| О некоторых заимствованиях в русском языке из греческого: Катехизис Катехизис – это «книга, содержащая краткое изложение основных истин христианской веры и морали в простой и ясной форме, обычно в виде вопросов и ответов, и предназначенная для начального религиозного обучения верующих» . Большинство словарей современного русского языка дают близкие определения . Причем в некоторых из них слово приводится в двух вариантах: катехизис и катихизис. В словаре В.И. Даля толкование более полное – «начальное, основное учение о христианской вере; книжка, содержащая это учение Начальное и основное ученье какой-либо науки» . Само слово имеет греческое происхождение. Оно восходит к существительному η κατχησις – оглашение, (устное) поучение, назидание , образованное от глагола κατηχω – оглашать, (устно) поучать, научать . Этот глагол является префиксальным образованием от глагола ηχω – издавать звук, звучать (ср.: χος – звук, молва; ηηχη– звук, шум; η ηχ – эхо, отголосок; звук, шум, крик; слух, молва ) и содержит приставку κατα – со значением полноты совершения действия. По поводу слов оглашать (κατηχω) и оглашенный (κατηχομενος) представляют интерес материалы к словарю церковнославянских паронимов: к κατηχω – «1. обучить, научить, посвятить… 2. настроить (о музыкальном инструменте) »; к κατηχομενος – « готовящийся к крещению, тот, кому сообщены основы веры» с приведением соответствующих церковнославянских текстов . Этимологические словари русского языка указывают на посредничество латинского языка в заимствовании этого слова: «из лат. catechsis от греч. поучение, наставление » ; «позднелат. catechesis – катехизис, элементарный курс богословия < греч. katchsis – поучение, назидание; оглашение, от katche – устно поучать, от che – звучать, от ch – эхо; слух, молва» . В словаре-справочнике, в котором собраны наиболее распространенные в русском языке слова латинского происхождения, включая и те, которые вошли в латынь из греческого языка, объяснение несколько иное: «Catechesis, is f (греч.: наставление, познание) – катехизис, элементарный курс богословия. С сер. XVII в., первонач. в формах «катехисм», «катихизис» . Через старослав. из греч.» . |
| Я хотела бы попытаться представить вам – совсем вкратце — филологический, исторический очерк этого уникального в своем роде языка и поделиться собственными впечатлениями о нем, о том его образе, который сложился у меня в уме за многие годы занятий: преподавания (домашнего преподавания еще в советские годы) и составления словаря церковнославянско-русских паронимов (по кругу богослужебных текстов и по текстам Священного Писания ). Церковнославянский язык принадлежит не только собственно церковной истории, но всей истории русской культуры. Многие черты нашей культуры и, как это называют, национального менталитета можно связать с тысячелетним сильным присутствием этого второго, «почти родного», «почти понятного» языка, «священного языка», употребление которого ограничено исключительно богослужением. Любая, самая краткая цитата на церковнославянском языке (об этом я скажу позже) сразу же привносит с собой всю атмосферу храмового богослужения; эти слова и формы приобрели как будто особую вещественность, уподобившись храмовой утвари, предметам, изъятым из бытового пользования (как, например, оклад иконы, свободное использование которого современным художником выглядит скандальной провокацией, чему мы недавно стали свидетелями). Впрочем, отношение к церковнославянским цитатам в бытовом применении мягче: такие заведомо «неуместные» цитаты переживаются как особая игра, отнюдь не пародирующая священный текст, как особый комизм, не предполагающий ни малейшего кощунства (ср. «Соборян» Н. Лескова); однако играющие в эту игру отлично знают ее границы. В сопоставлении с церковнославянским, в контраст к нему русский язык воспринимался как язык профанический, не просто нейтральный , а «поганый» (в говорах сохранились некоторые следы этого уничижительного значения «русский»: владимирское «обрусеть» — значит опуститься, перестать следить за собой), недопустимый для выражения духовного содержания. Естественно, эта разница статусов смягчилась после создания литературного русского языка – но не исчезала до конца (ср. возмущение изложением богословских тем на светском языке, в формах светской поэзии: Свт. Игнатий Брянчанинов об оде «Бог» Державина). |
| Церковнославяно-русский пароним «мученіе» Из приведенных таблиц видно, что причина неточности русского перевода Мф 25:46 кроется в церковнославянском слове «мученіе». Когда им переводится греческое слово κλασιν, то оно несет значение, отличное от русского слова «мучение». Автор словаря церковнославяно-русских паронимов О.А. Седакова говорит: «Причина семантических расхождений русского и церковнославянского слова чаще всего заключается в том, что в основе славянского лежит значение того греческого слова, которое первые переводчики связали со славянской морфемой и которое не может быть известно носителям славянского языка, если они не получили соответствующего образования. Иногда таким образом вошли и навсегда остались в славянском языке простые переводческие недоразумения» . Основной смысл слова κλασιν хорошо виден в Иер. 18:20. При переводе с древнееврейского на греческий язык, словосочетание «роют яму» вдруг меняются переводчиком на слово κλασιν. Это образ прекращения связи с жизнью, неминуемая мучительная смерть . Такой же смысл слова κλασιν в Иез. 18:30: «Раскайтесь, оставьте грехи свои, чтобы они не погубили (κλασιν) вас! ... Я не хочу ничьей смерти». Оставьте, т. е. отсеките грех от себя, ибо он отделяет от Бога и приводит к смерти . В словаре О.А. Седаковой слово «мученіе» разбирается на стр. 182. Рассмотрим пример стихиры вечерни Пятидесятницы : Слава, и ныне, глас 8: Языцы иногда размесишася,/дерзости ради столпотворения:/… … …/ Тогда упразднися безгласие к мучению:/ныне обновляется согласие/ко спасению душ наших. Слава, и ныне, глас 8: Некогда языки были смешаны/за дерзость построения Вавилонской башни;/… … …/ Тогда неспособность изъясниться явилась в наказание;/ныне же обновляется согласие/ко спасению душ наших. Наглядно видно, что церковнославянское слово «мученіе» для переводчика имело второе значение – «наказание в виде отделения». Церковнославянское слово «мученіе» — это не «мучение» в русском значении, а образ наказания, связанного с отделением (народы разделены друг от друга непониманием языка, человек попавший в яму мучительно умирает ввиду отделения от мира, грех отделяет человека от Бога и приводит к смерти) . |
| Разделы портала «Азбука веры» с 2005 года Часть 1 Дискуссии о переводе православного богослужения на современный русский язык можно, с нашей точки зрения, считать законченными: все уже поняли, что это невозможно и ненужно. Однако для большинства из нас церковнославянский язык представляет собой проблему. Это с одной стороны. С другой — он представляет собой огромное неисследованное нами богатство. Он дает человеку новые духовные возможности. Как открыть для себя этот язык, как ему научиться? Это имеет прямое отношение к теме нашего номера. На вопросы заместителя редактора журнала Марины Бирюковой отвечает Вера Скибицкая — редактор Издательства Московской Патриархии. — Начну с рассказа о небольшом своем открытии. Каждое воскресенье, стоя на службе в храме, я слышала псалом: …и Тебе терпех весь день ( Пс.24:5 ). Строчка вызывала крайнее недоумение: что значит терпеть Бога «весь день»? Терпеть как некую боль? Или это означает — терпеть что-то ради Него? Наконец я открыла Псалтирь на современном языке и выяснила: «и Тебе терпех весь день» означает «на Тебя надеюсь всякий день». Но как странно, подумала я, что в современном русском языке этот глагол обрел значение, столь далекое от изначального… И здесь меня осенило. Ведь терпеть — усилием воли превозмогать страдание — значит именно надеяться. Надеяться на избавление от мучений, на лучшие времена, на чью-то помощь, на какой-то исход, наконец — на какой-то плод. Иначе терпение теряет всякий смысл и становится невозможным. «Потерпи» — означает, по сути, «сохраняй надежду и веру»; исстари на Руси именно это говорили страждущему. Вот так сравнение значений одного и того же слова в церковнославянском и современном русском языке стало своеобразным духовным уроком. А можно ли привести другие подобные примеры? — Да, таких слов в церковнославянском языке немало. Они называются омонимами (в случае полного совпадения их написания и звучания с современными русскими) или паронимами (в случае некоторых отличий, например, в орфографии). |
| Мы привыкли понимать слово «равнодушный» как «безучастный, лишённый интереса к чему-либо», а в славянском языке оно имеет значение «равная душа», «близкий»: «Ты же, челов е че равнод у шне, Влад ы ко мой и зн а емый мой» (Пс 54, 14) следует переводить как «Но ты, близкий (единомысленный) мне человек, мой господин и друг мой». Так же кардинально расходятся значения причастия «озлобленный»: по-русски оно значит «обозлившийся», а по-церковнославянски – «бедственный», «терпящий зло». Вот о ком мы молимся, когда поём на великой вечерне: «О вс я кой душ и христи а нстей, скорб я щей же и озл о бленней…», то есть «О каждом христианине, страдающем и обиженном». А глагол «требовати» (на русском – «решительно просить») значит в славянском «сильно нуждаться». Поэтому «К Тебе прибег о х, Ч и стая, спас е ния тр е буя» переводится так: «К Тебе я обратился, Пречистая, нуждаясь в спасении». Церковнославянское слово «изумл е нный» по-русски значит «безумный», «позор» – «зрелище»… И таких паронимов множество. Ну и напоследок совсем страшное. В 115-м псалме читаем: «Теб е пожр у ж е ртву хвал ы …», а в Великую Пятницу слышим антифон: «Д у ши н а ша пожр е м Его р а ди…» Что? Мы сожрём, съедим жертву, которую приносим, закусим собственными душами? Не спешите делать выводы, загляните в словарь и поймёте, что первое значение слова «пожр е ти» – «приносить в жертву». Получается: «Тебе принесём жертву хвалы» и «Принесём в жертву души наши ради Него». Sic transit gloria… Есть и другие паронимы, они имеют разное значение, но не несут негативной окраски. Однако при этом вводят в заблуждение ничуть не меньше. Например, «милый» переводится на русский – ни за что не догадаетесь! – как «вызывающий жалость». Представьте, услышит человек в храме стих «…Страст е й моих непосто я нное и л ю тое утол и смущ е ние», сообразит, что в русском языке «непостоянный» означает «изменчивый, неустойчивый» и переведёт… Неправильно. Потому что в церковнославянском языке это слово значит «невыносимый», «тот, против которого нельзя устоять». Если перевести дословно (и точно!), то получится: «Страстей моих неодолимое и свирепое умерь возмущение» (как видим, и значения слов «утолити» – «уменьшить», «смущение» – «возмущение, буря» не совпадают с русскими). |
| Уже не помню, кто рассказал ему про наши райкомовские курсы, но Вячеслав Всеволодович предложил нам перенести занятия в библиотеку. Признаюсь, то, что мы делали, сильно отличалось от того, что ему хотелось видеть, когда он звал нас к себе. Его интересовал скорее компаративистский аспект, чтения славянского (в первую очередь – библейского) текста параллельно с его древними и современными версиями. Но он принял наш вариант и следующий учебный год проходил уже в стенах Иностранки. Эти курсы просуществовали всего два года. Мы прекратили преподавание в тот момент, когда, казалось, нужно было продолжать деятельность и расширяться. Кроме церковнославянского у нас появился курс новозаветного греческого, были анонсированы лекции по патристике. Но мы чувствовали, что время таких вот мелких просветительских проектов стремительно уходит. Если в 1988 году мы были единственными, то теперь при приходах и братствах стали возникать различные православные учебные заведения, в программу которых среди прочего входил и церковнославянский язык. Да и административная деятельность как-то не особенно меня радовала. От нее хотелось избавиться. Однако выяснилось, что наш роман с церковнославянским языком только начинается. За два года преподавания мы осознали, что у нас нет ни современных учебников церковнославянского языка, ни словарей, ни научных грамматик, ни очерка истории богослужебных книг. И мы с наглостью первооткрывателей решили все это написать. Вскоре на страницах академического журнала «Советское славяноведение» (в какой-то момент прилагательное «советское» из названия исчезло) возникла рубрика «Материалы к учебнику церковнославянского языка». Это был своеобразный журнал в журнале. Эта рубрика была посвящена позднему церковнославянскому языку, книжной справе, дискуссиям о богослужебном языке и т.д. Там же был напечатан первый вариант составленного Ольгой Седаковой словаря церковнославянско-русских паронимов, впоследствии превратившийся в известную книгу. Технической возможности набирать и верстать церковнославянские тексты у журнала не было, поэтому макет мы готовили сами. Дело в том, что в связи с работой над другим проектом у меня дома какое-то время находился компьютер «Атари», казавшийся каким-то чудом техники. К нему прилагался набор экзотических шрифтов. Там был не только церковнославянский, но и греческий, еврейский и даже глаголица. Появление этого компьютера иначе как чудом не назовешь. Ведь в те годы ученые, готовящие к изданию памятники древней письменности, пользовались пишущей машинкой, где вместо знаков § и % были впаяны и i. А надстрочные знаки дорисовывались от руки. Задним числом я прекрасно понимаю, что курсы, журнальная рубрика, а чуть позже – и учебник церковнославянского языка были задачами невыполнимыми. Но нас спасало наше невежество. |
| Число Напечатано канон, п. 1, тр. 3 канон, п. 8, богородичен насадившиися 2-го канона п. 1, тр. 1 Созонте конец кондака и икоса ап. Кодрату благоутробие аллилуиа служба св. Иоанна Предтечи, passim онемел канон, п. 6, тр. 1 юношеское девическое стих. 1 на хвалитех чертог Далее, заменялись «устаревшие», по выражению справщиков, славянские слова, например: тезоименне соименне; вечнующую вечную; рачением любовию; кратир сосуд; на руку во объятиях; целений исцелений; сопряжение двоица; низоревностных долу влекущих; преестественно паче естества; утварь царская украшение царское; агкира якорь; окормление управление; одождение излияние; реть рвение; во уметы ни во что; вжиляемь укрепляемь; дхне вдохнул; озареньми лучами; возбнув воспрянув; неятна непленена; невредно непорочно; легание лежание; отнюд вся; приятелище вместилище 655 . В большинстве случаев, как мы видим, справщики либо искали синонимические замены для славянских слов, вызывающих ложные ассоциации у слушателей ввиду наличия русских паронимов, либо подбирали синонимы с корнями, известными слушателям церковнославянского текста благодаря их употреблению в русском языке. Как бы в оправдание подобных замен члены Комиссии выписывали места, подтверждавшие, что «вводимые выражения встречаются в старых книгах» (например, отмечено, что в Минеях употребляется не только слово «живот», но и «жизнь»; встречается слово «древле», а не только «иногда», попадается прилагательное «мысленный», которым можно заменить слово «умный»). Целый ряд примеров особо выписан под рубрикой: «Иногда в старинных книгах лучше сказано» 656 . Этими черновыми заметками исчерпываются известные нам данные о работе Комиссии над исправлением Миней. Правленый текст, по-видимому, не был отправлен в типографию; подготовленные материалы хранились в Синодальном архиве, но судьба их после революции остается неизвестной. Последний эпизод: политическая справа Вскоре после Февральской революции, 7 марта, указом Святейшего Синода Комиссии было поручено произвести «исправление богослужебных чинов и молений ввиду происшедшей перемены в государственном управлении» 657 , то есть попросту удалить молитвы об императоре и царствующем доме, предложив образцы для замены соответствующих текстов в богослужебных книгах. На эту работу потребовалось лишь одно заседание 658 . Упоминания о не существующем более императоре заменили на христолюбивое воинство, (богохранимую) Державу Российскую (и благоверное Временное правительство ея), крестоносныя люди или крестоносное Отечество наше; в некоторых молитвенных обращениях место императора заняли выражения верные рабы Твои или наследие Твое. Восприятие трудов Комиссии |
| отцов) это «беспопечение», «удалённость от житейских забот». А поскольку люди почти совсем не знают церковнославянского языка (в наших школах, в отличие от дореволюционного времени, его не проходят), то, думая, что понимают текст, на самом деле они его не понимают. При этом русский человек всё равно скорее воспримет книгу духовного содержания, изложенную русским церковным языком, чем подчёркнуто «инославную» книгу, в которой привычный церковный стиль отсутствует. Поэтому здесь нужно соблюдать достаточно тонкий баланс: славянизмы придают тексту окраску высокого стиля, и часто без них не обойтись, – с другой стороны, переводчику необходимо учитывать проблему паронимов и хорошо понимать и чувствовать меру употребления славянизмов. И коль скоро мы заговорили о стиле, то тут нужно сказать, что на фоне переводческого процесса немецкой духовной литературы происходит интересная вещь – стиль того или иного немецкого автора как бы выявляется сам собой. Скажем, Вайгель вполне ложится на современный русский язык: чёткость его мышления не нуждается в особых славянизмах. А перевод Арндта, наоборот, просто требует некоторой архаизации текста, а следовательно, и употребления славянизмов. Иначе несколько вязкий, постоянно возвращающийся к одной и той же мысли, «ходящий по кругу» стиль Арндта не выразишь. Герхард Терстеген также представляет значительную трудность для передачи. Его барочные предложения, на полторы страницы каждое, иногда удаётся изложить «современно», разбив на несколько более коротких предложений, а иногда нет, и приходится прибегать к некоторой архаизации. Самый сложный в этом отношении автор – Шпенер. Я в неадаптированном виде его читать просто не мог (я слышал, что даже немцам это весьма затруднительно – поэтому уже в XIX веке выходили адаптированные издания этого автора), и переводить его чрезвычайно сложно. Ну и, конечно, сложно переводить Лютера – из-за обильного употребления им труднопонимаемых сегодня слов и оборотов. В заключение хочется сказать, что, к сожалению (возвращаясь к начальной мысли), история переводов пиетистской (и пред-пиетистской) духовной литературы на русский язык крайне невелика, поэтому, с одной стороны, здесь переводчик встречается со значительными сложностями – не на что опереться; кроме своеобразного опыта переводов Арндта, ничего больше нет. |
| Я думаю, служением может быть все, в том числе и уборка комнаты. Мне однажды моя бабушка — простая старушка крестьянского происхождения, так задумчиво говорит: «Ты все-таки счастливая, у тебя есть, чем Богу угодить, ты ему стих напишешь… А я чем угожу?» Я говорю: «А ты вот тарелку вымоешь», а она замечательно мыла тарелки. На что бабушка задумчиво сказала: «Зачем Ему моя тарелка?» А я также сказала: «Зачем Ему мои стихи?» 12 апреля в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына прошла презентация четырехтомника Ольги Седаковой, выпущенного Русским Фондом Содействия Образованию и Науке в конце прошлого года. Как сказали представители издательства, из-за таможенных проблем – а сборник печатался в Финляндии – представление книги читателям пришлось немного отложить. Теперь же эта книга уже поступила не только в магазины «умной книги», вроде «Фаланстера» или «Примус версус», но и в такие крупные книжные магазины как Библио-Глобус. Сборник состоит из четырех томов – «Стихи», «Переводы», «Poetica» и «Moralia». Как рассказала Ольга Седакова, за пределами этого издания остаются еще несколько областей ее работы: повествовательная проза, лекционные курсы, стихи и проза для детей, словарь церковнославяно-русских паронимов и труды по славянским древностям. [flowplayer url=’http://media.pravmir.ru/video/sedakova.flv’ img=» width=» height=» ] Во время презентации Ольга Александровна затронула много разных тем, которые так или иначе связаны с поэзией и поэтом. Говорит Ольга Седакова: О книге Собирая четырехтомник, мне пришлось пересматривать вещи, написанные в разные годы. Это было непросто. Потому что встреча с собственным прошлым – это всегда суд. Ты сам судишь свои старые вещи, но и они судят тебя. Иногда они судят даже суровее, потому что ты чувствуешь, что когда-то ты так написал, а сейчас уже не сможешь. Третий и четвертый том называются Poetica и Moralia. Poetica – все, что про поэзию: и про поэтов, и про поэтическое искусство, и про историю поэзии, и про живых поэтов — моих ровесников, это и попытка увидеть некоторую эволюцию в поэзии 18-19-20 веков. Связывает эти тексты, пожалуй, только то, что все авторы, о которых идет речь, писали на русском языке. Одна моя знакомая, замечательная исследовательница Маргарита Ивановна Лекомцева, сказала, что для всего этого есть хорошее немецкое название «Geisteswissenschaft» – наука о духе. Это не филология, это что-то другое — попытка проследить некоторое направление мысли человеческого гения. |
| Церковнославянский язык Более трети россиян выступают за изменение языка богослужения Более трети россиян (37%) выступают за изменение языка церковных богослужений. В том числе и сами православные (43%), - за исключением из них небольшого числа тех, кто регулярно причащается. Такие данные озвучила социологическая служба «Среда» в пятницу. Язык как материя таинства Говоря о таинстве, мы не разумеем лишь те семь сакраментальных действий, текст которых можно найти в богослужебных книгах. Мы имеем в виду таинство веры как исток, в котором берут начало все молитвенные и обрядовые действия Церкви. Язык служит их одеянием. Пути решения проблемы понятности богослужения На портале «Богослов.ру» публикуется еще один отклик на проект документа комиссии Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века», автором которого является священник Алексий Агапов. Молитва истинной душе, или когда необходим перевод Первой нам попадается молитва «Царю Небесный». И вот мои девочки приступают к толкованию… Я мысленно сажусь на корточки и закрываю голову руками. «Это, Иван Николаич, значит — ‘царю дают что-то небесное’. " «’Душа истинная’. Ведь так? Мы молимся истинной душе!»... Прот. Сергий Правдолюбов: Ради мира церковного проект о церковнославянском языке следует снять с рассмотрения Сегодня решается один из ключевых вопросов нашей церковной жизни – вопрос о том, дерзнем ли мы сделать первый шаг по пути пренебрежения многовековыми устоями нашей Матери-Церкви, дерзнем ли встать на путь погибельный – на путь обновленчества. Проект документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века» Первоначальный проект данного документа был составлен комиссией Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства в период в период с 29 января по 01 октября 2010 года. Враг подкрался незаметно… Давайте говорить о паронимах, о межъязыковых паронимах русского и церковнославянского языка — с виду и на слух очень похожих, а иногда и полностью совпадающих словах, которые имеют разное значение. |
|
|
