| Удерживаемый родителями, Григорий, однако же, не вовсе отказался от своего плана. Не долго думая, он однажды убежал от своих родителей, сел на корабль и на третий день прибыл в Птолемаиду, в Палестине. Отсюда Григорий кое-как добрался до Эфеса. Здесь он хотел послушать уроки у известного греческого архимандрита Никифора Влеммида, человека ученейшего, державшего школу. По прибытии в Эфес Григорий стал добиваться личного свидания с Влеммидом. Но любителя науки встретила неудача. Влеммид оказался человеком недоступным, гордым, суровым, презрительно относившимся к маленьким людям. Он не только отказался лично принять Григория, но еще приказал своим ученикам ни под каким видом не допускать пришельца за ворота того монастыря, где была школа и проживал Влеммид. Ученики Влеммида точно исполнили волю своего надменного учителя 908 . Разочарованный Григорий, пробыв в Эфесе шесть месяцев, пустился в путь, чтобы достигнуть вожделенной Никеи. Много времени длился его путь, потому что была суровая зима. С радостью вступил он в город, который обещал ему так много. Но как жестоко он обманулся в своих надеждах! Ученая слава Никеи, столицы царства, оказалась пустой молвой. Учителя никейских школ умели преподавать только пиитику и грамматику, да и то поверхностно. Что же касается риторики и философии, то учителя знали о них только по слухам и точно не разумели даже, в чем они состоят. Такая неожиданность поразила Григория, он чувствовал, что все его труды пропали даром. Любознательного юношу заставляли лишь учить наизусть склонения, спряжения, да еще выучивать на память отрывки из древних греческих поэтов. Григорий хотел было возвратиться домой, но он не мог предпринять обратного путешествия, так как у него не было денег 909 . К счастью для Григория, греки в это время снова завладели Константинополем и научное дело получило лучший вид. Вот как плохо было положение науки в Византийской империи во время латинского господства в Константинополе. Обратное завоевание Константинополя греками у латинян создало совершенно другое положение для просвещения. |
| 23. История монофелитских споров в изображении Анастасия Синаита и Псевдо-Анастасия Синаита// Византийский Временник, 1989, т.50 (1,2 а.л.). 24. Рецензия на критические издания трудов Анастасия Синаита, Никифора Влеммида и анонимного автора трактата «Против иудеев»// Там же (0,4 а.л.). 25. Логика и диалектика Иоанна Филопона: о характере переходной эпохи в развитии философской мысли от античности к средневековью// Историко-философский Ежегодник 89. М., 1989 (1,1 а.л.). 26. Преподобный Максим Исповедник. «Различные богословские и домостроительные главы». «Толкование на 59 Псалом». Перевод и комментарии// Символ, 22, 1989 (1,2 а.л.). 1990 год 27. Христианство// Преподавание истории в школе, 1990, (1 а.л.). Также перепечатано: Религии мира. Пособие для учителя. М.,1994 . 28. Преподобный Анастасий Синаит. «Об устроении человека по образу и подобию Божию». Слово первое. Перевод и комментарии// Символ, 1990 (1 а.л.). 1991 год 29. Послание Евсевия Кесарийского к Констанции (к вопросу об идейных истоках иконоборчества)// Византийский Временник, 1991, т.51 (1,4 а.л.). 30. Рецензия на критическое издание греческих катен на книги Бытие и Исход// Там же (0,3 а.л.). 31. Политика и богословие в Византии VII в. Вступительная статья, редакция перевода и комментарии к «Житию преп. Максима Исповедника»// Ретроспективная и сравнительная политология. Bыn.I. М., 1991 (5 а.л.). 32. Максим Исповедник. «Мистагогия». Предисловие, перевод и комментарии// Восток, 1991, (1,7 а.л.). 33. Рецензия на критическое издание сочинений Иоанна Кантакузина и Леонтия Иерусалимского// Византийский Временник, 1991, т.52 (0,4 а.л.). 34. Феодор Раифский и Феодор Фаранский (по поводу одного из авторов «Изборника Святослава» 1073 г.)// Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1990 год. М., 1991 (2,2 а.л.) 35. Творческое наследие Максима Исповедника в Древней Руси (на материале «Изборника Святослава» 1073 г.)// Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян. |
| 2-е доказательство основано на представлении о двояком примирении падшего человечества с Богом – сначала с Богом Сыном через воплощение, а затем с Богом Отцом через Крестную Жертву Сына. При этом «примирение» сторонники Сотириха понимали как акт обмена. В первом случае Бог Сын принял у человечества природу, а взамен даровал оставление грехов. Во втором случае, ввиду нечистоты омраченного грехом человечества, Бог Сын вместо нас принес Свою Кровь в спасительное умилостивление для примирения с Отцом, Который вознаградил нас усыновлением. Все эти «паутинные нити», как говорится в стихотворении Никифора Влеммида, посвященном епископу Николаю Мефонскому 147 , были распутаны и разорваны несколько позже диалектикой этого святителя. На первом же заседании Отцы Собора могли противопоставить «доказательствам» Сотириха только святоотеческие свидетельства. Из этих свидетельств важнейшее значение Отцы Собора придают словам св. патриарха Фотия: «Лица Святой Троицы имеют общее действие» 148 . Этот аргумент, бывший в употреблении на Соборе, опирался на нераздельность Святой Троицы. Если Святая Троица нераздельна, то нельзя разделять действия одной Ипостаси от действий другой. Поэтому святейший Фотий говорит: «У Святой Троицы общее царство, сила и держава; также и слава, не только от нас возносимая, но и та, которую Сами Они – Лица Святой Троицы – принимают от Самих Себя». Отсюда, естественно, следует, что спасительная Жертва принята всей Святой Троицей. Что же касается слов литургической молитвы, по которым «Господь наш Иисус Христос Сам есть и приносящий и приносимый и приемлющий, как Архиерей, Жертва и Бог» 149 , то здесь приведены в качестве свидетельства прежде всего сами эти спорные слова из молитвы на Литургии святого Василия Великого : «Сподоби принесенным Тебе быти, мною грешным и недостойным рабом Твоим, даром сим: Ты бо еси приносяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый, Христе Боже наш...». Эта молитва вошла и в чин Литургии святого Иоанна Златоуста , принята всей Церковью и представляет собой, таким образом, голос Вселенской Церкви. |
| 2-е доказательство основано на представлении о двояком примирении падшего человечества с Богом — сначала с Богом Сыном через воплощение, а затем с Богом Отцом через крестную жертву Сына. При этом „примирение” сторонники Сотириха понимали как акт обмена. В первом случае Бог Сын принял у человечества природу, а взамен дал оставление грехов. Во втором случае, ввиду нечистоты омраченного грехом человечества, Бог Сын вместо нас принес Свою кровь в спасительное умилостивление для примирения с Отцом, Который вознаградил нас усыновлением. Все эти „паутинные нити”, как говорится в стихотворении Никифора Влеммида, посвященном епископу Николаю Мефонскому, были распутаны и разорваны несколько позже диалектикой этого святителя. На первом же заседании отцы Собора могли противопоставить „доказательствам” Сотириха только отеческие свидетельства. Из этих свидетельств важнейшее значение отцы Собора придают словам патриарха Фотия: „Лица Святой Троицы имеют общее действие”. Этот аргумент, бывший в употреблении на Соборе, опирался на нераздельность Святой Троицы. Если Святая Троица нераздельна, то нельзя разделять действия Одной Ипостаси от действий Другой. Поэтому святейший Фотий говорит: „у Святой Троицы общее царство, сила и держава; также и слава, не только от нас возносимая, но и та, которую Сами Они -Лица Святой Троицы — принимают от Самих Себя”. Отсюда, естественно, следует, что спасительная жертва принята всей Святой Троицей. Что же касается слов литургической молитвы, по которым „Господь наш Иисус Христос Сам есть и Приносящий и Приносимый и Приемлющий, как Архиерей, жертва и Бог”, то здесь приведены в качестве свидетельства прежде всего сами эти пререкаемые слова из молитвы на литургии Василия Великого: „Сподоби принесенным Тебе быти, мною грешным и недостойным рабом Твоим, даром сим: Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш...” Эта молитва вошла и в чин литургии св. Иоанна Златоуста, принята всей Церковью и представляет собой, таким образом, голос Вселенской Церкви. |
| В области философии эпохе Палеологов принадлежит знаменитый византиец Георгий Гемист Плифон, представитель возродившегося в то время увлечения древним эллинством, почитатель и знаток Платона в форме неоплатонизма, мечтатель, задумавший создать при помощи богов античной мифологии новую религиозную систему. 1154 Плифон был настоящим гуманистом, тесно связанным с Италией. Интерес к античной философии, особенно к Аристотелю, а с XI века и к Платону, не прекращался в Византии. Михаил Пселл в XI веке, Иоанн Итал в XII, Никифор Влеммид в XIII посвятили большую часть своего времени изучению философии, первый – более в сторону Платона, второй и третий – Аристотеля. Борьба двух философских направлений – аристотелизма и платонизма, столь характерная для средневековья, давала себя сильно чувствовать в Византии XIV века во время исихастских споров. Поэтому в высшей степени интересная фигура XV века Гемиста Плифона имеет за собой целую подготовительную историю. Получив первоначальное образование в Константинополе, он провел большую часть своей почти столетней жизни в Мистре, этом известном культурном центре Морейского деспотата, 1155 откуда он совершил поездку в Италию, сопровождая императора Uoahha VIII на Ферраро-Флорентийский собор. Кончил Плифон свои дни в Мистре, откуда прах его был перевезен одним итальянским меценатом в небольшой итальянский городок Римини, где и теперь покоится в одной из его церквей (Сан-Франческо). 1156 Целью философских работ Плифона было выяснить значение платоновской философии сравнительно с философией Аристотеля. В борьбе аристотелизма с платонизмом Плифон являет собой новую фазу. Перенеся с собой в Италию свое знание Платона и увлечение им, он настолько повлиял на Козимо Медичи и итальянских гуманистов, что добился основания Платоновской академии во Флоренции. В этом городе Плифон написал трактат “О том, чем отличается Аристотель от Платона,” где он старался доказать превосходство своего любимого философа. Пребывание византийского философа во Флоренции можно рассматривать как один из важнейших моментов в истории перенесения древнегреческой науки в Италию и особенно возрождения платоновской философии на Западе. 1157 Большой труд Плифона в виде утопии “Трактат о законах” ( Νμων συγγραφ), не дошедший до нас, к сожалению, в полном виде, представляя собою, с одной стороны, интересную для некоторых настроений XV века и, конечно, заранее обреченную на неудачу попытку восстановить язычество на развалинах христианского культа при помощи элементов неоплатонической философии, задается обширной целью дать людям такие условия жизни, которые позволили бы им жить хорошо и счастливо. 1158 Но для того чтобы открыть, в чем же состоит человеческое счастье, Плифон считает необходимым уразуметь как природу самого человека, так и систему вселенной, часть которой составляет человек. Плифон передавал также Мануилу II планы о мерах к возрождению Пелопоннеса. |
| В отличие от электрической лампочки и многих других замечательных вещей, византийская философия изобретена вовсе не в России. Разумеется, поздняя античность (именно так я бы предпочёл называть культурно-историческую эпоху, закончившуюся с падением империи, которая с середины XVI [sic] века стала называться византийской) никакой византийской (или даже ромейской) философии не знала. Под «философией по-нашему», о которой говорят цитируемые Г.И. Беневичем авторы, они имеют в виду, конечно, философию христианскую, а вовсе не философию какой-либо империи или этноса. Вообще, мне трудно представить уважающего себя (не говорю даже − настоящего) философа, самоопределяющегося как философ этнический или имперский. Философ определяет себя обычно через традицию мысли, к которой принадлежит: аналитическую, феноменологическую, платоническую, перипатитетическую, и т.п. (разве что советские философы не без гордости называли себя именно советскими). Византийская философия − определение заведомо внешнее, идеологизированное, не философское, по сути. И тем не менее уже в 1984 г. (В.М. Лурье был ещё слишком юн, чтобы можно было подозревать его влияние), Афинская Академия начинает выпускать серию «Византийские философы» (Philosophi Byzantini) под общей редакцией Линоса Бенакиса. С тех пор вышло как минимум 11 томов (последний, которым располагает наша, Принстонская, библиотека − в 2005 г.), содержащих аннотированные критические издания отдельных произведений Николая Мефонского, Никифора Влеммида, Феофана Никейского, Гемистия Плифона, Варлаама Калабрийского, Димитрия Кидониса и др. Это вполне солидный в академическом отношении проект. Так что, повторяю, не понимаю, как при наличии такого прецедента можно придраться к нашему «бренду». Правда, в афинской серии представлены преимущественно авторы более поздние, чем у нас. Но хронологические рамки − вопрос отдельный. По мнению большинства исследователей, о Византийской Империи, как новом культурно-политическом устройстве и укладе, пришедшем на смену римскому, можно говорить не раньше VII века. |
| Иоанна III не стал жертвой дворцовых интриг (Ibid. I 91-94). В течение 1249 г. Н. В. работал над составлением Типикона для монастыря в Эмафии (окончательная редакция появилась в 1267), а также занимался там устройством школы. В 1250 г. Н. В. вновь принял активное участие в богословской дискуссии с латинянами в Нимфее, где выступил с критикой лат. учения об исхождении Св. Духа также и от Сына. Во время этих собеседований отчасти повторилась ситуация с диспутом 1234 г.: правосл. сторона попыталась вначале справиться с оппонентами самостоятельно, не прибегая к помощи опального Н. В., однако доводы латинян оказались слишком весомыми, и лишь срочно вызванный в Нимфей Н. В. смог опровергнуть аргументы зап. богословов. Вероятно, после этого диспута Н. В. начал задумываться о том, каким именно способом можно было бы достичь согласия с лат. Церковью, не поступаясь при этом истинной верой ( Беневич. 2009. С. 428). Благодаря участию Н. В. в диалоге с представителями Армянской Церкви имп. Иоанну III удалось привлечь их к союзу с империей ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 47). В нояб. 1254 г., вскоре после смерти патриарха Мануила II, умер имп. Иоанн III, к-рому наследовал его сын Феодор II. Как пишет Н. В. в «Автобиографии», епископы единодушно и в согласии с волей нового императора избрали его преемником почившего патриарха, но, не желая расставаться с пустынным уединением, а также не будучи уверен в том, что император руководствуется лишь высшими соображениями, проча его на Патриарший престол, Н. В. отказался от возлагавшегося на него бремени. Чтобы несколько смягчить отказ, Н. В. принял на себя, хотя и без особого расположения, обязанность контролировать все монашеские учреждения ( Niceph. Blemm. Autobiogr. II 49). В течение короткого правления (1254-1258) имп. Феодор II сохранял контакт со своим наставником Н. В., они часто ссорились и мирились: Н. В. упрекал императора за трату казны на военные нужды и невнимание к нуждающимся, что, по его мнению, было большой несправедливостью и духовным заблуждением. |
| л. 10. Чин, егда кто хощет пети Псалтырь, равно и (л. 205) По совершении Псалтыря и Песней, сходен с печатным. Заглавный лист Псалмов утрачен, на предыдущем осталась одна закладка в рамке. После Псалмов и Песней следует: л. 207. Служба ко Господу нашему Ис. Христу, творение Феоктиста инока студийскиа обители. л. 219 об. Канон благодарствен пресв. Богородицы с акафистом. На обор. первого белого листа скорописью XVI века: Почал Псалтырь говорити по старце Ермогене мес. декабря с 18 числа. 51. (870.) Псалтырь, скороп. кудреватая, XVI века, в четверть, 220 листов, ветхая. После Псалмов и Песней приписаны современным четким полууст. избранные Псалмы кир Никифора Итовлемиода любомудраго (Влеммида † 1272 г.). Впереди на белом листе скорописью нач. XVII века: Псалтырь Троицкая Сергиева монастыря, дана на городок Радонеж в церковь Преображениа Господня. 52. (856.) Псалтырь, устав. крупный, XVI века, в четверть, 445 листов. Начальная статья: Разумно да будет, како начати иноку особь пети Псалтырь, та же самая, какая и ныне помещается пред Псалтырю. Конечного листа 9-й песни библейской недостает. По листам внизу, начиная с 6-го, уцелела подпись:... по старце Симоне. в дом... честнаго ее Богоявления, говорити ее по всяк день, а душу его поминати. 53. (868). Псалтырь, полууст., исх. XVI века, в четверть, 198 листов. Заглавный лист Псалмов утрачен. По совершении Псалмов (и Песней) показана одна заключительная молитва: Господи Ис. Христе Сыне Божий молитвами преч. Ти Матери, силою честнаго и животворящего креста, и проч. Потом: л. 149. Многомилостиво певаемо на Господскые праздники и во дни нарочитых Святых. л. 170. Стихиры и канон к Господу нашему Ис. Христу и пресв. Его Матери и всем Святым, творение господина Христофора патриарха патрикиа. Упоминаются многие из русских Святых. л. 183. Служба Благовещению пресв. Богородицы. Конечного листа недостает. Некоторые листы переписаны в XVII веке, ветхие, при новом переплете, заклеены по краям белою бумагою. 54. (867). Псалтирь, полууст., переходящий в скоропись, исх. XVI века, в четверть, 164 листа. |
| Н. В. оказывал влияние на многие решения имп. Феодора ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 50). Когда императора постигла тяжелая болезнь, Н. В. предсказал ему смерть от этого недуга и объявил эти несчастья наказанием, ниспосланным за несправедливости, творившиеся в Никейском царстве в его правление. В сокрушении и раскаянии имп. Феодор перед кончиной (1258) принял схиму ( Беневич. 2009. С. 428-429). Начиная со 2-й пол. 50-х гг. XIII в. Н. В. во многих сочинениях пытался развить учение некоторых греч. отцов Церкви о том, что Св. Дух исходит от Отца через Сына, полагая, что это способно послужить восстановлению церковного общения с латинянами, если последние откажутся от Filioque. Однако эта идея не нашла поддержки у современников ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 50-51). 13 сент. 1258 г., во время избрания регентом Михаила Палеолога (см. Михаил VIII Палеолог ), Н. В. чудом избежал смерти в результате покушения, подстроенного недоброжелателями ( Niceph. Blemm. Autobiogr. II 80-81). С этого времени Н. В. не покидал мон-рь в Эмафии. Здесь в 1264-1265 гг. он написал «Автобиографию» в 2 частях и ряд др. сочинений: «О душе», «О теле», «О вере» (в котором подытожил свою триадологическую доктрину). В 1268 г. его посетил патриарх Иосиф I Галисиот , желавший заручиться поддержкой Н. В. против смещенного патриарха Арсения Авториана , однако получил безоговорочный отказ ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 51). Точная дата кончины Н. В. неизвестна, по-видимому, она последовала между 1269 и 1272 гг.; общепринятой датой в настоящее время считается 1272 г. (Ibidem; Беневич. 2009. С. 429). Сочинения Все сочинения богословского характера (кроме «Автобиографии») были изданы М. Ставру в сер. «Sources chrétiennes» ( Stavrou. 2007-2013). «Автобиография», в которой много места уделено богословским проблемам и описанию диспутов с латинянами, происходивших в 1234 и 1250 гг., издана Дж. Мунитисом ( Munitiz. 1984; рус. пер.: Избр. места из автобиографии монаха и пресвитера Никифора, ктитора/Пер.: Л. А. Фрейберг//Памятники визант. |
| Никея, сделавшаяся столицей новой империи, город, прославленный в летописях византийской истории благодаря двум созванным в нем Вселенским соборам, гордый защищавшими его в средние века и до наших дней прекрасно сохранившимися могучими стенами, занимал важное политическое положение на соединении пяти или шести дорог, на расстоянии около сорока английских миль от Константинополя. Незадолго до первого Крестового похода Никея попала во власть турок сельджуков; но крестоносцы, отняв город у них, должны были, к своему великому неудовольствию, возвратить его Алексею Комнину. Великолепные дворцы и многочисленные церкви и монастыри, теперь бесследно исчезнувшие, украшали средневековую Никею. 477 Говоря о Никее и вспоминая Первый Вселенский собор, арабский путешественник XII века ал-Харави писал: “В церкви города можно видеть изображение Мессии и отцов, восседающих на своих местах (seats). Церковь эта является местом особого поклонения.” 478 Византийские и западные историки XIII в. отмечают исключительное богатство и процветание Никеи. 479 Автор XIII в., Никифор Влеммид, говорил о Никее в одной из своих поэм: “Никея – город с широкими улицами, полный народу, с хорошими стенами, гордый от того, чем обладает, являясь наиболее ярким знаком императорского благоволения.” 480 Наконец, литература XIII-XIV веков сохранила нам два специальных панегирика Никее. Первый из них, принадлежащий перу одного из преемников Феодора I Ласкаря, императору Феодору II Ласкарю, между прочим в таких словах обращается к Никее: “Ты превзошла все города, так как ромейская держава, много раз поделенная и пораженная иностранными войсками, только в тебе одной основалась, утвердилась и укрепилась.” 481 Второй панегирик Никее написан был известным культурным и государственным деятелем Византии конца XIII и XIV века, дипломатом, политиком и администратором, богословом, астрономом, поэтом и художником Феодором Метохитом, 482 имя которого всегда связывается в науке со знаменитыми, сохранившимися до нашего времени мозаиками константинопольского монастыря Хоры (теперь мечеть Кахриэ-Джами). |
|
|
