| Ордена францисканцев и доминиканцев, заявившие о себе как о силе, способной обновить монашескую жизнь, активно проповедовать, препятствовать распространению ислама и бороться с ересями, при поддержке римских пап начали распространение своего влияния на христианский Восток под предлогом объединения с Римом «отделившихся христиан», обряды которых отличались от латинского. Особое внимание уделялось Киликии – единственному нелатинскому христианскому государству на Ближнем Востоке. Примерно с 1244 г. доминиканцы и францисканцы оказывали давление на Армянскую церковь , убеждая ее принять Filioque и привести свои литургические традиции и практику в соответствие с латинскими. Эти вопросы были предметом дискуссии на двух соборах Армянской церкви, состоявшихся в Сисе, но ни первый, ни второй не приняли соответствующих решений. В конце XIII в. при папе Николае IV, первом в истории папе-францисканце, начался новый этап проникновения этих орденов на Восток. Сознавая, что армянские правители Киликии, страдавшие от частых набегов мамелюков, стремились заручиться поддержкой папского престола и Запада, Николай IV стал подталкивать Армянскую церковь к сближению с Римской. Тогдашний правитель Киликии Хетум II, будучи латинофилом, вступил в орден францисканцев и сместил католикоса Константина II (1286–1289), осуждавшего царя-латинофила, с молчаливого согласия которого францисканцы заполонили Киликию. 3. Взаимоотношения с папством в XIV веке и деятельность ордена братьев-объединителей (fratres unitores) Начало нового столетия для папского престола было омрачено одновременно кризисом папства, ознаменованным Авиньонским пленением, и непомерным разрастанием папских амбиций, нашедшим выражение в знаменитой булле Unam Sanctam, в которой папа Бонифаций VIII, подробно изложив идею верховенства папы над светской властью, узаконил теорию «двух мечей». Авиньонское пленение стало для папства временем тотальной зависимости от французских королей, а папская курия, сосредоточенная только на внутрицерковной жизни, превратилась в сложную и отлаженную бюрократическую машину. Одно осталось неизменным – экспансионизм курии, направленный на христианский Восток. |
| Подобные проявления открытого неповиновения повторялись все чаше и чаше. Когда в 1705 году папский легат Турнон запретил китайским христианам культ предков и Конфуция, иезуитские миссионеры не только не подчинились, но стали вести против Турнона интриги, пока китайский император не изгнал его из Небесной империи. Они поступили точно так же, когда курия торжественно запретила в 1715 и 1735 годах так называемые «китайские обряды». В ордене нельзя было найти и следов той безграничной и величественной в своем роде самоотверженности, которая некогда заставила Игнатия посвятить себя и своих учеников служению папскому престолу. Орден повиновался теперь только тогда, когда повиновение соответствовало его интересам. Лишь только папа, как, например, серьезный и энергичный Иннокентий XI, осмеливался идти наперекор его намерениям, орден немедленно проявлял готовность начать борьбу с самим папой. На другие церковные власти и на старые монашеские ордена иезуиты обращали еще меньше внимания, чем на курию. Они, казалось, приняли за правило не допускать никаких соперников. Когда они проникали в миссионерскую территорию, где до них проповедовали Евангелие другие ордены, они боролись со своими соперниками до тех пор, пока те не уступали им своего места. Там, где, как, например, в Китае, другие ордена позволяли себе вмешиваться в сферу их деятельности, иезуиты вступали даже в союз с языческими властями, чтобы избавить себя от этих смутьянов. Так же они поступали и с неугодными для них епископами. Не следует удивляться, что в значительной части церковных сфер, и особенно среди старых орденов, иезуиты возбуждали не только зависть, но также ненависть и отвращение. Корыстолюбие и властолюбие, полное презрение к обетам и отказ от старых идеалов можно было бы еще перенести, если бы иезуиты значительностью своих услуг доказали, что церковь не может обойтись без них. Но с конца XVII века об этом уже не могло быть и речи. Действительные успехи орден делает только в области языческих миссий. Напротив, в других отраслях его деятельности проявляется печальный недостаток в талантах, и даже в иезуитских школах проявляется вызывающий беспокойство упадок. |
| Путем стяжания монашеской добродетели является молитва, как общая, так и частная, отвлекающая душу и ум от тварных вещей и прилепляющая их к Богу. В. Н. увещает иноков во внимании к молитвам, чтобы душа молящегося была полностью согласна с голосом (Reg. 19). Молитва - это беседа с Богом, поэтому она должна быть искренней и благоговейной (Reg. 20; ср.: Basil. Magn. Asc. br. 201). Внимательный ум находит в молитве душеполезное назидание. Тексты Свящ. Писания, читаемые за богослужением, должны сопровождать монаха в его дневных занятиях: постоянно находиться в уме, быть предметом размышлений. Термин «размышление» («рассуждение», лат. meditatio - Reg. 8, 48) для В. Н. означает внимание к читаемым текстам Свящ. Писания, смысл к-рых монах принимает в сердце. Частная молитва должна быть краткой, но чистой, творимой с чувством смирения и покаяния, изливающаяся от вдохновения Божественной благодати (Reg. 20). II. Богослужение. Одной из особенностей Устава является придание большого значения общинному богослужению, к-рое ставится В. Н. в центр монашеской жизни и определяется понятием «дело Божие» (opus Dei - Reg. 22). Прочие дневные занятия в мон-ре лишь заполняют интервалы, остающиеся между часами общей молитвы. Ежедневное общее псалмопение является обязанностью, возлагаемой на всю братию, в то время как др. послушания у каждого свои. В дошедшем до наст. времени тексте Устава подробно описывается организация общего монашеского богослужения, к-рое охватывает ночное бдение (vigilia) и 7 дневных служб: утреню, 1, 3, 6, 9-й часы, вечерню и completorium (службу перед сном) (Reg. 16). Отличительной чертой Устава является распределение по службам чтения Псалтири, к-рая должна прочитываться целиком в течение недели (Reg. 18). Устав вводит в монашеское богослужение различные славословия и гимны. К В. Н. восходит учреждение completorium, не предусмотренного в дополнении о молитвах к уставу блж. Августина, сделанного Алипием , еп. Тагасты. Богослужение монахов-бенедиктинцев впосл. оказало влияние на богослужение Зап. Церкви в целом (см. ст. Орденов монашеских обряды ). |
| С другой стороны, если в России Латинские Епископские кафедры, по кончине местных Епископов, долго остаются праздными; то единственно от того, что Папа, усвоив самому себе право утверждать избираемых в Епископа, и не зная лично людей, часто не верит одобрению их со стороны Латинской Коллегии и Митрополита, которые, избрав кандидатов на Епископство из среды известнейших духовных сановников Латинского вероисповедания, с согласия Русского правительства, вынуждены ещё просить Папу о дозволении рукоположить их; но он больше верит пасквилям каких-то тайных доносчиков, которые лучших духовных сановников Латинского вероисповедания изображают пред ним черными красками, о чем вообще говорят и сами Латинцы. Латинские Ксёндзы (кроме весьма немногих) и Епископы в России не переходили ещё в недра православной Церкви; об этом никто не делал им и предложения. Возвратились на лоно своей матери Русской Церкви Униатские Епископы и Священники с народом, отторгнутым от ней насилием Польского правительства и Польской аристократии, настроенных Иезуитами, но возвратились, не имея в виду ни каких приманок и обещаний. Совершенная ложь и то, будто Латинским Ксёндзам, принимающим православие, дозволяется жениться и оставаться в священном сане. Желающие жениться Ксёндзы, перешедши в православие, женятся и переходят в светское состояние. В России никого не заставляют насильно переменять веру, тем более никого не ссылают в ссылку за нежелание переменить веру. Все подданные Русского Царя, не только Христиане какого бы то ни было вероисповедания, но даже Магометане и язычники свободно исповедуют свою веру и совершают свои обряды. Злонамеренных сочинений Русская Цензура не пропускает: тем и оканчивается преследование сочинителей. A сочинения различных вероисповеданий, издаваемые в защиту их, или с доброй нравственной целью, свободно пропускаются из иностранных государств в Россию и в ней печатаются на всех языках. При всем том, никто в России не чувствует ни малейшей нужды в сатирах и клеветах на Латинскую Церковь , тем более, что если бы кто захотел собрать свидетельства самих Латинских писателей, Барония, Наталиса (Ноэля) Александра и других, о жизни некоторых Пап, о спорах некоторых монашеских орденов, об инквизиции и политике Папского двора; то сбор таких свидетельств, не делающих чести Латинской Церкви, превзошёл бы все, что только может придумать своевольная поэзия. |
| Так, св. Франциск Ассизский разрешал в своих монастырях только одну дневную Евхаристию, а Равеннский Собор запрещал служение частных месс во время конвентуальной 101 мессы 102 . Такое противодействие все же не смогло остановить ускоренного распространения частных литургий на Западе. До XVI века не существовало единства римского обряда вне римской епархии. Единого обряда не существовало и в самом Риме до 1280 года, да и позднее было достаточно трудно следить за соблюдением единообразия 103 . Эпоха, предшествующая Тридентскому Собору, характеризуется большой литургической свободой, иногда граничащей с произволом. Она граничит с литургической анархией, которая отличала эпоху Карла Великого 104 . Почти каждая крупная епархия и большая часть монашеских орденов имели свои особенности в совершении богослужения вообще, а литургии – в частности. Речь не идет об особых литургических обрядах автономного характера, которые бы имели свои точно определенные отличия. Все эти обряды вышли из римской литургии и чаще всего представляли собой определенную степень ее развития, на которой какой-либо орден или епархия остановились, не приняв последующие изменения 105 . Много было также материала более нового времени, частью – богословски не обоснованного. Такой измененный обряд вместе с новыми архитектурными решениями и новым способом литургического толкования вернулся в Рим. В Италии его ввели германские цари. Здесь он занял место первоначального римского обряда как способ богослужения первопрестольной кафедры Запада. С XIII века все литургические книги Рима переписываются с образцов, которые пришли из-за Альп. В этих событиях большую роль играли францисканцы 106 . Б. Тридентский Собор Эпоха Тридентского Собора, Девятнадцатого Вселенского Собора, как его называют католики, или Папского Собора 107 , как его с определенной долей горечи называет Ганс Кюнг, была по ряду причин особенно тяжелой для Католической Церкви. С одной стороны, богослужебная жизнь в большой мере ограничивалась формами вне- литургического благочестия, как и многими суевериями, а с другой – появление протестантов ставило под вопрос основные положения католического благочестия и литургической практики 108 . |
| Особое внимание К. уделял миссионерской деятельности, к-рая при нем была почти полностью подчинена Конгрегации пропаганды веры, что позволило достичь ее централизации, а действия миссий стали более согласованными. С 1708 г. по распоряжению папы подготовка миссионеров в коллегии Конгрегации пропаганды веры стала оплачиваться за счет Папского престола. Для централизации управления католическими миссиями К. стремился ограничить систему португ. патроната и поставить под контроль Конгрегации пропаганды веры миссионерскую деятельность монашеских орденов и конгрегаций, что наиболее ярко проявилось в спорах о т. н. малабарских и кит. обрядах, применявшихся в миссионерской практике иезуитов в Индии и Китае. 5 дек. 1701 г. для рассмотрения разногласий между миссионерами различных орденов и проведения инспекции состояния миссий К. направил в Индию и Китай легата Шарля Тома Майяра де Турнона, рукоположив его 21 дек. того же года во епископа с титулом лат. патриарха Антиохийского и наделив полномочиями апостольского визитатора в Азии. Прибыв в нояб. 1703 г. в Пондишери, де Турнон изучил использовавшуюся иезуитами практику аккомодации, допускавшую соблюдение инд. христианами индуистских обрядов и обычаев. Декретом «Inter graviores» от 23 июня 1704 г. де Турнон осудил эту практику, увидев в ней недопустимое сохранение местными христианами элементов язычества, и запретил иезуитам использовать в миссионерской деятельности т. н. малабарские обряды. Однако иезуиты, пользуясь поддержкой местных епископов, обвинили легата в поспешности решения. В нояб. 1704 г. Агоштинью да Аннунсьясан, архиеп. Гоа, направил в Рим жалобу на декрет, выпущенный де Турноном. По поручению К. дело о т. н. малабарских обрядах было передано Конгрегации инквизиции, к-рая 7 янв. 1706 г. временно утвердила декрет легата де Турнона до окончания рассмотрения данного дела. 30 окт. 1706 г. К. уведомил архиеп. А. да Аннунсьясана о принятом решении и указал на необходимость его соблюдения. Тем не менее спор о т. н. малабарских обрядах продолжался и после смерти К. Их запрет закрепили папы Римские Климент XII (бреве «Compertum exploratumque» от 24 авг. 1734) и Бенедикт XIV (булла «Omnium sollicitudinum» от 12 сент. 1744). |
| Жреческое служение для высших каст исполняют брахманы. У низших бывают и свои жрецы. Жрецы могут исполнять свои обязанности в домах и/или в храмах. Индуистская семья при нормальных обстоятельствах посещает один и тот же храм, обращается к одной и той же жреческой династии или в один и тот же ашрам (если монахи данной парампары еще и жрецы) для совершения домашних обрядов. Храмовые жрецы, как правило, — “профессионалы”, домашние — далеко не всегда. Скажем, брахман может и крестьянствовать, и совершать обряды в своей деревне. Жрец может быть одновременно и гуру, если имеет для этого соответствующее посвящение. По сути дела, индуизм представляет собой систему автономных семейных и монашеских групп, руководимых различными гуру и традиционно являющихся прихожанами определенных храмов. Каждый гуру зависим только от традиции своего гуру, каждый храм — от своей храмовой традиции. Считается, что божественное откровение постоянно присутствует и продолжается на земле, будучи явлено в живых гуру, которые передают его по цепи ученической преемственности. Гуру мистически идентичен передаваемому знанию. Выдающийся гуру может изменить направление своей парампары и основать новую секту. Каждые три года водном из четырех священных городов проводится Кумбхамела — обще индуистское собрание саньясинов различных орденов (главное собрание проходит раз в 12 лет в Аллахабаде). Существует авторитетная Всемирная федерация индуистов с центром в Катманду, которую возглавляет непальский королевский дом. Кроме того, гуру отдельных сект собираются на собственные конференции. Именно мнения таких собраний в значительной степени определяют, будет л и тот или иной новый гуру и его секта признаны индуистами. Главным условием такого признания является принадлежность нового гуру хотя бы к одной цепи парампарической преемственности и факт его посвящения в качестве инициирующего гуру предыдущим гуру парампары, в свою очередь обладавшим соответствующими полномочиями. И, наконец, в-пятых, можно назвать следующие доктрины (помимо уже упомянутой веры в божественное происхождение Вед и почитания брахманов), разделяемые всеми индуистами: |
| Народ отторженных в смутные времена Литвой от России и после к Польше присоединённых Областей более двух сот лет сохранял беспрепятственно Греческую Восточную веру и Священные обряды богослужения, на природном Славянском языке отправляемого. Польское, однако же, правительство не могло не знать, что единство веры, производя общее единодушие в народе – есть главное основание государственного могущества; и, без сомнения, нечувствительными мерами заблаговременно приготовило Унию и, возникшую в царствование Curuзмyhдa III, столь известного своею ревностью к католичеству. Как скоро соединением Церквей устранена была преграда оные разделяющая, то русские князья, потомки Святого Владимира, единоверные им князья Литовского племени и прочие вельможи, увлечённые обнадёживаниями Двора и пронырствами иезуитов, оставив веру своих предков, оставили с презрением и самую Унию, дабы в недрах господствующей Церкви удовлетворить своё любочестие. Но не столь легко было преклонить прочие классы народа и низшее духовенство. Полные благоговения к обрядам, веками освящённым, равно подлежащее пастырям, Римскому Папе покорившимся, как и оставшиеся в повиновении Греческой Церкви, единодушно противоборствовали всяким нововведениям – и преемники Сигизмунда дорого заплатили опыт повелевать насильственно совести народа, почти большую половину населения государства составляющего. Нужно было обдумать благоразумнейшие меры. Умножены Римские монашеские училища – новообращённые вельможи усердно способствовали – и Русская земля наполнилась иезуитскими и прочих Римских орденов монастырями. Униатское юношество, находя в сих единственно училищах способы к просвещению, приникало нечувствительно к чуждому для себя Римскому обряду – и вскоре в Униатском исповедании остался простой только народ и его священники. Без участия духовенства невозможно действовать на умы простого народа – и сего не забыли. Папы Римские торжественно утвердили и обеспечили для Униатов образ богослужения и права Греческой Церкви. Вообще думают, что сие поведение было искренним, и приводят благовидную тому причину, будто они могли надеяться таковым снисхождением подчинить своему скипетру и всю Россию. Не вхожу в опровержение сего мнения – но мне кажется, что оно несогласно с поступками Римского Престола во всё время существования Унии, и что политика оного Престола, всем векам известная, не изменилась и в отношении к Униатам. Все перемены по Униатскому или паче Греческому обряду производились в действие на глазах папского, в Варшаве пребывающего нунция, часто с его ведома, а иногда с соизволения самих пап – и разве гласные неудовольствия и нарекания исторгали у них от времени до времени ничтожные определения, частное своевольство обуздывающие. |
| Народ отторженных областей, в смутные времена Литвой от России и после к Польше присоединённых, более двухсот лет сохранял беспрепятственно Греческую Восточную веру и священные обряды богослужения, на природном славянском языке отправляемого. Польское, однако же, правительство не могло не знать, что единство веры, производя общее единодушие в народе, является главным основанием государственного могущества; и без сомнения, нечувствительными мерами заблаговременно приготовило Унию, возникшую в царствование Сигизмунда ΙΙΙ, столь известного своею ревностью к католичеству. Как скоро соединением Церквей устранена была преграда, оные разделяющая, то Русские князья, потомки Святого Владимира, единоверные им князья Литовского племени и прочие вельможи, увлечённые обнадёживаниями Двора и пронырствами иезуитов, оставив веру своих предков, оставили с презрением и самую Унию, дабы в недрах господствующей Церкви удовлетворить своё любочестие. Но не столь легко было преклонить прочие классы народа и низшее духовенство. Полны благоговения к обрядам, веками освящённым, равно подлежащие пастырям, Римскому папе покорившимся, как и оставшиеся в повиновении Греческой Церкви, единодушно противоборствовали всяким нововведениям – и преемники Сигизмунда дорого заплатили опыт повелевать насильственно совести народа, почти большую половину населения государства составляющего. Нужно было обдумать благоразумнейшие меры. Умножены Римские монашеские училища – новообращённые вельможи усердно способствовали – и Русская земля наполнилась иезуитскими и прочих Римских орденов монастырями. Униатское юношество, находя в сих единственно училищах способы к просвещению, привыкало нечувствительно к чуждому для себя Римскому обряду – и вскоре в Униатском исповедании остался простой только народ и его священники. Без участия духовенства невозможно действовать на умы простого народа – и сего не забыли. Папы Римские торжественно утвердили и обеспечили для Униатов образ богослужения и права Греческой Церкви. Вообще думают, что сие поведение было искренним, и приводят благовидную тому причину, будто они могли надеяться таковым снисхождением подчинить своему скипетру и всю Россию. Не вхожу в опровержение сего мнения – но мне кажется, что оно несогласно с поступками Римского престола во всё время существования Унии, и что политика оного престола, всем векам известная, не изменилась и в отношении к Униатам. Все перемены по Униатскому или паче Греческому обряду производились в действие на глазах папского, в Варшаве пребывающего нунция, часто с его ведома, а иногда с соизволения самих пап – и разве гласные неудовольствия и нарекания исторгали у них от времени до времени ничтожные определения, частное своевольство обуздывающие. |
| Несмотря на все гонения против православных, последние держались крепко. Уния плохо поднималась. Униаты влачили жалкую жизнь какими-то межеумками, презираемые и православными и католиками. Вера их в глазах поляков продолжала считаться «хлопской». Паны и шляхта, когда они изменяли вере, стыдились унии и становились просто католиками. Правительство, поддерживая униатов против православных, не ценило унию саму по себе. Сенаторских мест униатская иерархия так и не получила и оставалась, сравнительно с католической, в постоянном, обидном для нея принижении. Риму и Польше уния была нужна только в качестве переходной ступени к настоящему католичеству. Так мыслили и Терлецкий с Поцеем. Последний, став митрополитом, всячески старался об удалении унии от Православия и преобразования ея в чистое латинство. В книжке своей «Гармония» Поцей осуждал православие и хвалил латинство. Им внушалась униатам мысль, что нечего задерживаться на дурной позиции и нужно скорее переходить в латинство. В богослужение стали постепенно вводиться чисто католические обряды. Белое духовенство, более близкое к народу, чем иерархия и духовенство монашествующее, сохраняло свою приверженность к слабым остаткам православного элемента в унии, что не соответствовало видам Поцея. Поэтому он постарался выдвинуть на первый план униатское монашество, преобразовав его по образцу монашеских латинских орденов, с привлечением туда настоящих католиков. Православные заявляли свои протесты против изменников- пастырей, собирались на съезды для совещаний об охране православной церкви, подавали жалобы королю, протестовали на сеймах, но безуспешно. В 1607 году на съезде под Сендомиром дворянство постановило просить короля, чтобы уния была уничтожена, чтобы митрополит и епископы, принявшие унию, были лишены должностей и чтобы на будущее время иерархические должности и церковные имения раздаваемы были только лицам православного исповедания. Король обещал православным свободу исповедания, но униатские епископы сохранили свои должности. В конституцию варшавского сейма 1607 года внесена была даже особая статья «ф религии греческой». Король обещался не нарушать прав русского народа в отношении к вере и не запрещать ему свободного отправления церковных обрядов: но постановление это осталось мертвою буквою. После того дворянство посылало почти на каждый сейм просьбы о защите веры православной: но просьбы и жалобы его оставлялись без внимания (Чистович). |
|
|
