| IV. Западная Церковь не осталась вполне верною, по отделении своем от Церкви восточной, древне-вселенскому учению об отношении между собою ипостасей Пресвятой Троицы: она исповедует исхождение Духа Святого не от Отца только, но и от Сына, и внесла такое учение в самый символ никео-цареградский, прибавив в восьмом члене его к слову от Отца слово: и Сына (Filioque). О незаконности такого прибавления, равно как о несогласии заключающегося в нем учения с прямым учением самого евангелия ( Ин. 15:26 ), нет нужды и говорить, – это очевидно само собою. Не лишним считаем сказать только несколько слов о том, как произошло такое уклонение от вселенского правила веры. В первый раз символ веры с прибавлением в 8-м члене его Filioque читался на одном из местных западных соборов в конце 6-го столетия (на толедском в Испании, в 589 году, а потом и на следующих толедских соборах). По свидетельству некоторых современных событию учителей православной Церкви, толедское прибавление к символу веры означало не то, чтобы испанцы признавали Сына, вместе с Отцом, причиною Духа, но только то, что чрез Сына Дух посылается. Так говорит св. Максим исповедник (в Epist. ad Marinum). Однако, на самом западе, многие начали говорить против такого своевольного обращения с кафолическим символом, и Церковь римская до 9-го века не допускала никакого изменения в нем. Когда ахенский собор (в 809 году) обратился к папе Льву III с предложением утвердить толедское прибавление, то папа хотя и соглашался с мнением собора и послам его прямо заявил о своем единомыслии с ним, однакож, по чувству уважения к авторитету вселенской Церкви, не мог удовлетворить просьб собора, и сколько легаты ни настаивали на допущении в никео-цареградском символе прибавления Filioque, решительно отказал им в этом, и даже вслед за этим приказал вырезать кафолический символ, без всякого в нем изменения на металлических досках и поставить в храме Петра, с подписью, что он сделал это для охранения чистоты православной веры. Но Карл великий, под влиянием которого действовал ахенский собор, собственною властью своею ввел во всей империи своей (а она обнимала собою большую часть тогдашнего христианского запада Европы) пение символа веры с толедским прибавлением. С течением времени, по мере разъединения между христианским западом и востоком, измененный символ утверждался более и более в Латинской Церкви, и преемники Льва III, несмотря на громкие протесты со стороны востока, а может быть, отчасти и по причине этих протестов, уязвлявших их самолюбие, сами ввели в своей Церкви употребление символа с Filioque, так что с XI века такой символ веры сделался общим во всей западной Церкви. Реформация 16-го века не поднимала вопрос об этом предмете и потому символ с Filioque остался и у протестантов, тем более, что дух, под влиянием которого образовалось изменение во вселенском символе (дух рационализма) еще более свойствен протестантству, чем латинству. |
| MartinezDiez, F. Rodriguez//Monumenta Hispaniae sacra: Serie canynica. Vol. 4. Madrid, 1984. P. 347–349). В тексте постановления речь идет об организации школы будущих клириков: ребенок, отданный родителями в подобную школу, обязан был учиться там до 18 лет под надзором епископа (subepiscopalipraesentia). После этого епископ должен был спросить ученика перед клиром и народом, хочет ли тот принять сан священнослужителя или, напротив, желает вернуться в мир. Однако ничего более конкретного из этого канона узнать нельзя. Затем к этой теме вернулись отцы IV Толедского собора 633 г., проходившего под председательством Исидора Севильского . Отныне, согласно 25-му канону этого собора, каждый епископ обязан был знать Священное писание и постановления других соборов. Наравне в церковными школами в Толедском королевстве существовали еще и монастырские, причем значение последних в интеллектуальной жизни возрастало по мере того, как возрастала хозяйственная и культурная роль монастырей. О них упоминает Исидор, который в своем «Монашеском уставе» писал, что обязанность обучать детей должна быть возложена на того, кого выберет аббат монастыря (Isidori.Reg. mon. 20). Ильдефонс Толедский (607–667), описывая школьные годы двух героев своей «Книги о знаменитых мужах», сообщает, что они с детства находились при монастыре и там же обучились наукам у аббата Элладия (Hildefonsi. DVI. 7; 13). Тем не менее, было бы преувеличением утверждать существование в Толедском королевстве целой сети церковно-приходских и монастырских школ с унифицированной системой преподавания и учебной программой. По-видимому, уровень обучения в каждом случае зависел от знаний и таланта конкретного учителя. В самом деле, все известные нам «школы» связаны с именами выдающихся просветителей – Исидора Севильского , Браулиона Сарагосского, Конанция из Паленсии, Евгения Толедского и др. Примечательно, что мы не знаем о том, как действовали епископальные школы (и действовали ли вообще) после их смерти. Это свидетельствует о том, что обучение в вестготскую эпоху велось не в школе, а при учителе (Ауров O.B.«Inomnimemporeparamusesmoadinsmrucmionem»: Становление церковной школы в Королевстве вестготов (VI–VIIbb.)//Одиссей: человек в истории (в печати)). |
| Исидор олицетворял собой новый тип правоведа. В первую очередь он был клириком и только потом юристом. Свою главную задачу раннесредневековый знаток права видел в том, чтобы воспитать читателя в духе христианства и научить его благочестивой жизни. Поэтому его творчество чем дальше, тем больше приобретает дидактический и морализаторский окрас, а понятия римского права уходят в сферу богословской лексики. Исидор Севильский и каноническое право В поле практической деятельности Исидора – правоведа оказались совершенно новые, средневековые, институты: церковь и монастырь. Их устройству и внутренней жизни посвящены его трактаты «О церковных службах» и «Монашеский устав». В первом Исидор рассказывает о порядке проведения церковных служб и об обязанностях клириков. Второй, составленный на основе уставов Бенедикта Нурсийского (480–547) и Иоанна Кассиана (360–435), посвящен регламентации монастырской жизни 54 . Высказанные в этих трактатах идеи легли в основу ряда соборных постановлений, принятых на II Севильском (619) и IV Толедском (633) соборах, где Исидор председательствовал. Епископ Севильи ясно и четко сформулировал правоотношения внутри епархии и внутри монастыря. В этом смысле Исидора можно считать одним из творцов нового канонического права. При этом он использовал терминологический аппарат римской юриспруденции, относящийся к правовому статусу официалов, воинов и к римской familia 55 . Часто императорские конституции, дошедшие в составе «Бревиария Алариха», распространялись участниками соборов и на церковную жизнь. Например, при решении конфликтов между епископами, спорящими из-за права владеть базиликой, отцы II собора в Севилье ссылаются на аналогичный казус, известный из светского права 56 . Таким образом, нормы римского права наряду с постановлениями прежних соборов и папскими декреталиями были источником формирования канонического права в Толедском королевстве. Надо полагать, не в последнюю очередь это произошло благодаря Исидору. Практически все постановления IV собора в Толедо были так или иначе приняты под влиянием произведений епископа Севильи. Так, десять антииудейских канонов возникли благодаря полемическим сочинениям Исидора (например, «О католической вере из Ветхого и Нового заветов против иудеев») 57 . Постановления, касающиеся литургики, закрепили те нормы, которые Исидор сформулировал в трактате «О церковных службах» 58 . |
| Как замечают даже западные исследователи, книга «Quatuor Libri Carolini», написанная в 790 г., где систематизированы мысли Карла об иконах, по духу и содержанию – почти протестантская. Основные ее мысли таковы: только Бог является объектом поклонения и обожания (colendus et adorandus), а святых следует только почитать (venerandi). Иконам не следует поклоняться ни в каком случае; кланяться, становиться перед ними на колени – суть язычество и идолопоклонство. Рассказы о чудесах, «якобы» явленных иконами, – плод больного воображения или обман демонов. В крайнем случае допускается использование икон для украшения церквей, но не более того. Заблуждение Карла и франкских епископов было столь сильно, что даже в 825 г. на Парижском Соборе поклонение иконам было вновь отвергнуто, и копия соборного определения направлена папе, как некий укор в его адрес по поводу признания понтификом VII Вселенского Собора 252 . Но еще большее значение имеет впервые упоминаемый в публичных документах Западной церкви и политической власти Франкской державы термин Filioque (буквально – «от Сына»), внесенный в Никео-Цареградский Символ Веры твердой рукой Карла Великого. История этого нововведения, через два столетия ввергшего Кафолическую Церковь в раскол, довольно проста. Полагают, что впервые Filioque прозвучало на Толедском Соборе Испанской церкви в 589 г. Но, скорее всего, это добавление было вставлено позднее, на Толедском Соборе 653 г. Участники этих Соборов, руководствуясь вполне благими намерениями, утверждали, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. Испания только-только отошла от арианства, и участникам этого Собора казалось очень важным лишний раз подчеркнуть Божество Христа. Ведь очевидно, что ссылка на исхождение Святого Духа от Него исключала реставрацию идей Ария, как умаляющих Спасителя. С тех пор это прибавление, не получившее признания в просвещенной Италии, ютилось на осколках западных границ Римской империи среди новообращенных варваров. Несколько позднее Filioque активно использовалось против секты адопционистов, согласно учению которых, очень близкому к несторианству, следует говорить об «усыновлении» Христа Богом-Отцом. |
| Кор. вестготов Гундемар. 1750–1753 гг. Скульптор П. Сасаро (Мадрид) В IV-V вв. в И. складывалась система митрополий, центрами к-рых стали кафедры Тарраконы, Гиспалиса, Эмериты Августы, Бракары Августы и Нов. Карфагена. Однако из-за многочисленных войн и переделов границ на полуострове в VI в. границы митрополий оставались неустойчивыми: часть Лузитании, оказавшаяся под властью свевов, отошла митрополии Бракары Августы; кафедры Первой Нарбонской пров., вошедшей в состав Франкского королевства, подчинялись митрополиту Нарбоны лишь формально. Визант. оккупация Юж. Испании также внесла путаницу в вопрос о юрисдикции испан. митрополитов. Лишь к сер. VII в., когда Пиренейский п-ов оказался под властью вестготов, границы митрополий стали в основном соответствовать границам провинций рим. периода. К VI в. относится возвышение кафедры Толета, связанное с переносом туда столицы Вестготского королевства. В рим. период г. Толет находился в юрисдикции митрополита Нов. Карфагена. На II Толедском Соборе (527) епископ Толета был впервые назван митрополитом Карфагенской пров. Несмотря на сопротивление митрополитов Нов. Карфагена, которым епископы Толета подчинялись прежде (Нов. Карфаген находился под властью византийцев в 554-629), первенство Толета было официально закреплено Собором 610 г., в к-ром участвовали 15 епископов. Собор одобрил декрет кор. Гундемара (610-612) о повышении статуса Толетской кафедры до митрополии и о ее первенстве в церковной провинции Нов. Карфагена. Это означало разделение древней митрополии, т. к. епископские кафедры, находившиеся на территории, контролируемой Византийской империей, по-прежнему подлежали юрисдикции митрополита Нов. Карфагена. Согласно 6-му канону VII Толедского Собора (646), был учрежден постоянный синод при Толетском митрополите; в соответствии с 6-м каноном XII Толедского Собора (681), митрополит получил право рукополагать с согласия короля епископов на вакантные кафедры во всех еп-ствах в И. Изменения в церковной структуре VI-VII вв. коснулись и др. провинций. В Бетике центр митрополии был перенесен из Кордубы в Гиспалис. В визант. владениях епископы подчинялись митрополиту Нов. Карфагена независимо от того, к какой провинции они принадлежали раньше. В Тарраконской пров. в VII в. усилилось влияние епископа Цезаравгусты. Впрочем, в VII в. с ростом влияния Толедских Соборов и епископа Толета в жизни Церкви значение древних митрополий в Вестготском королевстве уменьшилось. |
| На Толедском соборе (659 г.) некоторые жаловались на то, что, по неопределенности времени события, праздновали Благовещение не в один день; и собор, считая неприличным нарушать пост Св. Четыредесятницы и праздновать зачатие Спасителя в дни Его страданий и смерти, отнес Благовещение к 18 декабря. Пятошестой или просто Трульский собор, названный так от имени зала заседания с круглыми сводами (в 692 г.), положили уже следующее правило о дне Благовещения: «в праздник Благовещения, в какой бы он день Великого поста не пришелся, совершать литургию Иоанна Златоустог о или Василия Великого » (пр. 52). Этим правилом всецело отменилось постановление Толедского собора и установилось празднование Благовещения, которое и доселе совершается в православной церкви. Древние месяцесловы Коптский, Сирский, не говоря уже о греческом и римском, назначают днем празднования Благовещения Богоматери 25 день марта. И еще Блаженный Августин писал: «как предками предано церкви, и так верим, что зачатие (Бога Слова) совершилось в 8 день «Календов Апрельских» (т. е. в 25 день марта); в тот же день и пострадал «Он» 45 . Из рассмотрения краткого исторического обзора установления праздника Благовещения Пресвятой Богородицы видно, что праздник этот сделался известным в 4 веке, а в начале 5 века уже повсеместным в Константинопольском патриархате. Но не во всех местах, как и раньше указано (постановления Толедского собора), праздник Благовещения совершался в одно время: в Медиолайской церкви совершался в последнее воскресенье перед праздником Рождества Христова, в Армянской церкви – 5 января, в Испанской церкви – 18 декабря. Но с 11 века праздник Благовещения Богородицы стал совершаться везде 25 марта, т. е. за девять месяцев до Рождества Христова 46 . Св. Отцы церкви в своих писаниях объясняют и то, почему Сын Божий благоволил снизойти на землю и воплотиться от Преблагословенной Марии в 25 день марта. «Христос воплотился в утробе Девы, в 25 день марта, потому, отвечает св. Афанасий, что в этот день первоначально Бог создал человека» 47 . |
| Невозможно точно определить, сколько времени Леандр провел в Византии, однако доподлинно известно, что именно там он познакомился и подружился с будущим папой Григорием Великим . По словам Исидора, не кто иной, как Леандр вдохновил Григория на написание его знаменитых «Моралий на книгу Иова». Дружба с папой Григорием сыграла не последнюю роль в том, что Леандр, вернувшись из Константинополя, стал одним из самых уважаемых и авторитетных епископов Толедского королевства. Его настоящим триумфом стало участие в работе исторического III Толедского собора 589 г. В завершение этого собора он произнес торжественную проповедь и восславил обращение готов. Это свидетельствует о том, что авторитет Леандра Севильского был чрезвычайно высок. Из всех произведений Леандра (не считая проповеди, произнесенной на III Толедском соборе) до нас дошлатолько «Книга о воспитании дев и о презрении к миру» (San Leandro. San Isidoro. San Fructuoso. Reglas monästicas de la Espana visigoda/Ed. por J. Campos Ruiz//Santos Padres Espaiioles.T.2. Madrid: Biblioteca de autores cristianos, 1971. P. 9–12.). «Книга o воспитании дев и o презрении κ миру» была написана около 580 г. незадолго до отьезда Леандра в Константинополь. Она посвящена его сестре Флорентине, которая вслед за братом решила посвятить себя Богу и уйти в монастырь. Кроме того, по сообщению Исидора, Леандр являлся автором двух антиарианских трактатов. Наконец, no сообщению Исидора, его брат много сделал для богослужебного обряда. Подробнее см.: Sejourne P. Le dernier pere de leglise. Saint Isidore de Son röle dans L histoire du droit canonique. Paris, 1929. P.17–19; Fontaine J. Qui a chasse de Carthaginoise et les siens? Observations sur l’histoire familiale d " lsidore de Seville//Fontaine J. Tradition et actualite chez Isidore de Seville. L.: Variorum reprints, 1988. P.549–400; CazierP. Isidore de et la naissance de l’Espagne catholique. Paris, 1994. P. 29–57; Martyn J.R.C. Gregory and Leander: An Analysis of the Special Friendship between Pope Gregory the Great and Leander, Archibishop of Seville. Cambridge, 2015. |
| Образ идеального правителя, выраженный в 75-м каноне, был основан на «Сентенциях» Исидора 59 . Отцы собора вверили новому королю Сисенанду (631–636) себя и паству, настоятельно посоветовав ему при этом править справедливо и милосердно (iustitia et pietate) 60 . Примечательно, что именно эти два качества правителя Исидор Севильский считал достойными наибольшей похвалы 61 . Только так, руководствуясь одновременно двумя этими добродетелями, король сможет обеспечить процветание своей страны и своих подданных. А ведь в этом и состоит его предназначение, предначертанное ему Богом 62 . Таким образом, Исидор был не только теоретиком права, но и участвовал в законодательной политике королевства. Общегосударственные церковные соборы в Толедо после 589 г. превратились в один из важнейших политических институтов. Именно там епископат королевства вырабатывал единую позицию по тому или иному догмату вероучения или в ответ на текущую ситуацию в церкви 63 . Хотя первенствующая роль принадлежала епископам, но созывался собор по инициативе короля, который и представлял круг ожидающих решения вопросов. После окончания работы собора король издавал закон в его подтверждение (lex in confirmatio-ne concilii), которым гарантировал обязательность принятых постановлений. Правитель выражал свое согласие с волей Церкви и придавал канонам общегосударственный статус 64 . Это и было проявлением «вестготской симфонии», заложенной на III Толедском соборе и наиболее рельефно проявившейся на IV. Венцом деятельности Исидора – правоведа можно считать «Испанский канонический свод» (Collectio canonica Hispana), составленный ок. 634 г. Свод включает в себя предисловие, акты греческих, африканских и галльских соборов, каноны четырнадцати вестготских соборов (до IV Толедского включительно). «Сентенции», зафиксированные, предположительно, собором в Агде, и 104 папских декреталии 65 . Выстраивая композицию «Испанского канонического свода» именно таким образом. Исидор вписывает историю испанской церкви в историю всеобщей христианской церкви. Соборы, проходившие на территории Толедского королевства, являются продолжением традиции вселенских и наиболее авторитетных древних синодов. Сборник декреталий показывает, что испанский епископат, по крайней мере в догматических вопросах, признает авторитет римского папы. |
| В политической мысли Толедского королевства тема тирании становится одной из важнейших начиная с «Хроники» Иоанна Бикларского (ок. 550 – 614/621) [Teillet 2011:445]. И если в созданном несколько позднее житии Масоны Меридского воплощен образ «агиографического» тирана-гонителя [Teillet 2011:550], то в тексте настоятеля бикларского монастыря, как и в исторических сочинениях Исидора, латинское слово tyrannus и его производные используются для обозначения мятежника или узурпатора 26 . Концепция же тирана как плохого правителя представлена в энциклопедических и богословских трактах севильского прелата, о чем будет сказано ниже. По словам С. Тейе, благодаря 75-му канону IV Толедского собора под председательством Исидора (633 г.), ставшему ключевым шагом в сакрализации власти вестготского короля, тема узурпации и тирании окончательно приобрела в Толедском королевстве религиозный характер. Это, в свою очередь, создало предпосылки для синтеза всех трех указанных аспектов понятия «тиран» в образе мятежного дукса Павла из «Истории короля Вамбы» (конец 670-х – начало 680-х годов) [Teillet 2011:397, 520–522, 550]. В этом законченном виде тиран – нечестивый и жестокий узурпатор, чья власть покоится на самовольном захвате, клятвопреступлении и насилии, кто как богоборец, представитель власти дьявола и царь погибели (rex perditionis) 27 ведет к ней народ [Ibid.: 592–594, 605–606 ff.; Castillo Lozano 2019:189]. Все эти аспекты образа тирана так или иначе отражены и в представлениях Исидора 28 . Прелат Севильи раскрывает сущность понятия tyrannus в паре с понятием rex (король). Тиран и король составляют оппозицию как плохой и хороший правители соответственно 29 , что выявляет сущностные черты каждого. Обладатель тиранической власти характеризуется Исидором как жестокий (inmitis), кровожадный (crudelis) и бесчестный (impius) 30 . Описание тирана, особенно в противопоставлении с королем, предполагает гнев 31 и неумеренность 32 , в силу которой, например, строгость превращается в жестокость. В свою очередь, слово impius указывает на ряд важных характеристик тирана. Так, благочестие (pietas) наравне со справедливостью – ключевая добродетель короля. Однако одно без другого не может существовать, поскольку отсутствие pietas ведет к суровости 33 , которая в своей чрезмерности становится жестокостью тирана (ср. [Марей 2014:236–239]). Но важнее, что, поскольку нечестивец чужд всякого религиозного благочестия, он вообще выключен из системы соответствующих связей и в целом сообщества христиан 34 (это отчасти аналогично идее Цицерона, что тирана не связывают никакие узы с гражданами и людьми). |
| В русле этих тенденций около 600 г. Леандром, епископом Севильским, была написана книга «Об образе жизни дев и презрении к миру», адресованная сестре епископа Флорентине; особый интерес представляет вторая книга, содержащая конкретные нормы монашеской жизни. Началом VII b. датируется монашеский устав Исидора Севильского , представляющий собой скорее синтез уставов свт. Василия Великого , преп. Бенедикта Нурсийского , св. Иоанна Кассиана Римлянина , ставший важным этапом осмысления и утверждения монашеских норм на испанской почве. Гораздо более оригинальным по содержанию является «Монашеский устав» Фруктуоза Браккарского (615 – ок.665), основателя ряда монастырей, первым из которых стала обитель Комплудум. Монастыри Фруктуоза составили своеобразную монашескую конгрегацию и располагались от Галисии до Андалусии. Его монашеский устав, написанный между 635 и 640 гг., предназначался, вероятно, для монахов монастыря в Бьерсо. Фруктуоз около 654 г. стал аббатом-епископом Думио, а в 656 г., по решению X Толедского собора, возглавил метрополию Браги. На основе его устава в начале VIII b. сложился т. н. «Общий устав» (Regula monastica communis), наиболее распространенный в северных и центральных районах полуострова до конца XI b. Именно с «Общим уставом» связана и традиция раннесредневекового кастильского «пактового монашества», когда отношения между настоятелем и братией оформлялись в виде особых соглашений («пактов»), по которым аббат получал весьма значительную пастырскую и административную власть, вплоть до права отлучения от причастия и изгнания из монастыря без возвращения вклада. В качестве отдельного направления церковной и государственной политики Толедского королевства следует выделить меры, направленные на насильственную христианизацию иудеев. Средствами проведения этой политики являлись как соборное и королевское законодательство, 92 так и репрессии со стороны властей, получившие распространение начиная с правления короля Сисебута (612–620). Устами Исидора Севильского Церковь выразила недовольство планами насильственного крещения, епископ Севильи исходил из устоявшегося представления о том, что крещение иудеев должно быть сугубо добровольным, а его завершение станет одним из знаков приближения Страшного суда. |
|
|
