| Связь с эфиром СМС: с мобильного телефона пошлите на короткий номер 5522 слово ВЕРА и через пробел вопрос, который хотите задать. Звонок в студию во время прямого эфира: 8 495 959-59-39. Звонок в студию: 8 495 950-63-56. Написать письмо: info@radonezh.ru play_arrow pause mute max volume play stop repeat Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . Мир русской иконы — авторский цикл Е. Смирновой 19.03.2017 23:00 Елена Александровна Смирнова Третья передача цикла «Мир русской иконы» продолжает тему домонгольских образов и переходит к осмыслению уже творчества Феофана Грека. Сотрудник Третьяковской галереи, искусствовед Любовь Як. Ушакова рассказывает о духовном смысле и истории таких шедевров иконописи, как «Ярославская Оранта», «Знамение Новгородское» и «Битва новгородцев с суздальцами» (повествующая о ее чуде). Иконы Феофана Грека в экспозиции музея — «Донская» и «Преображение Господне» представляют богословие этого уникального иконописца как подлинного исихаста, последователя учения св. Григория Паламы о безмолвии, молитве, Фаворском Свете и постепенности духовного восхождения. Цикл ведет Елена Смирнова. Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой: Другие способы платежа: Версия для печати Комментарии 20.03.2017 - 07:32 Огромная благодарность и : Огромная благодарность и наилучшие пожелания здоровья автору и ведущей передачи! Обязательно ждем продолжения. Добавить комментарий Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: info@radonezh.ru Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь |
| 1 февраля 1845 года отец Феофан был назначен помощником инспектора академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 года он исполнял обязанности инспектора. За ревностное исполнение этих обязанностей, засвидетельствованное академическим начальством, иеромонах Феофан был во второй раз удостоен благословения Святейшего Синода, а 25 мая 1846 года — и звания соборного иеромонаха Александро-Невской лавры. Иеромонах Феофан был глубоко предан важному делу христианского воспитания, однако его влекло другое, а именно — уединенная монашеская жизнь. Его учебная работа соединилась с административными и хозяйственными заботами, к которым не лежала его душа, а поэтому внутренне он не был удовлетворен служебной деятельностью. Дух его стремился в более сродную ему сферу иноческого жития и молитвенного общения с Богом. Вскоре представился случай к удовлетворению духовных потребностей отца Феофана. 21 августа 1847 года по собственному желанию он был назначен членом Духовной Миссии в Иерусалиме. И 14 октября 1847 года Миссия в полном составе отбыла из Петербурга в Палестину. Шестилетнее пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых отцов по древним рукописям, знакомился с уставом и житиями древних подвижников восточных обителей и святой Афонской горы. Молодой аскет вошел в тесную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на направление его духовной жизни и впоследствии способствовали изданию его сочинений. Здесь, на Востоке, отец Феофан основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским. В 1853 году началась Крымская война. 3 мая 1854 года члены Русской Духовной Миссии были отозваны из Иерусалима в Россию. За свои труды в Миссии иеромонах Феофан был возведен 4 апреля 1855 года в сан архимандрита и 12 апреля назначен в Петербургскую духовную академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полгода — на должность ректора Олонецкой духовной семинарии. |
| Передо мной старая, пожелтевшая от времени тетрадка в четвертую долю листа старинной, толстой и грубой бумаги; на ней надпись: «Тетрадь иеромонаха Евфимия». На заголовке тетради: «Чудные сновидения девицы Евдокии, крестьянки 25 лет, бывшие с нею в разные времена ее жизни. Перевод с французских слов Татьяны Борисовны Потемкиной, которая слышала их от Евдокии на простонародном языке»… а ниже заголовка: «Евдокия, девица 25 лет, крестьянка княгини Горчаковой (ее деревни в Смоленской губернии)»… Проносится передо мною образ минувшего: великосветская, известная, даже знаменитая, барыня высшего русского общества, близкая ко Двору, лично известная и любимая Государями Александром I, Николаем I и почитаемая Александром II, истинно православная христианка, патриотка, богатейшая женщина своего времени — словом, высота всего знатного и богатого, что только было в русском обществе времен крепостного права, и рядом с ней… простенькая бедная темная и, по человеческим понятиям, невежественная крестьянская крепостная девушка… Девушка что-то рассказывает, и, надо думать, рассказывает что-то необыкновенно удивительное, настолько чрезвычайное и интересное, что знатная ее собеседница ловит каждое ее слово и быстро его записывает в свою книжку… по-французски?! Татьяна Борисовна — настоящая хорошая православная русская женщина и истинная патриотка по своим чувствам; она хорошо говорит и чувствует по-русски, ну а писать и думать она может только на языке Боссюэтов и Фенелонов, на языке тех, которые в то время почитались творцами всего образованного и изящного, на том языке, незнание которого не давало в высшем русском обществе права никому считать себя образованным… Такое уж было время!… В конце этой тетрадки отца иеромонаха Евфимия, неведомого мне старца (уже из третьих, а может быть, и четвертых рук досталась мне эта рукопись), подписано: «Перевод отца Феофана Комаровского». Итак, четыре личности были в свое время заинтересованы тем, что было записано в этой уже разрушающейся от тяжести протекших многих лет тетрадке: знатная барыня-аристократка, крестьянская девушка, иеромонах, владелец рукописи, и переводчик ее — тоже или священник, или иеромонах, но не из простых, а из тех, кто в свое время знал язык образованных русских прошлого столетия. Что же это за ветхая деньми тетрадка, которая могла в себе сосредоточить столько живого интереса, который захватил собою внимание столь разнообразных по своему положению лиц?.. |
| После этого он неоднократно просил Святейший Синод «о произведении в чин священства и об отпуске к Калмыцкому владельцу Петру Тайшину», «для обращения Калмыцкого народа в православную веру». Синод объявил ему, чтобы он ожидал в Петербурге епископа Астраханского Лаврентия, с которым и будет отпущен. Между тем, в Петербург преосвященный Лаврентий не прибывал и, истомившись ожиданием, Кондаков 14-го декабря подал прошение, в котором писал, что у него остались родители «при древности, а в православную кафолическую веру не крещены, и он имест опасение, дабы они в непотребной их вере без него по померли». По этой причине Кондаков просил «отпустить его к Калмыцкому владельцу Петру Тайшину и быть ему там при походной церкви, доколе не поставлен будет во священный чин, хотя церковным причетником, с определением ему трактамента, против тамошних причетников». Святейший Синод постановил: «отправить Кондакова к помянутому владельцу, у которого при походной церкви, под вдомством определенного от Святейшего Синода иеромонаха Никодима (Ленкевича), быть до указа пономарем, и до определения его в чин священный давать ему надлежащее жалованье, по пропорции, против прочих церковников, а на дорожный до Москвы проезд выдать из синодальной наличной казны 20 рублев, от Москвы же отправить, как пристойнее, на ямских подводах за прогоны или за наем, выдав на это деньги из Московской Синодальной Канцелярии, безволокитно». В апреле 1727-го года иеромонах Никодим донес, что Кондаков к церковному делу не годится, да, кроме того, и «скандалом» учинил: взял некрещенную Калмычку и не живет при церкви. иеромонах Никодим просил, вместо Кондакова, прислать «школьника, искусного в Риторике и Философии» 2368 . В 1741-м году возник вопрос об участии остававшихся после преосвященного Феофана семинаристов. В их числе было 3 Калмыка. Двое из них были оставлены в Александро-Невской Семинарии 2369 , 1 определен в приказный чин в С.-Петербургской Акадамеии 2370 . VI. По воскресным дням в монастырской церкви производилось обучение катихизису: в 1739-м году обучал катихизису иеромонах Феофил (Краснопольский) 2371 . |
| Ещё один племянник-педагог-средний сын сестры святителя Анны Васильевны, кандидат Московской духовной академии Иван Александрович Крутиков. После окончания курса Иван Крутиков преподавал в Орловской семинарии, в Курской семинарии (г. Белгород), в Ефремовском духовном училище. Он имел с дядей длительную переписку, обсуждались методы преподавания, богословские проблемы, темы философских и богословских сочинений, которые предполагал писать Иван Александрович, и здесь же – советы по лечению дочери-младенца. В Курской семинарии он вёл « Изъяснение Священного Писания» . Сохранились воспоминания о его уроках бывшего семинариста Анатолия Танкова: «…Особенностью преподавания было то, что И.А. Крутиков всеми мерами старался о том, чтобы ученики прочитали текст священных книг, разобрались в нем, умели пересказывать главы этих книг и знали толкование смысла текста, в особенности не вполне понятных его слов и выражений. Почти весь урок проходил в непосредственном изучении текста Библии . Такой самый, конечно, рациональный метод изучения Священного Писания, безусловно в настоящее время имеющий широкое применение, в наше время был желанною новостью, так как ранее ученики семинарии и даже студенты академии очень много изучали о Библии … и по поводу Библии, а не подлинный её текст и его смысл. …. Преосвященный Феофан начертал ему (И. Крутикову) подробное наставление, как вести дело, и настойчиво, с особым ударением ставил во главу угла непосредственное знакомство учеников с текстом Священного Писания. » Остальное все тогда приложится», – писал он. … Объяснения Крутикова были ясны и интересны … (он) был ровен, выдержан, аккуратен, благожелателен к воспитанникам и любим ими…» 315 . В январе 1887 г. правнук старшей сестры святителя Любови Васильевны Макриновой, Иван Дмитриевич Андреев написал святителю Феофану о своём желании поступить в Московскую духовную академию. Они не были знакомы лично. В это время Андреевы (вдова священника села Малинова и её дети) находились в тяжёлом материальном положении. Святитель немедленно отзывается на письмо Ивана-пишет ответ юноше и высылает немного денег через хорошо известного ему родственника, священника села Здоровец, соседнего с селом Малиново, Алексея Степановича Воскресенского. Так началась интенсивная переписка, не прекращавшаяся до последних дней святителя. |
| По тому и другому случаю преосв. Феофан не только делал соответствующие распоряжения по епархии, но и произносил проповеди с церковной кафедры. Сюда относятся, во-первых, речь «пред панихидою по усопшем Государе Цесаревиче и Великом Князе Николае Александровиче 13 апреля 1865 года и, во-вторых, речь «пред прочтением манифеста о новом Наследнике – благоверном Государе Цесаревиче и Великом Князе Александре Александровиче», 28 апреля < того же года. В первой он живо, сердечно выражает скорбь об утрате, понесенной Августейшими Родителями усопшего и всею Россией в лице подававшего блестящие надежды бывшего Наследника Цесаревича и подает утешение в благой участи усопшего на небе, но вместе дает и наставление, урок, извлекаемый из этого события 277 . С кончиной бывшего наследника престола последовала перемена в наследии царского венца, изменение в порядке государственной жизни. «Но когда, – по слову архипастыря-проповедника, – такое значительное изменение в нашем государстве промыслительно допущено или совершено в период существенных у нас изменений, то нельзя не поставлять первого в связи с последним. Кто знает, что было бы без сей перемены, и что еще будет в следствие ея? Всяко, однакож, сим печальным и, можно сказать, грозным событием не дается ли нам вразумительный урок: смотрите, осторожнее изменяйтесь. Изменяйтесь к лучшему во внешнем быте, как покажется вам лучше, но не покушайтесь изменять того, что вашего же ради вечнаго блага свыше учреждено среди вас. Вот смотрите надлежит человеку единою умрети, потом же суд. Оправдание на суде одно – в Господе, Спасителе нашем; а с Ним в общении бывают только верою в Него и жизнию по вере, зреющею силою св. таинств, под влиянием всех молитвенных и освятительных чинов Св. Церкви. Вот это все и оставьте неизменным. Се единственный путь к блаженной кончине и к оправданна на суде, дающему вход в блаженную вечность. Кто не согласится, что подобное напоминание, и напоминание в сильном, как видите, тоне очень для нас благовременно? Все стали у нас изменять, и так раздражили подать к изменениям, что очень многие стали изменять и св. |
| Философию изучали в русско-латинских школах еще с XVII-ro века, сперва по схоластическим учебникам, позже по Вольфу и Баумейстеру. В собранных тогда библиотеках находим немало философских книг, – у Феофана Прокоповича , в знаменитой Архангельской библиотеке князя Дм. М. Голицына (у него же подбор рукописных переводов). Учителя и ученики много читали, особенно в Киеве, – иногда и новых философов... Однако, в общем взятое, это школьное преподавание, еще не выражавшее никакой собственной философской жизни, сравнительно мало сказалось во внутреннем становлении русского духа. Важнее были литературно-философские увлечения, вольтерьянство и масонство. В Екатерининское время переводили много, – кажется, скорее впрок, для искомого читателя. И даже «творения велимудрого Платона», переложенные на словено-российский язык в 80-х годах того века, для какого-то читателя уже предназначались, если и не нашли его... Все это еще не выходит и не выводит, конечно, за пределы простой философской любознательности, хотя бы и очень искренней. Ибо еще не было собственной философской встревоженности, еще не было собственных философских вопросов... И только в Александровское время, в преобразованных духовных школах, начинает чувствоваться в философском преподавании более органическое и ответственное обращение именно к вопросам... Официально, правда, преподавание по-прежнему продолжалось по Баумейстеру, 78 или Винклеру, одно время по Карпе. «Их имена, равно как и глубокомысленные сочинения, знаменитые в наших семинариях, никогда в ученом свете не были знамениты», иронически замечает Сперанский. Но в самой программе к этому был дан очень существенный корректив, под видом преподавания истории философии. Устав 1814-го года предлагал уже в семинариях вводить учеников в разногласия славнейших философов, чтобы дать им «понятие об истинном духе философии»,– «приучить их самих к философским исследованиям и ознакомить их с лучшими методами таких изысканий». В духе этого устава Филарет Московский и требовал: «при испытании наблюдать, чтобы испытуемые отвечали из ума и знания, а не слепо из учебной книги или записок». Преподавателям внушалось не давать ученикам слишком подробных записок, отягощающих память и не оставляющих места для самостоятельного упражнения рассуждающей способности. В письменных «задачках» или сочинениях прежде всего и требовалось «рассуждать..». |
| Суда Выга, охотясь на китов и тюленей, обычно заходили далеко на север, за Шпицберген, и даже на восток от Новой Земли 1201 . В больших городах и обеих столицах у выговцев были свои склады и агентства, через которые они продавали свои товары 1202 . Петербург, Москва, Нижний Новгород, Рыбинск, Казань, Астрахань были главными центрами выговской торговли, а на Урале и в Сибири (особенно на местных металлургических заводах) выговские агенты и их одноверцы контролировали в XVIII веке всю торговлю съестными припасами и предметами обихода. Цветущее хозяйство Выга, работа его насельников на правительственных металлургических заводах и, видимо, приобретение симпатии властей при помощи подарков и постоянных посылок – так, например, Выг отправлял к царскому двору оленей и других редких северных животных, птиц и рыбные припасы – позволили выговцам не только получить легализацию своего существования в самое трудное для раскола время, при Петре I, но и сохранить свою общину в течение более чем 150 лет, пока в 1854 г. она не была закрыта по распоряжению правительства. Указ Меншикова от 7 октября 1705 г. 1204 был позже подтвержден Петром I, и община, несмотря на постоянные доносы, комиссии, расследования и ревизоров, смогла пережить самые тяжелые гонения при Петре, Анне Иоанновне и Елизавете. До 1770-х гг. Выг, собственно, оставался единственной легализованной старообрядческой общиной России и его влияние было совершенно исключительным. Заботясь о благочестии и материальных способах его защиты, ни Андрей, ни его последователи не забывали и о важности подготовки новых кадров наставников и миссионеров. Андрей рано понял всю силу знания и школы и, не стесняясь того, что сам уже успел стать руководителем Выга и был славен среди старообрядцев как богослов и учитель, решил отправиться в школу своих врагов – в Академию православной церкви. Традиция указывает, что Андрей учился у самого Феофана Прокоповича в Киевской Академии, куда приехал под видом молодого жаждущего знаний купца 1205 , но, скорее, можно предполагать, что он учился или в Новгороде, или в Москве у знаменитых в то время греческих ученых, братьев Лихудов 1206 . Во всяком случае, эрудиция, методология и стиль Андрея явно свидетельствуют о довольно продолжительной и систематической школе, и " великий ритор» был, несомненно, одним из самых богословски образованных великороссов своего времени, часто превосходя своих учителей в диалектике и в риторике. Его проповеди и трактаты построены очень искусно, и, прикрываясь пышным и вычурным слогом, Андрей неизменно и твердо проводит в них свою линию, прекрасно разбирая доводы противников и находя необходимую для их опровержения аргументацию. Он логичен, последователен и особенно силен в споре. Проповеди и сочинения Андрея являются лучшими образцами русского барокко, а его знаменитые " Поморские ответы» свидетельствуют о глубоких знаниях, систематическом и логическом уме и блестящем анализе. |
| Она разделяется на трагедию, комедию и трагедокомедию. Частей трагедии пять: пролог, протазис, эпитазис, катастазис и катастрофа. Трагедия и комедия разделяются на акты и сцены. Актов киевская пиитика XVШ в. назначала для всех родов драматической поэзии пять, ни больше, ни меньше 52 . Киевская драма XVII и начала в. представляла из себя копию иезуитской, особенно же польско-иезуитской драмы. По подражанию иезуитским образм, она брала содержанем своим религиозно-народные предметы и лица, неуклонно следовала церковнобиблейскому рассказу о них и имела строго церковный характер. Таковы мистерии о страданиях Христостовых, об Алексее человеке Божием, о падении первых людей и божественном искуплеиии 53 . Новое направление киевской драмы дал Феофан Прокопович трагедокомедией: «Владимир славенороссийских стран князь и повелитель 54 ». Содержание для себя киевская драма берет или всецело из русской истории, 55 или же в обработке церковно-библейского сюжета затрогивает общественные и политические интересы южного края 56 . Как на образцы в области драматической поэзии пиитика Феофана Прокоповича указывает на римских классиков – в драме Сенеку, в комедии Теренция и Плавта 57 . Лирическая поэзия понималась в старой ки евской академии, как искусство составлять краткие стихотворения, которые первоначально пелись в честь богов, героев и знаменитых людей, а потом прилагаемы были ко всякой материи. Лирическая поэзия разделялась на два главные отдела: первый составляли священные гимны и светские оды, второй – элегия. Образцами священных гимнов для киевских поэтов служили главным образом гимны Мурета, составленные им по подражанию Горацию 58 . По образцу гимнов Мурета, у киевских ученых являются священные гимны, в которых церковное событие или жизнь святого служат только поводом к свободному выражению чувств автора. Светские оды или приветственные стихи разделялись на праздничные, родильные, имянинные, брачные, похоронные, благодарственные, застольные и, как выше сказано, иногда относились к поэме. |
| Так вот, цель поста в преодолении человеком своего миксантропизма (в мифологии – смешение в одном живом существе свойств человека и животного: кентавры, сирены и пр.). Да, вот так, пост – это, ни много ни мало, средство очеловечения, если, конечно, о человеке мыслить не по Дарвину. Постом человек освобождается от власти животного начала. Не уничтожает его в себе, а ставит в служебное положение душе, прилепляющейся, в свою очередь, духу, который, по выражению святителя Феофана Затворника, есть «высшая сторона человеческой жизни, сила, влекущая его от видимого к невидимому, от временного к вечному, от твари к Творцу, характеризующая человека и отличающая его от всех других живых тварей наземных». Вот это духовное измерение поста – его наисущественнейшее свойство. Телесным измерением тоже пренебрегать не стоит, но, при том, что, говоря о посте, даже святые подвижники часто имеют в виду телесное воздержание, следует ясно отдавать себе отчет в его второстепенной, служебной роли, которая, по их же объяснениям , сводится к тому, что пост «имеет своей целью собственно приспособление телесной жизни к созерцательному подвигу сосредоточенной самоуглубленности и покаянного самоиспытания» (С.М. Зарин). Бог возлюбил мир, а жизнь христианская – это путь христоподражательного крестоношения. Пост на этом пути – участок повышенной концентрации внимания, это «период духовных усилий, – пишет священник Александр Ельчанинов. – Если мы не можем отдать Богу всю свою жизнь, то посвятим Ему безраздельно хотя бы периоды постов – усилим молитву, умножим милостыню, укротим страсти, примиримся с врагами». Телесная составная поста – это аскетический инструмент и важная опора, но не более. Без перечисленных отцом Александром составных частей она, в лучшем случае, бесполезна. Фото: Bill Gekas Телесный пост, сам по себе, вне христианских духовных и нравственных добродетелей, вне молитвенной и богослужебной жизни, вне покаяния – это и не пост вовсе , а одна из многих диет, всего лишь поверхностно и ущербно заимствованная из христианской аскетической традиции . Это как раз тот редкий случай, когда понятие называется именем наименее существенного признака. |
|
|
