| А Преображенского монастыря архимандриту с братьею велели б естя владети рыбными ловлями по прежним жаловалным грамотам в Камских устьях в реке в Волге и в Чертыке от верхние зголови по нижнюю зголовь старым и новым Камским устьем с подвальи и с заводами и с истоки и Красным озером, чем Преображенского монастыря архимандрит с братьею наперед сего владели; а Матфею, митрополиту Казанскому и Свияжскому рыбныя ловли в Камском устье и на Чертыковском острову в озера и в леса и в сенные покосы и в старое и в новое Камское устье вступатца не велели, потому что те оба устья у Камы реки учинились волею Божиею, и Преображенского монастыря архимарит с братьею теми обеими устьями владеет не насильством, Божием изволением в их рыбных ловлях стало в одном устье два устья. А богомольцу нашему Матфею, митрополиту Казанскому и Свияжскому с Преображенским монастырем в спорной зомле и в рыбных ловлях по нашему указу учините, и вам бы о том отписати и той спорной земле чертеж прислати к нам к Москве, а отписку и чертеж велели отдати в Приказе Каванского Дворца боярину нашему князю Дмитрею Мамстрюковичу Черкасскому да дьяком нашим Ивану Болотникову да Ивану Грязеву, чтоб нам про то было ведомо: Писал на Москве лета 7135-го октября в 23 день. 21, 6429, лл. 107– 113). Синодик Свияжского Успенского монастыря 193 . Синодик Свияжского Успенского монастыря представляет большой интерес как по своей древности, так и по содержанию своему, а может быть и по своей истории. Он весьма солиден и по обширности своей и по виду. Обложенный кожею и деревянными досками, он кажется по виду одною из книг церковных, которою он и был в течение почти трех веков. Когда – то на нем были и медные застежки, но время и частое пользование отъяли их. Хотя этот переплет и древний, однако можно думать, что он не первоначальный, ибо многие листы в нем перемешаны и даже имеют двоякую пагинацию. Основной тип писания Синодика в виде крупного печатного славянского шрифта, с киноварью в заглавиях и начальных словах. Этот тип писания начинается с 10 листа и оканчивается последним. |
| С исихазмом связал явление русского иконостаса и Л. А. Успенский , сосредоточивший внимание на символической природе и литургических смыслах алтарной преграды 9 . Главная идея иконостаса разъяснение таинства Евхаристии. Иконографическое строение иконостаса, по мнению JI. А. Успенского , соответствует литургической молитве перед эпиклезой и призвано представить образ Домостроительства спасения. В работе было обращено внимание на проблему взаимоотношения иконостаса и системы росписей. Не осталось незамеченным и наблюдение о совпадении формирования иконостаса с распространением русских ересей, отрицающих реальность Евхаристического таинства. Краткий и содержательно емкий текст Л. А. Успенского оказал влияние на многих отечественных исследователей, оценивших перспективность его литургического подхода. В 1960–1970-е годы появился ряд работ, связанных с новыми реставрационно-археологическими исследованиями. Архитектурной композиции русского иконостаса посвящено несколько работ М.А. Ильина 10 . Приведя новые археологические и письменные свидетельства, он показал, что структура иконостаса складывается постепенно в XIII–XIV вв. В качестве нового источника, донесшего до нас некоторые формы ранних иконостасов, М.А. Ильин использовал оклады Евангелий, возможно, повторяющих монументальные структуры. Важным представляется и поставленный вопрос о взаимоотношении иконостаса и архитектурной декорации храма. Разные аспекты истории русского иконостаса были рассмотрены в исследованиях Л.В. Бетина 11 . Автор предложил типологическую классификацию алтарных преград, взяв за основу меняющийся состав деисусного чина. Как важнейшую особенность русского иконостаса он выделил историзм, определивший развитие многоярусной структуры, включающей пророческий и праотеческий ряды. Самого серьезного внимания и дальнейшего изучения заслуживает гипотеза о возможной связи русского иконостаса рубежа XIV-XV вв. с литургическими реформами митрополита Киприана, введением новой редакции Иерусалимского устава и развитием чина проскомидии. Эти изменения привели к возрастанию роли внутренних и внешних границ алтарного пространства, а также способствовали драматизации литургического действа и акцентации его мистической природы. Мысль, высказанная еще в дореволюционной литературе И.Д. Мансветовым в работе «Митрополит Киприан в его литургической деятельности» (М., 1882), получила в трудах Л.П. Бетина новое подтверждение, хотя, к сожалению, не была последовательно аргументирована. |
| II) «Изложение на лютеры» появилось в начале двадцатых, а не сороковых годов XVII в. Хотя Наседка прямо не обозначил в своей челобитной, когда он окончил составление, 47-главого сборника, хотя нам неизвестен и год подачи патриарху челобитной, тем не менее в последней есть два довольно ясных намека на время ее написания и появления «Изложения на лютеры». Челобитная написана Наседкой в бытность его «попом Благовещения Пресвятыя Богородицы, что у Государей на сенях»; о своем посольстве в Данию он говорит в ней прошедшим временем. Неизвестно, когда и за что о. Иван был переведен из Благовещенского собора в ключари Успенского; о. Арсений в статье: «Село Клементьево, ныне часть Сергиевского Посада, составляющая один из его приходов, предполагает, что Наседка сделан ключарем Успенского собора за свое посольство в Данию 131 . Не беремся решать, насколько верно это предположение; заметим только от себя, что в мае 1625 года Наседка, уже несомненно, был младшим ключарем Московского Успенского собора 132 . Если следовать даже сейчас сказанному в решении вопроса о времени составления «Изложения на лютеры», то и в таком случае нужно прийти к заключению, что последнее появилось не позднее мая 1625 г. С этим вполне согласны и те прикровенные слова, которыми Наседка заканчивает свою челобитную: «Да у меня, Государь, грешного есть и иные ответы против же их («Люторей и Кальвин») закона и злаго учения 133 , но за настоящую нужду, яже к тебе, Государь, от всей земли, от всего народа Российского исправления не могу, Государь, времени улучити, чтоб тебе, Государь, таковые ответы самому известны были и мне бы без твоего, Государева, исправления не погрешити и не погибнути душевне и телеснее», в которых можно усматривать указание на первые годы патриаршества Филарета Никитича, когда он вместе с сыном по преимуществу заботился об устроении «шатавшейся» и во многом «исправлении» нуждавшейся земли. Сторонние, не на челобитной основанные, соображения приводят к более точному определению времени составления «Изложения на лютеры». |
| I. Материалы для биографии Преосвященного Порфирия. II. Исторические описания некоторых Синайских, Метеорских, Олимпийских и почти всех Афонских монастырей. III. Каталоги греческих и славянских рукописей. IV. Описание путешествий Преосвященного Порфирия. V. Разные сочинения Преосвященного Порфирия (начиная с Лекций по Догматическому богословию, читанных в Херсонской Духовной Семинарии; богословские материалы к урокам в Ришельевском лицее; Слова, произнесенные в Одессе в 1832 –1833 гг. и др.). VI. Списки с рукописей, извлечения и переводы из печатных сочинений и др. VII. Рукописи (греческие и восточные отрывки). VIII. Рисунки и фотографии. В упомянутом «Описании» П.А. Сырку классификация всех материалов епископа Порфирия распределяется на три раздела, по которым они хранятся в Архиве Академии наук СССР Ленинградского отделения. I. Материалы для биографии епископа Порфирия – ф. 118, опись 1, 1–56; II. География, статистика и этнография – ф. 118, опись 1, 57–90; III. История – ф. 118, опись 1, 91–199. В настоящее время к указанным единицам хранения присоединены вновь заинвентаризованные дополнительные материалы – ф. 118, опись 1, 202–282, представляющие преимущественно отдельные оттиски различных публикаций или делопроизводственные бумаги. В связи с изучением научного наследия епископа Порфирия немаловажна информация хранителя Публичной библиотеки в Петербурге академика А. Ф. Бычкова о месте собрания епископа Порфирия Успенского в истории науки. 7 «Самым важным приобретением за истекший год,– подчеркивает А. Ф. Бычков,– бесспорно является купленное за счет сумм государственного казначейства у члена Московской синодальной конторы, бывшего епископа Чигиринского, Порфирия собрание рукописей церковно-славянских и русских, греческих, арабских, грузинских, сирийских и на других языках, а также книг старопечатных церковно-славянских (большею частью в отрывках) и арабских. Это собрание составлено Преосвященным Порфирием во время 18-летнего пребывания его в разных странах христианского Востока и уже было известно как отечественным, так и заграничным ученым. Многими из его рукописей пользовались: Тишендорф при издании Нового Завета; академик Срезневский для своих сборников; «Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках» и «Древние славянские памятники юсового письма»; профессор Павлов при исследовании о Номоканоне и барон Розен при печатании летописи Яхъи Антиохийского; архимандрит Амфилохий для своих палеографических изданий, и многие другие... |
| Решение перевести «Филокалию» появилось благодаря духовному опыту нахождения на Святой Горе. Джеральд Палмер взялся за него примерно двадцатью годами ранее, в 1948-м, когда, посещая Афон, встретил о.Никона Карульского, именно он упоминается в первой из приведенных выше цитат. После этой встречи он перевёл совместно с мадам Евгенией Кадлубовской два тома избранных текстов из русской версии «Филокалии» – «Добротолюбия», созданной свт. Феофаном Затворником в XIX веке. 869 Можно проследить влияние о.Никона на появление доступной на английском «Филокалии» ещё дальше. Е.Кадлубовская была личным секретарем П.Д. Успенского, одного из самых известных учеников Г.И. Гурджиева. За пару десятилетий до этого Успенский приезжал на Святую Гору и познакомился с о.Никоном. Возможно, тогда впервые была подана идея перевода. Джеральд Палмер был другом Успенского и как тот учеником Гурджиева, поэтому истоки происхождения английской «Филокалии» тесно связаны с эзотерическими исканиями начала ХХ века. Я упоминаю об этом не чтобы очернять источник, из которого выросла потребность английской версии «Филокалии», но чтобы показать – она долго вызревала и воплотила глубокое внутреннее стремление к духовной мудрости. 870 Можно вспомнить корни некоторых течений современного православного богословия в области эзотерики и оккультизма (например, Соловьев и некоторые аспекты его наследия, даже Оливье Клеман и, другим образом, Филипп Шеррард). Разбор П.Гаврилюком спора о Софии между о. С.Булгаковым и о. Г.Флоровским как раз намекает, что неприязнь и беспокойство по поводу эзотерических корней софиологии повлияли на позицию последнего. 871 Тревога Флоровского о путанице с эзотерикой понятна, но также это объясняет чуткость к тому, какими путями некоторые пришли к Православию. Исихия Само переживание святости Афона связано с опытом внутренней тишины, исихии. Тут нам открываются два пути, следуя которыми мы можем понять место «Филокалии» в богословии епископа Каллиста. Начнём с последнего из них – исихии. Именно из этого слова – «исихия» («тишина») – родился термин «исихазм». Этот термин можно в общем смысле использовать для обозначения любой молчаливой молитвы, но у него есть и более узкое значение, относящееся к движению афонских монахов, именуемых исихастами. Они утверждали, что посредством Иисусовой молитвы достигли видения нетварного Божественного Света. Эти заявления легли в основу богословского спора XIV века, в котором на стороне исихастов выступал свт. Григорий Палама ; позже, на поместных Константинопольских Соборах 1340–1350 годов, эта точка зрения одержала победу. Хотя «Филокалия» содержит гораздо больше текстов, написанных до исихастских споров, небезосновательно рассматривать её как именно исихастскую антологию. Благодаря её хронологическому подходу собственно исихастские тексты находятся в конце книги, так что сборник можно считать историей византийского аскетизма с точки зрения исихазма. |
| СПб., 2003; он же. Описи древних гробниц в рукописных сборниках XVII в.//История в рукописях и рукописи в истории: Сб. науч. тр. к 200-летию ОР РНБ/Сост., науч. ред.: Г. П. Енин. СПб., 2006. С. 399-414. Лит.: Доброхотов В. И. Памятники древности во Владимире Кляземском. М., 1849. С. 61; Бережков Н. Г. Хронология рус. летописания. М., 1963 (по указ.); Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 75, 90, 96-97; он же. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки соц.-полит. истории. Л., 1987. С. 68, 72, 77; Насонов А. Н. История рус. летописания XI - нач. XVIII в.: Очерки и исслед. М., 1969. С. 82. Примеч. 5; С. 150, 287; Присёлков М. Д. История рус. летописания XI-XV вв. СПб., 1996. С. 108, 118, 121; Сиренов А. В. О грамоте Ивана Грозного Успенскому собору г. Владимира//Историография и источниковедение отеч. истории: Сб. науч. ст. и сообщ. СПб., 2002. Вып. 2. С. 27-34; он же. Приписки о поминании Андрея Боголюбского на грамотах владимирскому Успенскому собору//Вестн. «Альянс-Архео». М.; СПб., 2015. Вып. 12. С. 29-40; Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у рус. князей в X-XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006 (по указ.). Осада Новгорода суздальским войском под предводительством блгв. кн. Мстислава Андреевича. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 209 об.) В Радзивиловской летописи кон. XV в. (БАН. 34.5.30) содержится 3 цикла миниатюр с изображением М. А.: походы на Киев, на Новгород и «на болгары». Поскольку фигуры не имеют подписей, можно только предполагать, в какой из них подразумевался М. А. Первая миниатюра (Л. 206) иллюстрирует текст о захвате Киева: за сценой пленения княгини помещено профильное изображение воина с короткой бородой, в доспехах и княжеской шапке, на белом коне, протягивающего руку к группе всадников,- вероятно, это М. А. (в Киевском походе участвовало много князей, но именно он возглавлял войско). По наблюдению А. В. Арциховского, на миниатюрах летописи «все воины в шлемах, и только князья даже в бою изображаются в своих неизменных княжеских шапках», эти шапки «мягкие, сферической формы, с меховой опушкой», которая «в схематических рисунках не всегда подчеркнута» ( Арциховский. |
| 85 . Русско-византийская историко-словарная комиссия в 1926–1927 годах.– ВВ, XXV, 1927, приложение, стр. 165–170 (в списках автора отсутствует). 86 . Monumenta Vaticana ad jus canonicum pertinentia.– «Studi Bizantini», 2, 192», p. 121–186 (описано по библиографической заметке: BZ, Bd. XXIX, 1929, S. 475). 87 . Раздел «Chronique. Russie».– «Revue d " histoire ecclésiastique». Louvain, XXIII , 1927, p. 453–463, 724–730, 956–959; XXIV, 1928, p. 288–298, 562–567, 799–805, 980–985. 88 . Из истории переводной литературы в Новгороде конца XV столетия.– Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского. Л., 1928, стр. 378–380 (ОРЯС, т. 101, 3). 89 . Nachträgliches zu byzantinischen Ranglisten.– BNgJbb., VI, 1928, S. 143–145 (в списках автора отсутствует). 90 . Φ. И. Успенский как основатель и руководитель русско-византийской комиссии Академии наук.– В сб.: «Памяти Ф. И. Успенского». Л., 1929, стр. 67–74. 91. Рец. на кн.: С. Л. Епифанович . Материалы к изучению жизни и сочинений св. Максима. Киев, 1917.– BNgJbb., VIII, 1931, S. 374–376 (в списках автора отсутствует). 92 . Ф. И. Успенский. Список ученых трудов.– В сб.: «Памяти Ф. И. Успенского». Л., 1929, стр. 3–23. Перепечатан без изменений с параллельным переводом на французский язык в сб.: L " art byzantin chez les Slaves. Recueil dédié à la mémoire de Th. Uspenskij. T. II. Paris, 1932, p. IX-XXXII. 93 . Théodore Uspensky. Essai de biographie.– Ibid., p. I-VI. 94 . Anastasios Nausios.– BNgJbb., X, 1933, 3. und 4. (Doppel ) , Heft, S. 351–368. 95 . Melanchtoniana. Ein Beitrag zur Literaturgeschichte des byzantinischen Rechts in Westeuropa 1521–1560. München, 1934 (SBAW, Philos.-Hist. Abt., 1934, H. 7). 96 . Ein neuer Codex der Acta Patriarchatus Constantinopolitanus.– BZ, Bd. XXXIV, 1934, S. 479 (в списках автора отсутствует). 97 . Corpus scriptorum juris graeco-romani tarn canonice quam civilis.– Actes du IVe Congrès International des études byzantines. Sofia, 1935, p. 137–144 («Bulletin de l " Institut archéologiques bulgare, t. IX). |
| Переводы сочинений Е. на слав. язык делались уже (судя по наличию их в Успенском и Троицком сборниках) не позднее X в. в Болгарии. Особое распространение получила 13-я гомилия, к-рая часто встречается в рукописях пространной редакции древнерус. апокрифа «Слово на воскрешение Лазаря» (XII-XIII вв.), для к-рого послужила одним из источников. Она содержится также в Успенском сборнике кон. XII - нач. XIII в. (ГИМ. Усп. 4/1063. Л. 216б - 222в), в др. сборнике того же времени (РГБ. Троиц. 12. Л. 6-11), в сб. «Златая цепь» (XIV в.; РГБ. Троиц. 11. Л. 11 об.- 19 об.; конец отличается от известных греч. редакций), в составе серб. триодного Торжественника 3-й четв. XIV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 299. Л. 120-124; Panaitescu. 1959. P. 401-403; Mircea. 2005. P. 60. N 242; о датировке рукописи см.: М., Б. Ново српских рукописа у Библиотеци Румунске Akaдeмuje наука//АрхПр. 1980. Бр. 2. С. 56. 61). Позднейшая рукописная традиция широко представлена в триодных Торжественниках XV-XVI вв. преимущественно восточнослав. происхождения ( ertorickaja. 1994, по указ.; Mircea. 2005. N 242). Широкое распространение в слав. традиции получила также 17-я гомилия, старший список к-рой содержится в т. н. Милешевском панегирике - Торжественнике минейном и триодном серб. извода кон. XIII - нач. XIV в. из б-ки Цетинского мон-ря в Черногории, 50 ( Capaldo M. Contributi allo studio delle collezioni agiografico-omiletiche in area slava: Struttura e preistoria del «Panegirico di Mileseva»//Europa Orientalis. 1989. N 8. P. 209-243), а позднейшие списки - в многочисленных, по преимуществу восточнослав., Торжественниках триодных и сборниках XV-XVI вв. ( ertorickaja. 1994, по указ.; Mircea. 2005. N 246). В серб. сборник слов и апокрифов кон. XIII - нач. XIV в. (РНБ. Q.n.I. 69. Л. 44-79 об.) входят гомилии 3, 12 и «О сошествии Господа во ад» (конец отсутствует). 11-я гомилия (на Богоявление) содержится в серб. минейном Торжественнике 1-й четв. XV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 157. Л. 27 об.- 35; Panaitescu. 1959. P. 210-216; Mircea. 2005. N 243). Известны списки 16-й гомилии под заглавием «Слово о святой неделе»: старший рус. список представлен фрагментом (без начала) в составе пергаменного сборника XIII в. (БАН. 4. 9. 39) из коллекции «Финляндских отрывков» (Пергаменные рукописи БАН СССР. Л., 1976. С. 64-65), старший южнославянский содержится в серб. Торжественнике 3-й четв. XIV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 299. Л. 118-120 (см. выше)). В XV-XVII вв. (и в позднейшей старообрядческой традиции) памятник широко представлен списками в составе триодных Торжественников, Златоструев, Измарагдов и сборников ( ertorickaja. 1994, по указ.). |
| Двери и ободверье, кованные золотом, скорее алтарные двери с примыкающей к ним преградой, что следует как из контекста («издну церкви»), так и из решительной невозможности существования средневековых кованных золотом церковных дверей. Всегда и везде храмы были для прихожан не только духовным. но и реальным прибежищем; сохранившиеся древние церковные двери или их описания свидетельствуют об их укрепленном характере, это массивные, как правило, дубовые двери, покрытые медными пластинами с изображениями, исполненными в технике литья, резьбы или золотой наводки 632 . Так. если о трех дверях владимирского Успенского собора в «Повести» говорится как об «устроенных золотом» (напомним, что, по мнению Б. А. Рыбакова, описание Успенского собора принадлежит другому автору), то, вероятно, это были медные золоченые двери, или же двери с изображениями, исполненными золотой наводкой. Однако все исследователи считали кованные золотом двери и ободверье Рождественской церкви одним из трех ее наружных порталов. Н. Н. Воронин считал эти двери также украшенным золоченой медью, но портал, по его словам. «мерцавший в тени притвора», он воспроизводит в реконструкции почему- то как каменный 633 . Б. А. Рыбаков, отстаивавший целостность и последователь-ность описания автором «Повести» Рождественской церкви, также считал «ободверье» ее порталом, а «сень» – надворным киворием; «...закончив описание внутреннего убранства церкви, доведя читателя до дверей, автор говорит о сени, златом украшенной», и это обстоятельство убеждает Б. А. Рыбакова, «что он имел в виду не внутреннюю надпрестольную сень, а киворий вне церкви»; упоминание на сени «деисуса» внимания автора не привлекло 634 . В ранней русской письменности алтарные двери никогда не назывались вратами, они именовались «святые дверии», «святые двери олтарьные», а чаще в уменьшительной форме – «святые двьрьце» 635 (что может служить для историка материальной культуры указанием на их небольшую высоту), и лишь изредка – «царьекые двьри» 636 . Предлагаемая нами трактовка упомянутых в «Повести» дверей как алтарных может вызвать сомнение в связи с тем, что слово «двери» не имеет уточнения. |
| К чести В.Н. Хитрово следует подчеркнуть, что по ознакомлении с неизданным наследием епископа Порфирия (по «Описанию», изданному Сырку 1222 ) он существенно изменил свое отношение к основателю РДМ, более того, выступил инициатором публикации вышеупомянутой «Книги бытия моего» за счет Палестинского Общества, что и было осуществлено в 1892–1904 гг. 1223 В качестве приложений к первой части автор поместил в своем исследовании шесть документов, освещающих деятельность Порфирия (Успенского) и предысторию создания Русской Духовной Миссии: всеподданнейший доклад К.В. Нессельроде от 13 июня 1842 г., отношение К.В. Нессельроде к обер-прокурору Св. Синода Н.А. Протасову от 31 марта 1843 г., инструкция МИД архимандриту Порфирию от 2 ноября 1843 г.; записка Порфирия посланнику в Константинополе В.П. Титову с проектом Русской Духовной Миссии в Иерусалиме от 6 января 1845 г., донесение Порфирия директору канцелярии Св. Синода К.С. Сербиновичу от 6 июня 1847 г., проект инструкции Порфирию, назначенному начальником РДМ в Иерусалиме, от 28 августа 1847 г. Все указанные документы напечатаны в данном издании – на соответствующем месте в хронологическом порядке, в большинстве случаев по архивным оригиналам (см. выше, раздел 1: «Предыстория и первый период деятельности Русской Духовной Миссии») 1224 . Три из них были ранее опубликованы П.В. Безобразовым в «Материалах для биографии епископа Порфирия Успенского . Т. 1. Официальные документы» (СПБ, 1910). В приложениях к третьей главе, как и в первой, Василием Николаевичем были помещены копии 14 документов, относящихся к деятельности архимандрита Леонида (Кавелина) в Иерусалиме (см. ниже список в конце его авторского текста). Мы включили наиболее важные из них в соответствии с хронологией в основной корпус документов (шесть в раздел о Леониде и четыре в следующий – об архимандрите Антонине) 1225 . Несколько из них были вскоре после написания работы Хитрово опубликованы в сборнике документов «Собрание мнений и отзывов митрополита Филарета по делам Православной Церкви на Востоке» (М., 1886) 1226 . |
|
|
