| А еще припоминается одно интервью, данное как раз во времена новомучеников. Там объяснялось, что вообще никаких новомучеников нет, а есть лишь лица, совершившие политические преступления перед советской властью. А потом семьдесят лет от «сергианства» отмывались… Но в самом деле было ли мученичество? Свидетелей нет, ничего неизвестно точно. Вот если бы акт от прокуратора, да девять тысяч обратившихся в христианство легионеров… А тут всего только свидетельство матери убитого. И вот авторитетная комиссия, под магнитофон, опрашивает мать, потерявшую единственного сына, и выясняет, что доверять ей нельзя – нецерковная она, в храм рядом с домом не ходит (просто искушение какое-то с этим соседним храмом – вообще что ли туда никто не ходит?). И про отказ принять ислам точно не знает – полевой командир, который что-то мог рассказать о кончине Евгения, ничего определенного не сказал, а теперь и не скажет. Поэтому не было и факта мученичества. А вот в помянутой остроумной публикации в НГ отмечалось, что бандит Хайхороев, в присутствии представителей ОБСЕ вроде бы говорил, что предлагали принять ислам. «Снял бы крест – был бы жив». Так ведь не снял. Ведь был верен до смерти. «Канонизация», очень точно говорит о. Максим, - «это призыв Церкви обратить очи сердца к тому, кто верил во Христа и до конца сохранил эту веру». А он, может, и не верил - отметаются все вопросы. «Нет никаких сведений о том, что Евгений или кто-либо из погибших вместе с ним воинов вел сознательную церковную жизнь» - это выяснили из беседы под магнитофон. А решение не снимать крест – не «сведение»? Выбор между жизнью без Христа и смертью за Христа – это не «сведение»? И что вообще тогда «сведение»? Только справка из НКВД? Так зачем тогда комиссии – можно одним НКВД и обойтись. Опять же, не припоминается как-то, чтобы, например, госпожу Аглаиду, у которой служил мученик Вонифатий, под магнитофон допрашивали о том, вел ли Вонифатий сознательную христианскую жизнь (наверное, не нашли магнитофона…), или чтобы подробно выяснялось, все ли сорок мучеников севастийских были девственниками. Не предлагается в житии преп. Феодора Сикеота обращать очи сердца к важнейшему каноническому вопросу – состояла ли мать преподобного в законном браке. Потому что их действительно не к этому надо обращать. В общем, что много говорить - очень своевременная публикация. Как раз для недели о мытаре (и еще кто-то там второй упоминается). |
| В свою чреду помолился Царь об исполнении над ним святительских обетований, и, возблагодарив его, молвил; «В час добрый святыня твоя посетила наше царство при моей державе; как миловал тебя Господь на пути?». Патриарх же ответствовал: «Божией милостью и твоим Государевым жалованьем, дошел я до царствия твоего здорово, и все труды мои позабыл, когда увидел твои царские очи». Тогда поднес Государю дары свои в благословение: панагию златую с частями животворящего креста, ризы Господней и Богоматери внутри ее и с частью орудий Божественных страстей, копия, трости, губы, тернового венца; также и святые мощи в серебряном киоте: руку равноапостольного Царя Константина, которую взял из Сербской земли Султан Солиман и даровал некогда бывшему Патриарху Иеремии в соборный храм Богоматери, и руку Св. Иакова, одного из числа сорока мучеников Севастийских. Другая златая панагия и мощи Святых Мучениц Соломонии и Марины Антиохийских, назначены были в благословение Христолюбивой Царице Ирине. Государь повелел принять священные дары сии казначею Траханиотову и, воссев на престол, указал Патриарху сесть на скамью подле себя с правой руки, поодаль же Митрополиту и Архиепископу, и казначей явил жалование царское: Патриарху двойной серебряный кубок и четыре портища разноцветного рытого бархата, камку и два сорока соболей и деньгами триста рублей; а Митрополиту отнесли на подворье кубок серебряный, три портища бархату, камки и объяри, сорок соболей и пятьдесят рублей деньгами; Элассонскому же Архиепископу не дано жалованья от Царя, ибо однажды он был уже в Москве и тогда дарована ему богатая милостыня от Царя Иоанна Васильевича; но с тех пор, проживая в земле Литовской, не возвращался он в свою церковную область. Тогда посольский дьяк Андрей Щелкалов говорил от имени царского, что по собственному желанию Патриарха велено перемолвить с ним ближнему боярину и конюшему, шурину Государеву, наместнику Казанскому, и Астраханскому Борису Федоровичу Годунову, и что щедрый Государь посылает ему на подворье со стола своего трапезу. А святейший Иеремия, еще однажды благословив Царя, вышел со своими приставами и всеми сопутниками в малую ответную палату, куда последовал за ним боярин Годунов с двумя дьяками. Там Щелкалов явил его Патриарху, и Борис Федорович, приняв благословение, спросил о здоровье святительском и внял ответу: «милостью Божией мы ехали здорово, но большее мое здоровье, то что видел светлые царские очи». |
| Не так действовал на востоке Лициний. Там, в начале его правления, соединялись епископы Малой Азии и Сирии на местные соборы, для устроения дел церковных. Пастыри первостепенных кафедр: Виталий Антиохийский, Агрикола и Леонтий двух Кесарей, Лонгин Неокесарийский, Лупп города Тарса, Петр Иконийский и Василий Амасийский, скоро запечатлевший мучением святую жизнь, и наследник мученика Анфима Ником ид ийского, Евстохий, издали в Анкире несколько правил касательно падших во время последнего гонения Максиминова, различая степени епископов, пресвитеров, диаконов и оглашенных, и вольное или невольное их падение, и скорое или позднее обращение; везде, однако же, предоставлялось епископам сокращать положенные сроки, судя по расположению каявшихся. Прочими правилами определялась мера наказания духовного за любострастие, убийство и чародейство и воспрещалось хорепископам ставить пресвитеров и диаконов, ибо они были только помощники, а не настоящие епископы. Столь же строгие меры о сохранении нравственности приняли те же епископы и на последующем соборе в Неокесарии касательно мирян и клириков; священникам запрещен был брак после их поставления, которому назначен тридцатилетний возраст; обличенные в нечистой жизни, даже и прежде священства, не могли более приносить бескровную жертву, хотя сохраняли степень свою ради искреннего признания, равно как и диаконы, число коих определено было не более семи для каждого города, на память первых семи диаконов Иерусалимских. Скоро нарушилось внешнее благосостояние Церкви в областях Лициния, вместе с союзом, который заключил он с Константином. Принужденный покориться силе оружия, обратил злобу свою на христиан; сперва запретил им крестить язычников и посещать отдаленные церкви, или соединяться на соборах; потом отнял сами церкви, предоставив им собираться для молитвы на открытом поле, и выгнал из палат своих всех исповедавших имя Христово. Наконец, сбросив с себя личину, явно потребовал от них жертвовать кумирам, и гнев его наипаче пал на епископов, как на руководителей паствы. Многие из них пострадали мученической смертью, и в числе их Василий Амасийский и Влас Севастийский. В том же городе Армении сорок благородных христианских воинов предпочли смерть отступничеству. Правитель области Агрикола, не в силах будучи убедить их лестию, выставил обнаженных в холодную зимнюю ночь на замерзшее озеро, и велел затопить на берегу баню, надеясь чувственным искушением одолеть их мужество. Они же молились только, чтобы никто из числа их не лишился венца, и когда один, одоленный немощью плоти, покусился идти в баню, тогда воин языческий, стоявший на страже, добровольно заступил место малодушного. Измученных холодом бросили в пламя, и огненной смертью отошли они к Господу. |
| Возлюбленные о Господе братья и сестры! Сорок мучеников, в Севастийском озере пострадавших, о которых мы сегодня вспоминали, ради Господа претерпели физические страдания, тем самым противоборствуя своим мучителям и гонителям. Наши мучители – человеческие страсти и грехи, которые так же стараются оторвать, отторгнуть нас от истинного Бога и заставить служить идолам – славе, почестям, деньгам, наслаждениям плоти, многому другому тленному и временному. Спросим себя в связи с этим: разве всегда мы способны устоять против диавольского давления? Разве не падаем, не искушаемся, не грешим на каждом шагу? Ежедневно и ежечасно на нас устремляются пагубные помышления, желания, внушаемые падшей природой нашей и врагом рода людского. Вроде бы ничего особенного не происходит в нашей жизни, однако как часто мы, даже не задумываясь о том, совершаем действия, которые оскорбляют Вселюбящего Бога. И только по величайшей Своей любви Отец Небесный долготерпит нас, не наказывает, не извергает из неизреченной Своей милости. Отцы Церкви учат, что в человеке естественные страсти бывают двоякие. От Бога человек одарен разумной душой и многочисленными способностями, но от природы имеет в естестве своем две греховные стороны – похоть и ярость. Похотное искушение начинается в юности, когда формируется организм, и продолжается до самой старости. Яростное же искушение возникает с рождения человека и держится в нем практически всю жизнь, до самой кончины. Если похоть господствует и властвует над телом, то ярость обитает в душе. Вот почему, когда мы говорим о мученической борьбе со страстями, понимаем, что не достаточно победить в себе плотские вожделения, ведь есть еще и страсти душевные, подчиняющие себе наше сердце, – гнев, ярость, ненависть, зло, жестокость, осуждение, злопамятство, зависть, гордыня и другие недобрые чувства. Вот они-то имеют способность проявляться в творимых нами беззакониях, столь противных Богу и святым Ангелам-хранителям нашим. Апостол Павел призывал духовных чад: Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть ( Кол.3:5 ). Сказано это было не только о плотских, но и о душевных страстях, которые теснейшим образом связаны с телесными. |
| Остаётся одно: говорить с теми, с кем говоришь на одном языке; давать рецепты тем, кто осознаёт свою нужду в лечении. И если мы говорим с людьми воцерковлёнными, то тогда, на мой взгляд, мы должны всерьёз говорить о вещах духовного характера. Не подменять их тарабарщиной светского этикета. Если мы с Вами реально люди, пытающиеся устраивать свою жизнь в соответствии с «Добротолюбием», или, хотя бы то просто более-менее серьёзно относимся к вещам духовного характера, то мы понимаем, что реально душам погибших нужны не церемонии, не концерты-реквиемы, а заупокойная молитва. Причём молитва как о тех, кто погиб, скорее всего, в большинстве своём не успев подготовиться как следует к переходу в Жизнь Вечную. Следовательно, стоит конкретная задача: помочь душе. Помочь может молитва, а не торжественные концерты и речи. И поэтому мне остаётся сейчас повторить ровно то, что высказал мой друг из Минска, Дмитрий Куницкий: «Не нужно делать из погибших «сорок севастийских мучеников». Если действительно, а не ради пиара имеем попечение о душах этих людей, то молиться о них следует так, как молилась блж. Ксения Петербургская о душе своего покойного мужа. Если, конечно, нам есть дело до этих душ, а не о своём пиаре». Примерно так. Больше мне добавить нечего. Сапиенти сат. Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 20. Это в баптистской Америке – при всех их беснованиях в мегаполисах – можно рассуждать о тех или иных вещай, основывая свои рассуждения на Писании. Пусть и на еретическом толковании Писания, но, всё-таки, Писания. А у Гитлера вообще был конкордат со Святым Престолом. 19. Павел Тихомиров: «Мой друг священник (аскет и монархист) говорил ровно 25 лет назад: «Время проповеди закончилось. У нас было 12 лет, мы их растранжирили. Теперь наступает время отвечать на вопросы тех, кто хочет разобраться, и кому Христос нужен. А потом будет уже время исповедничества».» //////////////// |
| Что же помогло им это сделать? Что было в них такого, чего нет в нас? Сама история дает нам объяснение, в особенности история страданий сорока мучеников Севастийских. Мы видим, что, после того как они показали свое долготерпение, вдруг появился сверхъестественный Божественный свет, осиявший их и даже согревший воздух. Но главное – не то, что согрелись воздух и вода, в которой находились мученики, но то, что благодать Божия, этот Божественный свет проник в их души, в их сердца и как бы воссиял внутри них самих, тем самым сделав их способными к сверхчеловеческому мужеству. Благодать Божия дала им силы вытерпеть то, что превышает возможности не только обыкновенного человека, но даже и какого-нибудь особенно твердого духом и, как бы мы сейчас сказали, сильного волей человека. Именно благодать Божия делает нас способными совершить нечто сверхъестественное. Она помогает нам вытерпеть все скорби, которые враг наш, дьявол, уготавливает нам, чтобы заставить свернуть с истинного пути. Иногда это действительно страшные скорби, какие постигли, например, мучеников Севастийских или новомучеников и исповедников российских, пострадавших в недавнее время. Но иногда дьявол незаметно мелкими скорбями и неприятностями, не требуя от нас явного отречения от Христа, тем не менее, заставляет нас вести себя не по-христиански. Мы же, недооценивая значения этих как будто бы незначительных происшествий, много и часто погрешаем – и на деле, как это ни прискорбно, как это ни страшно звучит, являемся отступниками. Мы постоянно предаем евангельские заповеди, вменяя их ни во что, однако почему-то думаем, что если бы на нашу долю выпало какое-нибудь особенное испытание, вроде того, какое пришлось вытерпеть сорока мученикам Севастийским, то мы проявили бы твердость, потому что сознавали бы, что здесь речь явно идет о спасении или погибели, об исповедании Христа или отречении от Него. Но многих дьявол искушает именно мелочами – мелкими, ничтожными, незначительными происшествиями, легкими скорбями, маленькими соблазнами. Мы же не заботимся о том, чтобы в нас всегда была благодать Божия, не приобретаем ее усиленной молитвой, покаянием и тщательным исполнением своего христианского долга, то есть участием в богослужениях, постами и так далее. |
| Благодать Божия дала им силы вытерпеть то, что превышает возможности не только обыкновенного человека, но даже и какого-нибудь особенно твердого духом и, как бы мы сейчас сказали, сильного волей человека. Именно благодать Божия делает нас способными совершить нечто сверхъестественное. Она помогает нам вытерпеть все скорби, которые враг наш, дьявол, уготавливает нам, чтобы заставить свернуть с истинного пути. Иногда это действительно страшные скорби, какие постигли, например, мучеников Севастийских или новомучеников и исповедников российских, пострадавших в недавнее время. Но иногда дьявол незаметно мелкими скорбями и неприятностями, не требуя от нас явного отречения от Христа, тем не менее, заставляет нас вести себя не по-христиански. Мы же, недооценивая значения этих как будто бы незначительных происшествий, много и часто погрешаем – и на деле, как это ни прискорбно, как это ни страшно звучит, являемся отступниками. Мы постоянно предаем евангельские заповеди, вменяя их ни во что, однако почему-то думаем, что если бы на нашу долю выпало какое-нибудь особенное испытание, вроде того, какое пришлось вытерпеть сорока мученикам Севастийским, то мы проявили бы твердость, потому что сознавали бы, что здесь речь явно идет о спасении или погибели, об исповедании Христа или отречении от Него. Но многих дьявол искушает именно мелочами – мелкими, ничтожными, незначительными происшествиями, легкими скорбями, маленькими соблазнами. Мы же не заботимся о том, чтобы в нас всегда была благодать Божия, не приобретаем ее усиленной молитвой, покаянием и тщательным исполнением своего христианского долга, то есть участием в богослужениях, постами и так далее. Мы пренебрегаем понуждением себя к исполнению заповедей, пребываем в нерадении, небрежении и беспечности. Таким образом, мы теряем ту благодать, которую получили в Таинстве Крещения, которую получаем в Таинствах Исповеди и Причащения, и потому оказываемся бессильными перед бесчисленными кознями дьявольскими. Сейчас они мелкие, но кто знает, что будет завтра? |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
