| Более обоснованной следует признать гипотезу о киевском происхождении Антония, которую относительно недавно высказал В. Д. Сарабьянов и поддержал А. Г. Бобров . Действительно, благословение на основание обители и поставление в игумены Антоний получил от епископов (Никиты и Нифонта), которые, в отличие от занимавшего кафедру между ними Иоанна, являлись пострижениками Киево-Печерского монастыря. По наблюдениям искусствоведов, художественные особенности росписи 1125 г. сохранившегося до наших дней Рождественского собора обители свидетельствуют о том, что исполнена она была, скорее всего, киевскими мастерами . Постройка Антонием трапезной однозначно указывает на то, что его монастырь являлся киновией. Впервые общежительный устав на Руси был принят в главной киевской иноческой обители в игуменство прп. Феодосия Печерского, но для Новгорода вплоть до 2-й четверти XVI в. монастырское общежитие оставалось мало характерным. А. Г. Бобров обратил внимание на тот факт, что «все древнейшие монастыря Новгорода (основанные до 90-х гг. XII в.– М. П.), за исключением Антониева, находились на Софийской стороне и в ее ближайших окрестностях, что может свидетельствовать о некоторой обособленности обители, основанной прп. Антонием». Она оставалась единственной «известной нам на правом берегу Волхова вплоть до самого конца XII в.» Следует отметить, что монастырь изначально был и еще довольно долгое время оставался загородным. Существовавшая в то время городская застройка Торговой стороны не заходила севернее Плотницкого (Федоровского) ручья, протекавшего на таком значительном расстоянии от Антониева монастыря, что на этом пространстве со временем, не ранее 2-й половины XIII в., сложилась большая часть нового новгородского конца – Плотницкого . Имеется и ряд других обстоятельств, не отмеченных исследователями, которые косвенно указывают на связь Антония с киево-печерской традицией. Вполне вероятно, что Антоний еще до прибытия в Новгород принял иноческое имя в честь основателя Печерской обители (или его тогда могли так наречь родители сразу после рождения, учитывая, что в XI–XII вв. |
| Л. Некрополь Новгородского Софийского собора… С. 172–173)). Полемизируя с В. Л. Яниным, А. Е. Мусин следующим образом реконструирует этапы жизни Никиты в доновгородский период: «В момент поставления Никиты на кафедру в 1096 г. ему не должно быть меньше 30–35 лет, т. е. родиться он был должен не позднее 1060–1065 гг. Из Киево-Печерского патерика известно, что около 1078 г. (время, когда обителью управлял игумен Иоанн) он был “юн”, т. е. вполне мог быть в возрасте 13–18 лет – обычные лета для новоначального монаха в средневековой Руси… К моменту кончины (+ 1108) ему могло быть 42–48 лет, что не противоречит ни антропологическому заключению, ни принятому в иконографии описанию: “Святитель млад, без броды”» ( Мусин А. Е. Загадки дома Святой Софии… С. 55–56). Думается, поставленную исследователем проблему, учитывая особенности «конституции» тела Новгородского святителя, можно разрешить иным образом, просто предположив, что Никита был поставлен в епископы в возрасте младше предписанных каноническим правом 35 лет (что в эпоху княжеского доминирования над Церковью не представляется чем-то невозможным, тем более что до «григорианской реформы» 2-й половины XI в. поставление в епископы совсем молодых, но знатных людей неоднократно имело место и в Западной Церкви). «Юным» он мог быть еще около 1088 г., когда закончилось игуменство Никона Великого, при котором упоминается Никита (а не при Иоанне, как ошибочно пишет А. Е. Мусин). Поэтому родиться Никита мог и около 1070 г., и даже немного позже, а умереть, не дожив до 40 лет. Янин В. Л. Новгородский скрипторий рубежа XI–XII вв. Лазарев монастырь// он же. Средневековый Новгород: Очерки археологии и истории. М., 2004. С. 159–170; Столярова Л. В., Каштанов С. М. История книги в Древней Руси XI–XVI вв. М., 2010. С. 169–207; Уханова Е. В.О становлении новгородского книгописания в XI – начале XII в.//Хризограф. Вып. 3. М., 2009. С. 204–237. А. Г. Бобров склонен связывать возникновение этого скриптория с княжеской инициативой ( Бобров А. |
| В 1117 г. прп. Антоний Римлянин приступил к возведению каменного храма в своей обители, оконченного 1119 г. и расписанного к 1125 г. В летописях не сообщается об освящении всех этих церковных строений, хотя можно предположить, что большинство из них, если не все, освятил Иоанн. Вероятно, известия об освящении этих храмов епископом были исключены при редактировании Владычной летописи в конце 60-х гг. XII в., и это было связано с богослужебным непоминанием Иоанна в Новгороде (см. ниже). Следует отметить активизацию в период управления Иоанном епархией военного противостояния с нехристианским населением соседних с Новгородской земель. Трудно сомневаться, что она происходила по благословению архиерея. В 1111 г. князь Мстислав Владимирович предпринял поход «на Очелу» (против языческих племен чуди на территории современной Эстонии). В 1113 г. он же «победи на Бору Чюдь» . В 1116 г. состоялся новый поход на финно-угров, во время которого 9 марта был взят город Медвежья Голова (Оденпе). В том же году были заложены каменные крепости: в Новгороде – князем Мстиславом Детинец «болии пьрваго», и в Ладоге – местным посадником Павлом. Весной в 1123 г. князь Всеволод Мстиславич ходил походом на финские племена емь. В том же году, вероятно, именно Иоанн венчал князя, который «оженися... Новегороде» . В начале весны 1130 г. («зиме, в говение») Всеволод Мстиславич вновь ходил походом на чудь . Наибольшее внимание исследователей привлекали и парадоксальным образом наименее прояснены в историографии обстоятельства оставления епископом Иоанном своей кафедры. В списке Новгородских владык, предшествующем Комиссионному списку Новгородской первой летописи (восходит к новгородскому владычному своду конца 60-х гг. XII в.), говорится: «Иван Попьян, седев 20 лет, отвержеся архиепископья; сего не поминают» , т. е. его имя не было внесено в синодики Новгородской епархии. В перечне Новгородских архиепископов в статье под 989(6497) г. данного списка говорится более кратко: «Иоанн Попиан, тъ, седив 20 лет, отвержеся архиепискупьи» . |
| Новгородцы в 1102 г. настояли на своем праве выбирать князя по своему усмотрению, отказавшись принять на княжение сына киевского князя Святополка Изяславича и требуя себе только Мстислава, княжившего в Новгороде с детских лет («въскормили есмы собе князь») . Положение старшего Мономашича в Новгороде, тем самым, безусловно укрепилось. Он пользовался поддержкой новгородского общества, что позволяло ему после смерти Никиты выдвинуть угодного ему кандидата на местную архиерейскую кафедру. Стремление князей XII–XIII вв. ставить в епископы близких им игуменов и духовников хорошо известно по летописям . В этом общем контексте, отражающем условия существования Киевской митрополии в древнерусском обществе, характеристика А. Е. Мусина деятельности митрополита Никифора I как якобы по собственной инициативе обновившего «практически весь епископат, который должен был разделять воззрения митрополита», представляется соответствующей каноническим нормам, но никак не известной по источникам исторической реальности того времени . Дальнейшую 20-летнюю деятельность Владыки новгородское летописание обходит молчанием. Несомненно, при Иоанне продолжилась начавшаяся весной 1109 г. роспись собора св. Софии. Но прежде всего период его архиерейства отмечен основанием пригородных монастырей – Юрьева и Антониева – и строительством наиболее значимых новгородских каменных церквей, в том числе в указанных обителях. В ряде случаев это строительство было связано с княжеской инициативой. В 1113 г. князь Мстислав заложил на Торговой стороне храм во имя свт. Николая Чудотворца (Николо-Дворищенский собор), 28 апреля 1115 г. знатный новгородец Воигост заложил церковь во имя вмч. Феодора Тирона, в 1119 г. князь Всеволод Мстиславич (сын Мстислава Владимировича, занимал новгородский стол в 1117–1136 гг.) и игумен Кириак начали строительство большого каменного Георгиевского собора в Юрьевом монастыре, в 1127 г. князь Всеволод заложил церковь Иоанна на Петрятине дворе (на Опоках), «въ имя сына своего», законченную в 1130 г. |
| Позиция М. по вопросу о церковных имуществах была обусловлена тем, что он был почитателем прп. Иосифа Волоцкого и принадлежал к иосифлянскому течению рус. духовенства (см. Иосифляне ). Выдержки из 2-го послания прп. Иосифа «на еретики» присутствуют в грамоте М. Василию III (1526-1527). В 1547 г. это послание было использовано М. в чине царского венчания Иоанна IV. Вероятнее всего, в 1544 г. ( Печников. 2005. С. 101) митрополит дал вкладом в Пафнутиев мон-рь рукопись со списком «Книги на новгородских еретиков» (с XVII в. больше известной под названием «Просветитель»), а также др. сочинений, направленных против еретиков и иноверных, переписанных для него в Новгороде в кон. 20-х - нач. 30-х гг. XVI в. (РГБ. Ф. 256. 204; т. н. Макариевский сборник). В Московском Соборе 1531 г., созванном митр. Даниилом против идейных оппонентов иосифлян, нестяжателей, прп. Максима Грека и Вассиана (Патрикеева), М. не участвовал, но прислал информацию, неблагоприятную для Вассиана (см.: Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 295). На Соборе в февр. 1549 г. был вновь осужден и отправлен в ссылку Исаак Собака, один из обвиняемых Собором 1531 г., сумевший спустя годы стать настоятелем Чудова мон-ря. Тем самым подчеркивалась неизменность решений Собора 1531 г. В 1546 г. по повелению М. Савва (Чёрный) составил Житие прп. Иосифа Волоцкого, вошедшее в ВМЧ. В состав «Стоглава» было включено «собрание от священных правил» прп. Иосифа Волоцкого (гл. 79). Во время Собора «на еретики» 1553 г. «Книгу на новгородских еретиков» прп. Иосифа «зело похвалили» царь и митрополит: «святилу ту нарекоша быти православию» (Моск. соборы на еретиков XVI в. в царствование Ивана Васильевича Грозного/Публ.: О. Бодянский//ЧОИДР. 1847. Кн. 3. Отд. 2. С. 1). М. старался назначать на епископские кафедры пострижеников Иосифова Волоколамского мон-ря - таковыми являлись архиеп. Новгородский Феодосий (1542), архиеп. Казанский свт. Гурий (Руготин) (1555), Суздальский (1549), а затем Полоцкий (1563) еп. Трифон (Ступишин), епископы Сарские и Подонские Савва (Чёрный) (1544) и Нифонт (Кормилицын) (1554) (см.: Зимин. 1977. С. 294-309; Усачев. 2014. С. 155). |
| См. энциклопедические очерки о нем: Хорошев А. С. Иоаким Корсунянин//Великий Новгород: История и культура IX–XVII вв. (Энциклопедический словарь). СПб., 2009. С. 224; Творогов О. В. Иоаким//Словарь книжников и книжности Древней Руси (далее – СККДР). Вып. 1. Л., 1987. С. 204–206; Карпов А. Ю., Э. П. Р. Иоаким Корсунянин, еп[ископ]//Православная энциклопедия. Т. 23. М., 2010.С. 133–134. НПЛ. С. 159–160. Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 42. М., 2002. С. 55. См. также: Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. М., 2000. С. 90–91; Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 105–106. Некоторые историки настаивают на достоверности рассказа так называемой Иоакимовской летописи о насильственном крещении Новгорода киевским воеводой Добрыней и тысяцким князя Владимира Путятой (см.: Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. Л., 1962. С. 112–113). По мнению исследователей, сообщение «Иоакимовской летописи» подтверждается археологическими данными, а именно следами большого пожара 989–990 гг. в Неревском конце Новгорода ( Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев: О возможном источнике Иоакимовской летописи//Русский город: Исследования и материалы. Вып. 7. М., 1984. С. 40–56; он же. Средневековый Новгород: очерки археологии и истории. М., 2004. С. 130–143; Рапов О. М. Русская Церковь в IX – первой трети XII в.: Принятие христианства. М., 1988. С. 257–274; Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли в IX–XIV вв.: Погребальный обряд и христианские древности. СПб., 2002. С. 97; Азбелев С. Н. К изучению Иоакимовской летописи//НИС. 2003. Вып. 9(19). С. 17; он же. Устная история в памятниках Новгорода и Новгородской земли. СПб., 2007. С. 22–24). Это мнение следует отвести из-за безусловно доказанного очень позднего происхождения «Иоакимовской летописи» (подделки под летопись, произведенной в 1-й половине XVIII в. см., например: Толочко А. П. «История Российская» Василия Татищева: Источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 196–245; там же историография вопроса). Не более достоверен и уникальный рассказ Никоновской летописи (митрополичьего свода 20-х гг. XVI в.), согласно которому Новгород крестил при Патриархе Фотии (жившем, как известно, веком ранее) сам Киевский митрополит Михаил (на самом деле, фигура легендарная и ранним источникам неизвестная) вместе с Иоакимом и дядей князя Владимира Добрыней; впрочем, через одну годовую статью приводится и рассказ о свержении Перуна Иоакимом, который был хиротонисан уже другим митрополитом – Леонтом, также легендарным лицом (ПСРЛ. Т. 9. М., 2000. С. 63–65). |
| Флоря Б. Н. Отношения государства и Церкви у восточных и западных славян (эпоха средневековья)// Флоря Б. Н.Исследования по истории Церкви. М., 2007. С. 44–53. Попадакис А., Мейендорф И., прот. Христианский Восток и возвышение папства: Церковь в 1071–1453 гг. М., 2010. С. 30–46. И. В. Дергачева предполагает даже, что Лука был учеником Иоакима Корсунянина ( Дергачева И. В. Новгородский владыка Лука Жидята и его поучение//Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2013. 3(53). С. 46), что представляется сомнительным, поскольку «корсуняне» не продемонстрировали верность Ярославу в критический для него период и он на них не мог далее полагаться; поставление Луки вместо Ефрема это с очевидностью продемонстрировало. А. С. Хорошев утверждал обратное, но столь же недоказуемое: Лука был киевлянином ( Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе… С. 17). Наиболее сложная концепция происхождения Луки принадлежит А. Поппэ. Основываясь на концепции о влиянии иноческой традиции Студийского монастыря на Руси XI в., он склонен полагать, что Лука, «согласно косвенным показаниям» летописцев (неясно, впрочем, каким именно), «был русином, новгородцем и к тому же монахом-студитом». Совершенно непонятна источниковая база утверждения польского исследователя, что «Лука был иеромонахом и годами приобретал свои иноческий опыт и необходимое в священстве образование в одном из студийских монастырей в годы патриаршества Алексея Студита, т. е. после 1025 и до 1036 г.», а также что совершивший хиротонию Луки митрополит Феопемпт (что само по себе не является очевидной истиной) также был студитом ( Поппэ А. Новгородский епископ Лука–Жидята: К вопросу о студитах на Руси//Висы дружбы: Сборник статей в честь Т. Н. Джаксон. М., 2011. С. 357; см. также: о н же. Студиты на Руси: Истоки и начальная история Киево-Печерского монастыря [Ruthenica.Supplementum 3]. Киев, 2011). Сама концепция А. Поппэ о сильном студийском влиянии достаточно уязвима для критики (см.: Артамонов Ю. А. «Гипотеза, выстроенная на гипотезах»: По поводу нового исследования А. Поппэ//Вестник церковной истории. 2013. 1/2(29/30). С. 361–383). |
| позднейшему митрополичьему летописанию (Никоновский свод 20-х гг. XVI в.), в 992 г. были основаны епархии Новгородская, Черниговская, Ростовская, Владимиро-Волынская и Белгородская, а также «и по иным градом епископы (митрополит Леонт. – М. П.) постави» (ПСРЛ. Т. 9. С. 64–65). Однако данные Никоновской летописи о времени основания кафедр и большинство указанных в ней имен первых епископов (за исключением Иоакима Новгородского) не подтверждаются ранним летописанием XI–XII вв. А. Поппэ полагает, что первоначально Русская митрополия включала в себя Белгородскую, Новгородскую, Черниговскую и Полоцкую епископии. По Я. Н. Щапову, одновременно с Киевской митрополией были учреждены только Белгородская и Новгородская епархии; в начале XI в., вероятно, была создана епископия в Турове, а Переяславская и Юрьевская епархии появились только в конце правления Ярослава Мудрого, незадолго до 1054 г.; кафедры в Ростове и Владимире Волынском основаны в 70–80-е гг. XI в. (см.: PoppeA. Pañstwoikociólna Rusiw XI wieku. Warszawa, 1968. S. 152–192; онже. L , organisationdiocésaine de la Russie aux XI e – XII e siecles//Byzantion. 1971. Т. 40. P. 189–201; он же. Митрополиты и князья Киевской Руси// Подскальски Г. ХриУказ. соч. С. 443–445; Щапов Я. Н. Государство и Церковь… С. 33–48). А. В. Назаренко привлек такой недооцененный прежде источник, как перечень русских епархий в составе списка митрополий Константинопольского Патриархата, составленного в патриаршей канцелярии в правление императора Мануила I Комнина (1143–1180 гг.), обосновав, что 8 из 11 указанных там епископий располагаются в хронологическом порядке их учреждения и что большинство из них возникло при Владимире и Ярославе; учрежденными до начала XI в. исследователь также, опираясь на данный источник, считает Белгородскую, Новгородскую, Черниговскую и Полоцкую епархии ( Назаренко А. В. Территориально-политическая организация государства и епархиальная структура Церкви в Древней Руси (конец X – XII в.)// Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне: Историко-филологические исследования. М., 2009. С. 185–195). |
| Его сыновья (двое из них были в киевском «порубе» с отцом в 1068 г.) носили имена Глеб, Давид, Борис и Роман (см.: Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв. Приложение. С. 522–523; ср.: Там же. С. 480–481, 527–528, 596). В. Водов относит установление культа святых братьев в Новгороде к 1146 г., когда была освящена Борисоглебская церковь в Детинце ( Водов В. Первые новгородские святыни и святые (до начала XV в.)//Великий Новгород в истории средневековой Европы: К 70-летию В. Л. Янина. М., 1999. С. 387), однако ряд обстоятельств позволяет отнести это к более раннему времени. С ранним этапом борисоглебского культа и соответствующей политической идеологией княжеского «братолюбия» связана деятельность брата Глеба, князя Давида Святославича Черниговского, высоко оцененная в «Похвале и мучении святых мученик Бориса и Глеба» 2-й половины XII в. (См.: Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916. С. 129–131). Следует вспомнить и другого брата Глеба, Олега Святославича, участвовавшего в восстановлении Борисоглебской церкви в Вышгороде в 1015 г. (ПВЛ. С. 127). См.: Лосева О. В. Русские месяцесловы XI–XIV вв. М., 2001. С. 92, 117, 391. Древнейший список службы Борису и Глебу также находится в новгородской Минее на июль конца XI – начала XII в. (РГАДА, ф. 381, 121, л. 28 об. –31). Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей X–XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. Приложение. С. 525. Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси… С. 60, 155, 370 333а (1-2)). Янин В. Л., Зализняк А. А., Гиппиус А. А. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1997–2000 гг.). М., 2004. С. 97–98; Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. С. 282. История российской иерархии. Т. 3. М., 1811. С. 417, 692. Точное местоположение монастыря, остатки строений которого ныне скрыты под землей, недавно установлено: Петрова Л. И., Анкудинов И. Ю., Попов В. А., Силаева Т. В. Топография пригородных монастырей Новгорода Великого//НИС. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАРСОНОФИЙ († не позднее 1334), еп. Сарский и Подонский. Хиротонисан зимой 1313/14 г., хиротонию возглавил митр. св. Петр , к-рый «сня сан с владыкы с Ызмаила Сарскаго. Тое же зимы поставлен бысть в него место Варсонофии епископом Сараю». В Никоновской летописи добавлено, что «того же лета» митр. Петр «отпусти его в Сарай». В 1330 г. «пожалова Азбяк царь Сарайского владыку, даде ему вся по прошению его, и никто же его ничим же да не обидит». Несмотря на то что в летописи епископ не назван по имени, митр. Макарий (Булгаков) и П. М. Строев полагали, что в данном случае речь идет о В., к-рый мог занимать Сарскую кафедру до июня 1334 г., когда на нее митр. св. Феогностом был поставлен Афанасий . Строев также предполагал, как представляется, без достаточных оснований, что В. мог быть переведен в 1316 г. в Тверь, т. к. в этом году там появился епископ с тем же именем (см. Варсонофий , еп. Тверской). Ист.: ПСРЛ. Т. 18. СПб., 1913. С. 23, 87-88; Т. 10. СПб., 1885. С. 178, 203. Лит.: Соловьёв Н. А. , свящ. Сарайская и Крутицкая епархии//ЧОИДР. 1894. Кн. 3 (170). С. 24-30; Строев. Списки иерархов. Стб. 441, 1033; Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 199. М. В. Печников Рубрики: Ключевые слова: ААРОН (Еропкин Афанасий Владимирович, в схиме Алипий [Олимпий]; ок.1663 – 1740), еп. Карельский и Ладожский, викарий Новгородской епархии |
|
|
