, краев и областей, где большинство верующих относит себя к крупнейшей конфессии—православию, то они, судя по всему, призваны представлять все федеральные округа России. Эксперимент пройдет в Удмуртии, Чувашии, Камчатском, Красноярском и Ставропольском краях, Вологодской, Калининградской, Костромской, Курганской, Новосибирской, Пензенской, Свердловской, Тамбовской, Тверской и Томской областях. |
| Нам необходим теоцентризм. " Теоцентрическая этика, утверждая целостность, взаимозависимость и ценность всего творения, рассматривает природу и человека не как автономные и самодовлеющие начала, но как то, что обретает свой смысл и свое назначение в Творце. Такая этика, преодолевая антропоцентризм, не впадает в противоположную крайность, избегая акцента на автономное значение природы... Теоцентрическая этика призвана установить подлинный баланс в соотношении человека и природы... На основе такой этики становится возможным организовать людей для преодоления современных кризисов, ибо она... влечет за собой добровольное ограничение потребления, простоту жизненного стиля, осторожное использование науки и техники, уважение к жизни, экономное использование ресурсов и их справедливое распределение на благо всех... Дело в том, что теоцентрическая этика не ограничивается экологией. Она воспитывает уважение к жизни и свободе всех существ " . 4. Как объединить усилия разных религий и идеологий в решении единой проблемы оздоровления экологии духа и совести? Теоцентрическая этика, как справедливо отмечает митрополит Кирилл, встретит большие трудности при ее практической реализации, поскольку эта " этика религиозная и как таковая может быть неприемлемой " . И здесь возникает очень важный вопрос: " Каким образом, не отказываясь от принципов теоцентрической этики, христиане могут сотрудничать с людьми других религий и идеологий? На этом пути необходимо возникает вопрос о более широком, чем только межхристианский, о подлинно глобальном консенсусе. Единственно возможным консенсусом представляется консенсус нравственный, основанный на абсолютных нравственных ценностях, выходящих за границы мировоззрений и принадлежащих всему человеческому роду " . Это возможно потому, что " этические нормы, заложенные Творцом в природу человека, едины и неделимы " . Существует единый для всех народов естественный нравственный закон, состоящий из заповедей Моисея. Другая основа для объединения людей разных религий и идеологий - совесть. |
| Перед тем как обращаться к христианскому взгляду на связь между знанием и системой ценностей, следует оговорить, что в традиционной христианской лексике понятие «духовные ценности» в том значении, в котором оно используется в литературе позднейшего времени, не использовалось. С богословской точки зрения этот термин нельзя признать удачным, так как он имплицитно полагает, что объединенные этим собирательным определением понятия обладают автономной, самостоятельной ценностью, в то время как все в мире ценно лишь постольку, поскольку служит цели приведения человека к Богу и спасению душ человеческих. В христианском богословии имеется ясная связь между описанием устройства мироздания и морально-этическими требованиями. Среди важнейших элементов христианских представлений о мире – учение о бессмертии человеческой души и о загробном воздаянии праведным и грешным . Эта доктрина содержит утверждения, не поддающиеся непосредственной опытной проверке, их истинность принимается на веру, однако, они относятся к описательным, а не к оценочным или предписывающим высказываниям. Но это знание (описательные суждения) нуждается в дополнении оценочными и прескриптивными высказываниями, позволяющими узнать, какое именно поведение принесет личности награду, а какое - наказание в загробной жизни. (Например, некоторые язычники, верящие в бессмертие души, убеждены, что наибольшего вечного блаженства сподобится убивший как можно больше врагов и забравший их души). Предписания и оценки содержатся в библейских заповедях, которые по своей природе являются богоустановленными, имеют сверхъестественное происхождение. Будучи, с богословской точки зрения, даны свыше, а не созданы людьми, эти заповеди имеют вечную и неизменную природу, изменить их не во власти человечества. Знание (принятие на веру в качестве истины) о божественном происхождении заповедей обосновывает в глазах христиан их абсолютный и непререкаемый авторитет. От оценочных высказываний нерелигиозной этики христианские заповеди отличает, а с описательными высказываниями сближает то, что они описывают объективно существующий над человечеством богоустановленный закон, в то время как другие оценочные и предписывающие высказывания выражают отношение к субъекту, но не являются самостоятельно существующими. Христианские заповеди можно назвать описательно-оценочными суждениями. Сочетание суждений существования (существует бессмертная душа, рай и ад) с суждениями долженствования (заповеди) образует рациональное обоснование необходимости соблюдения и исполнения заповедей. |
| —292— ной. Этика самым фактом освобождения от религии и устремления к автономии падает из области святого-небесного в область земную-мирскую, перестаёт быть святой, становится одним из проявлений утилитарной работы 1817 . С другой стороны, защитники автономной морали не довольствуются свободой этики от религии; низводя мораль из небесной области в сферу свободного разума, земного опыта, они влекут за моралью и религию, указывают для неё производное значение формы религиозного сознания. „Напрасно, – говорит известный французский мыслитель Фулье, – напрасно религиозные учения помещают источник морали в небесах, подобно индийцам, считавшим полноводный Ганг нисходящим с неба: наука показала нам, что источники Ганга находятся на земных горах, а источники морали на вершинах человеческой мысли“. И затем он рассуждает о непознаваемости Бога, о зависимости веры в святость и истинность божественной воли от нравственного сознания, о зависимости повиновения абсолютной воле от нравственного расположения нашей воли. Отсюда Фулье делает тот вывод, что „религия и её требования зависят от морали, а не наоборот. В сущности, пишет он, религия есть не что иное, как символическая мораль, проектированная человеком в бесконечности. Человек воображает, что нравственность включена в религию, что она входит в состав этой безграничной области, законам которой она подчинена: на самом же деле религия является частью человеческой нравственности, в содержание которой она включена. Небо, которое мы помещаем над нами, находится в нас самих, в нашем нравственном сознании, Бог есть наш внутренний идеал, перенесённый нами во вселенную“ 1818 . – При таких противоположных взглядах на автономную этику, ваша речь о самостоятельном положении этики будет различно звучать для —293— защитников религиозных основ морали и различно для их противников, из которых каждый будет понимать вас по своему; вам нужно наблюдать большую осторожность, вам будет стоить большого труда провести мысль об относительной самостоятельности морали без унижения религии, о взаимной зависимости религии и нравственности. |
| Свобода у человека возможна потому, что человек есть не только явление, но и вещь в себе, а она, как мы помним ещё из «Трансцендентальной эстетики» «Критики чистого разума», не подчиняется времени и пространству. Причинно-следственные связи, природный детерминизм всегда действуют во времени и пространстве. Свобода – это независимость от детерминизма природы, поэтому и человек как существо свободное действует не в пространстве и времени и потому не подчиняется детерминации природного мира, а значит, есть вещь в себе. Поскольку разум свободен, то основой этики не может быть принцип счастья, ибо счастье всегда есть некоторое ощущение. Принцип счастья, исходящий из максимы себялюбия и благоразумия, может лишь советовать, как нам поступить, а нравственный закон, категорический императив повелевает. Поэтому наше отношение к моральному закону есть долг и обязанность: долг в качестве закона и обязанность в качестве нашего понимания этого закона. Я знаю, к примеру, что закон всемирного тяготения действует (это долг), а наша обязанность – не прыгать с десятого этажа, поскольку мы можем разбиться. Так и здесь: мы имеем нравственное законодательство в себе и поэтому должны следовать ему, потому что иначе будет нехорошо (почему – об этом дальше). Категорический императив, по Канту, не противоречит христианскому нравственному законодательству, поскольку заповеди «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя» ( Мк. 12, 30–31 ) по-иному выражают ту же мысль. Ведь заповедь «возлюби ближнего твоего» есть иное выражение категорического императива, тем более что она требует любить человека свободно, охотно. Любовь к Богу как склонность невозможна (подобно любви к наслаждению), ведь Бог не может быть объектом чувственного опыта, поэтому не может относиться к гетерономной этике, а может относиться только к миру вещей в себе, т.е. к области автономной этики. «В этом смысле любить Бога – значит охотно исполнять его заповеди; любить ближнего – значит охотно исполнять по отношению к нему всякий долг» (2, т. 4 (1), с. 409). На этом этапе «Критики практического разума» Кант констатирует (выводы он будет делать дальше), что его максима совпадает с евангельскими заповедями. |
| В этой связи представляется многозначительным то обстоятельство, что само появление нравственного богословия (в секулярной среде ему соответствует расцвет этических систем) совпадает по времени и идет в ногу с ослаблением литургической жизни. Это, в общем-то, не ново. Пророк Амос произносит свое великое слово: «Милости хочу, а не жертвы» через сто лет после жертвоприношения пророка Илии, завершившегося немилосердным избиением «студных пророков». Но если в мифопоэтическом мышлении древних милость и жертва не только совместимы, но и совпадают (невозможно представить милостивого человека, не приносящего жертву), то в рационалистическом нового времени этика и культ становятся почти полярными величинами. Именно новое время со всей остротой поставило вопрос, актуальность которого обратно пропорциональна интенсивности сакрального сознания: возможна ли вообще гетерономная этика? Легкость христианского ответа (десять заповедей, «заповедь новую даю вам...»), к сожалению, – лишь кажущаяся. Ведь заповедь всегда рациональна, логически связна и дискурсивна, что является, конечно, отличительной чертой сознания человеческого, а не божественного. Форма заповеди такова: «делай то-то и то-то, чтобы тебе было хорошо» (Вт. 10:13), но что хорошо – оговаривать бессмысленно: предполагается, что Автор заповеди, будучи и Автором ее исполнителя, знает, что хорошо для последнего, лучше, чем тот сам. Вся гетерономия сводится, таким образом, к своеобразной дилемме: либо тебе будет хорошо, либо «смертию умрешь». В этом состоит величие ветхозаветной этики и ее превосходство над автономными системами, которые без конца тычутся в неразрешимую дилемму добра и зла. Две с половиной тысячи лет, прошедшие с тех пор, как буддизм впервые поднял знамя автономной морали, похоже, так и не научили человечество, что десакрализация бытия вместе с сомнительными достижениями (снятие трагичности существования, научный прогресс и т.п.) приводит к необратимой потере устойчивости относительно равновесия добра и зла. В сакрализованном мире такой проблемы вообще не существует: добро то, что направлено к совершению культа, зло – то, что этому препятствует. В сомнительных случаях затруднения можно разрешить, обратившись к прецеденту – они зафиксированы в мифологемах, – либо вообще бросив жребий – Небо не подведет. Появление и развитие этики – процесс, сопутствующий становлению, развитию «разумного», то есть понятийного мышления. |
|
|
