| Восхищением, таким образом, а не волею, как говорят еретики, св. апостол достиг рая. Если бы волею своею, то он мог-бы пересказать про все то, что там видел, а так как он не телесными чувствами воспринимал откровение, то и не мог с ним поделиться с людьми; он только помнил, что видел там, а как – этого поведать не мог, потому что «еже внутрь себе во стране Духа ощутительне зрит, или слышит, или ощущает, внегда возвращается к телу, не довлеет исповести 1182 . Надобно остерегаться бесовских мечтаний, посылаемых для всех, ищущих суетной славы. В подтверждение этой мысли св. Исаак Сирин приводит несколько примеров: некто Малпат, из Едеса, посетив однажды преподобного Антония и, услышав его беседу о том, как достигнуть бесстрастия и сподобиться откровений, «разгорячися, якоже огнь» и, отправившись в Едес, поселился в небольшой хижинке и начал вести тяжелую аскетическую жизнь, проводя все время в молитве, сгорая желанием сподобиться откровений. Но так как он надеялся только на свои силы и на свои подвижнические труды: нестяжательность, постничество и пр., то и упустил из виду самое главное – смирение и сердечное сокрушение, что составляет непобедимое оружие против диавола; забыв слова Спасителя: «егда сотворите вся повеленная вам глаголите, яко раби неключими есмы» 1183 , он и не заметил того, как попал под власть диавола. Наконец, когда желание высоких откровений сильно стало разъедать сердце неопытного славолюбивого подвижника, диавол явился ему в светлом виде и сказал: ,,я утешитель и послан к тебе от отца, чтобы сподобить тебя видения, которого ты желаешь ради твоих трудов и дать тебе бесстрастие, освободив тебя от дальнейших подвигов, но поклонись только мне за это». Он же, безумный, с радостью принял его предложение – поклонился диаволу и тотчас же подпал под власть его, который вместо божественных откровений, стал преследовать его мечтаниями, надругался над его бесстрастием, и в конце концов этот обольщенный раб стал в первые ряды еретиков евхитов. Другой – именем Асина, составитель духовных песнопений, тоже из Едеса, так же, как и Малпат, стал изнурять себя великими подвигами для того, чтобы прославиться. |
| Василий Великий иногда хвалит общежитие, иногда же пустынничество? Св. Исаак Сирин решает этот вопрос таким образом: духовная польза приобретается двумя способами, смотря по силам и намерениям человека. Сильным людям иногда бывает полезно жить в общежитии, а слабым иногда полезно жить в пустыне. Достигшему же нравственного совершенства и окончательно умершему для мира и общества, пребывание среди них оказывается вредным, ибо он призывается к уединению как бы Самим Богом. Немощному же и нуждающемуся в укреплении себя на пути исполнения заповедей Божиих полезнее жить в общежитии, «дондеже обучится, и утомится, и заушен будет искушении, и падет, и восстанет между множайшими и стяжет здравие души». Как младенец не может быть воспитан без молока, так и монах не может быть им (т. е. монахом), не будучи вскормлен «млеком» заповедей Божиих для того, чтобы побеждать страсти, достигать чистоты. Так, пустыня иногда немощным и бегающим общества бывает полезна в нравственном отношении, а иногда оказывается благотворною для сильных. Первым – в виду того, чтобы они при благоприятных условиях не увеличили-бы страсти. Вторым, т. е. сильным, при отсутствии земного можно свободнее в пустыне бороться с диаволом. Пустыня, по истине, усыпляет страсти, как пишет и св. Симеон столпник в своем письме, но этого мало, дополняет св. Исаак Сирин ; следует не усыпить только страсти, а совершенно их исторгнуть, победить, когда они восстанут против человека, потому что, ведь, усыпленные только страсти, могут снова пробудиться. Но не одна пустыня усыпляет страсти, а иногда и сами страсти усыпляют одна другую; так страсть тщеславия отгоняет блудную, а блудная, напротив, укрощает «славонеистовство». Но, советует дальше св. Исаак Сирин , в пустыне надобно обитать не потому, что она усыпляет страсти, а потому, что в ней легче созидается внутренний человек, и она более способствует к созерцательной жизни 1164 . Что касается того, что св. Василий Великий и Григорий Богослов , на которых ссылается св. Дивногорец, любили пустыню, восхваляли безмолвие, достигли там чистоты и сподобились откровений, то для правильного понимания их взгляда на пустыню, где можно достигнуть чистоты и сподобиться откровений, надо иметь в виду их приготовление в мире к пустынной жизни путем деятельного исполнения заповедей. |
| Этот чистый страх, или трепетное благоговение составляет как бы духовную прохладу, а любовь – горячесть духа. Из соединения и взаимного срастворения их образуется как бы благорастворение воздуха внутренней жизни человека, благотворное для души и здоровья тела, подобное весеннему времени во внешней природе, чуждому и большого холода и сильного жара. Такое настроение, или состояние души, в существе и основании своем уже молитвенное, дает правильное биение сердцу и такое же течение самой крови человека, которая под этим благотворным влиянием духа, очищается, живится и разливает здоровье во всем телесном составе человека. А главное – благочестие привлекает Божию благодать, укрепляющую и немощная врачующую. Это одна причина долговечности св. столпников. Другая – заключается в следующем: жизнь их была проста и сурова. Строгие постники, они отказываются от всяких и раздражающих явств и питий, какова, напр., мясо, вино, а употребляют пищу растительную и воду. Далее, жизнь свою св. столпники проводят в деятельности, предпринимая самые разнообразные подвижнические труды, особенно в начале, когда проходили разные виды послушания. Это сообщало телу их крепость – условие долговечности. Наконец, говорят, что «столпничество» противно духу веры Христовой, оно не заповедуется св. Писанием. Но для того, кто знаком с учением христианским, «столпничество» не покажется противным его духу. Учение христианское требует от христианина подвигов самоотвержения 1150 , а отличительным признаком истинных христиан служит именно умерщвление плоти. Но как именно распинать плоть свою и совлекаться ветхого человека – это предоставляется свободе и благоразумию каждого. Закон Христов, определяя отношения человека к Богу и ближним, многое предоставляет свободе христианина. «Кийждо своею мыслию да извествуется», – вот правило, каким христианин должен руководиться в принаровлении общих евангельских законов к частным случаям и обстоятельствам своей жизни, а следовательно, и в способе умерщвления своей плоти. |
| Впрочем молчание имеет некоторое основание и в человеческой природе. Если в человеке есть естественная потребность и стремление беседовать с подобными себе, то ему равно естественно, по временам, заключаться в себя и беседовать только с самим собою, внутренне – в тайне своих помыслов. Отсюда всем, более или менее, свойственна скрытность, склонность к уединению, и так сказать, к само-собеседованию. Поэтому, и собеседование и молчание равно естественны человеку и в словесной деятельности его обыкновенно сменяются одно другим. Даже можно сказать, что основание безмолвия в природе человеческой лежит еще глубже. Если потребность собеседования с подобными себе вытекает из предназначения человека для жизни общественной, то безмолвие, или, что тоже, само-собеседование, основывается на том, что, он должен жить в себе и с собою; но, очевидно, человек всегда ближе к самому себе, нежели к другим. В некоторых людях эта наклонность к безмолвию и само-собеседованию, действительно, берет весьма заметный перевес над потребностью беседовать с другими, так что они чаще и наиболее любят жить в себе и неохотно прерывают свою внутреннюю тайную беседу, чтобы предаваться собеседованиям общим. Вот уже и естественный переход и начальный шаг к постоянному безмолвию. И с этой точки зрения безмолвие св. столпников не может казаться странным, противоестественным. Далее, молчание св. столпников может представляться противным обязанности человека-христианина – назидать и утешать братий своих словом. В самом деле, бывают случаи, когда нужно преподать совет и утешение страждущему, вразумить неопытного, обличить заблуждающегося и упорного, – вообще, послужить словом пользе ближнего. Подвижник молчания, по-видимому, отрекается от исполнения этой спасительной, по своим действиям, обязанности. – Но, ведь, св. столпники только временно отрекались от этой обязанности, и без сомнения потому, что, глубоко смиряясь, признавали себя недостойными учить 933 , а тщательно занимались само-исправлением и заботились только о том, чтобы опытом жизни самим научиться деятельному благочестию. |
| Язык есть один из самых деятельных органов в составе человеческого тела, движение которых, при чрезвычайной легкости и быстроте, сильно и неудержимо. Что быстрее и стремительнее мысли? и однако язык, некоторым образом, подражает быстроте её движения. Поэтому, обращенный на злое, он, как замечает апост. Иаков, есть неудержимое зло. А отсюда уже нельзя не видеть, что безмолвие – не малый подвиг, потому что тем, которые обрекали себя на безмолвие, надлежало постоянно бдеть над собою и удерживать стремление своей природы там, где она действует всего сильнее и упорнее. Как трудно удерживать стремление огня, так и почти столько же трудно удерживать язык, ибо злой язык, по выражению апостола, есть огнь палящий коло рождения и опаляяся от геенны 919 . Но трудность безмолвия еще более увеличивается, когда представим себе, что слово составляет одно из лучших украшений разумной нашей природы, что в нем и чрез него преимущественно проявляются самые внутренние стороны человеческого духа, – его разумение и свобода, неистощимое богатство его мыслей и чувствований, что человек естественно и неудержимо стремится проявлять внутреннюю деятельность духа чрез слово, так как отсюда у человека сильное влечение передавать другим почти все возникающие в душе мысли и чувствования, отсюда болезненная трудность – носить, а тем более навсегда погребать в сердце какую-либо тайну. Поэтому, кто посвящал себя безмолвию, тот должен был постоянно бороться с самим собою, останавливая стремительный поток мыслей и чувствований, всегда готовый излиться в слове и заставляя эти душевные волны сокрушаться в себе самом. Заметим, наконец, и то, что в слове заключается для человека обильный источник услаждения и отрады. Посредством слова изливаются душевные наши радости и делаются оттого как бы полнее и обильнее: чрез слово открываются для нас источники новых радостей, проистекающих от взаимного собеседования с подобными нам; с словом проходит всякая скорбь и душевная горечь, и мы чувствуем некоторую отраду. Следовательно, заключить уста свои на более или менее продолжительное время значит – закрыть для себя один из источников земных удовольствий. |
| Подобный взгляд на аскетизм у г. Энгельгардта сложился, вероятно под влиянием того, что он недостаточно вникнул в дух аскетических творений, который можно представлять в следующем виде: христианин – причастник звания небесного 1202 , сонаследник Христу 1203 , жилище св. Духа 1204 , чадо Божие 1205 . Звание это налагает на христианина великие обязанности, которые тем священнее, чем выше права, даруемые ему его званием. Первая обязанность – подражание Богу, как Отцу и вторая, любовь к Нему. Так как любовь обязывает христианина ходить по заповедям Божиим 1206 , то очевидно, что вторая обязанность, сопряженная с званием христианина, есть исполнение Закона Божия. Чтобы быть достойным своего звания он естественно должен в точности выполнить обе эти обязанности. Но как их возможно выполнить? известно, что Бог – полнота совершенств, известно также, что человек ограничен и по своей природе, очевидно, не может быть вполне совершенным, но известно и то, что он имеет способность подвигами духовной жизни восходить выше и делаться совершеннее, становиться ближе к Богу и более ему уподобляться 1207 . Но так как он на земле не в состоянии достигнуть совершенства, то он обязан естественно, сколько возможно, приближаться к совершенству, простираясь в предняя 1208 . Приближение это может достигаться путем исполнения заповедей, но не механическим и притом временным исполнением той или другой заповеди, а непрерывным для того, чтобы приобрести навык жить и действовать согласно с требованием закона и достигнуть, наконец, до того, что жизнь свою поставить в соответствие с законом Божиим. В силу этого обстоятельства христианин должен приневоливать и принуждать себя к исполнению заповедей Божиих 1209 , соединенному, естественно, с некоторыми самолишениями. О том, как могли зарождаться аскетические идеи в душе подвижника весьма ясно говорит св. Василий Великий . Вот как он объясняет зарождение в себе аскетизма: «много времени, говорит он, я потратил на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки мудрости, обращенной Богом в юродство. |
| Сравнение св. столпников с факирами неосновательно. Если и есть между ними сходство, то оно только внешнее. Факиры – нищенствующие дервиши на востоке (в Индии), которые налагают на себя всевозможные истязания. Одни из них без движений остаются на одном месте долгое время, иногда несколько лет. Другие сидят неподвижно на корточках. Иные лежат на земле и походят на трупы, закапывают себя по шею в землю и в таком положении остаются в продолжении целого праздника, ярмарки или даже в течение месяцев и лет. Затем, факиры держат одну руку вверх, как-бы для молитвы. Также можно видеть факира, привешенного за ноги к дереву, который в этом положении остается целый день, перебирая четки, причем лицо его не изменяется, и разговор свободен и пр. и пр. Подобные самоистязания факиров вытекают из того общего воззрения индийцев, что жизнь есть бедствие, полна горести, страдания. Жить и страдать – для индийца понятия тождественные. Жизнь есть печальная драма, в которой совершает игру свою Вечный; она сама в себе есть источник зла и мучений. Мир только мечта. Все тщетно, все ничтожно в этом круговороте бытия. Дни смертного исчезают, как дрожащая капля воды на лотосовом листе, как влага, иссушаемая солнечным жаром. «Я, ты, весь мир и все в мире будет поглощено всесокрушающим временем». Глубоко скорбную песнь влагает Магабарата в уста брамина, постигнутого несчастием. «Жизнь есть только страдание; кто живет, тот не может не страдать». Такова мысль о жизни, проникающая собою все мировоззрение индийца. В этих жалобах на жизнь высказывается не просто скорбное чувство, вызываемое её скоротечностью, а убеждение во внутреннем ничтожестве жизни, т. е. в том, что жизнь, по самому своему существу, ничтожна, что бытие само в себе есть уже несовершенство, зло. Вот почему мудрый смотрит на мир, как на зрелище фокусника, видит в нем обольщение 1148 . Отсюда и становятся понятными все самоистязания индийских факиров. Напротив, в христианстве человек не представляется существом, каждый шаг которого есть страдание, пленником, которому нет никакой надежды на спасение, а существом, властно отражающим все препоны и препятствия на пути к совершенству; зная, что настоящая жизнь есть суета, а вечность есть покой и блаженство без меры и без конца, человек – христианин путем беспрерывных и напряженных усилий защищает свою благородную природу от нападений низшей, не боится смерти и скорбей, так как во Христе смерть и скорбь побеждены. С такими именно взглядами на жизнь св. столпники и выступали на подвиг умерщвления греха. |
| Значит, исцеление болезней телесных служило предуказанием исцеления души и из житий св. столпников видно, что исцеленные оставляли прежний образ жизни, переменяя его на хороший. Так, напр. блудница Вассиана исправила свою жизнь. Конюх Иордан императора Льва оставил арианство 1138 , благодаря увещаниям св. Даниила. Разбойник Ионафан переменяет образ жизни и становится праведником чрез увещание Симеона 1139 . По учению священного писания все болезни обязаны своим происхождением греху и исцеляющие от болезней тем самым врачевали от грехов. Таким образом, основу всей нравственной деятельности св. столпников в отношении к ближним составляла любовь, проникавшая, как можно видеть из представленного обзора общественной деятельности св. столпников, во все мельчайшие оттенки их отношений к ближним. Она являлась у них чувством благорасположения, участия, снисхождения ко всякому человеку, истекающим из мысли, что все люди суть творения Божии и братья во Христе. Любовь возбуждала в св. столпниках самое искреннее, горячее желание выполнить высокие и святые правила, предписываемые евангелием. И вот это-то обстоятельство и было причиною того, что около св. столпников собирались люди разных званий и состояний, объединявшиеся здесь взаимною любовью. Глава VIII. Разбор некоторых мнений, отрицающих целесообразность подвига «столпничества» «Столпничество» с первых дней своего существования подверглось нападениям со стороны своих противников. Этот великий подвиг был объясняем, как проявление духа гордости, как желание восходящих на столпы отличиться странностью, приобресть славу необыкновенных подвижников и привлечь к себе массу поклонников. Так думали некоторые из современников первого столпника св. Симеона, услышавшие в первый раз о его необыкновенной жизни. Египетские монахи, узнав о столпостоянии сирийского подвижника св. Симеона, сначала чрезвычайно раздражены были этою новостью, объясняя ее гордостью. «Зачем, говорили они, Симеон не хочет идти обыкновенным путем отцов, но выдумывает новый, неслыханный образ жизни?» и послали к нему отлучительную грамоту. Но после эти же самые монахи, узнав подробнее и вернее о жизни св. Симеона, сознались в своей ошибке и приняли его в свое общество. Подобным образом и сирийские иноки, удивленные и недовольные необычайными подвигами св. Симеона, от лица своего собора отправили нарочитое посольство для того, чтобы исследовать образ жизни св. Симеона и узнать его побуждения к столпостоянию. Посланные, посмотрев на жизнь св. Симеона и убедившись в его кротости и смирении, прославили Бога и призывали благодать его на утверждение праведника в новом и великом подвиге 1140 . |
| Может быть он был следствием долгих размышлений св. столпника о том, как спасутся все те люди, которых любит Бог, но которые не исполняют заповедей Божиих. Во всяком случае, как бы ни возникла подобная мысль у св. Симеона, раскрытие которой нуждалось в компетенции другого лица, она была достоянием подвижника, и мы на основании её имеем право судит о том, какие стороны нравственной жизни занимали ум св. подвижника. Кроме вопроса о том – необходимо-ли исполнять все заповеди Божии, св. столпника смущала мысль – о способе спасения без сохранения заповедей, по всей вероятности возникшая у него под влиянием бесед с приходящими к нему, среди которых, были люди разного свойства в религиозном отношении. Конечно, св. Симеон сам был далек от этой мысли, он не мог так думать, потому что, как великий отшельник, старался всю жизнь исполнять заповеди Божии. Вероятнее, это был один из спорных вопросов, возникший, может быть, среди мирян, посещавших его, решением которого занимался сам св. столпник, а для большей убедительности неправильности такого суждения письменно спросивший мнения св. Исаака Сирина ; наконец, подобные мысли могли волновать кого-нибудь из братии монастырской, который нуждался в совете и указании, не своего монаха, может быть презираемого 1157 , а другого, не заинтересованного вопросом, лица, каким в данном случае и является св. Исаак Сирин . Словом, предложенный св. столпником св. Исааку Сирину вопрос о спасении без соблюдения заповедей Божиих обличает в св. столпнике мудрую, духовную наблюдательность. Как же св. Исаак Сирин решает предложенный ему св. Симеоном вопрос о спасении? прежде всего, по его мнению, и спрашивать об этом никому не следует 1158 . Хотя и много есть заповедей Божиих, но они все должны быть исполняемы, так как Господь лишнего бремени никогда бы не возложил на человека. Божии заповеди, по словам св. Исаака Сирина , это не что иное, как врачебные средства, данные человеку Богом к уврачеванию его грешной души; причем, средствами этими пользоваться должно не из за страха, а из любви. |
| Ап. Петр поставляет даже молчание отличительною чертою внутренней жизни человека: «и потаенный сердца человек, говорит он, в неистлении кроткого и молчаливого духа» 931 . Но подвиг молчания представляется несообразным с природою человека, как существа разумно словесного. Ведь, в самом деле, каждый может собственным опытом убедиться, как несродна и тяжела нам жизнь уединенная, в отчуждении от всякого сообщества с подобными нам людьми. Так что, кто обрекает себя на безмолвие, тот, по-видимому, оставляет в небрежении дар Божий и делает насилие над своей природой. Но, с другой стороны, если оно было вовсе противно требованиям и законам земной нашей природы, – его и в таком случае можно было бы оправдать высшими нравственными целями, требованиями и законами, которыми человек преимущественно и должен управляться. И естественный разум внушает низшие земные требования природы подчинять высшим, духовным, удовлетворяя первым столько и тогда, сколько и когда они служат к достижению нравственного совершенства, советует также нередко, для этой цели, вовсе отказывать некоторым низшим требованиям, а в некоторых случаях повелевает даже самую жизнь земную приносить в жертву добродетели. Христианство же тем более заповедует покорять плоть духу, земное – небесному, так как дух и основание всего христианства состоит в самоотвержении, по которому человек – христианин должен отречься всего себя, – со всеми требованиями греховной своей природы, для воли Божией и собственного спасения. Поэтому, св. столпники, избиравшие молчание, как средство к высшему духовному совершенству, поступая некоторым образом вопреки земной природе, в тоже время действовали вполне сообразно с высшим предназначением и в духе истинного христианства. Они то, можно сказать, прямым образом осуществили в своей жизни то, что советует Спаситель касательно управления естественными требованиями и органами телесной нашей природы. «Аще око твое десное соблазняет тя, изми е и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную» 932 . |
|
|
