| Творение мира, который вечно существует в Боге, было вызвано по единому побуждению безкорыстной любви Всевышняго Творца и заключалось в усвоении Богом идеальнаго мира, т. е. своих мыслей, – человеческому сознанию, поэтому человек является центром и целью творения. Человеку предоставлено самостоятельное нравственное бытие. Но область самостоятельности его ограничена готовыми силами природы и данными ему от Бога душевными силами. Человек является самостоятельным субъектом лишь направления своих сил. Ему предлежит свободный выбор между добром и злом. Абсолютность Божества есть абсолютность прежде всего нравственная, абсолютность добра. Зло вошло в мир исключительно по свободному произволению человека, в силу данной ему свободы воли, свободнаго избрания добра или зла. Войдя в мир, зло разсекло единое благодатное человеческое естество на множество эгоизмов. Единство бытия может быть возстановлено только благодатной любовью. Любовь есть начало, единящее отдельныя личности, она заключается в проникновении во внутреннейшее существо любимаго человека. В своем сознании мы видим не только себя, свое я, но и Бога Творца. Познание себя и Бога есть деятельное вхождение в свое я и в познаваемый мир. Путь всякаго познания определяется реальностью я познающаго и я познаваемаго, в формы которых принимаются восприятия. Религия – это область, в которой участвуют все три деятельности души, т. е. воля, разум, чувство. Вера приближается к обычным формам познания и всякое познание должно стоять на религиозной почве. Вера в Бога зависит от веры в реальность нашей собственной личности. На нашем самосознании зиждется все знание и поэтому, исполнив древнее изречение, «познай самаго себя», человек познал бы все, что доступно познанию. Весь ход мировой жизни это есть непосредственное воздействие на нее Творческой воли и поэтому должно научиться видеть Господа Бога более близким человеку, ходить перед Богом, искать Его в разумности природы и в своем сердце, видеть Творца тем яснее, чем светлее расширилось, чем глубже проникло знание вещей, чем больше разумности и последовательности открыто в законах природы. |
| В словах этих заключалась программа деятельности молодого ректора. Ректор Московской Духовной Академии. Московская Академия, осведомленная о необычных талантах восходящей на русском церковном горизонте яркой звезды, встретила Архимандрита Антония дружелюбно и доверчиво. В составе ея были такие блестящие умы, как знаменитый философ В. Д. Кудрявцев, выдающийся церковный историк Е. Е. Голубинский , и знаменитый историк В. О. Ключевский , а также другие ученые. Московский митрополит Леонтий также отнесся сочувственно к молодому ректору, который между прочим стал записывать и подготовлять к печати поучения старика Митрополита, произносившияся в Московских храмах, к большому удовольствию последняго, заявлявшаго, что проповеди его в печати выходят еще лучше, чем при произнесении их. Сообразно со своими воззрениями ректор в систему своей педагогической и воспитательной деятельности вносил нечто совершенно новое. Отношения свои к студентам Архимандрит Антоний строил на любви к ним, на свободном их послушании, на общей гоговности к подвигу и на пробуждении их любознательности. Впоследствии Владыка говорил, что, когда в августе месяце к нему являлись молодые люди с заявлением о своем желании поступить в академию, то он проникался к ним такой горячей любовью, как родительница проникается любовию к родившемуся дитяти, как только его поднесут к ней и скажут: «вот твое дитя». « Л юбя вас, писал впоследствии Владыка своим студентам, не обычной человеческой привязанностью, но прозирая каждаго из вас в его борьбе с грехом и порождаемым грехом сомнениями, в его постепенном восхождении к совершенству, я вдохновлялся не только надеждою вашего собственнаго спасения, но чрез вас, как благовестников Евангелия, я чувствовал свое единение со всею Кафолическою Церковью , со всею Вселенною». Новый ректор стал приглашать студентов к себе в квартиру на чай, во время котораго обсуждались самыя разнообразныя вопросы академической и научной жизни. Обычно ректор с доброй улыбкой обращался к студентам с вопросом: «ну, братцы, что новаго в науке, литературе и жизни?» и далее шло широкое и свободное обсуждение, критиковали новейшия произведения богословской литературы, говорили об общественной жизни и ея событиях и т. |
| 14 лет Алеша Храповицкий получил разрешение участвовать в архиерейских богослужениях в качестве чтеца и читал на клиросе преимущественно в Исаакиевском соборе, в Александро-Невской Лавре, а также и в других храмах столицы. С переходом в старшие классы будущий Владыка стал серьезно интересоваться русской литературой. Глубокое впечатление на его душу произвел Ф. М. Достоевский, который был в это время в полном расцвете своего великаго гения и выступал на литературных вечерах с неописуемым триумфом, восторженно принимаемый русским обществом, особенно молодежью, в первых рядах которой был и Алексей Храповацкий, слушавший Достоевскаго с затаенным дыханием. Существует мнение, что будто бы великий писатель написал Алешу в «Бр. Карамазовых» с Алеши Храповицкаго. Однако сам Владыка отрицает это, заявляя, что Достоевский лично его не знал. Во всяком случае «Бр. Карамазовы» и другия произведения великаго писателя произвели на юношу Храповицкаго такое сильное впечатление, что после их чтения он в течение нескольких ночей не мог заснуть и самыя творения Достоевскаго так врезались в память юноши, что потом, в течение всей жизни, он мог цитировать наизусть многия места из его произведений, знал всех его героев и все сложныя перепетии их душевных переживаний. Глубокое понимание Достоевскаго и преклонение перед его великим гением Владыка пронес через всю жизнь. Будущий Владыка также слушал на литературных вечерах И. С. Аксакова, В. С. Соловьева , увлекался стихотворениями Майкова, Розенгейма, гр. Ал. Толстого, читал Некрасова, Тургенева. Это были годы пышнаго расцвета русской литературы. Скоро Алешей Храповицким заинтересовалось духовенство и дом его родителей стали посещать духовныя лица. В этот дом был вхож Архиепископ Николай, знаменитый просветитель Японии, сотрудник его игумен (впоследствии архиепископ) Владимир (Соколовский) и другие Японские миссионеры. Под влиянием разсказов этих духовных лиц об их миссионерских трудах, Алеша загорелся желанием сделаться миссионером и стал было изучать Японский язык. Но затем он убедился в том, что Петербургское и вообще русское общество нуждается в духовном просвещении не в меньшей степени, чем язычники-японцы и поэтому оставил эту мысль. |
| д., ректор угощал студентов вареньем, которое ему присылала мать из с. Ватагино и чаще всего именно здесь, за столом, уловлялись молодые люди в сети монашества и в их сердца западали искорки благодатной любви, которыя заставляли их следовать по стопам своего учителя. Это был так сказать кружок интимных друзей, в который о. ректор приглашал студентов, обративших его внимание на себя. Всех же студентов он часто задерживал после общей вечерней молитвы и устраивал с ними беседы главным образом по вопросам, возбуждаемым их поведением, а также замечаемыми в их среде течениями мысли и настроениями. Далее о. ректор разрешил студентам широко пользоваться всей литературой, не исключая запрещенной заграничной пропогандной литературы и лишь только литература порнографическая не могла иметь доступа к студентам. В их же читальнях свободно лежали печатные органы галицийских украинофилов, возбуждавшие украинский сепаратизм и подобнаго рода отрицательная литература, даже некоторыя из заграничных Толстовских изданий. Все это не производило на студентов того впечатления, на которое была расчитана эта литература. Архимандрит Антоний также часто советывался со студентами по хозяйственным вопросам академической жизни, при чем среди студентов часто находились большие знатоки хозяйства и давали дельные советы о. ректору, который, конечно, мало имел склонности к хозяйственным вопросам, но считал их общим делом всей академической семьи. Молодые сердца студентов не могли не ответить широкой отзызчивостью на исключительное, доброжелательное к ним отношение. Многие из них поверяли своему ректору свои сокровенныя думы и самая мысль о нем часто удерживала их от тех или иных падений. Владыка же на своих питомцев всю жизнь продолжал смотреть, как на студентов. Так часто, встречаясь уже в самые последние годы с каким-либо 60-ти летним убеленным сединами старцем, Владыка с улыбкой обращался к нему, как студенту. Такое отношение к питомцам требовало большого напряжения духовных сил, однако Владыка при этом развивал и широкую ученую деятельность. |
| Послание митрополита Илариона по случаю 80-летия основания Восточно-Американской епархии Нью-Йорк, 14 марта 2014 г. Послание Высокопреосвященнейшего ИЛАРИОНА митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей к духовенству, монашествующим и верующим Восточно-Американской епархии по случаю 80-летия основания епархии Досточтимые отцы, монахи и монахини, дорогие братья и сестры во Христе! В этом году мы отмечаем 80-летие образования в 1934 году приснопамятным архиеп. Виталием (Максименко) Восточно-Американской епархии. Этот юбилей дает нам повод остановиться и оценить 80-летний путь, прошедший перед нами, перед тем, как строить планы на светлое будущее. Господь был милосерд к нам, грешным, и на протяжении всей ее истории даровал нашей епархии мир и процветание. А ведь это история, которая переплетена с катастрофическими событиями XX века, оставившими в руинах нашу Родину – Россию, и большинство европейских стран, после десятилетий войны и революции. Отмечая минувшие 80 лет, мы в радости нашей ощущаем и привкус горечи, потому что не можем не замечать, не можем игнорировать происходящих вокруг нас в мире событий. Нравственная и политическая карта мира быстро меняется к худшему, время снова становится враждебным по отношению к христианам. Наша молодежь стоит перед лицом испытаний соблазнами, умножающими погибельное духовное отчаяние. Когда мы думаем о том, что могут принести грядущие 80 лет, мы должны быть готовы твердо стоять в своей вере перед лицом восстающего против нас мира, развязавшего войну против Христа и Его Церкви. Потому Христос Спаситель предупреждал Своих учеников и последователей: „Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир“ (Ин. 15:19). Но Христос и утешал их, говоря: „В мире скорби иметь будете, но не смущайтесь, ибо Я победил мир“ (Ин. 16:33). Чтобы внимательно следовать словам своего Спасителя, наше видение будущего должно быть основано на непоколебимом духовном фундаменте, заложенном для нашей епархии архиеп. Виталием, всеми Первоиерархами Зарубежной Церкви и другими столпами Православия, такими как архиепп. Никон (Рклицкий), Аверкий (Таушев), Андрей (Рымаренко) и неисчислимым числом священников, монахов и мирян, рука об руку трудившихся с ними все прошедшие 80 лет. Они понимали, что слов, вне зависимости от того, насколько красноречиво они могут звучать, недостаточно, чтобы наследовать Царство Небесное, но внимательно следовали словам нашего Спасителя, когда Он говорил: „Не всякий, говорящий Мне: Господи, Господи, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего, Который на небесах“ (Мф. 7:21). |
| Оторванность общества от русскаго простого народа была для Достоевскаго постоянною болью, а сближение с простым народом ему представлялось как панацея разнообразных, скажем более, – всяких нравственных аномалий в жизни русскаго интеллигента. Эту мысль с особенною силою и красотою наш автор изложил в «Пушкинской речи», подведя под такое определение и Пушкинскаго героя Алеко в «Цыганах» и Евгения Онегина и многих других. Сближение с народным типами оказывает по Достоевскому благодетельное влияние на оторвавшагося от народа интеллигента, даже на каторге при непроизвольном сближении революционера нигилиста с уголовными преступниками. Любил Достоевский указывать и на обратное влияние потерявших веру интеллигентов ка простых людей, которых первые сознательно или безсознательно развращали и губили; таковы некоторые типы в «Бесах», в «Братьях Карамазовых» и других повестях нашего автора, ламентации котораго о разделении русскаго народа на интеллигенцию и простецов производили даже тягостное впечатление на первую и считались преувеличением, но совершенно напрасно, в чем читатель убеждается из чистосердечных автобиографических признаний автора, настолько искренних, что устраняется всякая возможность возражать против его принципов. « Б лагородный пансион в Петербурге отнял у меня веру, а каторга Сибирская в лице своих узников мне ее возвратила». Таковы слова великаго писателя. 5. Добро и зло в душе человека по Достоевскому 34 . На сих последних днях мы возвратились к изложению идей и идеалов Достоевскаго и, оставаясь верным его возрениям на жизнь, обнаружили известную дедукцию его убеждений, которым он оставался верен в своей разнообразной писателъской деятельности и как романист, и как мыслитель, и как христианин. Именно мы упоминали о том, что его авторская мысль была сначала совершенно чужда не только политической, но и религиозной тенденции, хотя убеждения его были самыя определенныя, а центром его внимания были живые люди, так что он выступал из области нраво-описательной в область публицистическую только тогда, когда его к тому нудила логика вещей; следовательно, какия бы то ни было его религиозныя и политическия суждения были не предпосылкой нраво-описательных эпизодов, а только выводами из того разнообразнаго материала, которым наполнялись страницы его творений. |
| В таком двояком исходе нравственной борьбы в человеческом сердце Достоевский показал себя строго объективным мыслителем и писателем. Конечно, он мог повести за собой доверившихся его авторитету читателей и довести всех своих типов до раскаяния и спасения душевнаго, как это было свойственно писателям 19 века сентиментальнаго направления, но дорожа истиною, как самым драгоценным достоянием литературнаго гения, Достоевский не мог закрывать глаза на то, что среди его современников, да и вообще среди людей, несомненно есть погибающие на веки, как это ни грустно признать. Сюда относятся все случаи самоубийства его героев, так мастерски им описанные, что побудили одного из недалеких, хотя и с большими претензиями писавших критиков его, признать Достоевскаго в качестве – «жестокаго таланта» вопреки другим его критикам, упрекавшим его за сентиментализм. Еще другим преимуществом. Достоевскаго пред прочими писателями психологами является то обстоятельство, что он разсматривает своих героев не только в определенный момент их жизни, их внутренней борьбы, но и в продолжении целых периодов последней до самой гробовой доски, и даже пытается в нескольких штрихах коснуться их посмертной участи, как например в фантастическом разсказе «Бобок», написанном под влиянием некоторых церковных преданий, а еще более – под влиянием анализа их душевнаго состояния перед смертью. Чтобы оградигь себя и свое перо от кощунственных насмешек, наш писатель вводит в этот разсказ фантазию – сатиру, но глубокий богословско-философский смысл его при всем том сохраняет свое непоколебимое значение. Чтобы освоиться с богословскими убеждениями Ф. М. Достоевскаго, должно внимательно прочитать «Сон смешного человека», затем монолог Мармеладова в «Преступлении и Наказаний», а в особенности предсмертную беседу старца Зосимы в «Братьях Карамазовых», которую я никогда не мог читать без слез; надеюсь и вы прослезились любезный читатель. Итак, не закрывая своих глаз над печальной участью нераскаянных грешников, Достоевский везде и совершенно справедливо видит победу Христа над злом, либо в виде окончательнаго раскаяния его врагов, либо в безутешной и безсильной погибели последних. |
| Вот то самое произошло с совестью народа русскаго, православнаго. Пятьдесят лет тому назад он в лице своих передовых слоев был предан воле Божией, был предан Христу, а нигилисты, социалисты, сектанты и революционеры казалось совершенно освободились от еврейскаго влияния и православный философ Ф. М. Достоевский был поставлен во главу угла русской мысли и русской жизни, и так длилось лет десять, и только, а потом опять потянул гнилой смрад нигилизма, и второй авторитет русской мысли, уже обратившийся в зрелаго летами мужа, но потопивший в вине свой разум и совест, В. С. Соловьев , громче других стал говорить и писать «развращенная» кощунственныя статьи и едва ли не кончил тем, что перешел в латинскую ересь (1891 г.). Об этом пагубном переломе в его душе я писал в «Царском Вестнике» под заглавием: «Ранняя знаменитость». Прошло еще десять лет и появился ядовитый бурьян первой революции 1905 года, принятый к исполнению в одном заграничном собрании революционеров в 1899 году. Что было дальше – это все знают, – дай Бог , чтобы какой-либо пророк предсказал нам вторичное возстановление, после нынешняго юбилея Достоевскаго. Приходилось нам говорить, что наши газетныя моськи печатно лгали на великаго писателя при его жизни, а замолчали только после его смерти, точнее после его Пушкинской речи, да и то покойный сетовал на такое непостоянсггво русской публики: превозносили-де выше небес, а спустя малое время опять залаяли. Впрочем, после его погребения, соединеннаго с таким триумфом, и те замолчали и теперь осталась только одна, продолжающая лаять и теперь, напоминающая Крыловскую поговорку. Впрочем, более, чем погребальный триумф наших мосек удержал... пример иностранцев, в частности немцев, по подражанию коим русские публицисты стали восхищаться Московским Собором Василия Блаженнаго, также геометром Лобачевским, чего раньше не делали, а только прочитав отзывы об этих двух совершенно разрозненных предметах в немецких книжках. И воть теперь никто иной, как те же немцы окончательно объединили русских в благоговейном почитании к личности и к литературному гению Достоевскаго, котораго восхваляют и усердно читают и французы, и итальянцы, и славяне всех времен, и даже восточныя народности. Немцы же сделали нечто большее: они розыскали, купили за большия деньги, перевели на немецкий язык и отпечатали (в 17 томах) все оставшияся в рукописях творения Достоевскаго, так что его вариант на «Бесов», «Братьев Карамазовых» читаем по-немецки. При сем должен оговориться, что сравнительно с другими читателями я удостоен особаго счастья – получить объяснение происхождения этих вариантов от близкаго человека покойному писателю и вообще литературному миру. Это крещеный еврей Эфрон, один из издателей энциклопедии «Эфрон и Брокгауз», старый иудей, почти умиравший во время нашего знакомства, потом умерший в сербском монастыре Петковица. Он был друг и сотрудник Гилярова-Платонова и близкий знакомый К. П. Победоносцева , Т. И. Филиппова, М. Н. Каткова и других. |
| Отношение к возрождающему влиянию моральных начал у людей двоякое, потому что свобода воли не может быть отрицаема, а потому наряду с картинами нравственнаго вразумления, покаяния и исправления, у Достоевскаго встречаются типы, упорствующие в своих пороках и заблуждениях. Как же они реагируют на проповедь нравственнаго возрождения? Одни борются против нея долго и только тогда уступают, когда к этой проповеди присоединяется жизненная школа в виде семейнаго или личнаго несчастья, разорения или тяжкой болезни. В продолжении такой внутренней борьбы люди допускают самыя резкия выходки, нередко озлобляются и если так и останутся в своем ожесточении, то кончают помешательством и нередко самоубийством. Самый характерный тип такого озлобленнаго человека это Кириллов в «Бесах», маниак своей борьбы с религиозным чувством, объявивший борьбу с Господом Богом и при том семинарист. Позволим себе сделать маленькое отступление. Многие писатели из духовнаго сословия не возлюбили Достоевскаго, как якобы недоброжелателя духовенства и духовной школы, каковым Достоевский, конечно, не был, и если он изобразил несколько весьма антипатичных типов духовнаго сословия, то это были у него не священники и не монахи, а так называемое серое духовенство, т. е. лица с духовным образованием, но непожелавшие принять духовнаго сана, а обратившиеся в чиновников-карьеристов, как водится с самым лжелиберальным флагом. Таков был, кроме Кириллова, который был впрочем искренним нигилистом, еще другой тип, мало на него похожий, но очень характерный представитель этого самого «сераго духовенства» – Михаил Ракитин (в «Братьях Карамазовых») давший повод недоброжелателям автора обвинять его в антипатии к духовной школе и к сословному духовенству, впрочем такой тип в многочисленных повестях Достоевскаго, как вполне обрисованный, является единственным, чего не было бы, если бы антипатия автора касалась всего духовнаго сословия и духовной школы, о которой он ничего не говорит. Справедливым остается только то, что положительные типы духовнаго звания у Достоевскаго берутся не из духовно-наследственнаго сословия, а из мира монастырскаго, и типы эти иносословные, т. е. бывшие военные, или юноши-гимназисты, как например, Алеша Карамазов. |
| Такова схема жизненной драмы у героев Достоевскаго: или покаяние и возвращение к христианским началам, или ожесточение, неверие и самоубийсво. Эта схема господствует в большинстве его творений и совершенно освобождает автора от обвинения его в том, будто у него было «розовое христианство», как писал неустановившийся до старости в своих убеждениях Константин Леонтьев , хотя и проведший последние годы своей жизни в чине монашеском и отпетый мною в Троицко-Сергиевской лавре в начале 90 годов. Кстати сказать совершенно непонятно, почему К. Н. Леонтьев привлек к себе внимание публицистов Парижской ИМКИ, вероятно, именно вследствие своей незаконченности и неопределенности, которою характеризуются названные современные «философы» разных возрастов и положений. Во всяком случае участь Леонтьева разрешилась гораздо более благоприятно и достойно, чем его почитателей. Немногим судил Бог возникнуть от колебаний молодости и даже преступлений в ту высокую гармонию духа и в то искреннее общение с Церковью и русским народом, котораго достиг Достоевский. По его словам его духовное возрождение и нравственное общение с верующим народом началось на каторге в 60-ых годах 19-го столетия и завершилось еще задолго до его кончины, выразившись в своей совершенной форме в его «Дневнике Писателя». 7. Победа Христа над злом по Достоевскому 36 . Еще много, очень много можно писать и говорить о Достоевском, и хотя то, что до последних дней пишется о нем в самых разнообразных журналах по большей части также мало относится к делу, как например, известный трактат 18 века о пользе стекла, но это происходит по той причине, что в головах и сердцах рецензентов просто не хватает регулятивных понятий, определяющих значение нашего писателя и даже самое содержание его убеждений: но все же нельзя отрицать ни живого интереса большинства таких статей, ни той несомненной пользы, которая оказывает ознакомление с ними читателя. Я прекрасно сознаю, что мои очерки не только не исчерпывают содержание этого великаго ума и великаю духа, но оставляют нетронутыми еще огромнаго запаса идей, образов и, скажем прямо, откровений, разбросанных на его безсмертных страницах. Однако, держась принципа лучше что-нибудь чем ничего, мы взяли на выбор несколько особенно потребных для нашего общественнаго сознания уроков этого единственнаго человека, которому с полным правом можно отнести вдвойне, то приветствие, которое группой русских поэтов было направлено к личности покойнаго Жуковскаго: |
|
|
