| Пока мужи из Богданца гибли от немецких стрел, рыцари-разбойники из близлежащей Силезии напали на их родовое гнездо, сожгли его дотла, а жителей истребили или угнали в неволю, чтобы продать в отдаленные немецкие земли. Войцех остался один-одинешенек в уцелевшем от огня старом доме и стал владетелем обширных, но пустых земель, ранее принадлежавших всему его шляхетскому роду. Спустя пять лет он женился и, прижив двоих сыновей, Яська и Мацька, в лесу на охоте был убит туром. Сыновья росли под опекой матери, Кахны из Спаленицы, которая в двух походах отомстила силезским немцам за старую обиду, а в третьем – сама сложила голову. Ясько, возмужав, женился на Ягенке из Моцажева, которая родила ему Збышка. Мацько остался холостяком и, насколько позволяли военные походы, присматривал за имением и племянником. Но когда во время междоусобной войны Гжималитов и Наленчей в Богданце снова были сожжены все хаты, а крестьяне разогнаны, Мацько тщетно пытался один восстановить хозяйство. Пробившись попусту много лет, он в конце концов заложил земли своему родственнику аббату, а сам с маленьким еще Збышком двинулся на Литву воевать против немцев. Однако он никогда не терял Богданца из виду. Да и на Литву отправился для того, чтобы захватить добычу и, вернувшись со временем домой, выкупить землю, заселить ее невольниками, отстроить городок и поселить в нем Збышка. И сейчас, после счастливого спасения юноши, он об одном этом и думал и об одном этом советовался с ним у купца Амылея. Землю им было на что выкупить. Военная добыча, выкупы, которые они брали с захваченных в плен рыцарей, и дары Витовта составили немалое богатство. Особенно много принесла им битва не на жизнь, а на смерть с двумя фризскими рыцарями. Одни доспехи, которые они захватили у этих рыцарей, составляли по тем временам целое состояние, а кроме доспехов, им достались еще повозки, лошади, люди, одежда, деньги и все богатое воинское снаряжение. Многое из этой добычи приобрел теперь у них купец Амылей, в том числе две штуки отменного фландрского сукна, которое возили с собой запасливые и богатые фризы. Мацько продал также свои добытые в бою дорогие доспехи, полагая, что смерть его близка и они ему уже не понадобятся. Бронник, купивший эти доспехи, на следующий день перепродал их Марцину из Вроцимовиц герба Пулкоза и получил большой барыш, так как броня миланских мастеров ценилась в те времена дороже всех прочих. |
| Из Марбурга я отправился в Птую (Pettau). Для наблюдателя разнообразия наречий и народностей этот город в Штирии очень важен: он есть центр народной промышленности для восточной половины славянской Штирии; тут встречаешь народ и с берегов Щавницы, и Песницы, и из Дравского поля, и из Быстрицы, и Голошан, и даже из под границ Венгрии и Кроации. Для прогулок пешком время было ещё неудобно, и потому я должен был ограничиться очень немногими, в пользоваться разговором с людьми, заходившими в Птую. Таким образом, я собрал и этнографические сведения о голошанах или холожанах, живущих в горах по правую стороны Дравы к границам Кроации и в самой Кроации. Предание говорит, что они ушли в горы во время воин между штирийцами и немцами, чтобы там за неприступными стремнинами сохранить жизнь и независимость. В обычаях и самом образе жизни их о сталось много старинного: старики пользуются у них не только уважением, но и особенного рода властью; есть обычаи о платеже пени за обиду; еще недавно были у них употребляемы луки для стреляния птиц; а туром (tur или tur) и теперь еще называют рычаг огромной величины для сбрасывания камней с гор. Продолжая путь далее на восток, я посетил на Св. Неделе (Gr. Sonntag) декана Дайника, одного из замечательнейших писателей словенских. Кроме словенской грамматики, он издал очень много книг поучительного и исторического содержания, и имел бы ещё более влияния, если бы не связал себя особенной ореографией, в которой смешал азбуку латинскую с кирилловскою. После Святой недели я ездил в Ормуж (Friedau) и Середище (Polsterau), откуда думал пройти далее к венгерским словенцам; но болезнь заставила меня изменить предположение поспешить через Варамдин в Загреб (Agram). Более всего сожалею, что не мог познакомиться с почтенными священниками Кремпелем и Сломшеком, издавшими несколько любопытных книг и сколько можно судить, превосходно знающими словенский язык, в его видоизменениях по наречиям. Не могу здесь не заметить, что Дайнко, Мурко, Цаф, Кремпель и Сломшек, которыми и ограничивается круг словенских писателей в Штирии, все суть лица духовного звания; в Крайне и Каринтии почти то же; и так было издавна: очень естественно, что литература словенская отличается особенным характером, и до такой степени, что словенцу странно видеть словенскую книгу не нравоучительного содержания. |
| В контексте, который мы рассматриваем, упрёк автора имеет иное содержание. Поэт опять обращается к читателям, называя их " дорога братие " , и объясняет, почему не только восхищается Всеволодом, но и порицает его за то, что в пылу битвы тот всё забывает и как бы слепнет в своей ярости. " Вот тебе, яръ туре Всеволоде! " , - восклицает он в смысле " Ужо тебе! " Ведь ты, по-русски говоря, бабу на битву променял, любовь и ласку милой жены Ольги Глебовны на брань, а крещёный человек не должен ни из чего воздвигать себе кумиров, тем более из войны. А в душе Всеволода, как это можно понять, брань и вражда, Всеволод - бык войны, звуки которой воспаляют ему кровь, от них он дичает. Всеволод назван поэтом яр туром неслучайно. В русской мифологии в тура оборачивается опять-таки волхв-чародейник, который на помощь себе может призывать силы тьмы. Непобедимые, внушающие ужас неприятелю воины берсерки из исландских саг в предвкушении битвы с пеной на губах грызли доспехи и мечи, что объяснялось применением наркотика на основе мухомора. Но таков же и Всеволод, для него наркотик - война. Его сила, воинское мастерство и мужество, не освящённые светом истины, не призванные к высшей цели, выглядят как неукротимая, неразумная, дикая мощь - и только. Мы вернёмся к объяснению того, как поэт видел место Всеволода в государственном устройстве - после возвращения Всеволода из плена 14 . Закончим пока комментарий эпизода битвы, опуская на время авторское отступление о причинах усобиц на Руси - но то, что это отступление прилегает к описанию Всеволодовой брани с миром, имеет существенный смысл, ведь причина брани - вражда, ненависть, алчность, властолюбие. Третьего дня пали Игоревы стяги. По указанию от пятницы - воскресенье, светлый, Божий день, и поэт специально это оговаривает. Но в " Слове " события имеют противоположный христианскому летосчислению смысл. В пятницу, когда Христа распяли, Игорь и его войско торжествуют бесовскую победу, в воскресенье, в светлый день - следуют военная катастрофа и плен. |
| «Особо следует отметить то отражение, какое фигура В Б получила в эпосе. Уже работавший в 90-х гг. XI в. киевский летописец, сообщая о вокняжении В Б в 1044 г., счел необходимым отметить слухи об особо развитых языческих суевериях при полоцком княжеском дворе: В Б был будто бы рожден „от вълхвования“ и по совету волхвов носил на себе некое „язвьно“, с к рым родился (по распространенному, но предположительному толкованию — часть околоплодной плевы), и „сего ради немилостив есть на кръвопролитие“. Спустя столетие в „Слове о полку Игореве“ (Слово о полку Игореве/Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М., 1950) появился вполне сложившийся эпически гиперболизированный образ князя-волхва; он „в ночь влъком рыскаше“, за одну ночь „дорыскаше“ из Киева до Тмутаракани, слышит в Киеве звон полоцких колоколов и т. п. Чудесные возможности В. Б. видятся автору „Слова“ причиной удивительного политического взлета и падения полоцкого князя: так, он „скочи ко граду Кыеву и дотчеся стружием (копьем? — А. Н.) злата стола Киевскаго“, а затем „скочи от них (киевлян. — А. Н.) лютым зверем в плъночи из Бела-града, обесися сине мгле“ и проч. Знаменательно отсутствие в „Слове“ каких-то упреков в адрес В Б , присутствующих в летописи, но нет и „воспевания“ полоцкого князя „как общерусского героя“, к рое иногда усматривают (Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 85−98). В позднейших былинах, особенно о „Волхе Всеславьевиче“ (Былины. Л., 1986. С. 89−94.), облик В Б окончательно теряет всякую реальную связь со своим историческим прототипом, превращаясь из узурпатора киевского стола в одного из сказочных защитников Киева от некоего „индейского царя“, хотя волшебные способности Волха Всеславьевича, к рый умеет „обвертываться“ то „ясным соколом“, то „серым волком“, то „гнедым туром-золотые рога“, живо напоминают В Б из „Слова о полку Игореве“». (7) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов//М., Л., Изд. АН СССР, 1950. С 17. (8) ПСРЛ. Т. 2. Вып. 2. стб. 608 (9) Галерея на сайте sobory.ru, статья на сайте московского патриархата. |
| И вот когда король Хильперик с помощью своего сына Теодоберта захватил город Тур 880 и когда я уже приехал в Тур, мне Теодоберт настойчиво рекомендовал, чтобы Левдаст вновь получил должность графа, которая у него была раньше. Тогда Левдаст по отношению ко мне вел себя очень послушно и покорно, часто клялся на могиле святого епископа 881 , что он никогда не будет поступать неразумно и что останется верным помощником как в моих собственных делах, так и во всех нуждах Церкви. Ибо он боялся – что потом и случилось, – как бы король Сигиберт вторично не подчинил своей власти город 882 . По смерти Сигиберта, когда Хильперик во второй раз принял власть над городом 883 , Левдаст вновь получил должность графа. Но когда в Тур пришел Меровей 884 , он там вновь разграбил имущество Левдаста. Пока же Сигиберт в течение двух лет владел Туром, Левдаст скрывался в Бретани. Получив должность графа, как мы сказали, он повел себя так необдуманно, что входил в епископский дом 885 в латах и панцире, с колчаном за плечами, с пикой в руке и в шлеме, при этом он боялся каждого, так как он всем был врагом. Если же он сидел в суде вместе с почетными людьми, светскими или духовными лицами, и видел, что человека судят справедливо, он тотчас приходил в ярость, изрыгая ругань на горожан. Пресвитеров он приказывал выбрасывать, надев на них наручники, воинов – избивать палками, и такую проявлял жестокость, что едва ли об этом можно рассказать. Но когда Меровей, разграбивший его [Левдаста] имущество, ушел, он оклеветал нас 886 , утверждая, что Меровей по нашему совету отнял у него имущество. Но после того как он нанес Церкви убытки, он повторил клятву, дав ее перед покровом на гробнице блаженного Мартина, что никогда не пойдет против нас. 49. Но поскольку рассказывать по порядку о клятвопреступлениях и остальных злодеяниях Левдаста долго, то начнем с того, как он хотел при помощи гнусной и безбожной клеветы повергнуть меня и как его настигла божественная кара, как бы в подтверждение известной притчи: «Всякий запинающий запнется» 887 ; и еще; «Кто роет яму [ближнему], тот упадет в нее» 888 . Итак, после многочисленных злодеяний, которые Левдаст совершил против меня и моих близких, после неоднократного расхищения церковного имущества он, склонив на свою сторону пресвитера Рикульфа, опытного в подобном коварстве, дошел до того, что говорил, будто бы я оклеветал королеву Фредегонду. Он утверждал, что, если бы мой архидиакон Платон или наш друг Галиен 889 подверглись пыткам, то они сознались бы в том, что я это говорил. Тогда король как я сказал выше 890 , разгневавшись, приказал избить его, надеть на него кандалы и заключить в темницу. При этом Левдаст говорил, что он знаком с клириком по имени Рикульф 891 , со слов которого он это и сказал. |
| — Мне не надо ваших денег, успокойтесь, Андро! — поторопилась я сказать ему. — Вам мало одной сотни червонцев, mademoiselle, — подозрительно вглядываясь в меня своими больными глазами, произнес он с недоброй усмешкой, — я вам дам две сотни в таком случае. Надеюсь, уж этого-то вам будет вполне достаточно. — Вы можете не оскорблять меня, Андро! — произнесла я тихо, — потому что я не возьму ни одного червонца из ваших денег. — Как? Даже ни одного тумана? — усомнился он. — Ни одного гроша, Андро, уверяю вас! — Так для чего же вы торчите здесь так долго у моей постели, — грубо крикнул он, — раз вы не рассчитываете получить награду? — О, напротив! — воскликнула я с жаром. — Я уже получила ее! — А, понимаю! Вам щедро заплатил за меня мой дед Кашидзе? — Нет, Андро, я ничего не получила от вашего дедушки. — Так говорите же, какая награда заставляет вас возиться со мной? — нетерпеливо и раздраженно произнес больной. — Успокойтесь, Андро. Вам вредно волноваться, — произнесла я, ласково кладя руку на его пылающий лоб, — я говорю не о денежной награде, нет! Одно сознание того, что я могу принести пользу страдающему человеку, уже есть великая награда для меня! Он посмотрел на меня широко раскрытыми от изумления глазами и, помолчав немного, спросил: — И в принесении пользы животному, значит, вы находите себе отраду, потому что и дед, и Тамара, и все люди считают Андро диким шакалом, свирепым туром, всем, чем хотите, но только не человеком… — Вы слишком подозрительны, Андро… Вас никто не считает тем, что вы думаете… Напротив, все заботятся о вас… любят вас… хотя вы не заслужили этого вашим поступком, Андро… Ведь одна только жадность к деньгам руководила вами, когда вы кинулись в горящий дом Сторка! — Сама судьба посылала мне золото; я не дурак, чтобы отказаться от него! — сверкнув глазами, произнес юноша. — Золото могло сделать вас калекой, Андро… — О, пускай! Пускай калекой — лишь бы богатым, — горячо возразил он. — О, вы не знаете всю силу золота, mademoiselle! Чтобы оценить его, надо стать богачом, каким я стал теперь… |
| (АМР) . 245 Вырии-птицы — весенние птицы. Вырей, Ирей — сказочная страна, где нет зимы. Ир — весна. В Поучении Владимира Мономаха: «И сему ся подивуемы, како птицы небесныя из ирья идут». (АМР) 246 Сон-трава — Anemone pratensis. См.: Н. Ф. Сумцов. Этнограф. заметки. Этн. обоз. III. (АМР) 247 Верба — сказание о вербе основано на литовском предании о женщине по имени Блинда. Ей позавидовала Земля и обратила ее в вербу. В древней Литве верба считалась богиней чадородия, ей приносили молитвы и жертвы. Верба имеет влияние на чадородие. Святою вербою ударяют для здоровья, приговаривая: «Будь велик, як верба, а здоров, як вода!» Верба ограждает дом от грозы и пожара, — Перунова лоза. (АМР) 248 Дни потемы — скрытые мраком зимние дни. (АМР) 249 Всполохи — северное сияние; полох — полымя. (АМР) 250 Зарное — страстное, горячее. (АМР) 251 Купало — куп, кып — ярый, кипучий, горячий. (АМР) 252 Свети-цвет — народное название чудесного купальского цветка папоротника. (АМР) 253 Полудницы — по верованиям славянских и греческих народов: всклокоченные старухи в лохмотьях с клюкой, которые, настигая в полдень, загадывают загадки и щекочут до смерти. Только что молитвой на «изгнание беса полуденна» возможно кое-как от них отделаться. (АМР) 254 Карина — плакальщица; карити — причитать. (АМР) 255 Желя — вестница мертвых; жля — жалеть. Карина и желя упоминаются в Слове о полку Игореве. (АМР) 256 Радуница — от литовск. Rauda — погребальная песнь — весенний праздник солнца для умерших, позже Радоница — радостная весть. Воскресенье на Фоминой — Красная горка, понедельник — Радуница, четверг — Навий день. (АМР) 257 Пробила лед щука — щука пробивает хвостом лед на Алексея — человека Божия, 17 марта. (АМР) 258 Ой, лелю! — припев веснянок, которые начинают петь с Фомина воскресенья — Красной горки. (АМР) 259 Студеницы — дождевые тучи. (АМР) 260 Развой — разлив. (АМР) 261 Каменная баба — см.: А. Н. Афанасьев . Поэтические воззрения. (АМР) 262 Волх Всеславьевич — Вольга Святославич родился от княжны и змея Горынича. Его богатырская слава основывается на хитрости-мудрости оборачиваться лютым зверем, серым волком, ясным соколом, гнедым туром, щукой. Он совершает поход в Индию богатую, в Туре-землю. Встречается с великаном-пахарем Микулой Селяниновичем. (АМР) |
| У нас уже расписаны мероприятия на 2012 год, и мы надеемся, что, несмотря на десятки наших прежних проектов, с Божьей помощью удастся реализовать и новый проект. Мы готовы помогать детям из разных регионов России: и онкобольным детям, и детям, больным диабетом или ДЦП, другими болезнями, если к нам обратятся с подобными просьбами. Мы с удовольствием споем для них бесплатно. Но я считаю, что благотворительность – это возможность реализовать для таких детей проект с целью сбора средств на необходимые медикаменты и лечение. Я уверен, что в этом нас поддержат многие организации, спонсоры и органы власти. – Давид, вас очень тепло принимала публика в Смоленске, где пять лет подряд проходят детско-юношеские Свято-Елизаветинские чтения, инициированные Фондом Андрея Первозванного. И радует то, что результатом чтений стала детская благотворительность – дети собирают средства для больной девочки Нади из поселка Глинка. – Значит, Сам Бог велел ехать нашим музыкантам в поселок с таким названием. Вообще 2011 год был богатым на поездки и завершился большим туром по таким городам, как Иваново, Владимир, Уфа, Казань и другие. 10 декабря в Белгороде с большим триумфом в прекрасном зале новой филармонии – этом храме культуры – прошел концерт «Примадонны». Это потрясающий проект, в котором принимают участие ведущие солистки оперных театров России – примадонны, которые поют по всему миру. Мы начали сотрудничество с филармонией Белгорода, где в этом концертном сезоне – с сентября 2011 года до конца августа 2012 года – пройдет 4 проекта. В Белгороде мы много раз были и в 2010 году. Это необычный, стильный европейский город, с безумно красивой архитектурой, выстроенный город. Видна рука человека, который возглавляет город, который выделяет деньги на культуру. В филармонии потрясающая акустика, все очень красиво сделано. И, конечно, очень приятно петь в таких залах. – Когда Вы исполняете Плач Федерико из оперы Фр. Чилеа «Арлезиана», арию Каварадосси из оперы Дж. Пуччини «Тоска», «Испанское болеро» В.Кьяра, «Влюбленного солдата» Канио, неаполитанские песни или «Бубенцы» А.Бакалейникова, сердце замирает от восторга. |
| — Крестись, Алызга, прими веру нашу и легче куда станет тебе, — тихо и ласково произнесла Таня, снова нежно обвивая шею остячки своей белой рукой. Что-то странное произошло с дикаркой. Казалось, ненависть, бешенство и гнев разом наполнили все ее необузданное существо. — Никогда! — топнув ногою, крикнула она резко, — никогда не станет Алызга христианкой! Великий хан Кучум не неволил Алызгу и ее мужа исповедывать Аллу и Магомета, пророка его… Ни царевна Ханджар никогда не говорила о том, так подавно и тебе, госпожа, не след неволить меня принимать Христа. Жила доселе Алызга рабыней своих великих богов и умрет тоже их слугой и рабыней, — громко заключила она, поводя разгоревшимися глазами. — Ишь ты упористая какая, — произнесла, нахмурившись, Таня и невольный гнев охватил девочку. — Нет таких богов! Вот што! И все твое верование брехня одна! — поддавшись разом нахлынувшей на нее гневной волне вскричала она. Алызга вздрогнула, вытянулась, как стрела. Вся коренастая фигурка дикарки точно выросла в одно мгновение. Маленькие глазки загорелись зелеными огнями. Она была бледна как смерть. — Великий дух, могучий Сорнэ-Туром! — грозно потрясая руками вскричала она резким голосом. — И ты, всесильный Ун-тонг, и ты, грозный Урт-Игэ, и вы, быстрые кули и мрачные менги, вы слышите, что говорит она! Откликнитесь, великие… нашлите громы и молнии на место это… Пусть видят кяфыры нечистые всю страшную силу могучих богов! — и она упала навзничь в траву, не то смеясь, не то рыдая, в охватившем ее экстазе. Доброй по натуре Танюше стало жаль дикарки. — Полно, Алызга, полно… сбрехнула, може, я… Не серчай, голубка! — наклонившись над нею проговорила она. — У нас своя, у вас своя вера… Не серчай… Не хотела я тебя обидеть, бабочка! Полно, не плачь… Слышь, Алызга! Все ниже и ниже наклонялась над дикаркой Таня и, занятая бившейся в конвульсиях Алызгой, не замечала, как нечто не совсем обыденное происходило подле нее. Не видела, как разом зашевелились кусты, как чья-то закутанная в оленью кожу фигура в остроконечной шапке с луком и стрелами, засунутыми за пояс, с плоским, темно-желтым лицом и приплюснутым носом неслышно выскользнула из кустов и приблизилась к обеим женщинам. |
| — Голубушка Алызга, ты любишь меня? Ее голубые глазки ласково засияли навстречу всегда угрюмым маленьким глазкам дикарки. Тонкие пальчики любовно перебирали темно-русые, твердые и жесткие, как солома, прямые волосы Алызги. Нежная белая ручка продолжала обнимать сильную шею молодой полонянки. — Ты крепко любишь меня, Алызга? — заглядывая ей в лицо, еще раз спросила Таня. Дикарка угрюмо взглянула в хорошенькое личико Строгановой и резким движением отстранилась от нее. — А за што мне любить тебя, госпожа? — усмехнувшись произнесли ее толстые губы. — Как за што? — так и встрепенулась обиженная Таня, — я ль тебе не дарила и летники шелковые, и ферязи, и телогреи, и венцы, жемчугом и камнями осыпанные, и бусы, и ленты, и чеботы, шитые золотом да серебром? Только ты не брала их, Алызга, и глядеть не хотела на подарки мои. А небось, мониста и бусы брала от твоей казацкой царевны, небось, и сейчас ракушки да монисты носишь, дарованные ею тебе. И Таня, ревниво косясь на остячку, сердито дернула ее пестрое ожерелье из раковин, бисера и металлических пластинок, которые носила не шее и груди Алызга. Молодая дикарка в свою очередь вспыхнула гневом. Ее глаза сердито блеснули. — Не тронь! — крикнула она, сдвинув грозно брови. — Дары царевны Ханджар последняя радость Алызги. И она с благоговением приложила мониста к своей скуластой щеке. Все некрасивое лицо ее озарилось ярким светом. Потом глаза снова стали мрачны и угрюмы и снова обратились печальным взором к реке. — Ты очень любишь твою царевну, Алызга? — с затаенной ревностью произнесла Танюша. — Га! — не то усмехнулась, не то всхлипнула дикарка. — Спроси рыбу, любит ли она речную струю. Спроси цветок, любит ли он солнце. Спроси месяц, любит ли он зимою ночь. Двоих людей послал на путь Алызге великий Сорнэ-Туром: Огевия-батыря и царевну Ханджар. За обоих умрет Алызга. Но к великой печали ее в мрачный Хала-Турм отошел муж ее и грозный Урт-Ичэ разлучил Алызгу с царевной Ханджар… Правда, Ханджар не часто дарила монистами и ожерельями Алызгу, как ты, хозяйка, но зато она свободу дарила ей… Вольной птицей могла носиться по степи Алызга, идти на Белую реку (Обь) к своему князю-отцу. Ханджар сама любила свободу, понимала Алызгу и не мучила ее в полону. А здесь?.. О, русские! Вы взяли страшную клятву с Алызги, чтобы не могла Алызга бежать, — закончила с мучительною тоскою дикарка и закрыла желтыми руками свое некрасивое, плоское, скуластое лицо. |
|
|
