| Упадок З. связан с активной христианизацией обл. Шоа, расположенной к югу от Ласты, где сформировался альтернативный центр власти. О свержении З. сохранилось неск. преданий. Согласно поздней (кон. XVII в.) церковной традиции, З. по настоянию Такла Хайманота добровольно передали власть «истинному потомку Соломона» Йэкуно-Амлаку , а сами на нек-рое время сохранили за собой наместничество в Ласте. По др. версии, дошедшей в описании одного из чудес в Житии Иареда Сладкопевца, последний загвейский царь Зена Петрос предпринял поход в обл. Дамот, расположенную к юго-западу от Ласты, но был разгромлен и убит ее правителем, язычником Маталоме (в действительности это не имя, а титул дохрист. правителей Дамота). Наиболее достоверным кажется предание о походе Йэкуно-Амлака при поддержке шоанских мусульман на Ласту и отступлении последнего загвейского царя в обл. Бэгемдыр (Бегамедр), где он был разбит в решающей битве в местности Гайент. Царь пытался укрыться в ц. св. Кирика, но был убит Йэкуно-Амлаком перед алтарем. Вариант сказания сохранился в трактате «Богатство царей» ( ): в нем выделен фольклорный сюжет о петухе последнего загвейского царя Заэлмакнуна (отождествляемого с Йэтбараком), прокричавшем человеческим голосом, что царская власть перейдет навек к тому, кто съест его голову. По совету Такла Хайманота царь велел приготовить ему этого петуха, голова к-рого по ошибке досталась царскому слуге Йэкуно-Амлаку. Тогда Такла Хайманот, узнавший об этом от ангела, венчал Йэкуно-Амлака на царство и велел идти походом на Заэлмакнуна, к-рый в итоге потерпел поражение и пал от руки соперника. Ист.: Sapeto G. Viaggio e missione cattolica fra i Mensâ i Bogos e gli Habab con un cenno geografico e storico dell " Abissinia. R., 1857. Vol. 1. P. 425-428, 432; Basset R. Études sur l " histoire d " Éthiopie. Pt. 1: Chronique éthiopienne, d " après un manuscrit de la Bibliothèque nationale de Paris//J. Asiatique. P., 1881. Sér. 7. Vol. 17. N 3. P. 323, 412, 430-433. Not. 61-64; Vie de Lalibala, roi d " Éthiopie/Texte éthiopien publ. |
| Только два жития мы сочли нелишним дать в переводе in extenso, поместив их в приложении к настоящей работе – это жития Филиппа дабра-либаносского и Евстафия. Нами руководило при этом желание представить в качестве образцов агиологической литературы два наиболее совершенных и интересных произведения этого рода. Эфиопские тексты памятников составят особое приложение, в которое войдут пока жития: Филиппа дабра-либаносского, Аарона дивного, Евстафия и Самуила вальдебского. Издание житий Абия-Эгзиэ и Валатта-Петрос, в виду их обширности, должно быть отложено до другого времени; издание последнего кроме того требует сличения по крайней мере дрезденской рукописи. Издавая жития, имеющиеся в единственных рукописях, мы придерживались текста этих последних до орфографии включительно. Некоторыми указаниями общего характера и аналогиями я обязан исследованию Ключевского о древне-русских житиях святых. В указателе, присоединенном к книге, географическая часть выделена, как дополнение к известному пособию «Catalogo dei nomi ргорги di luogo delP Etiopia» Conti Rossini. При составлении указателя, a также при копировании текстов в Британском Музее мне оказала существенную помощь Е. Ф. Тураева. В заключение считаю приятным долгом выразить глубокую благодарность администрации Британского Музея за предупредительное отношение ко мне во время моих занятий летом 1900 года, а также Парижской Bibliomheque Nationale за любезную высылку рукописей житий Самуила-Вальдебского, Такла-Хайманота и Габра-Манфас-Кеддуса в Азиатский Музей Императорской Академии Наук, пользуясь любезным гостеприимством которого я мог изучать эти памятники в Петербурге. Приношу также признательность Историко-филологическому факультету Императорского С.-Петербургского Университета, который, исходатайствовав мне командировку в Лондон летом 1900 г. и удостоив мою работу напечатания в своих «Записках», сделал возможным самое ее появление. Сердечно благодарю проф. Guidi за копию с эксцерпта из ватиканской рукописи жития Евстафия и Д-ра W. E. Crum, благодаря любезному содействию которого я приобрел прекрасные фотографии целых рукописей житий Филиппа, Абия-Эгзиэ и Ираклида. Б. Тураев 3 В докладе Академии dei Lincei при представлении труда Conti Rossini по изданию жития Такда-Хайманота, проф. Гвидя высказал: „Una classe di fonti molto importanti per la storia dell’Abissinia sono le vite di quei santi chc esercitarono qualche azione sugli avvenimenti e il progresso di quel paese“. Читать далее Источник: Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии/Б. Тураев. - Санкт-Петербург : тип. М. Стасюлевича, 1902. - XIV, 453 с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| После многих лет послал им Бог царя, который помог им и избавил их, царя из рода льва, от колена Иудова, из дома Давидова по имени Амда-Сион. Он был православен, любил Бога, и не признавал другого, кроме Него. Он пошел на страну Дамот и вошел туда, сокрушил неверных и сломил рог их силою Господа Бога своего. А иереев скинии извел он из места, куда посадил их макванен Дамота, и возвратил их в землю их и вернул к прежнему порядку. Зрите, люди христианские, как неугодно было Богу царство рода, который назывался Загвей». Приведенный текст среди других, повествующих о тех же событиях, занимает особое место. По наиболее распространенной версии прямая линия потомков Калеба и Габра-Маскаля идет чрез 22 рода до Дельнаода, при котором «царство отнимается и отдается тем, которые не были израильтянами», именно Загвеям. Аксумская династия спасается в Шоа, где пребывает все время Загвеев, погромов жидовствующих и царей из Ласты, пока Иекуно-Амлак, по поздним рассказам, при содействии преподобного Такла-Хайманота не возвращает себе «Соломонова» престола 11 . Здесь у нас вместо Дельнаода Дегнайзан. Царство переходит не сразу к Загвеям, а сначала к «рабу» Мерара. «Последним Загвеем назван Зена-Петрос, не встречаемый нигде в царских списках; загвейская династия уступает место не «Соломоновой», а падает под ударами язычников Дамота. Некоторые параллели к этим известиям все-таки можно извлечь из других источников. Так, царь Дегнайзан стоит на 28 месте в царском списке, обозначенном у Дилльманна В. 12 , в амхаризованной форме Дегна-Жан, он здесь является четвертым предшественником Дельнаода, т. е. конца династии. Мерара в форме Майрара занимает десятое место в загвейской династии 13 . Кто у кого и каким путем заимствовал, сказать едва ли возможно; трудно предположить, чтобы автор жития черпал из царских списков и остановился на именах, не стоящих в конце династий. Скорее всего следует думать, что списки заполнялись на оснований самых разнообразных источников, и что оба имени попали и в них, и в житие из предания или сказаний. |
| После революции и свержения имп. Хайле Селассие I (1974) христианство в Эфиопии было лишено статуса единственной гос. религии, начались преследования церковных иерархов. Однако революционные власти не тронули Д.-Л. В 1986 г. там проживало более 240 монахов и еще больше послушников. В наст. время в монастыре ок. 700 монахов, а в поселке при обители - до 4 тыс. паломников. При мон-ре действуют небольшая жен. монашеская община, члены которой ухаживают за больными и престарелыми насельниками, и 5 духовных школ (до основания богословского колледжа Св. Троицы в Аддис-Абебе (1947) Д.-Л. был единственным местом в Эфиопии, где преподавали полный курс церковных наук). Д.-Л. также является крупным туристическим центром. Главный храм, построенный имп. Менеликом II, к сер. XX в. пришел в аварийное состояние из-за оползания почвы. В 1960-1962 гг. по приказу имп. Хайле Селассие I над гробницей Такла Хайманота была воздвигнута новая просторная купольная церковь в формах совр. архитектуры. Над главным (зап.) входом размещены мозаичные панно с изображениями архангелов Михаила и Гавриила и помазания на царство Йэкуно-Амлака св. Такла Хайманотом. Интерьер храма украшают многочисленные витражи. В одном из храмов Д.-Л., по преданию, хранится частица Честного Креста. Недалеко от монастыря находится пещера, где подвизался Такла Хайманот; в ней бьет источник, почитаемый как чудотворный. Ист.: The Life and Miracles of Takla Haymânôt/Ed. W. A. Budge. L., 1906. 2 vol.; Il «Gadla Takla Haymanot» secondo la redazione waldebbana/Ed. C. Conti Rossini//MRAL. 1896. Ser. 5. Vol. 2. Pt. 1. P. 97-143; Житие прп. Филиппа Дабра-Либаносского// Тураев Б. А. Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии. СПб., 1902. С. 374-431; Vitae Sanctorum indigenarum: Gadla Anore wos seu Acta Sancti Honorii/Ed., interpr. C. Conti Rossini. R., 1905. Louvain, 1961r. 2 vol. (CSCO; 28-29. Ser. 2. Aethiop.; 20); Le Vite di Enbaqom e di Yohannes, abbati di Dabra Libanos di Scioa/Ed. L. Ricci//RSE. 1955. Vol. 13. P. 91-120; 1959. Vol. 14. P. 69-107; 1968. Vol. 22. P. 75-102; 1969. Vol. 23. P. 79-219; 1971. Vol. 24. P. 134-232; Actes de Märha Krestos/Éd., [trad.] S. Kur. Louvain, 1972. 2 vol. (CSCO; 330-331. Aethiop.; 62-63). |
| Гондарский период истории Д.-Л. (1636-1866) был омрачен христологическими спорами о соединении и помазании , едва не приведшими к расколу в Эфиопской Церкви (эччеге выступал как сторонник доктрины соединения, установление которой возводилось к Такла Хайманоту). В 1866 г. эфиоп. царь Феодор II сжег Гондар и переселил оттуда большую часть населения, а Иоанн IV (1872-1889) поселил митрополита и эччеге в своей ставке. Между тем в обл. Шоа укрепилась власть местных правителей, возводивших свое происхождение к царской династии и благотворивших старому монстырю Д.-Л., к-рый при них трижды перестраивался и расширялся (в 1812, 1884 и 1908). Когда в 1889 г. на эфиопский престол взошел представитель шоанской династической ветви Менелик II , старый Д.-Л. и его настоятель эччеге вновь приобрели привилегированное положение при дворе и в царской столице Аддис-Абебе. Этот статус упрочился при имп. Хайле Селассие I (1930-1974), к-рый регулярно посещал мон-рь по случаю 3 ежегодных праздников в честь св. Такла Хайманота. В 1935-1941 гг. Эфиопию оккупировали итал. фашисты. После покушения на Р. Грациани, «вице-короля Итальянской Восточной Африки» (19 февр. 1937), они устроили массовую резню не только в Аддис-Абебе, но и в Д.-Л., понимая, что последний служит идеологическим оплотом эфиоп. монархии. Погром мон-ря состоялся 21 мая, когда в обители было множество паломников. В этот день расстреляли 297 монахов и 23 «подозреваемых соучастника», т. е. простых верующих; более 100 диаконов и семинаристов были высланы в Дэбрэ-Берхан и расстреляны позднее; неск. сот монахов отправлены в концентрационные лагеря; подверглись захвату сокровища Д.-Л. (в наст. время хранятся в Ватиканских музеях). После освобождения Эфиопии и получения Эфиопской Церковью автокефалии в 1959 г. ее 1-м Патриархом был избран эччеге Габра Гийоргис (см. ст. Баслейос ). С этого времени настоятель Д.-Л. теряет прежний авторитет и становится одним из рядовых членов Свящ. Синода Эфиопской Церкви, а титул «эччеге престола св. Такла Хайманота» принадлежит Патриарху Эфиопской Церкви. |
| Гораздо труднее высказать суждение о тех данных нашего памятника, которые составляют его главную часть. Здесь прежде всего поражает нас епископство Филиппа. Неужели он был единственным абиссином, удостоившимся этого сана? По-видимому, автор жития знал о небесном поставление Такла-Хайманота (f. 170). Характерно, что на предложение митрополита заменить его, Филипп отвечает не ссылкой на известное соборное постановление и даже не на „завет“ Такла-Хаймонота, а указанием на свое недостоинство. По хронике Филипп был „эчеггэ“, а это, как известно, не епископский сан. Да и хиротония Филиппа во епископа совершена не канонично – не собором епископов. Все это заставляет нас усомниться в рассказе жития или, во всяком случае, отнестись к нему с крайней осторожностью. Несомненно, мы имеем дело с повествованием о происхождении столь важного впоследствии сана эчегге и его одиннадцати наместников (neburäna- " ed) „наставников“ отдельных благочиннических округов эфиопской эпархии коптской церкви. В устах архиерея этой эпархии вполне понятен страх перед ее необъятностью; понятно и то, что он, привыкший к пространству египетских эпархий, мог сказать: „сия страна больше всех стран“ (f. 164 r.); „эта страна – как бы две страны“, а также и то, что деятельный и рачительный пастырь, каковым по всем признакам был митрополит Иаков, должен был дать такой эпархии-церкви какую-нибудь организацию, при которой ему было бы возможным исполнять свои обязанности не только номинально. Все это понятно и естественно, но едва ли возможно, чтобы коптский митрополиг решился дать такую большую власть в руки эфиопского монаха, да еще в то время, когда коптская церковь усиленно заботилась о скреплении уз, связывающих с ней Эфиопию. Не представляет ли наш рассказ попытки изобразить сан эчегге в ореоле святительства и в центре великой борьбы со светскою властью? Если мы обратимся к другим памятникам, повествующим о том же, то окажемся в большом затруднении перед рядом едва ли согласуемых противоречий. Житие Аарона Дивного, которое мы помещаем ниже, докажет нам ясно, как эту славную страницу национальной церковной истории каждый эфиопский монастырь утилизировал в свою пользу: в нем центром движения после митрополита окажется Бацалота-Микаэль и его ученик Аарон; Бацалота-Микаэль выступает передовым борцом и в житии Евстафия. Мамхеры-ставленники названы в житии Аарона другие; перечисленные в родословиях Такла-Хайманота также не вполне совпадают с теми, о которых мы читаем в житии Филиппа 129 . Но самое главное это то, что наше житие противоречит тому, что дает о той же эпохе хроника. Вот что мы читаем в ней: |
| Следует обратить внимание на проходящей по всему произведению непомерный монастырский патриотизм автора, свойственный впрочем, не ему одному. Не говоря уже о предисловии, тон которого нас не удивил после житий Такла-Хайманота и Филиппа, литургическая часть прямо начинается с уверения, что прототип устава Дабра-Либаноса начертан на небесах. Далее строители монастырской церкви приравниваются к Веселиилу и Элиаву, а патерик составлен с целью доказать, что Дабра-Либанос не ниже Скита. Мы приведем в переводе наиболее интересные и удобопонятные места из этой рукописи, группируя их по содержанию и стараясь привести в возможный порядок. Считаем приятным долгом выразить глубокую благодарность г-ну Вайнбергу, оказавшему нам любезную услугу сличением нашей копии с оригиналом. Текста мы не издаем, надеясь, что он скоро будет кем-нибудь обработан для известного капитального предприятия о. Chabot. Предисловие «Начинаем писать историю града великого Дабра-Либаноса, главы всех градов..., матери монастырей (?).……..который есть сад подвигов и место изрядства, град Царя великого и обитель славы Его, основанная на хребте Такла-Хайманота – Петра, и посему врата адова, воины teqna 3 , не могут одолеть её. О Христе, источниче премудрости и разума, просвети очи сердец наших, да увидим чудеса Твои, которые Ты сотворил в ней, и отверзи уста наши – врата адовы – да возвестим хвалу за то, что было ей по воле Твоей! И собери в помышление наше рассеяние словес, которыми познается сила повествования, ибо Ты – податель дарований благих, и посему молимся Тебе, поминая слово Апостола «аще кто от вас лишен есть премудрости, да просит от дающаго Бога всем нелицемерие» ( Иак. 1:5 ). И сам Он сказал: «просите, и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам». Господи, исполни на нас обетование слова Твоего праведнаго, подав дары, которых мы просим у Тебя, во веки веков. Аминь». Литургическая часть «Устав церковный» занимает в сборнике весьма видное место и даже, как будто, ему уделено преимущественное внимание. Во всяком случае списатель начал с него, предпослав, немедленно после общего введения, следующие строки: |
| Согласно официальной летописи дана в житии Арагави и хронология начала царствования Габра-Маскаля – 368 год, от P. X., что конечно неверно и может быть является результатом желания приблизить крещение Эфиопии к апостольским временам, а девять преподобных – к Пахомию. Но дело, конечно, не в этом. Само по себе это обстоятельство может служить лишь указанием на появление жития в том виде, в каком мы его имеем, уже тогда, когда эти сказания и эта хронология сложились. Действительно, оно не заканчивается смертью Арагави, и на последних страницах продолжает историю Дабро-Даммо при пяти преемниках святого по настоятельству: Матфие, Иосифе, Мадханина-Эгзиэ, Иоханни, За-Иясусе. Под четвертым из них рассказано, между прочим, об известном пострижении Иясус-Моа и Такла-Хайманота. Последний назван „абуна“, и все это дает право видеть в нашей редакции жития руку дабро-либаносского монаха, обработавшего записи дееписателей За-Микаэля Арагави – его учеников Матфия и Иосифа. В том, что последние не миф, нам нет оснований сомневаться, но с другой стороны частные ссылки жития на различные реликвии и объяснения происхождения географических имен заставляют подозревать образование сказаний в зависимости от этих реликвий и имен, т. е. некоторую этиологию. Хронология Такла-Хайманота, помещающая его при четвертом преемнике Арагави, т. е. едва ли более столетия спустя после смерти последнего, конечно непримирима с той, которая делает его современником реставрации Давидова дома. Что касается генеалогии царей, то она в этом житии дана согласно хронике, изданной Бассе. В этом отношении интересно сравнить его с житиями двух других из „девяти преподобных“ – Пантелеимона и Исаака-Гарима. Оба они равно как и житие Иареда во многом близки к нему и принадлежат к одному циклу Калеба и Габра-Маскаля. Житие Пантелеимона по синаксарной редакции представляеть полное соответствие житию Арагави. Житие Исаака-Гарима в пространной озаглавлено: „повесть (dörsän), которую сложил святой Иоанн, епископ Аксумский, о величии и подвигах святого Исаака“ 64 , т. |
| Глава 101 126 . Пришел один отрок, чтобы сесть под сень отца нашего святого Такла-Хайманота. Придя к ученикам его, он просил их сказать о себе отцу нашему святому Такла-Хайманоту. Те сидели, занимаясь своим рукоделием и сказали ему: «обожди немного, пока мы доложим отцу нашему», и возвратившись, забыли о нем. В полночь сказал святой Такла-Хайманот ученикам своим: «почему вы забыли об отроке, который пришел ко мне, и не доложили мне об его приходе?» И выйдя, они нашли этого отрока благополучным там, где оставили его накануне, и ввели к отцу нашему святому Такла-Хайманоту. Когда тот увидал его, полюбил его весьма и, спустя немного, облек его одеянием монашества. И он был соревнователем его подвигов и шел по пути его. Отрок, о котором мы говорим – отец наш Филипп. Глава 112 127 . Ученики его поступили по его повелению и посадили отца нашего Филиппа на седалище отца нашего святого Такла-Хайманот. И пустыня получила благодать сию, ибо на ней явилось величие праведности отца нашего Такла-Хайманота, и из нее вышло 12 пастырей христианских, которые управили путь слова истины и умножили учение веры, и проповедовали в многих странах. Они родили верных, подобных агнцам и стадо доброе, умножавшееся на пажитях их и пасшееся добре на лугах их. И сделали они землю Шоа увенчанной верой. И сей отец наш Филипп был им глава апостольский по повелению митрополита в по повелению царя. И посему заповедал он кадить гроб отца их по очереди, и они творили память его любовью, собравшись из стран своих. И пастырь нам иной не был поставлен во всех областях Шоа и Дамота, который не был из дома отца нашего святого Такла-Хайманота. Так было установлено заклятием во дни отца нашего Филиппа архипастыря. Сам он, украсив сан свой деянием и верой, сделался мучеником за Христа, в напастях, бичевании, узах и изгнании, пока он не почил там, куда был изгнан»... То, что мы привели из жития Такла-Хайманота, прежде всего опровергает заключение, которое можно сделать на основании слов Conti Rossini 128 , о том, что в пересказе Альмейды нет ничего о гонениях при Амда-Сионе, об отсутствии упоминания о нем и в дабра-либаносской редакции вообще: этот текст представляет по отношению к полному житию Филиппа то же, что синаксарные сказания к соответствующим пространным. Мы находим здесь только, как нечто новое, заметки о просветительной деятельности мамхеров, поставленных вместе с Филипом и о „заклятии“, объявившем монополию такла-хайманотовского устава в Шоа и Дамоте. Это крайне интересные подробности. |
| Эта часть их произведений составлялась по монастырским записям или по современным авторам рассказам, и мы уже имели случай осязательно убедиться в этом на примере описания чудес в различных редакциях житий Такла-Хайманота и Евстафия. Повествования о посмертных чудесах важны для вас и потому, что здесь самое свойство дела требовало от описателя точности и обстоятельности. Те мелкие бытовые подробности, которые в других частях трактата казались ненужными, здесь тщательно отмечаются и снабжают исследователя интересным материалом. Кроме того, чудеса представляют единственный источник истории монастырей. Правда, весьма многие из чудес шаблонны, но и шаблонность эта в некоторых случаях нам представляется для Абиссинии характерной. Столь частые повторения рассказов о спасениях от разбойников, остановлении солнца, чтобы вернуться домой засветло, изведении воды из камня и т. п. находят себе объяснение в абиссинских культурных и физических условиях, а излюбленное описателями хождение на духовных колесницах и облаках к святым местам – в известном всем стремлении этого народа в Иерусалим и препятствиях физического и политического порядка. Но не будучи всегда точны и достоверны в передаче фактов, агиологические памятники шире захватывают, глубже обнимают и ярче передают историческую жизнь своего народа, чем летописи. То обстоятельство, что последние дают подробный рассказ только с XVI века, делает жития святых для значительной части предшествующего периода единственными источниками. Правда, ценность их в этом отношении далеко не равномерна. Если сказания об аксумских святых для нас пока важны лишь для характеристики взгляда на этот период в XV веке, если легенды о Лалибале и, особенно, Габра-Манфас-Кеддусе 254 дают мало для историка, то жития Такла-Хайманота, Абия-Эгзиэ и всех деятелей эпохи гонения освещают нам то интересное, но едва затронутое хрониками время, когда Абиссиния, отрезанная от христианского мира и одичавшая, пытается возродиться собственными силами, когда вместо культурного некогда аксумского севера руководящая роль в ее истории переходит к полудиким и не вполне просвещенным христианством Амхаре и Шоа. |
|
|
