В основании его лежат более древние крещальные символы, которые, в свою очередь, восходят к изначальному апостольскому правилу веры. Отцы I Вселенского Собора в Никее составили орос, в состав которого входили первые семь членов Символа веры . Никейский Символ пользовался общецерковным авторитетом как точное выражение Православной веры. Его авторитет подтверждали последующие Вселенские Соборы, до IV включительно. На II Вселенском Соборе в Константинополе к Символу были добавлены еще пять членов, а первые семь членов, принятые в Никее, были переработаны. В соборных документах Никео-Цареградский Символ веры впервые встречается в актах IV Вселенского Собора, который признал его непогрешимой формулой веры 125 . Во второй половине V века Никео-Цареградский Символ распространился повсеместно и вытеснил как Никейский, так и более древние крещальные символы из богослужебной практики Церкви 126 . Глава I. 1-й Член Символа веры 1. Исповедание веры Символ веры начинается со слова «верую». Таким образом, произнесение Символа веры является исповеданием нашей веры. «Вера – всегда личностна. Каждый должен веровать сам, нельзя веровать за другого. Многие люди могут веровать в одно и то же из-за общности их опыта, но общность их веры и единство их веры должны опираться на личное исповедание. Вот почему в Православной Церкви Символ веры всегда произноситься от первого лица единственного числа» 127 даже во время Божественной литургии, когда его произносят одновременно сотни и даже тысячи людей. «Первое слово этого священного текста – «Верую» – связано с каждым последующим членом Символа и дает этому изъявлению общей веры христианского народа ценность персонального участия и ответственности каждого члена Церкви» 128 . «Пространный Катихизис» называет исповедание «ближайшим и непременным действием сердечной веры в Бога» 129 . Ап. Павел свидетельствует, что исповедание веры необходимо для спасения, «потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» ( ). Действительно, открытое, бескомпромиссное исповедание укрепляет веру, тогда как стремление скрыть свою веру, напротив, отрицательно сказывается на духовной жизни, приводит к появлению сомнений.

http://azbyka.ru/otechnik/Oleg_Davydenko...

Диакон возглашает призыв — Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы … А затем поется Символ веры. Это очень важный момент для нашего церковного сознания. Мы должны возлюбить друг друга и единомыслием исповедовать нашу веру. Когда мы поем Символ веры, мы ничего не просим, не каемся в своих грехах, ничего не происходит молитвенного, кроме одного — принесения наших обетов и клятв. В первый раз мы поем Символ веры, когда принимаем святое крещение. После вопроса священника о нашей вере мы даем нашу первую клятву верности, и после этого читается Символ веры. И каждый раз, когда мы, просыпаясь, читаем Символ веры, мы снова клянемся Богу в верности, в том, что мы будем этот день жить как православные христиане. Символ веры еще раз нам напоминает, что если мы православные, то православие наше определяется не как констатация факта, а как цель нашей жизни. Оно может нами восприниматься только как путь, по которому мы идем, но еще не как реальность. Это литургическая клятва, запечатленная самой Литургией, когда мы поем Символ веры все вместе, хором, едиными устами исповедуем нашу веру православную для того, чтобы этой верой жить, чтобы эта вера познавалась по плодам, чтобы по этой вере нас люди узнавали. Православие — это не просто сборище людей, которые пытаются утверждать свою веру за счет других, которые хотят везде быть первыми и не дают, скажем, бедным католикам открывать свои епархии. Не это является вопросом нашей веры, это и вообще не проблема веры. Вопрос нашей веры — любить друг друга. Единственное, за что с нас Господь спросит, — не как мы с католиками боролись, не как секты обличали или каким-то образом внешне ограждали нашу веру, — а за то, как мы любили друг друга. Это и есть критерий нашей православности, потому что Бог есть Любовь. Именно Православие, а не холодное знание догматов, не какие-то отстраненные истины о Боге, а совершенно настоящая живая вера дает нам познать Бога как Любовь, а значит, любить друг друга по-настоящему. И если мы, будучи православными, имея богатство Православия, истинную веру, не любим друг друга и Бога, значит, мы еретики. Можно, оказывается, быть еретиком, внешне находясь в недрах православной веры.

http://pravmir.ru/fragmentyi-iz-prihodsk...

Что и почему он нам говорит? ….. 1. «В православном молитвослове есть одна молитва, непохожая на все остальные. В ней нет обращения к Господу, нет прошений к Нему, нет покаянных слов и благодарений. Начинается она со слова «ВЕРУЮ …», за которым идет длинное перечисление — во что же ВЕРУЮТ православные христиане. ЭТА МОЛИТВА так и называется — Символ веры. Он был составлен еще в IV веке святыми отцами Первого и Второго вселенских соборов, и с тех пор хранится в Церкви неизменным, выражая главные истины Православия. Все его части формулировались как ответы на вполне определенные заблуждения и искажения христианства. Рассказать подробнее о смысле каждого из членов Символа веры мы попросили заслуженного профессора Московской духовной академии Алексея Ильича Осипова.» ….. 2. Содержание Символа Веры - «Верую … » «Исповедую … » «Чаю … » ……………… «Символ веры: краткий разбор смысла по строкам» ….. 1. «Символ веры, включенный в утреннее правило и в литургию, НЕ ЯВЛЯЕТСЯ МОЛИТВОЙ: в нем мы не обращаемся к Богу с просьбой, благодарностью и т. д. Это декларация нашего вероисповедания. В Символе веры перечислены те положения, на которых основывается православное учение. Невозможно считать себя православным человеком и не соглашаться с ними. Что же декларируется в Символе веры?» ….. 2. Содержание Символа Веры - «Верую … » «Исповедую … » «Чаю … » ……………………………….. КОММЕНТАРИЙ ….. 1. «Символ веры. Что и почему он нам говорит?» - «ВЕРУЮ … » «ИСПОВЕДУЮ … » «ЧАЮ … », если в Символе Веры Втораго Вселенскаго Собора написано – … … ….. 2. Разве можно утверждать, что «ЭТА МОЛИТВА так и называется — Символ веры. Он был составлен еще в IV веке святыми отцами Первого и Второго вселенских соборов, и с тех пор ХРАНИТСЯ в ЦЕРКВИ НЕИЗМЕННЫМ, выражая главные истины Православия.»? …..

http://foma.ru/simvol-veryi-chto-i-poche...

В соборных документах Никео-Цареградский Символ веры впервые встречается в актах IV Вселенского Собора, который признал его непогрешимой формулой 125 ]. Во второй половине V века Никео-Цареградский Символ распространился повсеместно и вытеснил как Никейский, так и более древние крещальные символы из богослужебной практики 126 ]. ГЛАВА I 1-Й ЧЛЕН СИМВОЛА ВЕРЫ ВЕРЫ Символ веры начинается со слова «верую». Таким образом, произнесение Символа веры является исповеданием нашей веры. всегда личностна. Каждый должен веровать сам, нельзя веровать за другого. Многие люди могут веровать в одно и то же из-за общности их… опыта, но общность их веры и единство их веры должны опираться на личное исповедание. Вот почему в Православной Церкви Символ веры всегда произносится от первого лица единственного 127 ] даже во время Божественной литургии, когда его произносят одновременно сотни и даже тысячи людей. «Первое слово этого священного связано с каждым последующим членом Символа и дает этому изъявлению общей веры христианского парода ценность персонального участия и ответственности каждого члена 128 ] «Пространный Катехизис» называет исповедание «6лижайшим и непременным действием сердечной веры в 129 ]. Ап. Павел свидетельствует, что исповедание веры необходимо для спасения, «потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (Рим. 10, 10). Действительно, открытое, бескомпромиссное исповедание укрепляет веру, тогда как стремление скрыть свою веру, напротив, отрицательно сказывается на духовной жизни, приводит к появлению сомнений. Конечно, это не значит, что христианин должен нарочито демонстрировать свою веру, навязывать свои убеждения всем окружающим. Господь предупреждает об опасности бросать жемчуг перед свиньями (Мф. 7, 6). Но в то же время христианин всегда должен быть готов дать исчерпывающий ответ на вопрос «како веруеши?».

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=709...

Но, чтобы Апостолы «завещали и другим не писать символа, ни на бумаге, ни на пергаменте, а хранить его непременно в памяти верующих», это до такой степени странно в устах Руфина, который в след за этим мнимым завещанием, чрез несколько строк, сам же излагает, в противность ему, символ веры письменно, что на первый раз трудно даже догадаться, что именно он хотел сказать и какою мыслью увлекся до такой обмолвки. Он не мог не знать, что и отдельные лица, и вселенские соборы, никогда нисколько не колебались излагать символ веры письменно и делали это, отнюдь не думая нарушать апостольские завещания, который всякому священны так же, как и ему самому. Между тем Руфин не только указываете, как на факт, что символ веры никогда по апостольскому завещанию не писался, но указывает и цель этого, состоявшую будто бы в том, «чтобы чрез письменное изложение не допустить как-нибудь символ веры в руки неверных», как будто бы его собственное изложение не могло также попасть к неверным, или как будто бы еретики, знавшие символ веры в бытность свою членами Церкви, не могли в последствии, по уклонении в ересь, обнародовать его, – как будто бы, наконец, готовившиеся к принятию крещения, которым сообщался символ для изучения за несколько дней до совершения над ними таинства, но за тем оставшиеся в неверии, или после крещения отпавшие от веры, не могли равным образом сделать его общеизвестным. Странные эти речи будут, однако, понятны, если допустить, что, говоря их, Руфин был занят преимущественно представлением обрядов крещения. Дело в том, что при совершении крещения каждый приступавший к крещению, на вопросы совершавшего таинство о вере, должен был отвечать символ веры, передавая его, действительно, отнюдь не по книге, или не по рукописи, а непременно наизусть, и это обыкновенно справедливо могло быть названо апостольским завещанием.

http://azbyka.ru/otechnik/Ivan_Chelcov/d...

Но всякий согласится, что этого никак не могло бы быть, если бы верно былото сказание Руфина, что «сами Апостолы по многим и совершенно справедливым причинам решили назвать краткое указание своей будущей проповеди символом». Но, чтобы Апостолы «завещали и другим не писать символа, ни на бумаге, ни на пергаменте, а хранить его непременно в памяти верующих», это до такой степени странно в устах Руфина, который вслед за этим мнимым завещанием, через несколько строк, сам же излагает, в противность ему, символ веры письменно, что на первый раз трудно даже догадаться, что именно он хотел сказать и какой мыслью увлекся до такой обмолвки. Он не мог не знать, что и отдельные лица, и вселенские соборы, никогда нисколько не колебались излагать символ веры письменно и делали это, отнюдь не думая нарушать апостольские завещания, которые всякому священны так же, как и ему самому. Между тем Руфин не только указывает, как на факт, что символ веры никогда по апостольскому завещанию не писался, но указывает и цель этого, состоявшую будто бы в том, «чтобы чрез письменное изложение не допустить как-нибудь символ веры в руки неверных», как будто бы его собственное изложение не могло так же попасть к неверным, или как будто бы еретики, знавшие символ веры в бытность свою членами Церкви, не могли в последствии, по уклонении в ересь, обнародовать его, – как будто бы, наконец, готовившиеся к принятию крещения, которым сообщался символ для изучения за несколько дней до совершения над ними таинства, но затем оставшиеся в неверии, или после крещения, отпавшие от веры, не могли равнымобразом сделать его общеизвестным. Странные эти речи будут, однако, понятны, если допустить, что, говоря их, Руфин был занят преимущественно представлением обрядов крещения.

http://azbyka.ru/otechnik/Ivan_Chelcov/s...

Епископ и священники из центра храма шли в алтарь, читая молитву входа (молитву приношения: «Господи Боже Вседержителю, Едине Святе…»), в то время, как диаконы приносили дары из диаконника или боковой ризницы, где они были приготовлены. Епископ полагал дары на Престол и читал молитву: «Боже, Боже наш, небесный Хлеб…», предваряя которую, диакон возглашал: «О предложенных честных дарех, Господу помолимся». После этого начиналась Анафора. Целование мира Сейчас, после ектении, священник поворачивается к народу и говорит: «Мир всем», начальное приветствие церемонии мира. Диакон приглашает людей: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы (нашу веру)», на что народ отвечает: «(В) Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». В этом возглашении и ответе мы видим слившиеся вместе две вещи; одна – это приглашение к целованию мира: «Возлюбим друг друга», как она записана в наиболее древних рукописях византийской Литургии; другая – «Да единомыслием…», которая является более поздним добавлением и вводит чтение Символа веры . Символ веры , как известно, не является исконным элементом Литургии. Вера, особенно таинство искупления, выражена в самой анафоре. Символ веры – это формула, читаемая оглашенными перед принятием таинства Крещения; по этой причине, будучи индивидуальным исповеданием веры, он начинается словами «(Я) верую». Сирийская и испанская Литургии, когда в них был введён Символ веры , стали использовать форму множественного числа: «Веруем», более подходящую для исповедании веры общиной. Символ веры был введён в византийскую Литургию патриархом Тимофеем (512–518), но ссылка на Символ в диаконском призыве к целованию мира появилась лишь в XI или XII веке. В четвёртом веке целование мира было печатью любой церковной службы. На Литургии оно совершалось в конце Литургии Слова, перед перенесением даров. Апостольские постановления, в восьмой книге, указывают: каждый да целует своего соседа, мужчины мужчин, женщины женщин; и тогда диаконы приносят хлеб и вино. Две интерпретации мира Поскольку целование мира совершалось в конце Литургии Слова, Златоуст видит в нём приготовление к Евхаристической Жертве. Он ссылается на Евангелие от Матфея (5, 23–24): «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.» Таким образом, этот дополнительный смысл стал прямым приготовлением к совершению Анафоры.

http://azbyka.ru/otechnik/Pravoslavnoe_B...

Символы применяются преимущественно там, где речь идет об основных категориях бытия, о тайнах жизни человеческой души, о грядущих судьбах мира, ибо только через символы люди всех времен и народов, как древние, так и живущие в наше время, а также и те, кто будет жить в далеком будущем, могут воспринять эти великие истины, каждый на своем языке. Естественно, что символ не должен выражать что-либо пошлое или пустое, должен служить для выражения какой-либо великой идеи, для великого и законченного мировоззрения. Будучи знаком и, вместе с тем, более, чем знаком, выражающим какую-либо идею, символ должен являть собой нечто самое для нее характерное, ее направленность, ее цель. Символ должен указывать на какое-либо предстоящее действие или на какой-то образ жизни и, тем самым, являть собой призыв следовать этой идее, этому образу жизни. Будучи призывом, он всегда должен волновать тех, кто созерцает этот символ. В этом смысле символ являет собой некую силу, вызывая в человеке чувства, влекущие к действию. Таково, например, значения креста как символа, о котором говорил Иисус Христос , призывая каждого, кто хочет следовать за Ним, отвергнуть себя, взять свой крест и идти за Ним. Поэтому, как мы знаем из истории, символы всегда имели большую историческую значимость. Они служат известного рода теоретическим выражением учения для общественной жизни. Символ должен быть понятен даже для тех, кто отрицает сущность того, на что он указывает. Так, христианский крест, как символ христианской веры, всегда понятен и для верующих, и для неверующих, ибо указывает на фактическое наличие этой веры и говорит о том, что та действительность, которую он обозначает, является христианской действительностью. Но, будучи выраженным в любой форме – как слово, как знак, как предмет или жест, символ только тогда понятен и ясен, когда он представляется нашему сознанию в общем контексте той действительности, о которой мы говорим. Так, христианский крест может быть понятен именно как символ только при условии, если он существует в общем контексте христианского учения. Без этого пересечение двух прямых линий не будет христианским символом. Встречая такое пересечение линий на каком-либо техническом чертеже, мы не отождествляем его с тем крестом, на котором был распят Христос.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Ivanov...

Можно сказать, что Символ веры получил такое название потому, что в нем основные вероучительные истины объединены в одно целое. Именно объединение двух начал и совместное их расположение, которые имеют свое выражение как знак этого единения, подчеркивается позднеантичным лексикографом Гесихием Александрийским . В случае с Символом веры имеет значение и то, что, кроме объединения вероучительных начал воедино, сам Символ объединяет и тех, кто его исповедует, то есть выступает неким договором. Тот же Гесихий со ссылкой на Эсхила называет symbolaion «договором», «документом». А Большой Этимологик отражает понятие символа в сфере общественных и гражданских договоров как документ, осуществляющий справедливость (со ссылкой на восьмую Филиппику Демосфена). Предположим, что значение символа как договора заключено и в Священном Писании, так как Библия объединена идеей Завета. Итак, за скобками нашего сравнительного анализа по употреблению понятия «символ» в древнегреческой и христианской культуре остались такие значения символа, как «случиться и случайно встретиться». Основанием для такого сравнения является факт, что понятие «символ» до III века н. э., в период греческой архаики, классики и эпохи эллинизма, остается исконным, как это было указано нами выше. Только несколько текстов из Демокрита, Эмпедокла, Платона и Аристотеля разрабатывают понятие «символ» настолько, что установленное неоплатониками понимание этого термина перешло в Европу. Для нас важно то, что в этот же период, до III века н. э. и чуть позже, происходит формирование канона Священного Писания и выработка Символа веры. В это время слово «символ» известно как указывающее на соединение, слияние, встречу нескольких начал в чем-то одном. В связи со всем этим остановимся на такой трактовке символа, которая изложена С.С. Аверинцевым: «Символ художественный – универсальная категория эстетики, лучше всего поддающаяся раскрытию через сопоставление со смежными категориями образа, с одной стороны, и знака – с другой» . Значение символа и толкование символов на основании исторического развития этого понятия, связанного с осмыслением бытия все более углубленным, лежит в плоскости, в которой символ имеет некое натяжение. Значения символа, выраженные в предикате, находятся между знаком и образом, тяготея то к одному, то к другому, исходя из востребованности его значения.

http://bogoslov.ru/article/1549834

С другой стороны, есть люди, которые формально не православные, но чья вера ни в чем не отличается от нашей. Я поясню на нескольких примерах. Прежде всего, поставим перед собой вопрос, и я подчеркиваю, перед собой, что мы знаем о той вере, которую исповедуем как православную, и в какой мере мы живем по ней? Если взять Символ веры и попытаться прокомментировать его, объяснить его, как вы полагаете, всякий ли из нас смог бы это сделать так, чтобы стал понятен смысл каждой фразы? Сомневаюсь. Если сравнить Символ веры , как мы его читаем, с Символом веры, как он принят на Западе, с добавлением того, что технически принято называть «филиокве», то есть утверждение, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына, кто в Православной Церкви, беря широко, не только в этой конкретной общине, а в православном мире в целом, сможет объяснить разницу или оценить ее значимость? Но опять же всякий, кто исповедует Символ веры с той вставкой, о которой я упомянул, неправославный. Можно ли сказать, что такой человек не войдет в Царство Божье? Я вспоминаю отрывок из писаний святителя Филарета Московского , где он говорит: «Перегородки, которые разделяют нас, не доходят до небес». Они в наш уровень и в наш рост. Мы разделены, потому что высказываем суждения, вырабатываем формулировки, в которых больше или меньше истины, но есть иное измерение в жизни человека, выходящее далеко за пределы всего этого. Поставьте перед собой вопрос, часто ли в течение дня положения Символа веры оказывают влияние на наши действия? В какой мере различия, расхождения, которые существуют между нашим Символом веры и западным, руководят нашим поведением? Можно ли сказать, будто мы разделены настолько и таким образом, что для нас закрыта возможность обрести единство, пребывать вместе в вечности? Мне вспоминается, как много лет назад, когда я ставил перед собой вопросы на этом уровне, у меня был разговор с замечательным священником, французом, перешедшим в православие, отцом Львом Жилле. Я спрашивал, можно ли принять как часть нашей веры ту уверенность, которая была у него, у меня, у других людей, что не только те, кто технически православные, войдут в Царство Божье. И его ответ меня очень тронул. Он сказал: «Есть вещи, которые являются предметом веры, а есть вещи, которые являются предметом надежды, и надежда в глазах Божьих ничуть не меньше веры».

http://azbyka.ru/otechnik/Antonij_Surozh...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010