| В один день две радости – два ваши письма и с праздником Семиком. А как виною праздников бывает или благодарность и радость: то и приношу искреннюю признательность вам за участие Ваше, яко сочлена и друга, в трудах моих, и за продолжение беседы вашей, которую бы желал продлить с Вами. Все замечание ваши для меня полезны и приятны в том, или другом отношении и тетрадка эта, побывавшая в руках ваших и Евгениевых, делается для меня важнее и почтеннее. Смею думать, что такими сношениями вернее достигается цель Общества Исторического. Я не стыжусь учиться у опытнейших; есть стороны в предметах наук, кои ускользают от внимание ученейших и замечаются иногда простолюдинами, особливо в избранном мною предмете. Мне должно часто из дымной избы наблюдение свои переносить в кабинет и поверять книгами, а книги наблюдениями. – От Киевского Владыки 10 нет вестей – скучаю. Письмо ваше к Даниловичу 11 вместе с своим к Г. Гулаку 12 на другой же день отправил. Петр Петрович заочно меня полюбил, а я его столько, что боюсь за его здоровье, на которое он жаловался месяца месяца три назад тому; потом умолк. От Г. Лобойки 13 недавно получил известие, писанное в веселом духе, как пред свадьбою. Дай Боже ему счастие семейного, которое выше ученой славы, часто попираемой наглым журналистом, а за тем и публикою, так что десятилетние труды мараются одним почерком пера. Кандидат цензорства Веников возвратился в Москву с Шевыревым, который был у меня без меня. Я уверен, что если бы вы подобно Аксакову имели 700 душ крестьян: то не стали бы искать этого места, на которое имеет притязание Глинка, 14 живущий черными трудами. Был у нас профессор Барсов, ученый и честный муж, который говаривал в пословицу: лучше работать топором, чем пером. Прощайте, достопочтенный друг, сотрудник и наставник; до свидание и до беседы. И. П. Вы жалуетесь на слабость зрение, а пишете такими чернилами, кои нередко мучат мои глаза. Еслиб можно было, я варил бы для вас чернилы, коими сам пишу. Простите откровенность. IV. 1828, октября 5 |
| – Провождая меня от шести до семи миль, луч светоносный остановился у одной пещеры и был невидим. Приблизившись к дверям пещеры, я воззвал по обычаю иноческому: благослови. Ко мне вышел муж престарелый, вид его был достопочтенный и священнолепный; на лице и во взорах сияли великая благодать и духовное веселье. – Ты ли это, брат Онуфрий? – сказал старец, поднимая меня и лобзая. – Войди в мою обитель, сын мой, и Бог тебе помощник. Несколько дней провел я с святым отцом – старцем, который показывал мне уставы пустынной жизни, научал подвигам добродетели, открывал способ бороться с темными силами. Однажды он сказал: встань, сын мой, я поведу тебя в другую пещеру, чтобы ты жил там один, ибо для того и послал тебя Господь. Мы шли четыре дня и четыре ночи; на пятый день пришли к уединенному вертепу, и тогда престарелый вождь мой сказал: вот твое место, которое Бог приготовил тебе в мой сказал: вот твое место, которое Бог приготовил тебе в жилище. – Старец пробыл со мною тридцать дней, уча меня святой жизни; потом, поручив меня Господу, возвратился в свою келью. Ежегодно посещал он меня единожды; а там пришел и скончался у меня. Я много плакал над телом умершего, похоронил близ моего вертепа и остался один в целом мире. Сначала я подвергался таким искушениям, что многократно отчаивался в жизни своей. Изнемогал от голода и жажды; ибо сначала у меня совершенно не было, что есть и пить, – разве где найду, бывало, немного зелия пустынного или соберу несколько капель росы небесной. Был палим зноем солнечным во дни; дрожал от холода в ночи; часто промокала вся плоть моя от росы полуночной. О! сколько я вытерпел! Каких трудов не переносил я в этой непроходимой пустыне! – Но для чего объявлять людям то, что человек должен совершить наедине из любви к Богу? – Благий же Бог, видя, что я весь предался пустынническим подвигам и соделал душу мою готовою терпеть алчбу и жажду, повелел святому Ангелу пещись о мне и приносить каждый день понемногу хлеба и воды для подкрепления немощной плоти моей. |
| Русские христолюбивые воины, достопочтенные мои соотечественники и возлюбленные братие во Христе! Мир и благословение вам от Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа! Бог судил мне быть временно вашим архипастырем, и Он видит, что я не пренебрег этим велением Его, а старался по мере сил моих служить вам. Знаю, что служение мое было недостаточно для удовлетворения ваших духовных потребностей, совесть мне говорит это, но совесть и не укоряет меня в нерадении: я делал то, что мог. И делание мое было с любовью к вам, братие. Свои письма к вам я большею частью подписывал словами: «ваш брат во Христе», и я истинно чувствовал братскую любовь к вам, питаемую особенно соболезнованием к постигшему вас несчастью плена. Любовь эта возвышалась и укреплялась вашим добрым христианским поведением. Я с радостью видел, что вы, как природные христиане, во многом представляете для новых чад Церкви Христовой в сей стране пример христианских добродетелей. И эти новые чада Церкви видели это и с своей стороны также полюбили вас братскою христианскою любовью, которую и старались по мере возможности являть вам. Все это было хотя некоторым утешением для вас среди тягостей пленной жизни. Так было до последнего времени. И уже настал конец вашего плена, и предстояло радостное возвращение в Отечество, к дорогим сердцу вашим родным и друзьям, и для дальнейшего вашего служения Отечеству. Но что при этом открылось еще? Увы, с печалью и стыдом только можно говорить о том, что открылось! «Спящим человеком прииде враг, и всея плевелы посреде пшеницы» (Матф. 13:25). Вознерадели некоторые из вас, и среди этого душевного усыпления пришел враг и посеял в их души семена раздора, противления, возмущения. Какой это враг? Тот же, которого указывал Спаситель в притче о сеятеле и от которого устами Своего Апостола предостерегает христиан: «Трезвите- ся, бодрствуйте, зане супостат ваш — диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити» (1 Петр. 5:8). Им руководимые и невидимо научаемые уже видимые враги вашего душевного мира и нашего общего Отечества земного и Отечества Небесного приходят к вам и говорят свои речи, или присылают свои сочинения, те и другие исполненные душевного яда, и стараются отравлять вас ими. |
| 249 Ibid. 125A, 126B: образование превосходных степеней, наречий и множественного числа от прилагательных «острый» и «подвижный». 251 «Театр – место, наименование коего происходит от зрелища, поскольку в нем народ услаждается наблюдением игр, происходящих на сцене». Beda. De Nominibus Locorum//PL. V. 92. 1040. 253 Idem. De Arte Metrica. 11. 163C. Лот, на бегу из Содома, чья жена обернулась, И, превратившись в окаменевший столп соли, осталась (Такою) себе в наказание. Поскольку никто не спасется. Если он, торопясь, смотрит назад, на презренного мира Опасности вредные. И пахарь не должен Труд (свой) достойный свершая, за спину смотреть себе часто. 260 У Беды дается неточная цитата: «Si sumpsero pennas meas ante lucem» – в Псалме «Si sumpsero pennas meas diluculo». 266 См. например: Beda. In Lucae Evangelium Expositio I//PL. V. 92. 334CD; Ibid. III. 449D; Ibid. IV. 508D-509A. In Sam.//PL. V. 91. L. III. 643B. 270 В данном рассуждении Беда следовал за Кассианом, сформулировавшим эти четыре правила. См.: loannes Cassianus. Collationes//PL. V. 49. Pars II. Collatio XIV. Cap. 8.962C. Они были не единственными способами прочтения Святых текстов. Так, Августин писал об историческом и аллегорическом методах, добавляя к ним аналогический («когда указывается согласие Ветхого и Нового Заветов») и этиологический («когда приводятся причины слов и действий»). См.: Августин. О Книге Бытия буквально. Книга неоконченная («ранняя версия»)//Творения блаженного Августина , епископа Иппонийского. Киев, 1915. Т. 8. Кн. I. Гл. 2. Хотя Беда часто использовал в своих рассуждениях сопоставление событий из двух Заветов, он трактовал этот способ объяснения как род аллегории. 271 Idem. De Tabernaculo//PL. V. 91. I. 410B-411A. В христианской литературе уровни почтения текста часто описывались через метафору дома или храма. «В доме нашей души история закладывает фундамент, аллегория возводит стены, анагогия сверху строит крышу, тропология же украшает разными узорами и изнутри душевным чувством, и снаружи совершением добрых дел». Rabanus Maurus. Allegoriae in Universam Sacram Scripturam//PL. V. 112. 849 AB. «Три части в трапезной Его: фундамент, стены, крыша. История – это фундамент, коей три вида: анналы, календарная, эфемерная. Аллегория – стена, вздымающаяся ввысь, которая выражает одну мысль посредством другой. Тропология – вознесенное на крышу дома, которая благодаря содеянному, сообщает нам то, что нужно делать. Первая [т.е. история] – более ясная, вторая [т.е. аллегория] – более возвышенная, [третья] – т.е. тропология – более желанна». Петр Коместор. – Цит по: Неретина С.С. Указ. Соч. С. 83. |
| Поэтому в рейнских землях распространилась практика, названная «киддуш ха-Шем» ( «Освящение Имени»): чтобы избежать крещения, иудеи убивали членов своей семьи, включая грудных детей, и потом заканчивали жизнь самоубийством, что, по их мнению, приравнивалось к храмовому жертвоприношению. Епископы, обещавшие защиту евреям, узнав об этом, отказывались защищать их от погромщиков. Последним актом 1-го крестового похода стало сожжение иерусалимской синагоги в 1099 г. С этого времени в синагогах появилась практика зачитывать составленные по семьям списки мучеников. Однако в отношении практики раввины разошлись во мнениях. Хотя подобный обычай описан еще Иосифом Флавием, многие считали, что притворное принятие крещения и эмиграция лучше. Евр. вопрос вновь был поднят во время подготовки ко 2-му крестовому походу. В частности, Петр Достопочтенный в 1146 г. обратился с посланием к кор. Людовику VII, в котором доказывал необходимость конфискации на нужды крестовых походов награбленных ростовщиками-евреями богатств. Папа Евгений III призвал кредиторов-христиан освободить собратьев-крестоносцев от выплаты процентов. Бернард Клервоский, выступавший против насильственных крещений, тем не менее предложил распространить призыв папы и на кредиторов-евреев, что и было сделано по указу Людовика VII. Однако это не предотвратило погромов. Более того, погромы в Блуа в 1171 г. и в Брие в 1192 г. были санкционированы королевской властью. В 1182 г. кор. Филипп Август повелел изгнать всех евреев из королевских доменов за ростовщичество. Бунт против «королевских ростовщиков» произошел и в Англии, в Йорке, в 1190 г. Несмотря на разгром, ведущими иудейскими общинами Германии в течение XII в. оставались общины Шпайера, Вормса и Майнца (в евр. источниках обычно объединяются акронимом ШУМ). В этот период появляется традиция проведения синагогальных съездов. Самые важные, принявшие новые такканот, проходили в Майнце и в Труа. В XII в. тосафисты ( букв.- дополняющие) активно комментировали Свящ. |
| О церковной же молитве знайте, что она выше домашней Вашей молитвы, ибо оная возносится от целого собора людей, в числе коих, может, много есть чистейших молитв, от смиренных сердец к Богу приносимых, кои Он приемлет, яко кадило благовонное, с коими и Ваши, хотя немощные и ничтожные, приемлются. Совет мой Вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно в оной молиться и не смущаться о том, что будто бы «не молилась и не была», и сию мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься; то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо; посему, рассматривая свое устроение, следуйте полезному. Более не могу ничего Вам написать, как пожелать Вам мира, дарованного нам Самим Господом в лице апостолов: мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам ( Ин. 14:27 ), который даруется более смиренным. Испрашивая на Вас и на семейство Ваше Божие благословение, остаюсь недостойный ваш богомолец. Достопочтеннейшая о Господе Прасковья Александровна! По поводу моего к Вам письма о неизвестности положения Вашего жительства Вы описываете оное и все семейство Ваше исчисляете; а во втором письме и о духовных Ваших занятиях упоминаете; из всего сего усматриваю, что Вы ищете спасения души своей. Желали бы мир оставить для сего, но, по обязанности пещись о детях и о хозяйстве, не можете сего учинить. В первом письме Вашем, сколько могу припомнить, Вы писали, что имеете любовь Божию; а в последнем пишете, что чувствуете иногда радость, а иногда тоску и смущение. Скажу Вам на сие, что жить по заповедям Христовым обязаны все православные христиане, и ничем не можем оправдаться перед Богом за неисполнение их, кроме как Его предражайшими заслугами и истинным сознанием и покаянием в наших преступлениях. Надобно также знать, что христианская жизнь есть духовная война, как пишет святой апостол Павел: несть наша брань к крови и плоти, и проч. ( Еф. 6:12 ), а святой апостол Петр пишет: супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити ( 1Пет. 5:8 ). Всезлобный враг всеми мерами старается восставать против христиан, прельщая их суетой мира, и гордостью житейской, и похотью плотской. Еще более вооружается на тех, кои желают приблизить себя к Богу. Он их борет десными и шуими; ежели не может увлечь в порочную жизнь, то мнением о своих добродетелях вводит в высокоумие и, прельщая, помрачает их разум и отводит от Бога так, что скорее может порочный, от пороков обратившись, покаянием примириться Богу, нежели прельщенный своей святостью; потому-то я Вас и предостерегал, чтобы не иметь того, что Вы имеете любовь Божию; она есть верх совершенства, то как мы осмелимся мечтать о стяжании ее? Хотя Вы и ощущаете иногда утешительные чувства и слезы, но на них не должно полагаться и не считать за великое; но паче смиряться, полагая себя недостойной быть таковых дарований. |
| I. Протестантский взгляд на происхождение Пастырства с точки зрения апостольского века Вопрос о принципах Пастырства, о его происхождении и характере – вопрос весьма пререкаемый. Пастырство, как учреждение божественное и необходимое для спасения верующих, отрицается не только неверующими мыслителями, литераторами и учеными, но и целым христианским исповеданием. Поэтому нет надобности разъяснять мотивы и оправдывать появление богословского труда об основах и сущности христианского Пастырства. Но не полемическую цель преследует этот труд. Не полемику, как таковую, с достопочтенными немецкими тружениками в христианском богословии мы имеем в виду и не ее ставим целью настоящей работы, а положительное и всестороннее выяснение принципов христианского Пастырства, как оно представляется православному богослову. Занимаясь апологетикой Пастырства и углубляясь в его основы, мы тем самым выясняем сущность Православия и определяем путь спасения в Церкви. А полемика, как и всегда, является неизбежным расчищением почвы для здания истины и укреплением последней со стороны отрицательной. У протестантов собственно нет одного определенного и общего для всех учения о Пастырстве. Разница протестантских богословских систем и школ доходит до полного противоречия. Не говоря о многих посредствующих школах, мы укажем только две крайние. Богословы либерального направления, начиная с Шлейермахера, отрицают всю внешнюю сторону религиозной жизни в христианстве и даже все догматическое учение вплоть до Божества Христа Спасителя. Самым видным представителем этого направления в настоящее время является Адольф Гарнак, профессор богословия в Берлинском университете, а по нашему вопросу автор весьма распространенного сочинения «История Культуры», Юлий Липперт. По учению этих в сущности антихристианских писателей, христианское священство по своему происхождению есть возвращение к язычеству, 1 а христианские «пресвитеры» древнего времени явились по подражанию языческим народам, у которых нередко «правителями и судьями были старшие члены фамилий». 2 |
| (Речь, произнесенная на Всероссийском Съезде практических деятелей по борьбе с алкоголизмом в Москве и стенографически записанная). Достопочтенное собрание! Задача моего настоящего выступления значительно облегчается и упрощается. Дело в том, что арсенал тех соображений, которые я хотел привлечь к раскрытию поставленной мной темы, после выслушанного нами доклада высокопреосвященного покровителя съезда, оказывается значительно опустошенным: широко использовав все богословско-научные данные и обстоятельно аргументировав ими положения своего доклада, владыка митрополит оставил на мою долю лишь возможность повторить некоторые из его соображений. Поэтому, может быть, было бы целесообразнее мой доклад снять с очереди... И если я сейчас выступаю, то только для того, чтобы выполнить программу нашего дня. Во всяком случае, чтобы не повторяться, я постараюсь сузить, сжать этот доклад до тесных рамок более или менее мотивированного предложения. Предметом своего доклада я поставил тему: пастырская совесть перед вопросом о борьбе с алкоголизмом. Едва ли кто станет возражать против того положения, что кроме общехристианского отношения к этому вопросу существует еще отношение к нему пастырской совести. При тождественности содержания отношение пастырской совести должно отличаться от общехристианского более интенсивной тревогой за те страшные расхищения и опустошения, которые вносит алкоголизм, как в сокровищницу отдельной человеческой личности, так и в нашу церковно-общественную жизнь, ибо творчество пастырское имеет более широкий масштаб, чем творчество общехристианское. Так именно поднимает, возвышает над общим уровнем христианского творчества деятельность пастыря Христос Спаситель, когда сравнивает его со свечей, поставленной на высоком подсвечнике, свет от которой должен падать широкими и яркими полосами во все стороны окружающей его жизни. И если кто, то пастырь церкви особенно должен помнить тот грозный приговор божественного правосудия, который здесь был приведен одним из предшествующих мне светских ораторов: «Если ты ни холоден, ни горяч, я извергну тебя из уст моих» ( Откр.3:16 ). |
| Передайте при свидании мое почтение Ивану Александровичу и поклон Александру Васильевичу Добрякову. С истинным уважением к Вам и искреннею преданностию остаюсь Вашим усерднейшим слугою Ректор М. Д. А. Протоиерей С. Смирнов. 18 октября 1893 г. 13 Достопочтеннейший О. Ректор Сергей Константинович! У нас в Комитете два раза была речь о Вашем магистранте Александре Некрасове , окончившем курс в 1866 году и желающем в настоящее время держать на магистра. Считаю долгом сообщить Вам частным образом сведения о том, что Комитет не имеет ничего против домогательств г. Некрасова, только находит неудобным исключить из списка предметов для экзамена те из них, по которым магистрант имел удовлетворительные отметки при окончании курса. Было говорено в том роде: нужно, чтобы дело шло по форме, а выполнение этой формы – дело Совета и нашему ведению не подлежит. Поэтому я советовал бы провести Некрасова так же, как Вы провели меня. Надеюсь, что препятствий лишних не будет. С своей стороны я очень заинтересован в этом деле и готов оказать всевозможное содействие. Без сомнения, Вы главным образом будете опираться на сочинение, но относительно одного пункта предупреждаю, чтобы не было в сочинении либеральных и сомнительных ипотез. Сильное впечатление, произведенное либерализмом Терновского и в частности его «Историей», еще не ослабело. Заметьте, что дело об этой «Истории» поднято было Министерством Нар. Пр. Вообще, здесь, в Петербурге, в высших кругах, как духовных, так и светских, слышно глухое недовольство состоянием и направлением богословской науки в наших Академиях. Следует быть осторожным: то, что недавно сходило с рук, теперь не пройдет даром. Новостей пока никаких нет, или, по крайней мере, я ничего не слышу. Дела очень много. Да, кстати: не в нашей ли Академии (разумею Вашу, или нашу Московскую) учился Петр Виноградов, теперь состоящий Смотрителем Костромского Дух. Училища? Мне бы хотелось знать: о чем он писал сочинение? и как окончил курс? Если это Вас не особенно затруднит, потрудитесь сообщить об этом. |
| 1:19). Итак, если вы любознательны во Христе и одушевлены желанием стать выше познаний, приобретаемых как бы сквозь тусклое стекло и в загадках (1 Кор. 13:12); если вы спешите к Нему, Который зовет вас, то в качестве друзей Небесного Отца вскоре и увидите [Христа] лицом к лицу (1 Кор. 13:12), потому что друзья познают [друг друга] через лицезрение, а не в загадках и не через понимание лишь слов одних и выражений, символов и типов; они постигают сущность духовных вещей и красоту действительности. Веря тому, что Павел был восхищен на третье небо и там слышал таинственные слова, которых человек выразить не может (2 Кор. 12:2; 12:4), вы можете отсюда вывести, что, по сравнению с таинственными словами, открытыми тогда Павлу, после чего он с третьего неба сошел, и важнейшее познаете, и после постижения его с неба уже не сойдете, взяв на себя крест и последовав за Иисусом (Мф. 16:24), нашим великим первосвященником, прошедшим небеса (Евр. 4:14). Если из числа его учеников себя не выделяете, то точно так же и вы пройдете небеса и возвыситесь не только над земными тайнами, но станете превыше и неба, и вещей небесных. Потому что в Боге, как бы в сокровищнице, содержится несравненно более, чем возможно зреть; и содержащегося в Нем ни одно облеченное телом существо прежде отрешения от тела постигнуть не в состоянии. Я убежден, что в Боге сокрыто и соблюдается куда большее, чем видят в Нем солнце и луна, и сонм звезд, и даже большее, чем видят в Нем святые ангелы, которых Бог делает ветром и пламенем огненным (Пс. 103:4), дабы тогда сокрытое это открыть, когда вся тварь освобождена будет от рабства тлению во славу свободы чад Божиих (Рим. 8:21). Ты же, достопочтенный Амвросий, если построже вдумаешься в одно изречение Евангелия, то увидишь, что, быть может, никогда и никто не достигал столь чрезвычайной и большей полноты счастья, чем какое на твою долю выпадает, если ты пребудешь в борьбе несомневающимся; по крайней мере, такое счастье выпадало на долю лишь немногих. Место это читается так: Раз Петр сказал Спасителю: Вот мы оставили все и последовали за Тобою, что же [хорошего] будет нам за это? Иисус сказал же им: Истинно говорю вам, что вы, в пакибытии [при возрождении, при воскресении], когда Бог возсядет на престоле славы Своея, так же сядете на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. |
|
|
