| В центр батального жанра художник поместил рядового солдата - вот он, «Смертельно раненный», проживает последние секунды своей жизни, бежит, зажав рану и даже кричит: «Ой, братцы, ой убили! Ой, смерть моя пришла!» Верещагин был свидетелем этой смерти, он слышал эти слова и написал их на раме. Картина настолько кинематографична, что не удивляют критики, называющие Верещагина предтечей кинематографа. Сюита «Варвары» из этой серии самая впечатляющая («Высматривают», «Нападают врасплох»), это сцены моментов, предшествующих сражениям или начало боевых действий. Фигуры даны в динамике, солдаты объяты страстью и безумием войны. Тему «варварства» художник наглядно показывает и в полотнах " Представляют трофеи " , " Торжествуют " . Гора голов между резными колоннами в галерее красивейшего дворца в Самарканде. «Представлять» их эмиру с приспешниками приехали его боевики. Изображая эту дичайшую традицию, дожившую до наших времен, художник показывает истинное лицо войны. В работе «Торжествуют» вновь Самарканд. Толпа на площади перед величественным медресе Шердор слушает проповедь муллы. Он в белом одеянии. Празднуют победу армии эмира. Почетные трофеи - десяток голов русских солдат - торчат на шестах. Над Туркестанской серией художник работал в Мюнхене, в 1973 году выставил ее в Хрустальном дворце в Лондоне, а через год - в Санкт-Петербурге. Там-то и наслушался о «чудовищных» впечатлениях, о своем «шарлатанстве», мало того, художника обвинили в антипатриотизме, в сочувствии вражеской стороне, в оскорбительном тоне высказались в царском дворе. В порыве Верещагин уничтожил картины - «У крепостной стены. Вошли», «Забытый» (на поле брани) и «Окружили - преследуют...» Серию - 13 картин, 81 этюд, 133 рисунка - за 92 тысячи серебром купил Павел Третьяков. Верещагин, отказавшись от звания профессора Академии художеств, уехал с молодой женой в путешествие по Индии. Через два года обосновался в пригороде Парижа в собственном доме, но работу над Индийской серией прервала Русско-турецкая война(1877-1878). |
| На иллюстрации на с. 165 за «дома ссыльных в Якутии» выданы какие-то с трудом различимые конструкции из палок и веток (типа разрушенных шалашей). Надо понимать, что таким приёмом авторы пособия намеревались подчеркнуть особую жестокость властей, вынуждавших ссыльных проживать в таких шалашах, но в действительности - в очередной раз проиллюстрировали лишь собственную неадекватность. Они вообще представляют себе, что такое Якутия, какие там морозы и снегопады, предлагая поверить, что странное неустойчивое сооружение могло служить домом? Характерны приведённые на с. 99-100 две иллюстрации - репродукции картин художника В. Верещагина. На одной под названием «После удачи» (с. 99) изображены русские солдаты над трупами туркестанских бойцов, на втором - под названием «После неудачи» (с. 100) - два туркестанских бойца стоят над трупом русского солдата, один из них держит в руке отрезанную голову русского солдата, подняв её на уровень своих глаз. Неприемлемость размещения подобного рода иллюстраций танатативной семантической направленности в учебных пособиях для детей 7-8 классов совершенно очевидна, здесь даже не нужно обладать специальными психологическими познаниями. Но основной содержательный момент в этой паре иллюстраций состоит в умышленной подмене авторами пособия названий указанных картин художника В. Верещагина. В действительности, у художника Верещагина названия даны наоборот, вполне определённо отражая суть тех исторических событий: неудачей обозначена ситуация провала планов разбойничьего набега на русских, а «удачей» - убийство разбойниками русского солдата и отрезание ему головы. И подмена, осуществлённая авторами пособия, отражает их собственные русофобские установки: переворачивание атрибуции названий полярно меняет и идею, заключенную в этих двух картинах. Русские у авторов пособия - это всегда агрессоры. Отметим, что в соответствующий исторический период (и ранее) Армия Российской империи в части солдатского личного состава комплектовалась исключительно из великороссов, то есть русских. Поэтому вся семантика обозначенной подмены, как, впрочем, и семантика всего пособия, в целом, носит денигративный характер именно в отношении русских людей. |
| Поручая семью мою и себя архипастырским молитвам Вашим, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга». В ответ на это письмо Преосвященный, от 18-го числа, писал графу: «С особенным удовольствием спешу исполнить требо- —340— вание Вашего Сиятельства, прилагая у сего фотографическую мою карточку в двух видах. Вместе с тем долгом поставляю препроводить Вашему Сиятельству два последних мои издания: 1) Речи, говоренные мною в разное время, и 2) Сборник писем духовных лиц XVIII века к Преосвященному Арсению (Верещагину), архиепископу Ростовско-Ярославскому, – то и другое в двух экземплярах. Из них один экземпляр покорнейше прошу принять от меня в Вашу домашнюю библиотеку, а другой для библиотеки Императорского Общества любителей древней письменности. В приятном ожидании личного свидания имею честь быть». 15-го числа Преосвященный Савва писал в С.-Петербург министру народного просвещения графу И. Д. Делянову: «Долгом поставляю препроводить при сем Вашему Сиятельству экземпляр изданного мною «Сборника писем духовных лиц XVIII века к архиепископу Ростовско-Ярославскому и Арсению Верещагину». Благоволите принять мое усерднейшее приношение с обычною Вашею благосклонностью. Вместе с тем приношу Вашему Сиятельству искреннейшую благодарность за исходатайствование Высочайшего разрешения на доставление мне хранящегося в Императорской Публичной Библиотеке рукописного Дневника Преосвященного Арсения. Из этого Дневника я заимствовал очень интересные сведения о некоторых обстоятельствах жизни почившего иерарха». 15-го числа Преосвященный Савва писал в Петербург обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву : «Имею честь препроводить при сем Вашему Высокопревосходительству экземпляр изданного мною «Сборника писем духовных лиц XVIII века к Преосвященному Арсению (Верещагину), архиепископу Ростовско-Ярославскому, бывшему епископу Тверскому и Кашинскому». Благоволите благосклонно принять от меня это усерднейшее приношение». В ответ на это письмо Преосвященный Савва получил от К. П. Победоносцева следующее благодарственное письмо: |
| Немедленно пошли розыски; обнаружилось, что и другие экземпляры писаны тою же рукою, что писал их Верещагин; дознано знакомство его с Ключаревым. Пылкий граф, наблюдавший строго за волнениями в городе, заподозрил масонское влияние. Его особенно огорчало, что в эпоху нашествия явился русский изменник, и он конечно бы повесил его без суда и следствия, если бы не остановило его желание разъяснить корни разврата. Граф сам допрашивал Верещагина. К чести молодого человека нужно сказать, что он упорно скрывал источник, из которого черпал политические свои знания; графу неизвестны были запрещенные цензурою речи Наполеона; это и погубило Верещагина. Он счел его за сочинителя пасквилей и за шпиона французов, так как из докладов полиции знал о либеральных его толкованиях в кофейных. Раз запирательство его до того озлобило графа, что он схватил ножницы, которыми режут бумагу, и хотел заколоть ими Верещагина. Во всяком случае, заметя в юноше развращенный ум и сердце, он готовил русского изменника на поругание и казнь. ... написал книгу — «Правду о пожаре Москвы»... — Речь идет о брошюре «Правда о пожаре Москвы. Сочинение графа Ф. В. Ростопчина. Перевел с франц. Александр Волков. М;, 1825» (дата, проставленная самим автором в конце книги: «Париж, 5 марта 1823»). В «Записках о 1812 годе» С. Глинка, бывший в курсе всех действий Ростопчина и ночевавший у него в доме накануне вступления французов в Москву, писал: " ...в этой правде все неправда. Полагают, что он похитил у себя лучшую славу, отрекшись от славы зажига-тельства Москвы " (Записки о 1812 годе, с. 55). Вторил ему и А. Л. Витберг: «Еще страннее и непонятнее поступок его, что он, живя в Париже, отрекся (написав ничтожную брошюрку) от пожара Москвы — он, Ростопчин!» (см.: Герцен, т. 1, с. 442). Извиняться пред врагом не следовало... если совесть не корит. — Очевидно, имеются в виду следующие слова из брошюры Ростопчина: «Когда пожар разрушил в. три дни шесть осьмых частей Москвы, Наполеон почувствовал всю важность сего происшествия и предвидел следствие, могущее произойти от того над русской нацией, имеющей все право приписать ему сие разрушение Он надеялся найти верный способ отклонить от себя весь срам сего дела в глазах русских и Европы и обратить его на начальника русского правления в Москве: тогда бюллетени Наполеоновы провозгласили меня зажигателем; журналы, памфлеты наперерыв один перед другим повторили сие обвинение и некоторым образом заставили авторов, писавших после о войне 1812 года, представлять несомненно такое дело, которое в самой вещи было ложно» (Правда о пожаре Москвы, с. |
| И эта толпа мирно стоит в ожидании того, как граф уедет из Москвы? Как он выйдет для последнего прощания с оставленным в руках французов населением? Толпа, которую систематически натравляли на «злодеев», которой внушали всякие ужасы, которую манили обещанием расправиться в любой момент с «злодеем», если только он появится под стенами священного города, – и эта толпа будет миролюбиво провожать того, кто столько раз фразисто говорил, что он поведет ее на патриотический подвиг защиты столицы? Нет, это слишком невероятно. Пред ростопчинским дворцом собралась буйная толпа, требующая если не ответа, то выполнения обещаний. И московскому барственному демагогу не оставалось ничего более, как трусливо бежать пред личной опасностью и тем ликвидировать свои отношения с московским населением. В жертву народной ненависти было принесено невинное лицо. В тот момент Ростопчину до этого не было никакого дела. Нужен был лишь предлог, чтобы отвлечь на некоторое время внимание 107 . Такова истинная картина действительных мотивов поступка Ростопчина 108 . Смерть Верещагина произвела сильное впечатление на современников 109 . Против Ростопчина негодовало общественное мнение: «Вот убийство, которое невозможно объяснить, не очерня памяти Ростопчина», – сказал в своих «Записках» Рунич, при всем своем личном недоброжелательстве к Ростопчину, вполне одобрявший его деятельность в московский период. И откликом этого негодования явилось известное письмо Александра, в котором император, действительно, очень «мягко» делал Ростопчину упрек: «Я бы совершенно был доволен вашим образом действий при таких трудных обстоятельствах, если бы не дело Верещагина, или лучше – его окончание. Я слишком правдив, чтобы говорить с вами иным языком, кроме языка полной откровенности. Его казнь была бесполезна, и притом она ни в каком случае не должна была совершиться таким способом. Повесить, расстрелять было бы гораздо лучше». Ростопчин в ответ выставлял себя только исполнителем приговора сената, который «единогласно» присудил к смертной казни Верещагина, «злодея по наклонности и по образу мыслей». |
| Оба они содержались в тюрьме... и их забыл и отправить с 730-ю преступниками... Преступники эти... ушли три дня тому назад... Приказав привести ко мне Верещагина и Мутона и обратившись к первому из них, я стал укорять его за преступление, тем более гнусное, что он один из всего московского населения захотел предать свое отечество; я объявил ему, что он приговорен сенатом к смертной казни и должен понести ее, и приказал двум унтер-офицерам моего конвоя рубить его саблями. Он упал, не произнеся ни одного слова... Тогда обратившись к Мутону, который, ожидая той же участи, читал мотивы, я сказал ему: « " Дарую вам жизнь; ступайте к своим и скажите им, что негодяй, которого я только что наказал, был единственным русским, изменившим своему отечеству». Я провел его к воротам и подал знак народу, чтобы пропустить его. Толпа раздвинулась, и Мутон пустился опрометью бежать, не обращая на себя ничьего внимания, хотя заметить его было бы можно: он бежал в поношенном своем сюртучишке, испачканном белою краскою, простоволосый и с молитвенником в руках. Я сел на лошадь и выехал со двора и с улицы, на которой стоял мой дом. Я не оглядывался, чтобы не смущаться тем, что произошло». Мы взяли in extenso описание «казни» Верещагина, сделанное самим Ростопчиным. Описание, в котором каждое слово звучит фальшью, совершенно не соответствует действительной картине, нарисованной другими современниками. Не говоря уже о характеристике настроения толпы, собравшейся перед домом Ростопчина, – настроения, весьма мало подходящего к тем фактам, которые мы только что могли наблюдать на улицах Москвы по единогласному показанию современников, Ростопчин, излагая в своих воспоминаниях (1823 г.), не потрудился даже справиться со своими собственными предписаниями и письмами того времени, когда происходило описываемое событие. Он забыл, что предписание о высылке колодников было дано им лишь 1 сентября; он забыл вместе с тем, что 8 сентября он несколько иначе описал казнь Верещагина в письме к императору: «Велел нанести ему три сабельных удара. |
| Если бы это было так, то неужели Ростопчин не мог выбрать другого времени для убийства! Ложь здесь слишком очевидна... 110 Впоследствии были попытки если не оправдать Ростопчина, то смягчить ужасные обстоятельства «казни» Верещагина и найти объяснение поступку Ростопчина. Это пытался сделать кн. П.А. Вяземский, кн. А.А. Шаховской, отчасти и Д.Н, Свербеев. «Потомство, – писал Свербеев в 1870 г. 111 , – не имеет права обвинять Ростопчина в убийстве по расчету, в убийстве для спасения своей жизни. В таком обвинении я умываю руки. Ростопчин мог быть и, по моему убеждению, был преступным убийцею Верещагина, но он не мог быть и не был убийцей из трусости. В этом ручается нам вся его жизнь и каждая его строка, до нас дошедшая». Все изложенное, думается, уже достаточно опровергает мнение Свербеева... Отдав толпе Верещагина, Ростопчин скрылся. А толпа, возбужденная еще более произведенным неистовством, устремляется в Кремль к арсеналу, чтобы здесь с оружием в руках встретить неприятеля. На этом можно и закончить повествование о деятельности Ростопчина – спасителя отечества в 1812 году. «Я спас империю, – гордо и самоуверенно заявлял Ростопчин в оправдательном письме к Александру по поводу верещагинского дела. – Я не ставлю себе в заслугу энергии, ревности и деятельности, с которыми я отправлял службу вам, потому что я исполнял только долг верного подданного моему государю и моему отечеству. Но я не скрою от вас, государь, что несчастие, как будто соединенное с вашею судьбою, пробудило в моем сердце чувство дружбы, которою оно всегда было преисполнено к вам. Вот что придало мне сверхъестественные силы преодолевать бесчисленные препятствия, которые тогдашние события порождали ежедневно». Так казалось Ростопчину в ноябре 1812 года 112 . Но в момент оставления Москвы Ростопчин, по-видимому, не чувствовал себя так самоуверенно. Отсутствием этой самоуверенности и объясняется отчасти ненависть, которую питает Ростопчин к Кутузову: «Сегодня утром я был у «проклятого Кутузова», – пишет Ростопчин жене 1 сентября. |
| Разделы портала «Азбука веры» Христианское искусство Сюжет Перед нами известный библейский сюжет, где показывается гибель падшего человечества, поглощаемого морской пучиной. Описание На представленном полотне художник иллюстрирует известный библейский сюжет, повествующий о гибели человеческого рода, поглощаемого морской пучиной, В отличие от одноименной картины Айвазовского, художник делает акцент не на море, а на небе. Низкие свинцовые тучи нависают над группой людей, оставшихся в живых и делающих попытку спастись, собравшись на маленьком островке суши. Однако непрестанно идущий дождь прибавляет воду: от разбушевавшейся стихии невозможно укрыться – повсюду вода, и отчаявшиеся люди в тщетной надежде спастись хватаются за последний клочок земли. Продрогшие от воды и холода фигуры разбросаны на маленьком пятачке земли, боль, страдание страх на лицах людей. Здесь же и хищные животные, которые видят в оставшихся в живых хорошую добычу. Вот перед нами разъяренный лев бросающийся на толпу с яростным рыком. Рядом ядовитые змеи, вонзающие жало в трепещущую плоть. На первом плане истерзанное тело молодого человека, крестообразно раскинувшего руки – его пытаются вытащить из воды седой старик и молодая женщина. В центре картины испуганная мать, подобно птице, распростершей крылья, спасающей младенцев от смерти. Однако на заднем плане небо светлее. На горизонте видны очертания ковчега, в котором укрылся праведный Ной со своим семейством. Художник показывает, что гибель падших людей неизбежна и от божественной кары не уйти. И только праведникам, уповающим на Бога и исполняющим Его заповеди даруется спасение. Верещагин уходит от традиционных способов изображения стихии. Четкость передачи деталей смазывается, пестрота красок блекнет и первостепенной задачей является отражение эпизода жизни. Пространство картины размыто, нет прежней фокусировки на центральной части, портретном акценте, картина как бы продолжается в пространстве и получает повествовательный характер. История Данный эскиз – это часть серии картин на библейские сюжеты, которые были написаны во время путешествия художника в Святую землю. Совершив путешествие в Палестину, Верещагин наблюдает жизнь арабов и евреев, обычаи и традиции этой земли, фиксирует в набросках типы и характеры. Его цель – точность изображения и внимание к деталям. Критика Серия картин художника на библейские сюжеты была принята неоднозначно и вызвала шквал критики. Выставка палестинской серии в Москве в 1883 году была закрыта, картины запрещены к показу в России. Скандалом закончилась и выставка в Вене в1885 году. Рекомендуемая литература Тематическая подборка Прочее Популярное Сейчас в разделе 63 чел. Всего просмотров 1.3 млн. Всего записей 1129 ©2024 Азбука искусства к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Рубрики Коллекции Художник и война 5 мин., 26.10.2012 Поделиться Статные военные, идеально сшитые и чистые костюмы, изящество, с которым наши герои побеждают врага, иногда сами падают побежденными, но все-таки не теряя изящества, — такой празднично-парадной, героической виделась война художникам до Василия Верещагина. Нападают врасплох. 1871 В их работах она представала «в виде занятного, приглаженного и розового праздника, какой-то веселой с приключениями потехи, что никому и в голову не приходило, что на самом деле дело выглядит не так. Толстой в своем «Севастополе» и в «Войне и мире» разрушил эти иллюзии, а Верещагин повторил затем в живописи то, что было сделано Толстым в литературе. Естественно, что когда вместо чистоплотных картинок Виллевальде русская публика увидала картины Верещагина, вдруг так просто, цинично разоблачившего войну и показавшего ее грязным, отвратительным, мрачным и колоссальным злодейством, что публика завопила на все лады и принялась всеми силами ненавидеть и любить такого смельчака», — напишет позднее Александр Бенуа. Победители. 1878-1879 Да, Верещагин в своих работах показал, что война — это смерть, причем далеко не всегда прекрасно-героическая, «выдержанная в духе классицизма», а чаще всего страшная и отвратительная. И сопоставить его художественную мысль можно даже не с произведениями Льва Толстого, а с романом «Огонь» Анри Барбюса, который появится в 1916 году, спустя восемь лет после гибели Верещагина и расскажет о другой войне, еще более ужасной. А ведь русский художник задолго до ужасов Первой мировой прочувствовал суть войны и понял, что здесь все может развиваться лишь в сторону еще более масштабной катастрофы. Гардемарин, не ставший профессором Василию Верещагину, появившемуся на свет 26 октября 1842 года в городе Череповце, родители прочили военную карьеру. А потому девятилетним мальчиком определили в Морской кадетский корпус, который он окончил в 1860 году. И в этом же году, прослужив примерно около месяца, Верещагин, к неудовольствию тех, кто желал ему успешной карьеры во флоте, вышел в отставку и отправился получать знания в Академию художеств, в класс исторической живописи. Чтобы через несколько лет ее (Академию) оставить, не окончив курса, но успев получить малую серебряную медаль. Солдат на снегу. 1877-1878 |
| Как мы узнали, на данный момент в приюте около 20 подростков, хотя бывало и 60 воспитанников. Попадают туда разные дети, в основном трудные подростки, с которыми никто не может справиться, сироты, дети со сложнойжизненной ситуацией. Часто родители сами везут своих трудных детей, чему мы были свидетели. При нас мать привезла семилетнего сына Федю, и за два дня, проведенных с ним, многие успели хлебнуть неприятностей –с частых шалостей до воровства. Многие дети потом остаются при монастыре или конноспортивной школе, помогают воспитывать малышей-сирот или помогают в хозяйстве. Один из выпускников кулинарного техникума теперь трудится в трапезной в качестве повара. На базе приюта существует хорошо обустроенный конноспортивный комплекс, где детей обучают верховой езде, казачьим традициям. На территории приюта большое подсобное хозяйство и много построек: стадион для скачек, игровые площадки с качелями, загон для животных, где обитают лошади, пони, два верблюда, ослики, ламы, бык;в отдельном вольере поселился смирный медведь Хомка, который был привезен сюда еще маленьким медвежонком, есть скотный двор, птичник, кролики. Нас порадовали и хорошо обустроенные хозяйственно-бытовые корпуса: в приюте автономное отопление, оборудованная столовая, горячая вода, учебные комнаты, в каждойкомнате есть компьютеры, библиотека. Воспитываются там дети в казачьих традициях: «За веру и Отечество», о чем напоминает стоящий при въезде плакат могучего богатыря-схимника на коне со словами «Жизнь — Родине, душа — Богу, а честь — никому», ведь сам о. Борис, основатель этой обители, – казак по происхождению. Отец Борис – многодетный отец, из 18 детей6 родных и 12 приемных. Его примеру следуют и многие жители г. Верещагино. В приюте дети рано встают, идут на учебу пешком несколько километров до Верещагино, несут каждый свое послушание: дежурят по столовой, убирают сами территорию и помещения, а провинившиеся (кого застали курящим, нарушителей дисциплины, сквернословов) чистят сортиры, но самое страшное наказание – отлучениеот лошадей. Поэтому дети здесь не курят. А еще мы отметили приветливость и воспитанность этих детей. |
|
|
