| Л. Анисов VII глава В Санкт-Петербург иеромонах Платон приехал в первых числах августа и остановился на Троицком подворье. Вскоре от двора ему было определено жилище и содержание: хорошие покои в Зимнем дворце и немалое жалованье – 1000 рублей в год. Кроме того, Платону положено было «по штофу водки на неделю, по бутылке рейнвейна на день, меду, полпива, кислых щей, дров и свеч неоскудное число, белье столовое и посуда всякая дворцовая с парою лошадей и конюхом» 57 . Привыкнув жить в монастырском уединении, во дворце Платон оказался в соседстве с мирскими людьми разного сословия, что не очень ему нравилось. Но он был рад, что тут была церковь , в которой по воскресеньям и праздничным дням справляли службу дворцовые священники. Платону было назначено преподавать великому князю Закон Божий три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу, каждый раз в течение часа, а по воскресным и праздничным дням он должен был читать ему перед обедней Священное Писание с объяснением. Императрица желала воспитать великого князя в духе Православия, но без излишнего религиозного фанатизма. Она придерживалась проектов и уставов, вводимых тогда в светских школах. Законоучителям в ту пору предписывалось не останавливать внимания учеников на догматических подробностях православного вероучения, «не кружить детям головы сокровенными тонкостями», не говорить о правосудии Божием, пропускать страшные истории Ветхого Завета, да и вообще покороче излагать ветхозаветную историю, не возносить «на небо и не низводить во ад, не говорить о чудесах, о Страшном суде и вечных муках», потому что «ничто так не вредит детям, как устрашения их грозительными рассказами о мучениях во аде…» 58 В чести была «естественная» религия и «гуманная» мораль в духе Ж.-Ж. Руссо, а не положительное веро- и нравоучение Православия. В воспитанниках светских учреждений настоятельно предлагалось развивать религиозную терпимость, в то время нисколько не отличавшуюся от полного индифферентизма по отношению к Православию. В таких условиях и приступал к должности законоучителя молодой, но, не упустим этого из виду, своеобычный монах. |
| Л. Анисов VI глава Екатерина II была самого веселого и любезного нрава; эти качества вместе с необыкновенным умом выказывались еще в то время, когда она была великой княгиней. Она любила веселиться и видеть всех окружающих веселыми и довольными. Но не только в Москве, даже и в Петербурге видели ее, за исключением придворных, немногие; и став императрицей, она редко показывалась народу 49 . На то были свои причины. И как тут не вспомнить замечание, оброненное французом Беранже: «Удивительна разница приема, который оказывает народ императрице и великому князю, когда они показываются публично. Все тихо при императрице, за юным же князем всегда следуют толпы народа, который всячески старается выразить удовольствие при встречах с ним». Первый манифест, опубликованный после коронации Екатерины II, гласил: «Поручиков Измайловского полка Петра Хрущева и Ингерманландского полка Семена Гурьева, лиша чинов, исключа из звания их фамилий и из числа благородных людей... ошельмовать публично, а потом послать их в Камчатку в Болыперецкий острог на вечное житье» 50 . Чем был вызван этот приговор? Когда двор находился в Москве на коронации, курьеры, прибывшие из Петербурга, донесли Екатерине, что в ее отсутствие двадцать семь офицеров составили заговор в пользу Павла, что на допросе они сознались в том и были подвергнуты наказанию кнутом. Офицеры, в том числе Хрущев и Гурьев, выразили недовольство возвышением братьев Орловых. Дальше разговоров, собственно, дело не пошло, но в ходе следствия выяснилось одно щекотливое обстоятельство – офицеры заявляли: «...для чего цесаревич не коронован, и теперь сомнение у Панина с Шуваловым, кому правителем быть» 51 . Так впервые всплыло имя Павла как политического соперника Екатерины. И это не могло не беспокоить ее, как и наблюдаемое государыней отношение народа к наследнику. Говоря о признаках недовольства правлением Екатерины II, прусский дипломат Сольмс писал в 1763 году: «могут быть тем более опасны для императрицы, что в лице своего сына... она имеет соперника, за которым весь свет признает более законное право на российский престол. Найдись только человек энергичный, и тогда в России, может быть, разыгралась бы трагическая сцена вроде прошлогодней» 52 . |
| Л. Анисов XVIII глава В Москве владыка Платон вновь с ревностью принялся за епархиальные и хозяйственные дела. Московская епархия обретала черты настоящего центра духовного образования. Владыка возобновил и украсил Чудовские церкви в Кремле, устроил там же крестовую церковь во имя святых апостолов Петра и Павла. Его попечением сооружались деревянные хоромы на Заборовском и Хамовнических подворьях. Думал он и о возобновлении заброшенного дома митрополита Тимофея (Щербацкого) в селе Черкизове, любимом летнем приюте московских святителей, начиная с древнейшего его владельца, святого Алексия митрополита. В Черкизове, позади древней церкви во имя пророка Илии, на холме, владыка восстановил сад, насадил березовые рощицы. В старом Симонове, у древней церкви в честь Рождества Богородицы, по замыслу архиепископа поставят скромный памятник над могилами схимников Троицкой обители Пересвета и Осляби, положивших живот свой в битве на поле Куликовом 196 . В Архангельском соборе Кремля над гробницами государей появятся медные доски с надписями. Владыка Платон дорожил стариною: любил вспоминать достопамятные события, любил рассказывать о них молодым. Позже, в 1792 году, он составит Синодик благотворителей Троицкой Лавры, подписанный собственной его рукой: «Совершать по уставу поминовение всегда и неизменно». Там же, в Лавре, у Троицкого собора, по его благословению воздвигнут обелиск из белого камня с летописью на четырех мраморных досках в прославление Троицкой Лавры и в вечную память великих мужей: Преподобного Сергия, архимандритов Иоасафа и Дионисия и келаря Авраамия. Будущее России владыка Платон мыслил в неразрывной связи с ее историческим прошлым, что было совсем не в духе его времени. В Петербурге стараниями Фальконе сооружали памятник Петру I, лишившему Россию патриаршества, а в Москве владыка ратовал за восстановление разоренной Берлюковской пустыни 197 , которую упразднили и обратили в приходскую церковь , из которой и священник даже бежал. Владыке так не хотелось ехать в Петербург, что по окончании годового срока он вновь направил Екатерине II прошение об отпуске в епархию и об увольнении навсегда из Синода. |
| Л. Анисов XVI глава В начале 1776 года архиепископ Платон отправился в Петербург для присутствия в Синоде. Это было против его желания, но надлежало повиноваться верховной воле. Петербург жил ожиданием важного события. Духовная дочь и благодетельница архиепископа великая княгиня Наталия Алексеевна была на сносях. Недавний заговор, душою которого она явилась, заставлял иностранных дипломатов не оставлять вниманием Павла Петровича и его супругу. «Павел – кумир своего народа», – писал австрийский посол Лобковиц своему двору. Англичанин Гуннинг вторил ему в донесении, отправленном еще из Москвы, в дни недавних торжеств: «Популярность, которую приобрел великий князь в день, когда он ездил по городу во главе своего полка 181 , разговаривал с простым народом и позволял ему тесниться вокруг себя так, что толпа совершенно отделяла его от полка, и явное удовольствие, которое подобное обращение доставило народу, как полагают, весьма не понравилось» 182 . Что же касается императрицы, то тот же Гуннинг в донесении сообщал: «...во все время церемонии со стороны народа почти не было возгласов или вообще какого бы то ни было выражения хотя бы малейшего удовольствия». Впрочем, по другим сведениям, встреча, оказанная императрице Екатерине, была блестящая и радушная. «Своею ласковою, чисто русскою речью окончательно обворожила она старых московских тузов, которых каждого умела назвать по имени и отчеству. Строгим исполнением церковных правил, частым посещением церквей и монастырей и, наконец, походом к Троице стала она любезна народу, который, глядя на нее, поминал матушку Елизавету Петровну и провожал ее оглушительными криками. Екатерина пускала в ход все дары обаяния, которыми так щедро наградило ее провидение, и была в восторге от успеха». Пребывание в Москве не содействовало улучшению отношений Екатерины II с сыном и невесткой; обоюдное неудовольствие продолжалось. Развязка наступила через некоторое время. 10 апреля 1776 года великая княгиня Наталия Алексеевна почувствовала приближение родов. |
| Л. Анисов XXII глава В 1787 году исполнилось двадцатипятилетие царствования Екатерины II. Совершив свое триумфальное путешествие в Тавриду, она возвращалась для празднеств в Москву. 23 июня, не доезжая до Первопрестольной, в селе Знаменском императрица была встречена великими князьями Александром и Константином Павловичами. К вечеру под грохот пушек, звон колоколов, звуки военных оркестров и барабанного боя Екатерина II въезжала в село Коломенское. Ее встречали московские городские власти, знатное дворянство и именитое купечество. «Прибыв в покои, пожаловав к руке ее сиятельство княгиню Катерину Романовну Дашкову и других некоторых знатнейших особ, удалилась в свои покои», – записал камер-фурьер Андрей Волкодав в церемониальный журнал. На другой день «имели приезд из Москвы в Коломенское преосвященный Платон, архиепископ Московский и Калужский, с прочим знатным духовенством, а также... главнокомандующий в Московской губернии Петр Дмитриевич Еропкин, знатный воинский генералитет». Екатерина II со свитой направилась на богослужение в церковь Вознесения Господня. Утром в воскресенье, 27 июня, накануне дня вступления императрицы на престол, царский поезд торжественно отправился в Москву. По всей дороге от села Коломенского до Первопрестольной стоял народ, любопытствуя поглядеть на царскую карету. В ней рядом с государыней сидели великие князья Александр и Константин Павловичи. Верхами карету сопровождали московский генерал-губернатор и знатные дворяне. На окраине города навстречу императрице выехали главнокомандующий, генерал-аншеф сенатор Петр Дмитриевич Еропкин, с армейскими генералами, обер-полицмейстером бригадиром Толем и с прочими чинами – и поехали по сторонам ее кареты верхом. За ними следовали в придворных каретах чужестранные министры и придворный штат, составляющий свиту императрицы. Когда кортеж стал приближаться к Серпуховской заставе, раздался 51 пушечный выстрел, что возвестило о въезде императрицы в Москву. Возле Триумфальных ворот, устроенных для этого случая, царский поезд остановился, чтобы выслушать канты – хвалебные песни в сопровождении оркестров. |
| Л. Анисов XXVI глава Обстановку, в которой в те годы жил митрополит Платон, характеризует его письмо к преосвященному Амвросию (Подобедову) от 21 февраля 1795 года: «Прежде я вас письмами задирал, ибо, несколько правя рулем общих дел, имел что писать. Но ныне все вращается без меня – другие на себя обращают очи и перо. Слава Богу, что от таких беспокойств освободился, коими, может быть, беспокоил и других; по крайней мере, наскучил бы письмами. Теперь сижу в Вифании... Но каверзы мира и сюда досягают... Писание ваше, воспомянув прежнее и древнее, привело на память приятные те дни, в кои мы, при здоровье, были спокойны и веселы. Теперь всё не то, достигли осенней старости; болезни докучают; хлопоты беспокоят; интриги смущают; смерть при дверях; добрых дел мало. Вся надежда на милосердие Божие...» 11 ноября 1796 года занятый в Вифании делами владыка Платон получил из Троицкой Лавры известие о приватных письмах, полученных из Петербурга, в которых сообщалось о кончине государыни и восшествии на престол Павла Петровича. В это трудно было поверить, но через час после их получения явился курьер из Петербурга со своеручным письмом от нового государя императора. «Вам первому сим извещаю, что матери моей не стало вчера ввечеру, – читал владыка. – Приезжайте ко мне, распорядя по епархии своей. Всегда верный друг и благосклонный Павел». Отходило екатерининское время. Отходило время, в которое так и не было осознано императрицей главное. Прославившаяся законами и государственным строительством, по отношению к Церкви Православной и особенно монастырям она была великой гонительницей. Если Петр I уничтожил треть бывших до него монастырей, то Екатерина постаралась уничтожить больше половины монастырей, оставшихся после Петра... Да, неслучайно говаривали люди знающие, что во время долгой пасхальной службы Екатерина иногда велела ставить себе на хорах церкви столик и потихоньку от молящихся раскладывала пасьянсы. Теперь наступал час расплаты... Со вступлением Павла Петровича на престол многие ожидали суровых наказаний за прошлые поступки и не ошиблись. Те, кто был велик и значителен при Екатерине, ввергались в забвение и ничтожество. Все министры, кроме А. А. Безбородко, были сменены. С изумительной быстротой смещались должностные лица, генералы. Их места занимали новые. |
| Л. Анисов XXXII глава Петербуржцам и москвичам хорошо известны были слова Александра I, сказанные семеновскому караулу в трагическую ночь 1 марта 1801 года: – Батюшка скончался апоплексическим ударом, все при мне будет, как при бабушке. Великий князь Александр Павлович рос европейцем. И объяснить это в какой-то степени можно его воспитанием. Первой нянюшкой, склонившейся над детской кроваткой будущего императора, была бонна-англичанка, и первые слова он произнес на английском языке, а любимым его учителем был швейцарец Лагарп. Он был незаурядным человеком, превосходным педагогом и твердо придерживался республиканских взглядов. Идеи французского Просвещения XVIII века были во многом впитаны его учеником. Впоследствии Александр I говорил, что всем хорошим в себе обязан Лагарпу. Молодой император не был атеистом, но религией интересовался мало. Ближайшими советниками Александра I, по его восшествии на российский престол, стали его ближайшие друзья: молодой граф П. Строганов, сын знаменитого екатерининского вельможи; двоюродный брат Строганова аристократ Н. Новосильцев; племянник бывшего канцлера Российской империи, князя Безбородко, князь В. Кочубей; князь Адам Чарторыйский. Эту «молодую» партию Г. Р. Державин называл якобинской шайкой. Князь Адам был польский патриот и честно, со всем пылом молодости, говорил Александру, что будет отстаивать интересы Польши, если ему придется выбирать между интересами Польши и интересами России. Александр внимал этим заявлениям и впоследствии сделал Чарторыйского министром иностранных дел. Строганов тоже был своеобразный тип. Когда ему было 15–16 лет, его отправили в Европу с гувернером-французом, чтобы завершить образование. Поездив по Европе, он оказался во Франции, где в то время разразилась революция. Строганов почувствовал себя там как рыба в воде: он вступил в клуб якобинцев и даже стал библиотекарем клуба. Кроме того, у него была связь со знаменитой ультрареволюционеркой, гетерой Франции, некоей Теруань де Мерикур, которая стала одним из символов Французской революции. |
| Л. Анисов XXXV глава Старообрядчество было в силе. Попытки вернуть раскольников-старообрядцев в лоно Православной Церкви с помощью строгих архиерейских обличений, суровых карательных мер правительства не приводили к успеху. Чуть ли не вся купеческая Москва тяготела к расколу. Еще в Твери, будучи архиепископом, владыке Платону пришлось впервые решать вопросы, связанные с раскольниками. Жалея заблудших, он относился к ним с любовью. Не прибегая ни к какому насилию, владыка Платон учил тверское духовенство привлекать заблудших к Церкви примером своей добродетельной жизни и благоговейным совершением богослужения. И в Московской епархии, которая издревле служила одним из центров раскола, он не однажды обращался к духовенству с мольбами совершать богослужение со всем благолепием и усиливать свою заботу о пастве, чтобы никто из православных не мог быть отторгнут от Церкви. На склоне лет митрополит Платон пришел к твердому убеждению: насильственные меры лишь ужесточают сопротивление и умножают ряды отступников. Многолетний опыт его убедил, что «Церкви Христовой пастырю и самому просвещенному – весьма затруднительно иметь с раскольниками прение и их в заблуждении убедить, ибо в прениях с обоих сторон должно быть единое начало, или основание, на коем основывать все доказательства. Но ежели начало у одной стороны будет иное, а у противной другое, то никогда согласиться будет невозможно. Просвещенный христианский богослов для утверждения всех истин Церкви Христовой не иное признает начало, как едино Слово Божие, или Писания Ветхого и Нового Завета. А раскольник, кроме сего начала, признает еще за равносильные Слову Божию начала и всякие правила Соборов, всякие писания церковных учителей и всякие повести, в книгах церковных обретаемые; да еще их и более уважает, нежели Слово Божие». В царствование Екатерины II, которая искала сочувствия у всех, в том числе и у раскольников, в Москве появились крупные центры старообрядчества. Появилась Рогожская община старообрядцев поповского толка и Преображенская община старообрядцев-беспоповцев, отвергавших необходимость священства. |
| Л. Анисов XXXVIII глава Освободившись от множества епархиальных дел, митрополит Платон надеялся провести последние дни свои в уединении, занимаясь только молитвою, хозяйством и лечением болезней. Но, видимо, суждено ему было Промыслом Божиим до самой кончины служить Церкви и Отечеству. В последних числах мая 1812 года владыка отправился в Махрищский монастырь и оттуда в Берлюковскую пустынь для поправления здоровья и для обозрения хозяйственных дел. В Москву митрополит Платон прибыл в июне, в те самые дни, когда войска Наполеона переступили российскую границу. В Первопрестольной о нашествии французов еще не знали. Не ведали москвичи беды, о которой предупреждал митрополит Московский после заключения Тильзитского мира. Архипастыря, приехавшего поклониться мощам святителей Московских и благословить паству, древняя столица встретила с восторгом. Народ толпами сопровождал его повсюду. 19 июня митрополит Платон возвратился в Вифанию. Там и настигла его страшная весть. – Боже мой, до чего я дожил! – воскликнул старец и горько заплакал. Русской земле, давно не обагряемой кровью, предстояло пресытиться ею, как некогда, во времена монголов и Литвы. – Идут против России, – говорил в ту пору один из архимандритов, – вернее сказать, против Церкви Христовой, ибо русский народ-богоносец, в нем хранится истинная вера Христова. Русские войска были собраны в губерниях, смежных со Смоленскою. Император выехал туда, был в Вильне, в Полоцке. Вся древняя столица ожидала возвращения государя с нетерпением. Многие жители выезжали по дороге в Фили встречать его. Когда 12 июля, ночью, государь прибыл в Москву, грустный, подавленный тяжестью совершающихся событий, один из толпы, посмелее других, из купцов, подошел к нему и сказал: «Не унывай! Видишь, сколько нас в одной Москве, а сколько же по всей России! Все умрем за тебя». Он передал словами то, что было на сердце у каждого. На другой день был царский выход в Успенский собор. При встрече Александра I пели: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его вси ненавидящии Его» 302 . Встреча была торжественная, всеобщее воодушевление трудно было описать. Государь вышел из собора в слезах. |
| Л. Анисов XXX глава Коронация Александра I состоялась в Москве 15 сентября 1801 года при огромном стечении народа. В Успенском соборе молодого государя встретили певчие пением псалма: «Милость и суд» 258 в ознаменование того, что эти царственные добродетели должны быть спутницами его в правлении. Когда было прочитано Евангелие, государь облечен был в порфиру, поднесенную первым священнодействующим митрополитом Платоном 259 , который, возложив руки на главу Александра I, молил Царя царствующих «помазати его елеем радования, облечь его силою с высоты, положить на главу его венец от камене честна, даровать ему долготу дней и скипетр спасения, посадить его на престол правды, оградить его всеоружием Святаго Своего Духа, покорить ему все варварские языки, всеять в сердце его страх Свой и к послушным – сострадание, показать его известнаго хранителя Святыя Кафолическия Церкви догматов, да судит люди в правде, нища в суде, спасет сыны убогих». Затем митрополит Московский Платон поднес императорскую корону, которую Александр I возложил на себя... Звон колоколов и гром пушек возвестили народу о совершении коронации. Когда кончено было пение причастного стиха и открылись Царские двери, два архиепископа возвестили государю, что настало время царского миропомазания и причащения Святых Таин. Монарх сошел с трона и направился к Царским вратам; императрица следовала за ним. После совершения миропомазания государь введен был митрополитом в алтарь и у престола приобщился Святых Таин по чину царскому, а императрица приняла Святое Причастие в Царских вратах. По окончании священнодействия митрополит Платон приветствовал венценосца следующими словами: – Радуйся, помазанниче Господень! Радуйся, благодати ковчег! Радуйся, благоуханием помазания всех нас усладивший! Радуйся, сопричисленный к иерархии небесной! Радуйся, Церкви красото! Радуйся, всея России утверждение! Из Успенского собора государь в порфире и короне, сопровождаемый митрополитом Платоном, среди торжественных восклицаний ликующего народа прошествовал в Архангельский собор на поклонение предкам своим, а затем – в Благовещенский собор на поклонение святыням. |
|
|
