| К больным детям, которые несколько развиты духовно и на которых возможно духовное действование, Священник может обращаться с учением и утешением, и при сем не должно опускать из вида того, что ранние страдания способствуют удивительному развитию детей в отношении к духовной жизни. Как во время болезни дети заметно вырастают телом; так же страдания заметно содействуют их духовному возрастанию, и потому для внутреннего развития заслуживают особенного внимания. Случается встречать детей 11–14 лет, с которыми можно говорить о возвышенных духовных предметах и о внутренних опытах духовной жизни, и при том с такою подробностью, что легко забыть, что речь идет с дитятею, а не с возрастным. Замечательно, и для разума навсегда останется нерешенным, каким образом малые дети умеют говорить об некоторых Христианских истинах и упованиях, и при том выражаться так определенно, и предлагать вопросы столь глубокие, и показывать такое тонкое различение помыслов, возникающих в душе, что и ближайшие окружающие их никак не могут даже понять, откуда приходит сие детям. Если в невинную душу младенца успели вложить любовь к добродетели, то внутреннее развитие его, под влиянием благодати Св.Духа, совершается необыкновенно быстро. В богобоязненных отроках встречают примеры бдения над сердцем, различения помыслов, вообще тонкую духовную рассудительность, которая недоступна для людей преданных миру, и в самих детях притупляется по той мере, как больше и больше они вовлекаются в занятия мирские. Горе Священнику, хотя и ученому, но неискусному в опытах духовной жизни! Духовное рассуждение дитяти бывает выше его разумения, и таким образом оправдывается слово Писания о тайнах царствия Божия: утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцам. Вообще же дитя имеет более живое сознание о своем отношении к Богу. Душа его необыкновенно восприимчива к вере и особенно к любви к Богу. Если хотя однажды в вере и молитве указан ей путь к небесной радости: то она сильным полетом любви стремится к сердцу Спасителя и в нем обретает то, чего не может найти в сердце самых нежных родителей. Нередки случаи, что дети умирают с духом благоговения, с словом упования и любви к Богу. Иногда они сами высказывают свое желание умереть, несмотря на любовь к ним родителей. Потому и смерть встречают они по большей части с трогательным бесстрашием и веселостию; чистая жизнь дитяти менее ощущает ужас смерти и имеет более живое небесное предощущение бессмертия и вечной жизни. Впрочем не должно питать в детях эти чувства бесстрашия к смерти и желания умереть; иначе слабый организм может слишком рано расстроиться. Если дети не молятся сами о своем выздоровлении, нужно побуждать их к тому, потому что и чистая молитва невинного сердца легче может быть услышана, и самое молитвенное настроение благотворно успокаивает напряженное состояние детского духа и тела. |
| Как и прежде, обращаемых в рабство пленников восточные славяне использовали для военных целей. Но если раньше рабы-пленники как бы восполняли убыль родовых отрядов и племенного войска, то теперь они группировались вокруг отдельных лиц, прежде всего вождей и правителей, сбиваясь в боевые дружины, выступавшие нередко в качестве личной гвардии властителей. Яркой иллюстрацией тому является рассказ Ибн Фадлана о царе русов: «Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него». 290 Умерщвление «сподвижников» царя после его смерти – верный признак их рабского состояния. Принадлежность рабов-«сподвижников» к соплеменникам князя, судя по всему, исключается. Нечто похожее открывается в отроках, состоявших при княгине Ольге. Летописец, изображая сцену тризны по князю Игорю, устроенной вдовствующей княгиней в Древлянской земле, говорит: «И повеле людем своим съсути могилу велику, и яко соспоша, и повеле трызну творити. Посем седоша деревляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними... И яко упишася Деревляне, повеле отроком своим пити на ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны; исекоша их 5000». 291 Отроки, как видим, – слуги. Но они выполняли и военные функции, входя в княжескую дружину на правах младших ее членов. 292 Служебная роль отроков проглядывает также в сюжете о греческих дарах князю Святославу: «И поведоша Святославу, яко придоша грьци с поклоном. И рече: «Въведете и семо». Придоша и поклонишася ему, и положиша пред ним злато и паволоки. И рече Святослав, кроме зря, отроком своим: «Схороните " ». 293 Отроки прислуживают князю, но наряду с этим являются и его ближайшим вооруженным окружением. Сама же по себе служба отроков есть признак рабской зависимости. Весьма симптоматично, что в старославянском, чешском и словацком языках слово «отрок» означало раб. |
| Необходимость в руководителе-отце очевидна сама собою. Всякому, начинающему искать спасения, нельзя браться за это дело самому или содевать свое спасение по своему разумению и хотению; но с первого же раза надо отдать себя кому-нибудь под науку в сем. Вступил он на новый, совершенно безвестный ему путь: пусть же пользуется верным указанием, а не останавливается на одних своих догадочностях. Ходит он сначала как в тумане, или в лесу каком мрачном, и посреди сетей; пусть же подает руку тому, кто может вывести его оттуда и поставить «на пространне нозе его» ( Пс. 30, 9 ). Он больной: как же можно решиться лечить самого себя в духовных болезнях, тончайших, когда и тела своего не только обыкновенные больные, но и врачи сами не лечат? Тому только, к чему естественно рождены, можем мы и не учась навыкнуть; искусствам же и мастерствам обыкновенно обучаемся – например, писать, рисовать, петь и прочее. А дело спасения есть искусство искусств и наука наук: как же можно обойтись тут без учителя? Кто поступает таким образом, тот, в самом начале пути спасительного, допускает в себе расположение самое пагубное, именно: самонадеянность и самоуверенность. Правда, «един... есть наш Учитель Господь» ( Мф. 23, 8 ), и «Дух Божий всегда способствует нам в немощах наших» ( Рим. 8, 26 ), и »помазание Его учит нас всему " ( 1Ин. 2, 27 ); но начавший нисколько еще не способен к такому внутреннему непосредственному Божественному водительству. Бывают случаи, когда неизбежно оставаться при нем одном, – и уповающего Господа не посрамляет. Но случаи такого рода должно относить уже к числу чрезвычайных, чудесных. Чаять же себе чудесности при обыкновенном порядке вещей – значит искушать Бога. Господь, явившись Апостолу Павлу, сначала послал его к Анании ( Деян. 9, 6 ), а потом уже и Сам непосредственно научал его ( Гал. 1, 12 ), и Апостол сей, уже наученный Богом, вступив на поприще проповедания, притекает к совету других Апостолов: «да не... вотще, – говорит, – теку или текох» ( Гал. 2, 2 ). Может Господь воспитывать и чрез Ангелов, как это было и в наши времена, в американских владениях; в древние же времена бывало нередко так, что и наставление, и пищу, и причащение приносили Ангелы, как видно из повествования святого Пафнутия о четырех отроках. Но все это суть пути к спасению, руководство и воспитание необыкновенные, которых ожидать и неблагочестиво, и опасно, по той причине, что и враг наш может принимать образ светлого ангела ( 2Кор. 11, 14 ). |
| Мы вправе сделать еще одно предположение. Бероз в приведенном нами выше рассказе говорит, что Навуходоносор, узнав о смерти отца, поручил своим полководцам войско, пленников и добычу и велел им отправляться в Вавилон; а сам с небольшим отрядом направился туда же ближайшим путем 959 . Весьма возможно, что здесь были не все пленники, каких он только забрал в покоренных странах; многих он мог еще раньше отослать в свою столицу, а не влачить за собою при дальнейших походах; особенно это нужно сказать о знатных отроках, которые, конечно, с самого начала были предназначены для служения царю; едва ли их тащили вместе с обозом: это значило бы истощать их, подвергать всевозможным случайностям, между тем как само воспитание и приготовление их к придворной службе требовало особенного ухода за нами и тщательного присмотра 960 . Не будет, поэтому, натяжкой, если мы предположим, что еще раньше, вслед за взятием Иерусалима, Навуходоносор отослал в Вавилон отборную часть иудейских пленников и что с этого именно времени началось трехлетнее воспитание пророка Даниила и друзей его. Если теперь примем во внимание все эти обстоятельства, – если предположим, что воспитание отроков началось еще до вступления самого Навуходоносора на престол, т. е. приблизительно весной 605-го года, что это воспитание продолжалось только около трех лет, а что сон Навуходоносора был в конце второго года его царствования, – т. е. в последние месяцы 603 года (по официальному, обычному счету, которого держится и пророк Даниил), то найдем, действительно, возможным сказать, что от начала 605 года до конца 603 года трехлетнее воспитание пророка и друзей его могло уже окончиться. Прибавим к этому, что, как видно из самого хода рассказа, воспитание это в то время только что окончилось; на такое соображение наводят нас многие данные. Пророка Даниила, как видно, не было среди мудрецов, призванных царем для объяснения сна; однако, после издания царского указа, искали умертвить и пророка с друзьями 961 ; следовательно, Даниил в то время не был еще причислен к разряду вавилонских мудрецов, хотя по своему положению уже принадлежал к ним; вероятно, он только что окончил свое воспитание под руководством тех же представителей языческой мудрости, так как учился специально «книгам и языку халдейскому» 962 , – языку вавилонской науки и жреческой касты; как ученик этих мудрецов, он, конечно, мог быть поставлен наряду с ними, но не успел еще занять соответственного места при дворе и в обществе. |
| Благодарю Господа, примирившего меня с свояченицей Анной во время стола: я считал ее озлобленной против меня и противной мне; помолился Господу о примирении в молитвеннице свой, пришел опять к столу, и Господь смягчил ее сердце – она ласково заговорила со мною, и это мгновенно тронуло, смягчило, примирило меня с ней. Я рад был этой перемене, тотчас успокоился. Слава Господу, действующему благодатно на сердца наши и разрушающему чувство неприязни. Одеяние в светлые ризы священноцерковнослужителей означает облечение в нового человека и непрестанно должно напоминать им о совлечении ветхого: Так да светит свет ваш пред людьми... [ Мф. 5, 16 ]. Не ходил я, Господи, пред Тобою, путями Твоими, а жил самовольно, по похотям сердца своего. Помилуй мя, Господи! Замечательна постепенность в охлаждении сердца человека к искреннему его: не зная его близко, он уважает его, узнавши, начинает презирать, еще ближе и дольше познавая его, начинает дерзать и рукою на него, если это низший его, и особенно если пользуется его жилищем и столом! По закону Божию надо бы больше возлюбить человека, чем долее с ним обращаемся, а по закону греховному более ненавидим человека, если, разумеется, замечаем в нем разные недостатки. Но ведь человек не Ангел. Даруй, Господи, достигнуть совершенства Твоего. Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный [ Мф. 5, 48 ]. А мы не думаем о совершенстве: как раки назад ползем. 11 октября Благодарю Господа, по великой милости Своей спасшего меня и нынешним утром от злобы моей и воспаления на нищих и отчасти на домашних, прохладившего, умирившего и распространившего мя. В младенцах люби и береги младенчествующего Господа, ибо они – чистые, невинные члены Его; в отроках люби отрочествующего Господа славы, ибо и они – члены Его; в юношах люби также юношествовавшего нас ради безлетного Царя веков, постепенно исполнявшегося разумом и премудростию; в людях мужского возраста люби возмужавшего Господа, когда Он вышел торжественно на служение роду человеческому, учил, чудодействовал, обращался к грешникам, пострадал, умер и воскрес из мертвых: и мужи – члены Его; в старцах люби Ветхого Деньми, Коему число лет бесконечное, и почитай их седины, да и сам почтен будешь, когда Господь благословит тебя дожить до старости. Вся твоя жизнь, все твои отношения к людям да будут любовь. Все у вас да будет с любовью [ 1Кор. 16, 14 ]. 11-е октября. |
| Павлом, противоречат тем самому Корану. По учению Корана развитие истинной веры в человечестве, совершающееся чрез божественные откровения, не терпит никаких перерывов так, что не было и нет промежутков времени, в которые бы Господь не имел у Себя истинных чтителей. «Богу, гласит Коран, принадлежит непрерывное служение» (сур. 16:54). По общепринятому толкованию Джелаль-ед-дина, это значит: «Бог во всякое время имеет народ, который истинно чтит Его» (Marac. р. 5 18 .) В частности по отношению к христианам Мухаммед учит (98:1), что распадение их на секты, а вместе с тем и отпадение от истинной веры, произошло уже после и вследствие появления Корана. Джелаль-ед-дин в толковании на 98 суру ясно говорит: «иудеи и христиане не отступили от того, в чем были (т. е. от своей веры), пока не пришел посланник Божий Мухаммед, и не разделились на секты, пока не явился он с Кораном» (Marac. 98 сур.)». То же говорит и Бейзави: сур. 98,1: Вот ясное опровержение самого Корана и благоразумнейших из мусульман против басни об Апостоле Павле и испорченности им Евангелия. Если же всегда были у Бога истинные чтители, то, значит, истинны и чисты были и источники учения, между коими первым всегда было Евангелие. То же самое еще яснее подтверждается многими мусульманскими преданиями, в которых упомянутое учение мусульман, так сказать, осуществляется. Именно мусульмане признают некоторых из христиан святыми, спасшимися в нашей вере, в продолжении 6 веков: семь Ефесских отроков, христиан Еменских, мученика Георгия, Бахиру и др. Особенно для нас важно признание святыми Ефесских отроков и христиан Еменских, так как оно основано на Коране. О семи спящих отроках ( товарищи пещеры), рассказывается в суре 18 так: «знаешь ли, – говорит Бог Мухаммеду, – что товарищи в пещере Аль-раким 19 были одним из знамений Наших, и великим чудом. Когда юноши нашли себе убежище в пещере, они воскликнули: Господи! пошли нам милость Твою. Потому Мы поразили уши их глухотою, и они спокойно спали в пещере много лет. После Мы их пробудили. Мы истинно говорим тебе о них. Подлинно, они были юноши, веровавшие в Господа своего; Мы руководили их на путь истинный и укрепили сердца их. Когда они предстали (пред мучителя), исповедали: Господь наш есть Господь неба и земли, и мы не обратимся к другому Богу, кроме Его Одного и пр.» |
| У них меньше, чем у нас, оригинальных характеров, редких типов; гораздо меньше поэзии; но зато у них и помину нет о девушках-нигилистках, – о сестрах, просящих братьев убить их, потому что им скучно, – о мужьях, вешающих молодых жен, потому что дела пошли худо, – о юношах, почти отроках, убивающих кучера, чтоб учиться революции, и т. д. Сами преступления у восточных христиан (у греков и славян без различия) носят какой-то более понятный, расчетливый характер; этих странных убийств от тоски, от разочарования, с досады просто или от геростратовского желания лично прославиться, без цели и смысла, – убийств, обнаруживающих глубокую боль сердца в русском обществе и вместе с тем глубокую нравственную распущенность, ничего подобного здесь не слышно ни у греков, ни у болгар, ни у сербов. Желание грабежа, ссора, месть, ревность – словом, более естественные, более, пожалуй, грубые, простые, но вообще более расчетливые и сухие, так сказать, побуждения бывают на Востоке причинами преступлений», и т. д. 92 Но для глубокого и продолжительного исторического созидания, для выполнения великих и своеобразных задач культуры – и племя русское представляется г. К. Леонтьеву недостаточно творческим; или, точнее, творчество его кажется ему бесформенным, слишком неархитектурным. Много прекрасного, глубокого, даже оригинального, может быть им создано, – но этого все еще недостаточно, чтобы вылить жизнь историческую в твердые, законченные формы, сильные против разрушающего действия времени. А ввиду разложения западной культуры, ввидутого что русский народ выступает уже последним в истории, – именно прочность созидания едва ли не важнее еще, нежели присутствие в нем каких-либо гениальных, но недолговечных проявлений. Указание на черту эту, ее необходимость в будущем и ее недостаток у русских есть одно из важных указаний у К. Н. Леонтьева , вытекающее глубочайшим образом из всего его исторического созерцания: в этом указании есть некоторое самоотречение, есть национальное бесстрастие, какому мы не знаем примера. Но едва ли не ошибся он здесь: мы уже сказали, что последние два века главное в историческом нашем созидании носит индивидуальный характер; эту индивидуальность, порой гениальную и всегда непрочную, он принял, кажется, за постоянную черту нашей истории. Таким образом, то, что составляет особенность и задачу двухвекового развития, он обобщил на все времена и перенес на особенности духа своего народа. Между тем один взгляд на второй период нашей истории, на процесс государственного созидания мог бы убедить его в способности нашего национального характера к постоянству, упорству, выдержанности в творчестве. Есть, хоть разбросанные очень, черты эти и в новой нашей истории. |
| Прежде же, нежели правильно положено основание, почитаю крайне излишним заводить речь о верхнем венце здания. Подначальные и тысячекратно выслушав, не захотят убедиться, пока не узнают сказанного на деле. Посему в настоящее время мы имеем нужду во многих совещаниях и в предусмотрительности. А я не почитаю самым трудным делом того, что надлежит советовать, но недоумеваю, каким способом надобно вести с ними речь. Ибо и сам, и по слухам знаю, и потому точно уверен, что они, не желая делать ничего должного, большей части Божественных изречений избегают, а потому и не разумеют. Посему советую им: если скажу что-то смело, перенести это и всмотреться, не правду ли говорим и не для того ли, чтобы они исправились. Ибо от того, что иные некоторым льстят, дела христиан пришли в такое замешательство. Посему, что надлежит делать? Скажу кратко и не утаю: если Божественные Писания наставники почитают баснями, то пусть упражняются в молчании; если же подлинно признают их небесными уставами, то пусть сперва выполняют на деле, а потом проповедуют народу. А если не так будут поступать, то закон Божий да заградит им уста. 258. Ненадписанное. Поскольку естество наше не имеет ничего ни чрезвычайно великого, ни сверхъестественного, то, устранив от себя всякое высокомерие, будем направлять его к умеренному и скромному, как свойственному нам и сродному. 259. Петру. Писание называет плотскими людей, поползнувшихся на дела плотские, душевными - не приемлющих ничего такого, что вне последовательности помыслов, и духовными - украшенных Божественным и духовным дарованием, преступивших последовательность помыслов и преестественно просвещаемых. Например то, что три отрока, вверженные в вавилонскую печь, не сгорели, не могло быть делом естества. Если кто станет исследовать вероятность сего, то усмотрит немощь рассудка. А если представит себе Божие могущество и естество, превозмогающее и превосходящее последовательность помыслов, и превысшее всякого искусства, то примет сказанное об отроках. 260. Феопомпу. |
| Как Иордан, подражая морю, разделил свой ток, противопоставлявший преграду путешествующим, одной части вод дав волю стекать к морю, а другую остановив (трудно сказать), заставив ли течь назад или прекратив течение в самых источниках? Ибо никто не в состоянии истолковать Божие чудо, которое, обыкновенно, вовсе выходит из пределов всякого естественного порядка и препобеждает правдоподобные умствования хитрословов. Как, изострив естественное свое вооружение — жала, сражались за народ шершни, чтобы, отняв страну у семи владевших ею народов (см. Исх. 23:28), отдать умиренную землю во владение предводительствуемых Богом и, с одной стороны, побежденным не оставить благовидного предлога причину поражения своего объяснять тем, что побеждены множеством войска и тяжкою силою, а с другой — наследовавших достояние изгнанных предохранить от кичения, потому что получили во владение города по милости, не заслуженной трудами, а не в награду за доблесть — как завоеванные оружием. Глава 10. О трех отроках: о Данииле, Ионе и Аароне. Как все поедающая сила огня своей попаляющей действенности не простерла на трех отроков, не дозволив и жару приблизиться к бренным телам; вне пещи показала свою мощь, а внутри пещи необычайным образом пребыла недействующею? Как львы пред Даниилом возобладали над двумя равно естественными страстями: и зверством, и голодом, в этой части любомудрия превзошедши людей и сохраняя семидневное воздержание от пищи, даже по предложении снеди, тогда как одаренные разумом, если готово что-либо снедное и есть возможность вкусить невозбранно, не терпят и однодневного поста? Как китово чрево, которое переваривает и камни и разлагает все в него попадающее скорее, чем произносится слово, Иону в месте столь влажном и жарком в продолжение трех дней и стольких же ночей соблюло невредимым, живущего на суше сделав морским, и удобоистребимого — неистребимым, и обыкшее поддерживать жизнь свою вдыханием воздуха естество превратив в естество рыб, вопреки обычаю вместо обыкновенной и привычной стихии — воздуха — втягивающее ноздрями воду? |
| Далее Е. вскрывает целый ряд явлений, по его мнению, искажающих церковное пение. Первое из них - «несогласные речи» ( раздельноречие ), возникшие, по его словам, от искажения слов в угоду музыке: «...глас украшаем и знаменныя крюки бережем, а священныя речи до конца развращены противу печатных и писменых древних и новых книг». Автор восклицает: «Где бо обрящется во священном писании нашего природного словенского диалекта сицевыя несогласныя речи: Сопасо, пожеру, во моне, темено… и прочии таковыя странныя глаголы, их же множества невозможно ныне изчести». Эти слова, как считает Е., «чюжи и несвойствены и сопротивны» слав. языку, разрушают божественное пение и правую веру, и повинны здесь «сатана» и его «помощницы» - плохие учителя, «мнящиеся быти мудри» и «не ради Бога, но ради славы и своего чрева изобретоша сию разслабленую мудрость». Е. подытоживает: «Поем речи неведомо по которому языку: ни словенски, ни еллински, ни латински, ни татарски», но если бы те слова распеты были в соответствии с печатными и древними письменными книгами, то он бы «таковое пение хвалил и ему соглашался и слушал». Е. обращает внимание на то, что «ныне» также «разум священных писаней в пении смущен и в конец разтлен, и часть с частию и строка с строкою смешены». Он приводит примеры искажения певцами смысла текста в связи с разделением и объединением слов в строки вопреки знакам пунктуации - запятым и точкам. Так, из пения ирмоса о 3 вавилонских отроках следует, что «закон, данный от Бога Моисею, и все наказание еврейское нечестиво, a халдейская вера блага». Е. призывает: «Должни убо есмы с трезвением пети и полагати ум наш в силу словес святых, да не токмо уста, но сердце наше со усты да поет». Распевщики также, «розпевеючи, перепортили священная речи», проставляя свои попевки - «кокизы (таково бо знаменныя строки или статьи у них именуются)» - на «несогласные литеры» и вопреки пунктуации, хотя можно было эти мелодические обороты «добре уставити во всяком пении», «не сливаючи речь во иную речь, ниже едину речь на двое разделяючи». Тогда было бы «пение краснее того и речи бы были согласны». |
|
|
