| Трудные слова богослужения: как появился словарь — рассказывает Ольга Седакова Я думала, что паронимов наберется сотня-другая, но в последнем издании словаря их около 3000! Начиная, я не знала, какой труд меня ждет. Я собиралась сделать небольшой учебный список слов, которые обыкновенно понимают «по-русски», когда они значат другое… 25 марта, 2013 Я думала, что паронимов наберется сотня-другая, но в последнем издании словаря их около 3000! Начиная, я не знала, какой труд меня ждет. Я собиралась сделать небольшой учебный список слов, которые обыкновенно понимают «по-русски», когда они значат другое… «Трудные слова богослужения. Церковнославяно-русские паронимы» — настольная книга филологов, исследователей богослужебных текстов и всех тех, кто хочет правильно понимать богослужение. Безгодно и бездельно, напрасно — то есть невовремя, благорастворение воздухов и откровение языков — многие слова церковнославянского похожи на русские, однако имеют совершенно другое значение. За разъяснениями — к словарю известного филолога, переводчика и богослова — Ольги Александровны Седаковой. Скачать словарь «Трудные слова богослужения. Церковнославяно-русские паронимы» djvu О том, зачем и как создавался словарь, толкующий «понятные» слова, рассказывает автор. — Ольга Александровна, расскажите, пожалуйста, как появился «Словарь трудных слов из богослужения»? В 1992-ом году Никита Ильич Толстой — учитель и мой, и Александра Кравецкого, и Александры Плетневой — предложил нам вести в журнале «Советское славяноведение» новый раздел: «Уроки церковнославянского языка». До этого у нас уже был опыт преподавания: Кравецкий вел полуподпольные занятия по церковнославянскому языку, а я в советские годы — еще совсем подпольные. Тогда мы еще немного прятались, потому что такие занятия квалифицировались как «религиозная пропаганда». — А как вы решили, что надо организовать такой «кружок»? — Меня об этом попросили. Знакомые мне часто задавали вопросы о значении разных слов, разных стихов из богослужений. А потом несколько человек решили объединиться и начать регулярные занятия славянским. Я совсем не собиралась быть учителем и сама не решились бы, потому что мое понимание было по существу интуитивным — ведь я сама специально церковнославянскому не училась. |
| ЦВ 8 (405) апрель 2009 / 30 апреля 2009 г. Церковнославянский язык в русской культуре Вышел в свет «Словарь трудных слов из богослужения» Ольги Седаковой — известного поэта, филолога, религиозного мыслителя. Словарь является вторым изданием книги «Церковнославяно-русские паронимы: Материалы к словарю» 2005 года. Паронимы — это слова близкие по звучанию, но не совпадающие в значениях. Словарь окажет неоценимую помощь всем, кто хочет глубже понимать православное богослужение и литургическую поэзию. Московский культурный центр «Духовная библиотека» не смог вместить всех собравшихся на презентацию книги. В дискуссии о роли церковнославянского языка в русской культуре участвовали автор книги, доктор богословия, кандидат филологических наук Ольга Седакова, руководитель Школы молодежного служения Центра духовного развития молодежи при московском Даниловом монастыре игумен Петр (Мещеринов), главный библиограф Синодальной библиотеки протоиерей Александр Троицкий, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей протоиерей Николай Балашов. Игумен Петр (Мещеринов): Я читал эту книгу как увлекательнейший детективный роман, не мог оторваться. Из нее я узнал очень много нового. В свое время я был уставщиком и регентом в Даниловом монастыре и изучал богослужение и Устав. И, тем не менее, на каждой странице я черпал что-то для себя удивительное и новое. Пример: тропарь Святителю Николаю, который все знают. «Правило веры и образ кротости, воздержания учителю, яви тя стаду своему яже вещей истина...» Когда гражданским шрифтом набирается этот тропарь, обычно слова «яже» или «истина» пишутся с прописной буквы, и в примечании говорится, что здесь имеется в виду Христос. А из словаря я узнал, что на самом деле имеется в виду «истина от дел Святителя Николая», иной смысл. Чуть ли не каждое слово открывает другие глубинные смыслы в том богослужении, в котором мы с вами участвуем. Как возник словарь Ольга Седакова: Предыстория создания словаря такова. Многие церковнославянские тексты я запомнила, когда еще была ребенком. Бабушка научила меня читать по-славянски примерно тогда же, когда и по-русски. Я ничего не понимала, но то, что читаешь в шесть лет, запоминается крепко, на всю жизнь. Именно своей странностью этот язык очаровал меня с самого начала. Он не представлялся мне иностранным, это был «свой» язык, но «волшебный». И все в нем было красиво, особенно такие глагольные формы, как «глаголаше». Они создавали атмосферу сказки, какого-то иного мира. В этих словах было что-то кроме значения, в которое даже не очень хотелось вникать, — я думаю, что в этом я была едина со всем нашим народом. |
| Ад Данте начинается в Раю. Прежде всего потому, что Ад, по утверждению Данте, – создание Бога Троицы 16 февраля в просветительском лектории портала «Правмир» состоялась лекция Ольги Седаковой «Под небом насилия. Седьмой круг», посвященная творчеству Данте. Предлагаем вниманию наших читателей текст и видеозапись этой лекции. Ольга Александровна Седакова — поэт, филолог, переводчик, прозаик. Родилась в Москве. Окончила филфак МГУ и аспирантуру Института славяноведения и балканистики, кандидат филологических наук. Ведущий научный сотрудник Института мировой культуры (МГУ). Автор 25 книг, среди которых — 14 книг стихов (включая переводные на английский, французский, немецкий, датский, иврит) и двухтомное собрание стихов и прозы, 5 книг прозы, 2 книги переводов, том исследований по традиционной славянской обрядности, а также «Словарь трудных слов из богослужения. Церковнославянско-русские паронимы» (2008). Публиковала поэтические переводы из Р. М. Рильке, П. Целана, П. Клоделя, Т. С. Элиота и др. Лауреат Премии Андрея Белого (1982), Европейской премии поэзии (Рим, 1995), Премии имени Владимира Соловьева «Христианские корни Европы» (Ватикан, 1998), Премии Александра Солженицына (2003) и др. Доктор теологии honoris causa Европейского гуманитарного университета в Минске (2003). Кавалер Ордена искусств и словесности Французской Республики (2005). Я прошу прощения у тех, кого это может огорчить, но вместо Земного Рая мы сегодня окажемся в Аду, и довольно глубоко в Аду. Я подумала, перебирая дантовские работы, что о Земном Рае мне уже приходилось говорить ( текст был опубликован на Правмире и в моей книге «Апология разума»), а то, что я хочу сегодня вам изложить, по-русски еще не звучало. Кроме того, мне кажется, что по нынешнему расположению светил нам эта тема больше подходит. Итак, «Под небом насилия. Седьмой круг». Это тот круг Ада, в котором заключены насильники. Я расскажу, каким образом появилась эта работа. Она сделана по заказу, а песни, о которых пойдет речь, выпали мне по жребию. Несколько лет назад меня пригласили в Миланский государственный университет участвовать в дантовском марафоне, то есть, в цикле лекций под общим названием «Дантовские эксперименты». |
| В Москве прошла презентация второго издания «Словаря трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы» Ольги Седаковой 4 апреля 2009 г. 13:34 Пением «Вечной памяти» скончавшейся накануне Наталье Трауберг начался 2 апреля вечер в Культурном центре «Покровские ворота». Множество людей, которые не смогли поместиться в зале Культурного центра, пришли на презентацию, казалось бы, очень специальной книги — второго издания «Словаря трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы» Ольги Седаковой. Первое издание (2005 г.) почти сразу стало библиографической редкостью; второе вышло в 2008 г. в издательстве «Греко-латинский кабинет». Эта книга с академическим названием читается, как «увлекательный роман», отметил ведущий презентации игумен Петр (Мещеринов). «Содокладчиком» по теме выступил коллега О. Седаковой — специалист по структурной лингвистике протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки Московской Патриархии. К презентации была приурочена дискуссия о судьбе церковного языка в русской культуре, в которой выступили авторитетные специалисты. Представляя свой труд, Ольга Седакова — известный поэт, ученый-филолог, переводчик, литературный критик, религиозный мыслитель — рассказала о том, что первое ее знакомство с церковнославянским языком произошло в раннем детстве. Бабушка научила свою шестилетнюю внучку читать непонятные, но «необычайно красивые» слова, которые казались «волшебными». Любовь к языку православного богослужения только укрепилась благодаря университетским учителям О. Седаковой, однако даже специалисты-филологи в 70-е гг. ограничивались формальным описанием славянских текстов и в большинстве случаев не могли ответить на вопросы о смысле тех или иных слов и выражений. Малопригодными для изучения церковнославянского языка оказались и дореволюционные учебники, которые предполагали работу учителя — «носителя языка», как сказали бы теперь. Так возникла сама идея создания словаря трудных церковнославянских слов. К их числу автор относит не только очевидные смысловые загадки, но и те слова, которые на первый взгляд кажутся понятными. Например, значение слова «тихий» в современном языке отнюдь не идентично церковнославянскому: например, в выражении «тихая пучина постная» речь идет о спокойном море; «Свете тихий» означает «радостный, тот, в котором отсутствует угроза». Аналогично, современное слово отнюдь не совпадает по значению с его церковнославянским эквивалентом — например, «тЕплое умиление» означает «пламенное сокрушение». |
| диакон М. Асмус: Седакова О. Церковнославяно-русские паронимы: Материалы к словарю. М., 2005. 5 сентября 2005 г. 16:57 Указанным изданием Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина совершил первый значительный шаг на поприще славистики, каковая, к его чести, никогда не выходила из его поля зрения. Равной чести заслуживает обращение автора, известной русской поэтессы и переводчицы Ольги Седаковой , к жизненно важной для Русской Церкви теме — пособию к осмысленному восприятию священных текстов Писания и Богослужения, волею Промысла сохраняющихся на церковнославянском языке, оптимально приноровленном как для передачи особенностей греческого текста Священного Писания и византийской гимнографической поэзии, так и для выражения молитвенного чувства русского человека в собственной богослужебной традиции. Научное осмысление феномена «неслиянности и нераздельности» церковнославянского и русского языков особенно актуально в наши дни, вместе с разцерковлением утерявшие ощущение живой церковнославянской языковой стихии и ее живого взаимодействия со стихией русского языка. Исследование межъязыковой паронимии, известное контрастивной лингвистике, впервые с определенной широтой применено к церковнославяно-русской паронимии, что само по себе является большим достижением. Более того, настоящее издание сочетает научный подход к церковнославяно-русской лексикографии с искренней любовью к исследуемому материалу. Множество слов, звучащих за богослужением в храме и дома, вдруг начинает светиться по-новому, в непривычном великолепии и объеме. Для этого автором и его помощниками была предпринята сверка с греческими оригиналами, выполнен подбор и подстрочный перевод примеров, составлены тематический и алфавитный списки сокращений. Особо нужно отметить наличие обратного греко-славянского индекса (с. 404–429), который, несмотря на свой небольшой объем, незаменим в справочной и переводческой работе и не имеет аналогов в современных научных и церковных изданиях. Этот индекс еще раз напоминает о насущной научной задаче — составлении полного словаря греко-славянских соответствий. |
| Почему Пушкин так непохож на других русских поэтов и писателей? Что такое ум и глупость у Пушкина и почему эти понятия для него чрезвычайно важны? 27 октября в лектории «Правмира» состоялась лекция филолога и переводчика Ольги Седаковой «Мысль Пушкина». Предлагаем нашим читателям текст и видеозапись этой лекции. Ольга Александровна Седакова — поэт, филолог, переводчик, прозаик. Родилась в Москве. Окончила филфак МГУ и аспирантуру Института славяноведения и балканистики, кандидат филологических наук. Ведущий научный сотрудник Института мировой культуры (МГУ). Автор 25 книг, среди которых — 14 книг стихов (включая переводные на английский, французский, немецкий, датский, иврит) и двухтомное собрание стихов и прозы, 5 книг прозы, 2 книги переводов, том исследований по традиционной славянской обрядности, а также «Словарь трудных слов из богослужения. Церковнославянско-русские паронимы» (2008). Публиковала поэтические переводы из Р. М. Рильке, П. Целана, П. Клоделя, Т. С. Элиота и др. Лауреат Премии Андрея Белого (1982), Европейской премии поэзии (Рим, 1995), Премии имени Владимира Соловьева «Христианские корни Европы» (Ватикан, 1998), Премии Александра Солженицына (2003) и др. Доктор теологии honoris causa Европейского гуманитарного университета в Минске (2003). Кавалер Ордена искусств и словесности Французской Республики (2005). Я очень рада участвовать в этом проекте. «Правмир» затеял прекрасное дело с этим курсом лекций, с записями. Я долго не могла выбрать, с чего же мне хочется начать – с Данте или с Пушкина, но все-таки остановилась на Пушкине. Для начала я хотела бы сказать несколько вступительных слов. Я не пушкинист. Пушкинистика у нас – это очень высокопрофессиональная область, можно сказать, филологическая секта, и пушкинисты не любят дилетантов и с недоверием относятся к тем, кто не из их круга, а при этом решаются заниматься Пушкиным. У них, конечно, есть основания к такому недоверию. Пушкинистика предполагает очень хорошее знание текстологии – истории текстов, вариантов, истории публикаций. К сожалению, пушкинистика занимается всерьез биографией и всем, что вокруг Пушкина в то время происходило, не различая уже каких-то бытовых деталей от смысловых. Все становится необычайно важно. |
| Способы семантизации церковнославянской лексики как методическая проблема Несмотря на свою жутковатую кондовость, наиболее результативным при овладении лексиконом является систематическое заучивание порционного количества слов. Но представить себе, что люди изо дня в день зазубривают лексический церковнославянский минимум по принципу случайной выборки, нельзя вообще. Методисты предлагают другие способы изучения словарного состава, которые используются и при изучении иностранных языков. В первую очередь, это конструирование лексико-семантических полей, материал которых «монтируется» в русские тексты: добро и зло, животные и растения, числа и меры в священном Писании и т.д. и т.п. Семантизация лексики – одно из ведущих направлений при изучении любого языка. Она включает в себя целый ряд взаимосвязанных и взаимообусловленных моментов: овладение определенным количеством слов – как из активного, так и из пассивного фондов; знакомство с системными и квазисистемными группировками (синонимы, антонимы, паронимы, омонимы, лексико-семантические группы и поля и нек.др.); однозначными и многозначными словами, имеющими несколько лексико-семантических вариантов, которые в свою очередь складываются из мельчайших компонентов – сем; структурой лексического значения (денотат – называемый предмет, сигнификат – обозначаемое понятие; коннотат – сопроводительный эмоционально-экспрессивный пласт, национально-культурный ореол и проч.); контекстными связями слов. Данная статья посвящена рассмотрению основных способов семантизации церковнославянской лексики. Подобная процедура предполагает достаточно твердые языковые навыки, а потому может иметь место лишь на заключительных этапах освоения, а не в начале, как полагают некоторые преподаватели. Такие упражнения таят в себе опасность нелепой нагроможденности и непонятности лексико-грамматического материала. Например, ужик «родственник»: вряд ли человеку, не знающему церковнославянскую морфонологию, будет понятна палатализованная форма И.п. мн.ч. ужи ц ы , так как для него привычней ужики – а это В.п. мн.ч. или почему птицы пернат-ыя, скоти польст- i и, а колена земн-ая – ведь в русском одно окончание? |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАНДИЛО [греч. κανδλα], подвесной на цепях светильник в виде чаши. Название происходит от лат. candela - свеча. К. были широко распространены в древнем мире. Терракотовые и медные К. различных форм в большом количестве были найдены в христ. катакомбах. Впосл. они стали неотъемлемым атрибутом христ. храма. К. в виде подвесных чаш представляют самый распространенный тип церковных светильников. В источниках К. может также называться «лампада», «свеща», «свещник», «свеча» (см.: Седакова О. А. Словарь трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы. М., 2008 2. С. 309-310). Большие К., состоящие из неск. свечей или лампад, именуются «поликандило» (πολς - многий и κανδλα - свеча) и представляют собой светильник, имеющий от 7 до 12 свечей, и «паникандило» (πς - весь и κανδλα - свеча) - более 12 свечей ( Вениамин. Новая Скрижаль. С. 33; Никольский. Устав. С. 45). Кандило. 1568 г. (СПГИАХМЗ) Кандило. 1568 г. (СПГИАХМЗ) Визант. бронзовые и серебряные К. V-VII вв., подвешенные на 3 цепях, изготавливались в виде сосудов полусферической, цилиндрической или фигурной формы, ваз с поддоном или с небольшими ножками (См.: Byzanz, das Licht aus dem Osten: Kult und Alltag im Byzantinischen Reich vom 4. bis 15. Jh.: Katalog der Ausstellung im Erzbischöflichen Diözesanmuseum Paderborn. Mainz, 2001; Залесская. 2006. С. 126. Кат. 227, 228; Византийский Херсон: Кат. выст. к XVIII Междунар. конгрессу византинистов/Сост.: Л. А. Голофаст; ред.: И. С. Чичуров. М., 1991. С. 33. 18). Поддон и ножки, крепящиеся в нижней части подвесных К., были необходимы для установки светильников на плоскость при заполнении их маслом и смене фитиля. Подобная конструкция подвесных на цепях бронзовых литых светильников была известна еще в искусстве Др. Рима I в. (см.: Bailey. 1996. Q 3659, Q 3720). Цепи визант. бронзовых К. VI-XI вв. сводились к цепедержателю, кольцу или крюку. К. и др. типы церковных светильников были заимствованы из Византии и появились на Руси вместе с иконами и предметами богослужебной утвари. В нач. XII в. рус. игум. Даниил сообщал, что во время паломничества в Иерусалим видел К., в к-рые вливают масло и ставят фитили в оловянных держателях. Он же поставил на гробе Господнем «свое» К. «от всей Русской земли» (см.: Житие и хождение Даниила, игумена Русской земли//Путешествия в Святую Землю. М., 1995. С. 45). |
| 4. Два путешествия (Предисл. Ксении Голубович). М.: Логос, 2005. 5. Посредственность как социальная опасность. Архангельск, 2006. 6. Voyage à Briansk. Le don de la liberté. Quelques mots sur la poésie sur sa fin, son commencement et sa continuation (Transl. Marie-Noëlle Pane). Paris: Clemence Hiver, 2008. 7. Апология разума. М.: МГИУ, 2009. 8. Apologia della ragione (Transl. Giovanna Parravicini). Milano, Edizioni La Casa di Matriona, 2009. 9. Freedom to Believe: Philosophical and Cultural Essays. (Transl. Slava Yastremski, Michael Nydan). Bucknell Univ. Press, 2010. 10. Найкращий Епоха, особа, Киев: Дух i Лimepa, 2011. 11. Апология разума. (Предисл. Адриано Делль " Аста). 2-е издание, исправленное и дополненное. М.: Русский путь, 2011. Книги переводов: 1. Поль Клодель. Извещение Марии. М.: Casa di Matriona, 2000. 2. Послания св. Антония Великого. М.: Синтагма, 2003. 3. Франсуа Федье. Голос друга. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2010. Филологические труды: 1. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. М.: Индрик, 2004. 2. Церковнославянско-русские паронимы. Материалы к словарю. М.: Греко-латинский кабинет, 2005. 3. Словарь трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы. – 2-е изд. М.: Греко-латинский кабинет, 2008. Книги для детей: 1. Как я превращалась. М.: ТимДизайн, 2007. 2. Хрюнтик Мамунтик. М.: Тим Партнерс, 2009. Награды: Лауреат литературных премий: По списку Кембриджского международного биографического центра названа «Женщиной года» ( 1992). Лирика и эссе переведены на большинство европейских языков, на иврит и китайский. Светская культура послепетровского времени и церковная жизнь располагались в разных пространствах и не пересекались. Первым разрывом этой изоляции была эпоха Серебряного века. В советской России у Серебряного века продолжения не было. Лишь в конце 1960-х свободная светская культура приходит к сближению с духовной традицией и с гонимой Православной Церковью. Новое религиозное возрождение в светской культуре XX века и проблемы, возникающие сегодня в области ее взаимодействия с Церковью, являются предметами рассмотрения Ольги Александровны Седаковой в докладе «Россия открывается " новому христианству " ». Материал был представлен на конференции «Человек: кризис и желание счастья. Что может сказать Церковь сегодня?» в Сериате (Италия) 28–30 октября 2011 г. |
| В высшей степени сомнительным представляется различение лексем пришлец и пришелец (с. 283): последняя форма есть не что иное как Род. пад. мн. ч. от первого слова, единожды во всем Священном Писании по ошибке употребленная в качестве Им. пад. (Нав 8. 33); во всех остальных случаях греч. prosêlytos соответствует пришлец. О семантическом разведении этих слов смешно даже говорить. Впрочем, эта же ошибка, основанная на плохом знакомстве с древнерусскими сверхкраткими, уже имеет прецедент в словаре прот. Гр. Дьяченко (соотв. статья). К столь же сомнительным лексикологическим открытиям относится изобретение второго значения слова лепота, основанное на единственном примере: язык огнь, лепота неправды (Иак 3. 6), который автор предлагает понимать в западноевропейском изводе, отправляющемся в этом случае от Вульгаты: «язык — огонь, целый мир (вселенная) неправды» (с. 172, 402–403). Действительно, в Священном Писании слово kosmos употребляется равным образом и как мip — «вселенная», и как лепота — «украшение». Но логически неверно воспринимать эту семантическую вилку как равносторонний треугольник – никогда лепота не будет значить мip. При желании здесь можно говорить лишь об ошибке переводчика, но не о новом, доселе неведомом значении славянского корня. Некоторое пренебрежение Синодальным переводом и, следовательно, всей стоящей за ним традицией, продемонстрированное в последнем случае, к недоумению читателя распространяется и на другие места Священного Писания. Пророчество Давида: разделиша ризы моя себе и о одежди моей меташа жребий (Пс 21. 19), с удивительной точностью сбывшееся при Распятии Господа (Ин 19. 24), теряет свою актуальность в расплывчатом: «разделили между собой покровы мои, и делили по жребию одежды мои» (стиль, весьма напоминающий акад. С. С. Аверинцева), хотя уже от внимания Евангелиста не ушло то, что бросали жребий об одной одежде, а именно о нешвенном хитоне Христовом, в то время как прочие одежды были поделены начетверо без всякого жребия. Еще более выпадает из контекста перевод слов из Пролога Евангелия от Иоанна: и благодать воз благодать (Ин 1. 16) как «милость в ответ на милость (дар в ответ на дар)» (с. 61). Все без исключения переводы и толкования этих слов не сомневаются в том, что здесь выражено умножение благодати (в значении под номером 5 по Седаковой), даруемое в Боговоплощении. |
|
|
