| Весь интерес церковных отношений в Никейской империи сводится к ряду попыток в форме собеседований или переписки найти пути сближения между обеими церквями. В самой Никейской империи были люди, например, митрополит Эфесский Николай Месарит, которые склонялись к сближению и соглашению с Римской церковью, однако греческое население никогда не было склонно к принятию унии. Иоанн III Ватац особенно казался расположенным принять унию, но руководствовался он в данном случае лишь политическими интересами. Прежде всего, он был встревожен избранием храброго Жана де Бриена, бывшего короля Иерусалимского, сперва регентом, а затем и соправителем малолетнего в то время Константинопольского императора Балдуина II. Жан де Бриен, при поддержке папы, мог начать вести против империи опасную наступательную политику. Поэтому Ватац и постарался отвлечь внимание папы от Латинской империи. В 1232 году францисканские монахи (минориты) прибыли в Никею из турецкого плена и начали переговоры с патриархом Германом II по поводу объединения церквей. Иоанн Ватац и Герман II встретили их хорошо, и минориты доставили папе Григорию IX письмо патриарха, в котором последний предлагал папе в качестве предмета для размышления объединение церквей. 590 Григорий IX охотно отозвался на это предложение и в 1234 году послал в Никею множество своих представителей. Собор сначала собрался в Никее, затем он был перенесен в Нимфей. В обсуждении вопросов решающая роль принадлежала Никифору Влеммиду. 591 Течение дискуссий собора 1234 года очень хорошо известно благодаря сохранившемуся подробному отчету. 592 Переговоры однако закончились провалом, и папские легаты вынуждены были удалиться под крики собравшихся греков, которые кричали: “Вы еретики! Мы нашли вас еретиками и отлученными, мы вас, еретиков, отлученными и оставляем!” В свою очередь католические легаты кричали грекам: “Еретики вы сами!” 593 На Лионском соборе 1245 г., преемник Григория, папа Иннокентий IV, объявил, что он огорчен “схизмой Романии, то есть греческой церкви, которая в наши дни, всего несколько лет назад, высокомерно и безумно оторвалась и отвернулась от лона своей матери, как от мачехи.” 594 “Два государства, – писал А. Люшер, – две религии, две расы, всегда глубоко отделенные друг от друга, сохраняли в отношении друг к другу то же положение вражды и недоверия.” 595 Союз Иоанна Ватаца с Фридрихом II Гогенштауфеном еще более осложнил отношения между Никеей и папским престолом, хотя к концу царствования Фридриха переговоры между Никеей и Римом начались вновь, и имел место обмен посольствами. |
| е. обитал в апостолах как во Христе), то в чем различие?» (199–218) 2) «Ответ вопросившему: есть ли предел жизни и смерти, и если есть, то как же Бог не будет виновником зла?» (219–235) 3) «Слово второе, доказывающее туже мысль свидетельствами писания и обличающее сторонника безпредельности ( αοριστιας) 3 в том, что он не хорошо пользуется некоторыми из них 4 , и разрешающее извлекаемые оттуда возражения» (235–258); 4) «Слово третье, обличающее нелепость гипотезы относительно беспредельности чрез сведение ея к невозможности» (258–265); 5) Слово «о пререканиях, вызванных постановлением патриарха, и об иерархии», (266–292); 6) Слово «к соблазнявшимся апостольским изречением: егда же покорить Ему всяческая, тогда и сам Сын покорится покорившему Ему всяческая, да будет Бог всяческая во всех 5 (293–320); 7) «Возражение на сочинение Сотириха, избранного в Антиохийские патриархи, о (смысле слов): Ты еси приносяй и приносимый и приемлемый» (321–380); 8) «Краткое обличение новоявленного у латинян догмата о том, что Дух Св. исходит от Отца и оть Сына» (380–395); из сочинений Никифора Влеммида – коротенький рассказ о двух диспутах с легатами папы Иннокентия IV (1243–1254) в Никее, под заглавием: «Из рассказов о своих делах» (380–395); из сочинений Георгия Акрополита «Трактат – об исхождении Св. Духа к латинянам» (395–410). Изданием трактата Захирии Митиленского о. Андроник восполнил пробел, давно чувствуемый в литературе богословской полемики VI в. с манихеями, и расширил наши сведения об основаниях, на которых вели эту полемику лучшие богословы того времени. 6 Издание полемического сочинения Никиты Стифата хотя и ничего не прибавляет к нашим сведееиям о православной полемике с латинянами в XI в. по вопросу об опресноках и пр., так как с содержанием этого сочинения ученый мир был знаком уже по латинскому переводу его, помещенному кардиналом Баронием в его Анналах (t. XI, р. 789–796) и Канизием в Lecliones antiquae (Ingolstadii. 1601, t. III, P. 1; p. 308–314) 7 ; тем не менее нельзя не благодарить ученого издателя за то, что он первый познакомил нас с оригинальным текстом этого сочинения. |
| Иоанн III поручил Н. В. заняться высшим образованием пяти молодых людей, отобранных двором ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 43). Двое из учеников (Кратер и Роман) впосл. восстали против учителя, доставив Н. В. множество тягостных хлопот. После смерти митр. Манассии некий диакон обвинил Н. В. в отравлении умершего архиерея и в проповеди манихейства. Кратер выбрал момент, чтобы объявить, будто Н. В. похитил серебро митр. Манассии, но этому не было найдено никаких доказательств. Др. ученик Н. В.- Роман обвинял учителя в тяжких преступлениях против императора и в ереси, но и эти обвинения не были приняты во внимание ни имп. двором, ни Патриархией (Ibidem). Новый епископ Эфеса - Константин Клавдиопольский, будучи враждебно настроен по отношению к Н. В., изгнал его из своей епархии ( Niceph. Blemm. Autobiogr. I 56-57). Н. В. на нек-рое время удалился на о-в Самос, где поселился в пещере Пифагора, пока император не возвратил ему игуменство и не запретил еп. Константину приближаться к монастырю свт. Григория Чудотворца ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 44). Ок. 1239 г. Н. В., желая приобрести рукописи, к-рых не было в М. Азии, планировал путешествие на Запад, но непосредственно перед намеченным отъездом по приказу градоначальника его задержали власти Эфеса и поместили в один из мон-рей на горе Галисий. Имп. Иоанн III снова подтвердил невиновность Н. В. и навсегда взял его под свою защиту (Ibidem). Затем Н. В. отправился в путешествие по Фракии, Македонии, посетил Афон и Фессалию, познакомился с деспотом Эпира Михаилом II (сохранилось его письмо Михаилу: Bury. 1897. S. 528-531). В этот период Н. В. много работал и пользовался полной свободой ( Festa. 1898. P. 329). От предложенной ему архиепископской кафедры в Охриде Н. В. отказался. Ок. 1240 г. по требованию императора Н. В. возвратился в М. Азию, причем по дороге едва не погиб, однако все же смог вернуться в Эфес ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 44). К этому времени Н. В. приобрел весьма широкую известность как ученый и наставник, поэтому имп. Иоанн III поручил ему образование и воспитание своего сына и наследника Феодора II Дуки Ласкаря . |
| К антилат. сочинениям Н. К. относится также «Ясный и краткий ответ латинянам, предназначенный как бы [в качестве] некоего руководства для тех, кто желает бороться с ними» (Απντησις σαφς τε κα σντομος πρς Λατνους σπερ γχειρδιν τι προκεμενον τος βουλομνοις γωνζεσθαι πρς κενους; известно и под др. названиями: Κατ Ιταλν πρχειρον; Λγος πρς Λατνους - Th é ophile (Kislas). 2001. P. 61; изд.: Γκλτσου. 1989. Σ. 35-46; Kislas. 1998. P. 208-213; издание Е. Гольцу основано на 4 рукописях, издание П. Кисласа - на 8, см.: Th é ophile (Kislas). 2001. P. 62). Это краткое сочинение было призвано помочь в полемике с латинянами, ставшей вновь актуальной в сер. 50-х гг. XIV в.; написано оно, по-видимому, ок. 1356 г. (Ibid. P. 61). Др. важным произведением (вероятно, также написанным во 2-й пол. 50-х гг. XIV в.) являются «Слова латинян, которыми они думают доказать, что и от Сына Дух Святой исходит» (Λγοι Λατνων ξ ν οονται δεικνναι τι κα κ το Υο τ Πνεμα τ γιον κπορεεται; изд.: Σπουρλκου. 1963. Σ. 88-109 (аргументы: Ibid. Σ. 10-49); Kislas. 1992. P. 148-168). Сочинение приписывалось также Мануилу Хрисолору , однако эта атрибуция признана неверной ( Σπουρλκου. 1963; Eadem. 1998. Σ. 661-695; Th é ophile (Kislas). 2001. P. 62). Здесь приводятся в систематизированном виде аргументы «латиномудрствующих» XIII в. (истоки латинофильства Н. К. находит в трудах патриарха Иоанна XI Векка , Константина Мелитениота и Никифора Влеммида - Thé ophile (Kislas). 2001. P. 62; Макаров, Беневич. 2009. С. 527; Макаров. Предисловие. 2013. С. 408)) и собственно латинян (Фомы Аквинского, по преимуществу из «Суммы против язычников» IV 24, в переводе Димитрия Кидониса). 34 аргумента заимствованы из Свящ. Писания, 15 являются силлогизмами, призванными доказать исхождение Св. Духа от Отца и от Сына. Иером. Феофил (Кислас) высказал предположение, что 49 аргументов латинян, приведенных Н. К. в этом сочинении, представляли собой своего рода офиц. «исповедание веры» визант. латинофилов ( Th é ophile (Kislas). 2001. P. 62), в т. ч. действовавших в К-поле в сер. XIV в. и использовавших лат. доктрину в борьбе против исихастского учения. |
| Между Н. В. и юным воспитанником сложились весьма тесные и дружеские отношения, о чем свидетельствует их обширная переписка, к-рая продолжалась вплоть до окончания обучения в 1246 г. или даже дольше (см.: Festa. 1898. P. 290-329). В 1240 г. патриарх Герман II, умирая, назвал Н. В. своим преемником, но имп. Иоанн III, желая видеть патриархом кого-то более покладистого, выбрал Мефодия, игумена мон-ря Иакинфа в Никее, к-рый умер через 3 месяца после поставления на патриаршество. Престол оставался вакантным, пока имп. Иоанн III не нашел в числе придворного духовенства благочестивого, но плохо образованного человека, к-рый и стал патриархом Мануилом II ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 45-46). Ок. 1241 г. Н. В. решил создать особый мон-рь в Эмафии близ Эфеса, в уединенном и труднодоступном месте. Строительство продолжалось 7 лет и 9 месяцев. Н. В. посвятил новую обитель Христу Сущему ( Ων) ( Niceph. Blemm. Autobiogr. II 45-48; см.: Stavrou. 2007. T. 1. P. 47; ср.: Беневич. 2009. С. 427). В 1245-1246 гг. имп. Иоанн III поручил Н. В. создать в Никее высшее учебное заведение (κοσμικς λογοπαιδεας). Патриарх Мануил II поддержал желание императора и предупредил Н. В., что в случае отказа тот подвергнется прещению ( Stavrou. 2007. T. 1. P. 47). Н. В. в письме, обращаясь к патриарху Мануилу как к равному, отверг это поручение, напомнив о своих монашеских обетах и об отказе от мирской мудрости, а также о трагическом опыте, связанном с 2 его учениками; в конце письма Н. В. выражал желание в тишине продолжить труды в мон-ре ( Festa. 1898. P. 325-329). Н. В. было разрешено и далее проводить уединенную жизнь в Эмафии. На Пятидесятницу 1249 г. фаворитка императора, итальянка из свиты его супруги, обладавшая большим влиянием при дворе, прибыла в мон-рь свт. Григория Чудотворца в Эфесе, однако Н. В., прервав литургию, не впустил женщину в храм, чем вызвал немалый скандал ( Niceph. Blemm. Ep. univers. I 88-93). Впосл., порицаемый мн. придворными, в открытом письме он пытался объяснить свой поступок и благодаря хорошему отношению к нему имп. |
| Подобный схоластический профессионализм как монополия духовенства в латинском научном мире был совершенно чужд византийцам. На Востоке не только духовенство и монахи, но и миряне, включая императоров и чиновников, могли заниматься богословием и издавать трактаты. Организованных школ богословия не было. Богословие понималось как высший вид знания, но не как «наука» среди других наук, которой можно было научиться в школе. Патриаршее училище в Константинополе не было очагом новых богословских идей. В нем учились прежде всего церковные администраторы и канонисты 141 . В XII веке в византийской столице происходили утонченные споры, в которых участвовали Евстратий Никейский (1117), Сотирих Пантевген (1155–1156), Константин Хлиарин (1154–1156) и Иоанн Иреникос (1167–1170). Однако это было лишь продолжение старых христологических споров, включая диалоги с армянами 142 . В них не содержалось ничего действительно связанного со злободневными вопросами этого времени. Мощное интеллектуальное движение, происходившее на Западе, как будто проходило мимо Византии. Позже, только в 1347 г., то есть после всех событий XIII века, византийский аристократ Димитрий Кидонис удивляется, обнаружив, что латиняне «проявляют великую жажду пребывать в тех лабиринтах Аристотеля и Платона, к которым наш народ никогда не проявлял интереса» 143 . Рассматривая автобиографии двух выдающихся греческих богословов XIII века, Никифора Влеммида и Григория Кипрского , состоявших в непосредственных контактах с латинянами, с удивлением замечаешь, что ни тот, ни другой не получили систематического богословского образования, сравнимого с той степенью образованности, которую сделало доступной их латинским противникам появление схоластики. Оба были мужами вполне учеными, но образование свое они получили с помощью тех же методов, что были в употреблении со времен поздней античности, то есть в разных местах и у отдельных учителей. Богословие как предмет даже не упоминается в списке предметов, изучавшихся Влеммидом у некоего монастырского жителя Брусы, у нескольких неназванных учителей в Никее, у Димитрия Карикеса (ранее в Смирне облеченного престижным званием πατος τν φιλοσφων), у своего собственного отца, у которого он обучался медицине, и у некоего Продрома в маленьком городке на реке Скамандре. Он прошел испытание в искусстве риторики при дворе императора Иоанна Ватациса в Нимфеуме, после чего поступил в монастырь и там по собственному почину посвятил себя изучению Священного Писания и святоотеческих сочинений 144 . Григорий Кипрский , впоследствии патриарх Константинопольский, в своей Автобиографии 145 вообще не упоминает богословского образования, но указывает на пройденное им какое-то элементарное обучение в латинской школе при латинском архиепископе в Никосии, после чего он странствовал в поисках знаний, которые он в конце концов получил, главным образом, у гуманиста Георгия Акрополита в Константинополе (1267–1274). |
| Подобный схоластический профессионализм – клерикальная монополия латинского образования – был совершенно чужд византийцам. На Востоке не только духовенство и монахи, но и миряне, включая императоров и чиновников, могли заниматься богословием и публиковать богословские трактаты. Богословских школ как таковых не существовало. Богословие понималось как высший вид знания, но не как «наука» в ряду других наук, которой можно обучиться в школе. Патриаршая школа в Константинополе не была очагом новых богословских идей. Она готовила преимущественно церковных администраторов и канонистов 651 . В XII столетии в византийской столице происходили утонченные споры, в которых участвовали Евстратий Никейский (1117), Сотирих Пантевген (1155–1156), Константин Хлиарин (1154–1156) и Иоанн Ириник (1167–1170), однако они были лишь продолжением старых христологических споров, включая диалоги с армянами 652 , – ничего, реально связанного с проблемами дня. Мощное интеллектуальное движение, захватившее Запад, несомненно, проходило мимо Византии. Позже, только в 1347 г., то есть после всех событий XIII в., византийский аристократ Димитрий Кидонис удивится, обнаружив, что латиняне «выказывают пламенное желание блуждать по тем самым лабиринтам Аристотеля и Платона, к которым никогда не проявлял интереса наш народ» 653 . Рассматривая автобиографии двух выдающихся греческих богословов XIII в., Никифора Влеммида и Григория Кипрского , непосредственно контактировавших с латинянами, с удивлением замечаешь, что ни тот, ни другой не получили систематическ богословского образования, сравнимого с тем, что стало доступным их латинским противникам благодаря появлению схоластики. Оба были мужами вполне учеными, но образование свое они получили с помощью тех же методов, что не менялись со времен поздней Античности – т. е. в разных местах и у отдельных учителей. Богословие как специальная дисциплина даже не упоминается в списке предметов, изучавшихся Влеммидом у некоего Монастириота из Брусы, у нескольких неназванных учителей в Никее, у Димитрия Карикеса (ранее в Смирне облеченного престижным званием πατος των φιλοσφων), у своего собственного отца, у которого он обучался медицине, и у некоего Продрома в маленьком городке на реке Скамандр. Он прошел испытание в искусстве риторики при дворе императора Иоанна Ватаца в Нимфее, после чего поступил в монастырь и там по собственному почину посвятил себя изучению Священного Писания и святоотеческих сочинений 654 . Григорий Кипрский , впоследствии патриарх Константинопольский, в своей «Автобиографии» 655 вообще не упоминает о богословском образовании, но отмечает какое-то элементарное обучение в латинской школе при латинском архиепископе в Никосии, после чего он странствовал в поисках знаний, которые в конце концов получил, главным образом, под руководством гуманиста Георгия Акрополита в Константинополе (1267–1274). |
| После сильного пожара 1473 г. Г. «поставил у двора своего на Москве врата, кирпичем кладены ожиганым, да и полату заложил на своем дворе», возведение обширных («на четырех подклетех каменых») митрополичьих палат завершилось в нояб. 1474 г. В том же году у митрополичьего двора была заложена ц. Ризоположения - домовый храм предстоятелей Русской Церкви (вторично заложена в 1484, освящена 31 авг. 1485). Г. вложил в храм сборник, содержащий «Никифора Влеммида любомудрьца избрание псалом» (ГИМ. Син. 408/713). Загородной резиденцией Московских митрополитов, начиная со свт. Феогноста , было с. Голенищево, где Г. в 1473/74 г. «у Алексеева чюдотворцева сада церковь поставил Ивана Богослова и двор срядил, и с теремы, и с погребы, и с ледники и со всем устроил... И тамо сам Геронтей прихождаше часто, понеж бе место тихо и покойно от многих плищей» (АФЗХ. Ч. 1. С. 46-47; Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Сев.-Вост. Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 354). В 1479 г. в Московском Кремле было завершено строительство величественного Успенского собора , ведшееся при Г. после обрушения в ночь на 20 мая 1474 г. недостроенного здания, заложенного при митр. Филиппе. 12 авг. 1479 г. Г. освятил главный храм Русской митрополии, 24 авг. туда были торжественно перенесены мощи свт. Петра (в память об этом было установлено празднование), 27 авг. в соборе упокоились останки др. Всероссийских митрополитов. Софийская II летопись (отражающая митрополичий свод 1518 г.) приводит эпизод строительства собора: архит. Аристотель Фьораванти «в алтаре же над митрополичим местом крыж лятскии (католич. крест.- а. М.) истеса на камени за престолом, егоже митрополит последи стесати повеле» (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. Стб. 286). Отношения Г. с вел. князем до кон. 70-х гг. сохраняли характер взаимной поддержки. В 1477 г. по благословению Г. и освященного Собора начался поход на Новгород, приведший к окончательной ликвидации новгородской государственности. Со временем, однако, умножались случаи вмешательства светской власти в церковные дела. |
| С этим утверждением трудно согласиться. Латинствующими греками были в XIII веке Никифор Влеммид и Иоанн Векк, в XV- Виссарион Никейский. Они действительно усматривали в δι’ ϒο близкий аналог Filioque. Так, Иоанн Векк в своей «Покаянной записи», представленной Константинопольскому собору 1283 года, писал: «Я говорил, что Дух Святой имеет Виновником Своего ипостасного происхождения Отца и Сына , и что к этой мысли ведет и с нею согласуется и изречение: Дух Святой исходит от Отца чрез Сына» (8). Организаторы собора 1283 года утверждали, что Векк «старался доказать, что предлоги δι и κ в изречениях отцов Церкви, говорящих об исхождении Духа Святого от (κ) Отца чрез (δι) Сына, заменяются один другим». По свидетельству Пахимера, Векк говорил, что «отнимать от предлога δι всякую тень причинности было бы большой дерзостью, ввиду многочисленных и точных изречений отцов Церкви» (9). Согласно признанию самого Векка, он говорил, что «Сын настолько есть Виновник ипостасного происхождения (πρζεως) Святого Духа, насколько это заключается в предлоге δι» (10). В своем «Ответе на Томос Григория Кипрского » Векк, оправдывая свою деятельность в пользу унии, писал: «Что сделали мы странного и чуждого истине, когда, досконально убедившись в том, что в богословии предлоги δι и κ употребляются, как тождезначащие, устроили мир с теми, которые говорят, что Дух Святой исходит от Отца и Сына, принимая сами исхождение Его от Отца чрез Сына?» (11). Виссарион Никейский в своей «Догматической речи» говорил: «Учители и отцы, как восточные, так и западные, обращая внимание на равенство или – лучше – на тождество силы Отца и Сына, говорят, что Дух Святой исходит от Отца и Сына... Когда же им предстоит показать более порядок, в котором Отец и Сын находятся один к другому, то они учат, что Дух исходит от Отца чрез Сына» (12). В «Оросе» Флорентийского собора 1439 года нашли свое отражение эти мысли и высказывания латинствующих греков: «Из святых учителей восточных и западных одни говорят, что Дух Святой происходит от Отца и Сына, а другие – что Он происходит от Отца чрез Сына; между тем все эти свидетельства выражают ту же самую мысль в разных выражениях... Мы объявляем, что выражения учителей и отцов, утверждающих, что Дух Святой происходит от Отца чрез Сына, надлежит понимать в том смысле, что Сын также является Виновником, – как говорят греки, и что Он – Начало существования Духа Святого, именно в том же смысле, как и Отец, – как говорят латиняне» (13). |
| Своими комментариями к логическим сочинениям Аристотеля («Категории» и «Аналитики») и Порфирия («Введение») Д. А. заложил основы логической науки в Армении, к-рая на протяжении всего средневековья опиралась на его сочинения и на древнеарм. переводы трудов Аристотеля. Несмотря на доминирующее положение логики в наследии Д. А., его философия имеет в основном этическую направленность. Из 6 определений философии 2 - «философия есть уподобление Богу» и «философия есть размышление о смерти» - занимают центральное место. Человек есть образ Бога, а цель философии - через очищение души стремиться к слиянию с первообразом и не допустить искажения образа. Наиболее близок к Богу «совершенный философ», он «уподобляется Богу в такой мере, в какой возможно и посильно для человека» (Определения философии. С. 67). Занятие философией является необходимостью: она помогает человеку преодолеть смерть, избавиться от греховности и царящего в мире зла. Творчество Д. А. повлияло на процесс формирования арм. философской науки, внеся в нее античное начало, его стремление обогатить христ. лит-ру языческой ученостью способствовало деятельности эллинофильской школы в Армении, в кругу к-рой осуществлялись переводы сочинений Платона, Аристотеля, Порфирия, Филона Александрийского и др. Д. А. систематизировал все отрасли знания своего времени и выдвинул стройную классификацию наук, к-рая способствовала кристаллизации различных отраслей знания и научно-теоретической мысли в целом, легла в основу средневек. образования. В течение тысячелетия труды Д. А. входили в программу обучения в средневек. ун-тах Армении. Они явились предметом многочисленных комментариев, оказали значительное влияние на мыслителей XIII-XVII вв. (Ваграм Рабуни, Ованнес Воротнеци, Григор Татеваци, Аракел Сюнеци, Симеон Джугаеци и др.). Воззрения Д. А. были восприняты и визант. мыслителями (прп. Иоанн Дамаскин, Никифор Влеммид и др.). С. С. Аревшатян В «Определениях философии» Д. А. касается познавательной, эмоционально-этической и воспитательной роли музыки, его суждения в этой области оказали существенное влияние на дальнейшее развитие музыкально-теоретических и эстетических воззрений в средневек. Армении. |
|
|
