| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Гоголь. Соловьев. Достоевский В книгу выдающегося русского мыслителя и литературоведа Константина Мочульского вошли три его главных работы: «Духовный путь Гоголя», «Владимир Соловьев. Жизнь и учение» и «Достоевский. Жизнь и творчество». Думается, что объяснять какое место в христианской культуры занимают Гоголь, Достоевский и Соловьев излишне. Жанр работ Мочульского не так легко определить: это, конечно, и биографии, и литературоведческие очерки. Но главное, Мочульский пытается осмыслить жизнь и творчество своих «героев» как духовное событие, как мыслителей. Гоголь. Соловьев. Достоевский Духовный путь Гоголя 1. Предисловие «Старайтесь лучше видеть во мне христианина и человека, чем литератора», — писал Гоголь матери в 1844 году. Исполнили ли биографы Гоголя это пожелание? Оценили ли по справедливости его религиозный подвиг, то «прочное дело жизни», которое писатель считал важнее своего литературного творчества? Можно с разных точек зрения подходить к жизненной задаче, поставленной Гоголем; можно сочувствовать ей или ее оспаривать, но игнорировать ее нельзя. Гоголь был не только великим художником: он был и учителем нравственности, и христианским подвижником, и мистиком. Историю этого Гоголя мы и пытаемся рассказать, пользуясь как материалами перепиской, религиозно–нравственными сочинениями Гоголя и свидетельствами современников; эстетическая оценка художественных произведений автора «Мертвых душ» не входит в нашу задачу: мы привлекаем их к рассмотрению только как психологические и идеологические документы. До сих пор в литературе о Гоголе повторяется или молчаливо допускается мнение, что призвание его было исключительно литературное, что, «ударившись в мистику», он загубил свой талант и «занялся не своим делом», что весь духовный путь писателя был одним прискорбным недоразумением. Но почему же религиозно–нравственные идеи Гоголя легли в основу «учительства» всей великой русской литературы и почему значительность его христианского пути с каждым годом раскрывается нам все яснее? |
| В начале 1910–х годов до религиозных устремлений было еще далеко, его влекли иные интересы. Петербургский университет, имевший почти вековую историю, несомненно, переживал пору наивысшего своего расцвета. Здесь преподавали люди, составившие — уже тогда или чуть позже — славу русской науки и культуры: А. А. Шахматов, Ф. Ф. Зелинский, С. Ф. Платонов, И. А. Бодуэн де Куртене, Л. П. Карсавин, Н. О. Лосский… — вряд ли возможно перечислить всех достойных. Романо–германское отделение филологического факультета, на котором учился Мочульский, занимало особое место в жизни университета. Георгий Адамович, многолетний товарищ мочульского, вспоминал об этом полвека спустя: «Здесь иногда можно было услышать доклад о Рихарде Вагнере, как поэте, — правда, к некоторому удивлению проф. Брауна, — или, под руководством проф. Петрова, анализ новейших течений французской прозы, здесь устраивались литературные выступления, на одном из которых я впервые увидел Анну Ахматову, здесь была штаб–квартира недавно возникшего акмеизма, здесь же постоянно бывали первые русские формалисты, впоследствии люди с крупными именами, тогда еще только намечавшие путь и склад своих изысканий . Иначе говоря, здесь не воспитывались «ученые сухари» — ни профессора, ни слушатели не напоминали ученых педантов. У Мочульского же тяга к академическим занятиям сочеталась с ощущением филологии как «веселой науки». Как вспоминал его товарищ по университету, а потом — в Париже — товарищ по «роду занятий» Владимир Вейдле, Мочульский «на втором уже курсе прославился шуточной новой песнью «Ада», написанной в дантовской манере на безупречном итальянском языке дантовского времени, и где были выведены в пародийном духе все его «романо–германские» товарищи и учителя» . Испытывая острый интерес к современной литературе, Мочульский сближается с молодыми писателями. К петербургскому периоду его жизни относятся и первые пробы пера, он сотрудничает с журналами «Северные записки» и «Любовь к трем апельсинам». В 1914 по окончании курса он оставлен при университете. Казалось, будущее уже определилось: кафедра, студенты, лекции… Но исторический излом, который разделил Россию на разные лагеря, переопределил все по–своему. В 1918 году |
| С приведенными в книге суждениями и выводами по этой проблеме, несомненно, можно согласиться не всегда. Так, можно лишь частично разделить его вывод о том, что Гоголь «поставил вопрос религиозного (а может быть, точнее, мистического. — J1. М.) оправдания культуры» или что мировоззрение Достоевского можно назвать «мистическим народничеством». Трудно принять утверждение, что «всегда сердце Пушкина было открыто Богу» — Действительно, по словам Ю. М. Лотмана, «вопрос отношения к христианству встал перед Пушкиным последних лет как все более и более серьезная проблема», но поэт воспринимал христианство более личностно, не с мистической, а с морально–гуманистической стороны. С этой более общей позиции Пушкин видел в нем этап исторического движения, т. е. восприятие христианства было у него глубоко исторично. В отношении религиозности Л. Н. Толстого в книге Мочульского высказана оценка, в известной мере противоположная общепринятой. Христианство Толстого явно и общеизвестно. В своих произведениях, очерках, дневниках Толстой много писал о нем, оно легло в основу мировоззрения и жизненного поведения писателя. Но Мочульский не признает этого и утверждает, что Толстой не верил в человека, отвергал «несуществующую свободу и свой чисто буддийский фатализм прикрывал туманным понятием Провидения». На наш взгляд, Толстой обращается к христианству как к морально- этическому гуманистическому учению, и в этом отношении он близок Пушкину. Но на этой основе Толстой создает свои оригинальные идеи, которые развивает во многих своих произведениях. Мочульский называет их «парадоксальными». В итоге при бесспорной эрудиции, тонкой и глубокой проницательности оценок произведения, творческого пути писателей у Мочульского оказывается сильное влияние православия, которое у него часто выступает орудием литературной критики. Но у русских читателей имеется достаточный опыт чтения идеологизированного литературоведения, чтобы относиться к нему с опаской и отделять «идеологию» от эстетических и философских оценок. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Разделы портала «Азбука веры» Критика Гоголь. Соловьев. Достоевский Эта книга — первое представление в России творчества писателя, прочно занимающего «второй ряд» в литературе русской эмиграции во Франции, К. В. Мочульского. Триптих о писателях-философах входил в число передававшихся в недавние годы из рук в руки книг. Евангельские истоки скорбной сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина Все творчество М. Е. Салтыкова - Щедрина, начиная с повестей 1840-х годов и «Губернских очерков», пронизано библейскими мотивами, образами и сюжетами. Обращение писателя к библейскому пласту носило не только эстетический характер... Чехов как мыслитель Уступая желанию студенческого кружка имени А. П. Чехова, я переиздаю настоящий очерк о Чехове, хотя форма изложения и развития основных его мыслей, в значительной мере случайная и приуроченная к публичной лекции, самого меня не вполне удовлетворяет. Однако частичными переделками обойтись здесь было бы нельзя... Не высовывайся? — Соответствует ли образ «премудрого пескаря» из одноименного произведения Салтыкова-Щедрина христианскому вероучению? В реке живет пескарь. Его родители прожили аредовы веки и умерли своей смертью. Отец пескаря перед кончиной говорит ему, чтобы тот всегда был осторожен, ведь повсюду опасность! Пескарь решает вырыть себе маленькую норку,... Святой старик (Салтыков-Щедрин и православие) «Салтыков-Щедрин и православие» — тема, которая требует к себе самого пристального внимания и тщательного подхода, предваряющего литературоведческий и биографический анализ творчества писателя с духовной точки зрения. Преобладавшая долгое время официальная точка зрения, выраженная однозначно: «Щедрин — атеист», нуждается сегодня в новом осмыслении. Религиозно-философские воззрения Ф.И. Тютчева Много писали о Ф. И. Тютчеве, как поэте, мыслителе и патриоте, по поводу 100-летия его рождения. Все согласны в оценке его произведений (поэтических и прозаических) со стороны их важности для разработки основных задач нашей художественной литературы, для уяснения нашего национального самосознания... Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 1159 чел. Всего просмотров 69 млн. Всего записей 2584 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| На чем же основываются утверждения автора о заимствовании толкований из готовых источников, в роде Изборника XIII века, который он относит к «Каафам»? Мы должны ожидать, что автор укажет нам ряд толкований в славянском переводе», которые бы совпадали с рассматриваемыми толками «Сна Иоаса» и которые бы не дозволяли думать о независимом происхождении последних. Но к сожалению, приведено нисколько толков из различных сборников, при чем большинство толков не имеет ничего общего с толками «сна Иоаса». Так например, какое отношение к рассматриваемому памятнику имеет вопрос-ответ – « почто повелно бы Моисеωви ωбоувь изоути? Т. житейскы печали ложити»; или например – ре гь: члкъ етеръ изыде заоутра нать длател виноградоу своемоу. Т. члкъ есть хъ а виноградъ людье а длатели апли» и т. д. Если бы понадобилось, можно бы из массы сборников, содержащих подобные вопросо-ответы, привести не одну сотню примеров, и все-таки наше знание о происхождении толкований «сна Иоаса» нисколько не подвинулось бы вперед. Гораздо важнее те вопросо-ответы, которые совпадают с толками «сна Иоаса»; таков, например, приведенный вопросо-ответ из сборника Московской духовной академии из Волокаламского монастыря 16З (529), л. 538 – «Впро. моужь е нищь но мръ спсаа гра и лю. То Хрсъ спситель всем мир. Гора е сискаа стаа бца а кпина оутроба двы.» Но можно ли считать этот вопросо-ответ одним из источников толкования «сна Иоаса»? На в каком случае. Наоборот, мы должны признать, что он сам взят из нашего толкования и притом неумело, так как ответ взят в большем объеме, чем следует, и виной, этому толкование «сна Иоаса», в котором объяснение горы Сионской является вполне естественным; сходство же буквальное – " моужь же ти сть нищь в мудръ спсаи градъ и люди (т). хс спситель всемоу мироу. Гора же сть синаиска ста оц а коупина оутроба двы». Что же касается толкования «кедра ливанского», то одинаковость толкований еще не может говорить о происхождении одного из другого, так как и то и другое могло независимо произойти из одного греческого оригинала. |
| Также предлагаем его книгу «Великие русские nucameляXIX века» . Луиджи Магаротто писал о ней: « Книга К. В. Мочульского «Великие русские писатели XIX века» занимает особое место в его наследии. Как и все [предшествующие ей] работы, она демонстрирует огромную эрудицию автора, тонкость и глубину его наблюдений. Но именно в ней наиболее полно выразился духовный мир автора, раскрылось его нарастающее влечение к проблемам христианского религиозного мировоззрения». Дмитрий Мережковский — один из лучших русских литератруных критиков, один из первых кто порвал с традицией Писарева и и компании, начав мыслить литературу — саму литературу, а не сводить её к социальной проблематике. Это, помимо прочего, позволило ему увидеть мощную религиозность русской литературы, её явную христианкость. Интересно, что Мережковский, всё равно обращается к социальной проблематике, но иначе чем его предшественники: русская литература хочет евангелизировать жизнь, хочет религиозной общественности. В этой связи особенно интересны три сборника статей Мережковского, где соединяются литературнокритические, философские и публицистические опыты: «Невоенный дневник» , «Было и будет» , «В тихом омуте» . И конечно, «Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы» — собрание очерков о древних и новых писателях. Литературная критика Мережковского — одно из безусловных достижений Серебряного Века. Здесь вспоминается знаменитое определение акмеизма, данное Мандельштамом: « тоска по мировой культуре ». Эссе и исследования Мережковского, посвященные литературе не просто были проявлением такой тоски, они сами были — ярким, блистательным образцом мировой культуры, образчиком ее бытия на русской почве. «Гений христианства» Шатобриана — одна из лучших апологий христианства Нового времени и вместе с тем прекрасная «теория» христианской литературы (или культуры в общем). В целом шатобрианову апологию можно свести к двум аргументам. Посылка обоих такова: мы более не верим в христианство («мы» в смысле среднего западного интеллектуала) и тем более не верим, что защита христианства может быть рациональной. В такой ситуации, возможно, однако, прибегнуть к следующим аргументам. «Аргумент от силы» — как бы мы сами ни смотрели на христианство (а «мы» — «не верим»), очевидно, что это «мы» — западная культура от великого искусства до самого западного типа человека — Европа как таковая — создана христианством. Секулярная Европа может не верить в Бога, но то, чтО она есть, — продукт христианства. |
| Луиджи Магаротто, профессор Венецианского университета Великие русские писатели XIX в. ПРЕДИСЛОВИЕ Долгой и разной может быть память о родине на чужбине. Когда в 1492 году евреи были изгнаны из Испании королем Фердинандом V Католиком и его супругой Изабеллой II, большинство из них навсегда осело в Салониках. Но, как гласит история, они долгое время сохраняли и передавали из поколения в поколение ключи от своих родных домов, конфискованных в Испании, не теряя надежды когда-нибудь туда вернуться. Для тех русских, которые покинули Россию после революции 1917 года, таким ключом, бережно хранимым, стала русская литература. Любовь к литературе оставленной родины была для них защитой и сохранением своего национального характера. Быть русским в эмигрантской среде означало почитать и знать литературу и культуру своей родной земли. Книга К. В. Мочульского «Великие русские писатели XIX века» проникнута этой национальной чертой. Точнее даже, она придумана и написана, По признанию самих издателей, с целью воспитать русскую молодежь, рожденную в эмиграции, на которой лежала миссия — сохранить память о великой русской культуре, чтобы она была причастна к ней. Конечно, эту обязанность могла выполнить только русская молодежь. Но чтобы войти в ее состав, недостаточно было родиться русским, необходимо было знать и любить культуру (и литературу как ее часть) своей далекой родины. Константин Васильевич Мочульский родился в 1892 году в Одессе. В 1910 году он окончил романогерманское отделение историко–филологического факультета Санкт–Петербургского университета. С 1917 года — приват–доцент на кафедре романской филологии. Научную деятельность начал с филологических докладов в различных кружках и обществах, напечатал в ряде журналов небольшие статьи и рецензии. В 1919 году он эмигрировал и до конца своих дней жил и работал на чужбине. Вначале он читал лекции в Софийском университете, а с 1922 года — на русском отделении Парижского университета. Поселившись во Франции, принимал активное участие в интеллектуальной жизни русских эмигрантов и часто печатал свои статьи в русских литературных журналах. Во время оккупации Парижа К. Мочульского преследовало гестапо как одного из руководителей христианско–демократического объединения «Православное дело», созданного в 1935 году. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
