Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Вверх по кроличьей тропе 15.08.2013 09:51:31 Протоиерей Александр Шабанов Должно быть, жизнь и хороша, Да что поймешь ты в ней, спеша Между купелию и моргом, Когда мытарится душа То отвращеньем, то восторгом? (В.Ф. Ходасевич. Из дневника) Впервые Александра Леонидовича Дворкина я повстречал в 1994 году. Он организовал тогда международную конференцию " Тоталитарные секты в России " на какой-то крупной столичной площадке, кажется, МГУ. В стильном " толкиновском " (судя по известным фото) пиджаке, длинноволосый, попеременно то улыбающийся, то сосредоточенный, с афонскими чётками, Дворкин казался каким-то иным, приезжим во всей этой пёстрой церковно-общественной оживлённости 90-х. Манера беседовать, читать доклады, сообщения, общаться с различными экстравагантными иностранцами (вспомните Йоганеса Огорда, Томаса Гандоу, Джерри Армстронга, Рудигера Хаута и др.) без переводчика и непринуждённо эту его " инаковость " лишь подчёркивали. Практически тогда же я узнал, что профессор А.Л. Дворкин недавно как приехал из США, и недоумения разрешились. Потом мы встречались в Берлине на Ванзее, у Томаса Гандоу; после неоднократно виделись на южно-российских, сибирских, ближних и дальних, естественно, тверских дорогах, и среди множества тем-воспоминаний непременно возникала одна общая: Америка. Друзья, впечатления, книги, музеи, города и ликёрки в них, музыка, нью-йоркская погода – всё, что на орбите вокруг этого, так или иначе обсуждалось. И вот книга профессора: " Моя Америка " . Кому бы этот восьмисотстраничный том точно пришёлся по вкусу, так это кэрролловской Алисе, ценившей книги за обилие " разговоров и картинок " . Первые замечательно фиксированы автором, вторые сделаны или им собственноручно (шаржи), или при его непосредственном участии – фотографии, включая самоироничный фотомонтаж на суперобложке. Героиня " Зазеркалья " точно с пониманием отнеслась бы к публикации снов и, возможно, оценила редкие для романистики интервью Александра Леонидовича, дополняющие оригинальное построение " Автобиографического романа в двух книгах, с прологом и двумя эпилогами " . Как в рюкзаке " автостопника " перемешаны вещи, здесь сплетены поразительные истории, мини-эссе, портреты и " штрихи к портретам " известных людей, случайных попутчиков, однокашников, нечаянных знакомых, иранских дальнобойщиков, семинаристов и студентов, эмигрантов, обитателей Гарлема и сербских крестьян. |
| Библиотека для верующих и неверующих Раз Церкви передали Оптину пустынь, а она настойчиво просила передать и оптинский скит, то нужно было пойти навстречу верующим, но не прямо, а с заходом в сторону истинной, настоящей культуры, к коей культура церковников, как знают все классово подкованные товарищи, никакого отношения не имеет. 15 августа, 2012 Раз Церкви передали Оптину пустынь, а она настойчиво просила передать и оптинский скит, то нужно было пойти навстречу верующим, но не прямо, а с заходом в сторону истинной, настоящей культуры, к коей культура церковников, как знают все классово подкованные товарищи, никакого отношения не имеет. Георгий Гупало В далеком теперь уже 90-м году (а может, в 91-м, но летом, до августовских событий) Министерство культуры Российской Федерации (тогда еще республиканской) решило пойти навстречу Церкви и организовать что-то совместное, общеполезное, как для трудящегося пролетариата, пашущего-сеющего-собирающего крестьянства и занудной прослойки-интеллигенции, так и для мифических верующих, обретающихся где-то вне советского строя и его классовой культуры. Повод нашелся. Раз Церкви передали Оптину пустынь , а она настойчиво просила передать и оптинский скит, то нужно было пойти навстречу верующим, но не прямо, а с заходом в сторону истинной, настоящей культуры, к коей культура церковников, как знают все классово подкованные товарищи, никакого отношения не имеет. Одним словом, нужно было оживить давно прокисший музей на территории оптинского скита, наполнив его новым смыслом и полезностью. В главном скитском Иоанно-Предтеченском храме тогда размещался филиал козельского краеведческого музея, в котором были выставлены полотна местных калужских художников, воспевающих красоту тех мест и ратный/трудовой подвиг местного народа. В районных музеях иногда хранятся истинные шедевры (первое, что вспомнилось — величайший музей Переславля-Залесского), но про наш музейчик ничего хорошего сказать было решительно невозможно: бывшие ударники комтруда после выхода на пенсию часто открывают в себе Пушкиных и Шишкиных, но эти местные чудаки, обретающиеся в каждом населенном пункте, напрочь лишены чувства меры и самоиронии. |
| Юля мечтала о семье с тринадцати лет. Наверно, потому что самой ей чрезвычайно повезло с родителями, Юля верила, что есть где-то единственный, и душа ее изнывала в ожидании встречи с ним. Вот так, прямо по Пушкину : «Он верил, что душа родная соединиться с ним должна, что, безотрадно изнывая, его вседневно ждет она». Онегин и Татьяна. Художник: Юрий Кушевский В начальной школе ей нравился добрый веснушчатый Сережа, в летнем лагере ей было приятно играть в теннис с Ромкой, но сильное чувство пришло в тринадцать лет – нет, не пришло – налетело, раздавило, чуть не уничтожило. Юле совсем не хотелось свиданий с кумиром, который был ее одноклассником и ввиду особой какой-то взрослости, красивого лица и наглого вида нравился многим девочкам. Она не искала взаимности. Хотелось мечтать и плакать. Еще хотелось выброситься из окошка или отравиться витаминами. Она стала грубить предмету воздыханий, чего с ней никогда раньше не случалось. Перестала думать об учебе и съехала по всем предметам, к ужасу родителей. Потом ураган прошел, и романтичная Юля вдруг поняла, что всё в жизни проходит. Даже любовь до гроба. И вот тогда-то ей захотелось семьи – не урагана, не принца, а обретения родной души. Чтобы всё было, как у ее мамы и папы. И с тех пор примеряла образ родного человека на всех мало-мальских подходящих для этой роли молодых людей. А поскольку таковых в ее окружении было очень мало, то каждому знакомому мальчику (Борька не в счет) грозила примерка. Не раз и не два ей казалось, что она нашла его. То казалось, что это взрослый подружкин брат, который обещал подождать, пока она вырастет, то думалось, что это сосед по парте. Так добралась Юля до 18 лет. Благодаря настойчивости родителей поступила в институт, и ей впервые понравилось учиться. В школе она была добросовестной трудягой, но не было никакого полета мысли и творчества, а тут вдруг открылись новые горизонты. К 20 годам она вдруг поняла, что вполне владеет своим сердцем и может вовремя остановить знакомые припадки лихорадки и не уязвляться прекрасными черными (синими, карими) глазами, и не пасовать перед великолепными кудрями, и не замирать от звуков приятного баритона. Простой инстинкт самосохранения, а также самоирония заперли Юлино сердце на ключ. Но когда в институте появился нереально великолепный, восхитительный Максим с пронзительно голубыми глазами, как у доктора Хауса, с мощными бицепсами и грустной философской улыбкой, Юлино сердце дрогнуло. Да и как ему было не дрогнуть, когда половина девчонок на курсе замерла от восторга, включая самых высокомерных красавиц. Мало того что он словно сошел с киноэкрана, так он еще был умный, добрый и скромный – убийственная комбинация. |
| Радость важнее смеха Вообще говоря, смех – не единственное проявление радости. Помимо смеха радость проявляется в скромной улыбке, светлом блеске глаз, веселой песне, ободряющем слове, приветливом жесте, даже в слезах. Есть радость и со слезами на глазах. 23 апреля, 2012 Вообще говоря, смех – не единственное проявление радости. Помимо смеха радость проявляется в скромной улыбке, светлом блеске глаз, веселой песне, ободряющем слове, приветливом жесте, даже в слезах. Есть радость и со слезами на глазах. Однажды в Иерусалиме разговорились местный житель и приезжий паломник. Беседа была непринужденной и дружелюбной. Араб и паломник из Европы коснулись вопроса, чем отличаются друг от друга люди Востока и Запада. Араб высказал любопытное наблюдение: «Западные люди любят посмеяться, но не умеют радоваться». Вербное воскресение. Фото: Юрий Костыгов/Expo.Pravoslavie.Ru Наблюдение не просто интересное, оно касается немаловажных вещей. Взгляд на нас со стороны обнаруживает то, что мы сами почти не замечаем – смех заменяет нам радость. А ведь такая замена неравноценная. Между смехом и радостью не поставишь знака равенства. Смех является лишь проявлением радости, но не ею самой. Часто бывает, что человек смеется, но радости никакой за его смехом нет. Зубоскальство есть, хорошо вытренированная улыбка «успешного человека» на месте, а радости не видно – глаза-то грустные. Вообще говоря, смех – не единственное проявление радости. Помимо смеха радость проявляется в скромной улыбке, светлом блеске глаз, веселой песне, ободряющем слове, приветливом жесте, даже в слезах. Есть радость и со слезами на глазах. Да, в нашем обществе переизбыток смеха и маловато радости. И какой же это смех? Наиболее распространенный – смех самого грубого свойства. Индустрия развлечений предлагает нам ядовитый сарказм, завистливые передразнивания, скабрезное шутовство, безудержные попытки все высмеять, вплоть до самого святого. Утонченный юмор, взвешенная самоирония, остроумный и одновременно глубокомысленный афоризм встречаются редко и существуют на правах «неформата». |
| Иван – Железная Рука О художнике Билибине и его богатырях блокадной зимы 16 августа, 2016 О художнике Билибине и его богатырях блокадной зимы 140 лет назад в Тарховке под Петербургом, в семье военного врача родился Иван Яковлевич Билибин. Художник, который сопровождает нас с детства до старости. Его сказочные рисунки известны всем. Как Билибин открыл свою сказку, страшную и прекрасную, почему его назвали Иван – Железная Рука и зачем художник носил галстук блокадной зимой, рассказывает Арсений Замостьянов. Облагороженный лубок Иван Билибин, иллюстрация к «Сказке об Иване-царевиче, Жар-птице и о Сером волке» Он был учеником Ильи Репина. Отрабатывал рисунок с усердием, самоотверженно – по пятнадцати часов кряду. Стал одним из одержимых участников объединения «Мир искусства», разрабатывал философию и стиль мирискусников. Сильный характер и обаяние в любой плеяде превращали Билибина в лидера. И он нашел свой стиль, который не без самоиронии окрестил «облагороженным лубком». Первую из своих классических работ он создал в 1899-м – оформил книгу «Сказка об Иване-царевиче, Жар-птице и о Сером волке». Она переиздается до сих пор, и это вечный процесс. Это настоящий Билибин, узнаваемый мгновенно и столь же мгновенно покоряющий. После «Ивана-царевича» его, как мастера русской темы, наперебой приглашают издатели и театры. И снова и снова выходили сказки с иллюстрациями Билибина, с билибинскими буквицами… За первой удачей последовали «Василиса Прекрасная», «Марья Моревна», «Царевна-лягушка», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Белая уточка», «Перышко Финиста». Затем – былины. А чуть позже – четыре сказки Пушкина, начиная с царя Салтана. То были, возможно, лучшие годы русского искусства – и Билибин снискал славу первого графика России. Давным-давно билибинские сказочные видения воспринимаются как нечто постоянное, привычное в своем совершенстве. Но он, развивая находки Васнецова, находил новое, никого не повторял. Он открыл свою, билибинскую, сказку – страшную и прекрасную. Иван – Железная Рука |
| Закрыть Три года без Гиви 10.02.2020 668 Время на чтение 4 минуты Руководитель проекта WarGonzo о легендарном донбасском командире Михаиле Толстых в годовщину его гибели. Фото: © gazeta-dnr.ru Ровно три года назад я проснулся от раннего звонка. Номер начинался с непонятного городского кода - я знал, что так на российском мобильном определяются сотовые номера из ДНР и ЛНР - донбасских республик, где местные киберпираты, несмотря на войну и экономическую блокаду, смогли построить собственную связь. Чувство тревоги появилось ещё до того, как я поднял трубку. " Нашего грузинского друга больше нет " , - отчеканил подавленный голос. Я узнал Воху - комбата " Спарты " Владимира Жогу, сменившего на посту легендарного Моторолу, убитого за несколько месяцев до этого. " Гиви 200? " - переспросил я. Само собой, не хотелось в это верить. " Да. Прилетишь на похороны? " " Я вылетаю, скоро буду " . Грузинским другом мы называли Гиви, конечно, в шутку. Никаким грузином он не был - да, в нём текла кавказская кровь, один из его дедов, кажется, на половину осетин. Но позывной Гиви Михаил Толстых взял скорее из соображений самоиронии - смуглый, с острым, точно клюв, носом и большими чёрными глазами, он меньше всего напоминал типичного донбасского работягу и борца за Русский мир. Хотя по своему содержанию именно таким он и являлся. Сын железнодорожника, Гиви сам после армии отпахал несколько лет на заводе. В Вооружённых силах Украины , где Миша проходил службу в танковых войсках, он не прижился. Его мать позже рассказывала мне, что сын всегда мечтал стать военным и офицером, но то, что увидел во время срочки, слишком расходилось с романтическими ожиданиями парня-идеалиста из Иловайска. Думаю, позже его украинские командиры сильно пожалели, когда поняли, какие кадры они проморгали. Воевал Гиви отважно и самозабвенно. Иной раз чересчур. Как-то раз его увезли с позиций с микроинсультом: комбат не спал несколько суток подряд, руководя операцией непосредственно на линии фронта, нервная система была истощена и просто не выдержала. |
| Зачем нужна такая секретность? Во-первых, это нужно юным авторам — чтобы их произведения оценивали по-взрослому, без скидок на возраст. Пусть читатель видит сказку некой М. Умановской и думает, будто это взрослая тетенька. Зачем ему знать, что М. Умановской девять лет? Разве от этого знания прочитанная сказка станет для него лучше или хуже? Иначе говоря, пускай дети привыкают к оценке по «гамбургскому счету». Во-вторых, это нужно для читателя — чтобы тот не настраивался заранее на добродушно-снисходительную волну. Мол, куда им, детишкам, против Успенского и Маршака, но для своего возраста весьма неплохо… Нет, пускай и читатель оценивает только качество текста. Впрочем, предполагается, что основной читатель этой книжки — ребенок, сверстник наших «и других». Вот тем более интересно, как он оценит творчество детей, не зная, что это дети. Как их сказки и стихи покажутся ему на фоне классиков? Рискну предположить, что ребята ничуть не проиграют — потому что они выплескивают на бумагу то, что живет в них, они в своем творчестве ни перед кем не приседают на корточки, не пытаются играть с маленьким читателем или воспитывать его. Поэтому их тексты зачастую куда искреннее, нежели у взрослых авторов, заслуженно увенчанных лаврами. Дети пишут всерьез — даже на такую, казалось бы, веселую и несерьезную тему, как зимние развлечения и новогодний праздник. Вот, к примеру, сказка Данилы Симонова «Братья Снежкины» — пронзительная история о доверии, предательстве, раскаянии и прощении. Вот исполненная иронии и самоиронии сказка Ильи Еремина «Новый Старый год», где юный автор всерьез размышляет над тем, какое добро лучше — «воспитательное» или потакающее человеческим слабостям. Вот крошечное, в четыре строки, стихотворение Кости Прозорова, где звучит философская мысль: радость лишь тогда становится радостью, когда случается на фоне трудностей, а там, где все хорошо и легко, настоящий праздник невозможен. Вот сказка Вани Пронина «Шатун» — о том, как можно в этом неидеальном, несовершенном мире решать проблемы, поначалу кажущиеся неразрешимыми. И так можно писать о каждом юном авторе, дежурно-веселых поверхностных текстов здесь нет. |
| Друзья, это работает. Глупенький, тривиальный совет, замурлыканное «от улыбки станет всем светлей» — работает и не подводит, как родниковая вода. Будто растягивание губ в улыбке связано с необходимым напряжением внутренних струн. Вроде как улыбка, направленная в мир, возвращается к тому испуганному брошенному ребёнку, который временами обнаруживается в душе у каждого из нас… Захват-переворот Мой знакомый писатель Владимир утверждает, что «уныние — это планктон, низовое состояние, которое нужно бросать в топку для постижения более высоких творческих порядков». Сам он, когда впадает в «депресняшку», начинает писать самому себе письма подобного содержания: «Мой драгоценный Вольдемар! Всё ужасающе ужасно. Твой редактор — рафинированный гад редкоземельной пакости. Но если бы у тебя был талант, о! ты покинул бы это реликтовое чудовище и стал бы самостоятельной единицей с шестью нулями. Но, увы мне, ты ничтожество и бездарь, драгоценный мой Вован. Страдай, страдай страдательно, как последнее страдло! Не отступлю от тебя, твоя Д.» Но эта Д. — то бишь депрессия — несмотря на свои клятвенные уверения, почему-то где-то после третьего письма обрывала переписку без объяснений… Зато Вовка через какое-то время издавал новый сборник самоироничных, жизнеутверждающих рассказов. Как и Володя, мы склонны путать уныние с депрессией. И это не всегда безопасно. Потому что депрессия лечится исключительно медиками и медикаментами, а уныние — собственной силой воли, помноженной на волю Бога. Но люди природу всякой мерехлюндии обычно стараются лечить посредством или сгущёнки, или шоколада, или винно-водочной продукции, или других наркотиков посильнее, пожирнее, позажаристей. И правда, от этих ядрёных способов уныние на какое-то время замирает — да потому что оно ест! Но, подкрепившись легко усваиваемыми углеводами, хандра набрасывается на душу с новой энергией. Как следствие, чтобы противостоять очередному приступу уныния, мы удваиваем дозу сладкого или горького… и кто там так довольно чавкает? Приём «креатив врасплох» |
| Часто бывает так, что до православной школы далеко добираться. Тут надо смотреть, насколько это оправданно. Понятно, что образование, воспитание само по себе очень ценно и ради этого можно и добираться куда надо. Но будут ли те плюсы, которые ребенок получает в православной школе, компенсировать минусы: его усталость, отсутствие времени на отдых и домашние дела? Если семья только начала воцерковляться, и ребенок не с раннего детства воспитывался в церковной среде, то отдать его в православную школу очень полезно: там он может получить ответы на те вопросы, на которые не могут пока ответить его родители. А для ребенка из воцерковленной семьи, из среды верующих, может быть, и полезно поучиться - в старших, по крайней мере, классах - в обычной школе, чтобы укрепиться в своей мировоззренческой позиции. Следует учитывать, что отношение к постам, к молитвам, к внешней церковности и ее связи с действительной внутренней духовной жизнью в православных школах разное, и потому это может по-разному влиять на детей. Я достаточно долго работал в православных школах, в том числе и в пансионах, где дети проживают постоянно, и могу сказать, что в большинстве случаев обучение в них благотворно влияет на детей как из православных, так и из неправославных семей. Однако мне известны примеры, когда подобная среда оттолкнула детей от Церкви. Потому что все неудачи в учебе, в отношениях с учителями, сверстниками, все негативные поступки одноклассников (а это в православной школе тоже бывает, хотя и реже, чем в обычной) могут способствовать этому отторжению. На мой взгляд, это очень хорошо для ребенка: в начальной школе и в первых классах средней школы находиться в дружественной, родственной ему духовно православной среде. Потому что есть примеры, когда дети отходят от Церкви под влиянием сверстников. Но есть и противоположные примеры, когда детям, наоборот, удается утвердить самоидентификацию православного человека в противопоставлении нецерковной среде. Это зависит от очень многих факторов, и в первую очередь от личностных качеств ребенка. |
|
|
