| а) Сущность откровенного учения Спаситель всего чаще называл проповедью о Царствии Божием ( Матф. 4:17, 10:7 ). Иначе Он выражает это так: се же есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога и Его же послал еси Иисуса Христа ( Иоан. 17:3 ). Апостол Павел указывает на сущность веры в познании тайны Бога Отца и Христа сокровенной от всех веков в Бозе, создавшем всяческая Иисус Христом, или многоразличной премудрости Божией, юже предустави Бог прежде век в славу нашу ( Кол. 2:2 , Еф. 3:9, 10 . Кор. 2:7). Он, как уже видели, основным учением христианской веры признаёт учение об Иисусе Христе, Спасителе падшего человечества ( 1Кор. 3:9 ). Таким образом главный предмет христианской веры или главную мысль, которая проникает и связывает все догматы веры, можем мы выразить так: «сущность учения о вере христианской состоит в учении о Боге-Отце, Сыне и Духе св. и о премудрости Божией, явленной в спасении падшего человечества». б) Св. церковь изложила содержание учения о вере в никео-константинопольском символе веры . Сей символ весьма важен как потому, что он не только по духу, но даже буквально извлечён из св. писания, так и потому, что он есть голос вселенской церкви. Составленный на первом вселенском никейском соборе, он дополнен на втором вселенском – константинопольском соборе. На последующих вселенских соборах он признан был непреложным образцом веры для всего христианского мира и на все века 22 . Но так сей образец веры составлен был преимущественно по нуждам своего времени, в обличение ересей Ария и Македония, почему иные догматы веры или вовсе не упомянуты в нём, или недовольно ясно выражены, напр. Об освящении человека благодатию Духа св., о таинствах Евхаристии, брака и проч.: то оказывается необходимым иметь ввиду и другие образцы веры. – Таковы: аа) Символ св. Григория чудотворца , написанный по собственному откровению и на который с особым уважением смотрели Василий Великий и Григорий назианзен 23 . бб) Символы древних церквей, изложены у св. Иринея, Оригена , Григория чуд. и у других 24 . |
| Теперь Никону стало ясно, что вскоре, когда исправленные и вновь напечатанные книги будут разосланы по церквам, а старые изъяты, появятся новые противники реформ . Но решение Никона продолжать исправление книг было подкреплено тем, что Антиохийский патриарх Макарий и Сербский патриарх Гавриил, приезжавшие в Москву в 1654 и 1655 гг., тоже не скрыли от него своего мнения о московских «разностях». Никон решил созвать еще один Собор и присутствием на нем двух других патриархов кроме него самого придать своим распоряжениям больше авторитета. Этот Собор, в котором участвовали Восточные патриархи, заседал с 25 по 31 марта 1655 г. и постановил продолжить исправление книг . Вскоре после Собора, в начале мая 1655 г., в Москву прибыл посланник Константинопольского патриарха Паисия. Он привез послания, адресованные царю и Никону, а также деяния Константинопольского Собора, специально созванного Паисием, чтобы обсудить и утвердить присланное ему Никоном сообщение о Соборе 1654 г. и его постановлениях. Любопытно, что этот Собор утвердил извержение из сана епископа Павла. Никон в своем послании патриарху Паисию обратился к нему с 26 вопросами, чтобы иметь законное основание для своих мероприятий по исправлению книг и обрядов. Паисий прислал ему ответы на эти вопросы, текст Символа веры, пояснения о пении «аллилуиа», троеперстном крестном знамении и некоторых литургических обрядах. Особенно важно было для Никона иметь Символ веры с разъяснениями Собора о неизменности никейского (надо: никео-цареградского.— Прим. пер.) Символа, к которому нельзя ни слова добавить и из которого ни слова нельзя изъять . Известно, что исправление 8-го члена Символа веры, с устранением слова «истинного», вызвало самый сильный протест староверов и стало чем-то вроде догматического обоснования раскола. Вскоре после Собора 1655 г. и послания Паисия были изданы исправленный Служебник и «Скрижаль», последняя — с двумя приложениями: о троеперстии и о Символе веры . В апреле 1656 г. Никон созвал третий и последний из посвященных исправлениям книг Собор, и присутствовавшие на нем 8 архиереев, 22 архимандрита и 9 игуменов высказали окончательный приговор о дву- и троеперстном крестном знамении: двуперстие было объявлено еретическим, а лица, осеняющие себя двуперстным крестным знамением, подвергнуты осуждению, ибо они не следуют учению Церкви. Деяния Собора были включены в «Скрижаль» в виде особой главы . |
| В конечном счете, мы можем сказать, что и наш Никео-Цареградский Символ веры, что для нас особенно важно, также своими корнями уходит именно в это апостольское исповедание. Несколько слов о так называемом апостольском символе веры. Исповедание, о котором мы только что говорили, нужно отличать от так называемого апостольского Символа веры, который был широко распространен и популярен на Западе. Этот Символ веры, как неопровержимо доказано современной богословской и церковной исторической наукой, не имеет никакого отношения к подлинному апостольскому исповеданию. В действительности этот Символ веры есть не что иное, как переработка крещального символа Римской церкви III-V веков. Современная его редакция восходит к VI-VIII векам и на православном Востоке вплоть до Ферраро-Флорентийского Собора XV столетия этот символ практически не был известен. Исповедание веры — это исповедание, составленное определенным лицом или группой лиц. Если символ есть нечто такое, что складывается в поместной Церкви, и как бы вся поместная Церковь может рассматриваться в качестве автора этого Символа, то исповедание всегда имеет конкретного автора или авторов. Отличия исповеданий от символов можно указать следующие: 1) обычно более пространны, чем символы; 2) очень часто носят полемическую направленность; 3) никогда не употреблялись в литургической жизни Церкви. Какие древнейшие исповедания нам известны? Самое древнее — это исповедание святителя Григория Неокесарийского. Составлено оно примерно между 260-265 гг. по Р.Х. В этом исповедании рассматривается прежде всего вопрос о Пресвятой Троице. Одобрено VI Вселенским Собором. Свт. Василия Великого (Против ариан, IV в.) Прп. Анастасия Синаита (VI в.), краткий катихизис. Свт. Софрония, патриарха Иерусалимского (VII в.) О Св. Троице, двух волях Христа, одобрено VI Вселенским Собором. Исповедание свт. Григория Паламы, 1351 г. В этом исповедании в краткой форме выражено общецерковное учение по всем основным богословским вопросам, в частности, по вопросам, касающимся споров относительно природы Фаворского света и вопроса о границах богопознания; одобрено Константинопольским Собором 1351 г. |
| Вселенских Соборов по степени авторитетности приравниваются догматические определения Соборов Римско-католической Церкви, к-рые при этом называются «вселенскими», и Римских пап, причем в большинстве случаев эти определения не просто терминологически уточняют древнюю, апостольскую и святоотеческую веру, но формулируют новые, ранее официально не признаваемые самой же католич. Церковью догматы (см.: Лосский В. Н. Догмат о непорочном зачатии//БТ. 1975. Сб. 14. С. 125). В протестантизме на основании принципа sola Scriptura (только Писание) признается лишь «относительный и ограниченный авторитет» догматических определений I и II Вселенских Соборов, выраженных в Никео-Константинопольском Символе веры; англикан. Церковь признает и определения III и IV Вселенских Соборов. Такая же степень авторитетности усваивается в традиц. протестантизме и различным, в зависимости от конфессии, «исповеданиям веры», т. е. офиц. вероучительным формулам, составленным в ранний период Реформации и получившим наименование Символических книг. При этом постоянно оговаривается, что «исповедания» не имеют абсолютного авторитета в вопросах веры и практики, но рассматриваются лишь «как полезное введение в христианское вероучение, как сумма важных выводов из Священного Писания и как дополнительное руководство в христианской жизни» (Исповедания веры//Теологический энцикл. словарь. М., 2003. С. 527-532). Однако сама история происхождения «исповеданий» и та роль, к-рую они сыграли в развитии Реформации, свидетельствуют, что фактически им принадлежит не вспомогательное, а едва ли не решающее значение. Уже в начальный период Реформации учение о sola Scriptura столкнулось с проблемой «конфликта интерпретаций», выявившей неразрешимые внутренние противоречия протестантизма. Поэтому для самоидентификации и самосохранения протестант. деноминации вынуждены были формулировать свое новое вероучение в более или менее подробных «исповеданиях» ( Василий (Кривошеин), архиеп. С. 86-87). Лит.: Булгаков С. , прот. Православие: Очерки учения Правосл. Церкви. М., 1991; Лосский В. Н. Боговидение. М., 2003; Фельми К. Х. Введение в современное православное богословие. М., 1999. С. 9-49; Флоровский Г. , прот. Избр. богословские статьи. М., 2000; Мейендорф И. , прот. Византийское богословие: Ист. тенденции и доктринальные темы. Минск, 2001; Василий (Кривошеин), архиеп. Символические тексты в Православной Церкви. Б. м., 2003. А. А. Зайцев Рубрики: Ключевые слова: АВТОРИТЕТ в вопросах веры, добровольное и безусловное принятие документа или текста по вопросам веры, а также суждения и образа жизни лица, основанное на признании его нравственных достоинств, духовного опыта, святости АКРИВИЯ способ решения вопросов с позиции строгой определенности, не терпящей отступления от основных начал христианского учения |
| В конечном итоге, эти споры были разрешены (до определенной степени) на Халкидонском соборе в 451 г. н. э., чье вероопределение обусловило терминологию, которой с тех пор пользовалась большая часть христианской Церкви в рассуждениях о Христе. Однако те развития, которые содействовали появлению Никейского и Никео-Цареградского (381 г. н. э.) символов, а также Халкидонского вероопределения, наталкивают на весьма важный вопрос для нашего понимания истории христианской доктрины, а именно: было ли единообразие, порожденное символами и определениями, чем-то естественным, что отражало существенную часть христианской веры и консенсус всей Церкви, или же оно было поддельным единством, навязанным Церкви путем императорского давления? Иначе говоря, потому ли Церковь пришла к своим великим вероисповедным символам, что желала правильным образом выразить свою веру, или же она изобрела эти символы, коль скоро имперская политика требовала вероучительного единообразия как средства достижения политического единства? При рассмотрении этого вопроса мы должны будем вскоре признать, что имперская политика действительно играла значительную роль в процессе формирования вероисповедных символов. По собственной инициативе Константина был созван Никейский собор в 325 г. н. э. – спустя всего лишь тринадцать лет после его обращения, – и в целом многие соглашаются, что он весьма скудно разбирался в богословских различиях между Арием и сторонниками Никейского символа. Он настаивал на едином символе веры , тогда как сам очень слабо представлял себе, что должно было содержаться в такого рода вероисповедном документе. Собор, состоявшийся в Константинополе в 381 г. н. э., еще более укрепил связь между имперской политикой и церковным управлением после наделения Константинопольской епархии как столицы империи теми же полномочиями, которыми обладали епархии Рима и Александрии. Ни Римская, ни Александрийская епархии не приняли такой перестройки, и большая часть истории Церкви первой половины V века выглядит как политическое противостояние между более древними епархиями, с одной стороны, и внезапно появившейся Константинопольской епархией, поддерживаемой имперской мощью, с другой. |
| Вопрос о нём один из самых трудных вопросов церковной истории. Много самых разнообразных предположений и имён выдвинуто учёными историками при объяснении происхождения этого символа веры . И, несмотря на это, по мнению учёных исследователей 711 , в вопросе о символе второго вселенского собора остаётся ещё много тёмных, не уяснённых сторон. До конца XVIII века предполагали, что этот символ есть всецело дело 150 св. отцов, собравшихся на собор в Константинополь 712 . Причём Неандер, у нас – еп. Иоанн (Лебедев), отмечали, что отцы второго вселенского собора, подтвердив Никейский символ, внесли некоторые дополнения к последнему 713 . Тильмон первый дал толчок новому направлению в решении вопроса – он подметил сходство Константинопольского символа с символом, который помещён в конце сочинений Епифания Кипрского и известен под именем „Анкорат” (Ancoratus), и подал мысль, что Константинопольский собор 381 года не издавал нового символа, а утвердил уже готовый, находившийся в церковном употреблении 714 . Гефеле согласился с таким взглядом на происхождение символа Константинопольского собора, но прибавил, что, взявши готовый кипрский или малоазийский символ, собор сделал в нём некоторые исправления, вызванные потребностями времени 715 . Учёные Каспари, Хорт, анализируя Епифаниев символ, увидели в нём сходство с символом иерусалимской церкви и с этим последним через Кирилла Иерусалимского , бывшего на втором вселенском соборе, поставили Константинопольский символ в ближайшую связь 716 . Гарнак создал третью гипотезу, по которой символ, известный с именем Никео-Цареградского вовсе не принадлежит второму вселенскому собору. Он есть, действительно, символ Иерусалимской церкви и читается в первый раз в актах Халкидонского собора 451 года. Делом второго вселенского собора было лишь только подтвердить никейский символ 717 . Наконец, немецкий учёный Кунце в 1895–1898 годах высказал свою теорию происхождения Константинопольского символа 718 . По этой теории, Диодор Тарсский, приготовляя избранного в епископы Нектария ко крещению, преподал ему тот самый символ веры , который обычно употреблялся при крещении обращающихся в христианство в г. |
| И он использовал резолюцию Третьего Родосского Совещания о возможности начала диалога с католиками в неопределенном будущем. Но это время для Вселенского Патриарха уже наступило. И именно в июне 1965 года, когда военный конфликт между Грецией и Турцией продолжал нарастать, Патриарх Афинагор через своего представителя в Великобритании митрополита Фиатирского Афинагора заявил о возможности взаимного снятия анафемы 1054 года. Эта речь была произнесена в Вестминстерском аббатстве: «Было ли абсурдом надеяться, что патриарх Константинопольский отменит отлучение папских легатов патриархом Керулариемв 1054 году? Так ли немыслимо ожидать от Ватикана, что он отменит отлучение того же патриарха, положенное кардиналом Гумбертом на алтарь Святой Софии? Эти два отлучения положили начало расколу Востока и Запада... История подтверждает, что кардинал Гумберт действовал с неподобающей поспешностью и без согласия папы, который умер прежде прибытия легатов в Константинополь. Это роковое деяние неделикатного представителя папы вызвало возмущение патриарха и всей Восточной Церкви и привело к отлучению папских послов. Разве отмена обоих этих актов не будет сообразна духу любви? Подобный жест оказал бы большое влияние на процесс сближения обеих Церквей, а также исключительно врачующее действие на исцеление шестой язвы на Теле Христовом, все еще открытой и кровоточащей...» 333 . Прекрасные призывы, за которыми стояли столетия разделения. Дух Святой «исходит от Отца», – говорит Христос в Евангелии от Иоанна. И эта формула была закреплена в Никео-Константинопольском Символе веры , выработанном первыми двумя Вселенскими Соборами. Рожденная Блаженным Августином формула: Дух Святой исходит от Отца и Сына (filioque) распространяется на Западе, при этом ее рассмотрение не было ни на одном из Вселенских Соборов. Столкновения начались уже при Карле Великом, который хотел обвинить греков в ереси, но папа Лев III отказался ему уступить и повелел выбить на стенах Латеранского собора Никее-Константинопольский Символ веры . В 880 году при очередном столкновении патриарха Фотия и Папы Николая I все же было достигнуто соглашение о единстве на основе прежнего Символа без «филиокве». |
| (9) Во едину Святую, Соборную [=Кафолическую] и Апостольскую Церковь. (10) Исповедую едино крещение во оставление грехов. (11) Чаю воскресения мертвых (12) и жизни будущаго веκα. Аминь. Символ веры считается основополагающим вероучительным текстом и звучит на каждой литургии. Все христиане знают его наизусть. В католической церкви в 8-й член Никео-Константинопольского символа с XI в. устойчиво добавляется слово Filioque (Et in Spiritum Sanctum (...) qui ex Patre Filioque procedit – «И в Духа Святаго (...) Иже от Отца и Сына исходящаго»), Первое свидетельство о появлении Filioque в Западной церкви восходит к так называемому Symbolum Quicumque 6 (так называемый Афанасьевский Символ веры ). Этот документ, авторство которого приписывается Афанасию Великому , известен лишь с начала V в., так что принадлежность его Афанасию спорна (есть еще точки зрения, которые приписывают Symbolum Quicumque западным отцам – Амвросию Медиоланскому , Августину или Викентию Лиринскому ). О Св. Духе в этом Символе сказано: Spiritus Sanctus a Patre et Filio: non factus, nec creatus, nec genitus, sed procedens («Святой Дух – от Отца и Сына: не создан, не сотворен, не рожден, но исходит»). В Испании, где кафолической Церкви приходилось активно бороться с завоевателями – арианами-вестготами, Symbolum Quicumque с Filioque был принят в VI в. (видимо, чтобы тверже подчеркнуть тезис о единосущии Отца и Сына); он был утвержден на III Толедском соборе (589 г.). Из Испании Filioque проникает в государство Каролингов, и император Карл Великий становится активным его защитником – особенно после 787 г., когда потерпел неудачу проект брака между наследником Византийского престола Константином и дочерью Карла Ротрудой. В противовес решениям Никейского (VII Вселенского) собора, на котором был представлен почти исключительно один Восток, Карл в 792 г. направил папе список из 85 ошибок, которые были допущены на этом соборе, причем главнейшим «грехом» собора Карл считал одобрение византийской формулы о том, что Святой Дух исходит только от Отца, и настаивал на прибавлении к этой формуле Filioque. В 794 г. Filioque принял созванный Карлом церковный собор во Франкфурте, осудив при этом Константинопольского патриарха Тарасия (784–806) за употребляемую им формулу per Filium («через Сына»), Карл стал инициатором созыва соборов в Чивидале (796 г.) под председательством тесно связанного с франкским королевским двором Павлина II, патриарха Аквилейского, которому было поручено опровергнуть «византийскую формулу», и в Аахене (809 г.), на котором председательствовал лично. Собор в Чивидале включил Filioque в Символ веры под предлогом борьбы с адопционизмом (хотя ранее, на поместном соборе 791 г., Павлин добился осуждения прибавлений к Символу веры ); Аахенский собор постановил, что «Святой Дух нисходит не от одного Бога-Отца, но и от Сына». |
| Не нужно думать, что во времена Варсонофия Великого пустыня была местом безопасным от еретиков. Из " Руководства " святых Варсонофия и Иоанна и других памятников этой эпохи хорошо известно, что в VI в. пустыню населяли не только православные иноки, но и оригенисты, несториане и монофизиты. Отцы советовали неопытным уклоняться от споров с еретиками, чтобы избежать смущения и омрачения Современная ситуация в Православии такова, что большинство верующих не знают тонкостей богословия и не интересуются ими. Они веруют в истины, заключенные в Никео-Константинопольском Символе веры, и спасаются путем послушания Церкви, через жизнь в Православии. Пастырь, видимо, сделал бы ошибку, если бы без серьезных на то причин начал проповедовать о сложнейших перипетиях догматической полемики прошлого или взялся бы разъяснять, скажем, образ соединения двух природ во Христе. Еще святой Григорий Богослов говорил, что не каждый, не со всеми и не во всякое время может рассуждать о догматах. В этом деле необходимы рассудительность и Но в целом невысокий богословский уровень при-хожан не может считаться достаточным для пастыря Церкви. Он должен быть во всеоружии веры. " Вникай в себя и в учение, занимайся этим постоянно, ибо, так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя " , - пишет Апостол Тимофею (1 Тим. 4, 16). На духовенстве лежит особая ответственность за точное знание православного вероучения. Пастырь будет не на высоте своего призвания и может оттолкнуть от себя мыслящих людей, если окажется " безгласным " перед поставленным догматическим вопросом. В соответствии с духовным и интеллектуальным уровнем пасомых, ему надлежит в проповеди и в частной беседе с верующими сочетать " мягкую пищу " нравственного учения с более " твердой " - богословием. Каждый верующий, безусловно, должен знать в общих чертах основные положения православного вероучения. Митрополит Московский Филарет говорит, что " никому не позволено в христианстве быть вовсе не ученым и оставаться невеждой. Сам Господь не нарек ли Себя Учителем и Своих последователей учениками. Неужели это праздные имена, ничего не значащие? И зачем послал Господь в мир Апостолов? - Прежде всего учить все народы: шедше, научите вся языки... (Мф. 28, 19) Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, - не для тебя посланы Апостолы, - ты не то, чем были все христиане с самого начала христианства; я не знаю, что ты такое и что с тобой будет " Конечно, цель христианской жизни состоит не в накоплении каких-либо богословских знаний, а в стяжании благодати Святого Духа, однако несомненно, что эта цель без знания основополагающих истин христианской веры недостижима. Признавая ошибоч-ность чисто рассудочного подхода к тайнам веры, Церковь в то же время всегда призывала к тому, чтобы человек учился небесной Премудрости, возрастал в разумении духовном (Кол. 1,9). Она призывает к тому, чтобы вера христиан была не слепой, а сознательной. |
| Так объясняется родство этого последнего с крещальным символом Иерусалимским, сведения о котором мы получаем на основании огласительных слов Кирилла. С другой стороны, в силу этого процесса развития изучаемого символа, теряет значение еще инстанция против подлинности Константинопольского символа, поскольку, опираясь на указанное родство этих символов, Горт объявлял, что сим- —61— вол этот есть тот же Иерусалимский, но пересмотренный в духе Никейского исповедания. Говоря подобным образом, мы, однако ж, не отрицаем, что восстановляемый по догадкам крещальный символ Иерусалимской церкви (=Кирилла) лег в основание Епифаниевой формулы веры и что эта-то формула и была последней подготовительной работой, нашедшей завершение в символе Константинопольском. Но вследствие этого символ Константинопольский не перестает быть подлинным. Если несомнительно, что чем далее шло время, тем более обнаруживалось усилий пересмотреть Никейскую формулу с целью сделать из нее крещальный символ, то Константинопольский символ является официальным завершением подобных усилий, а собор 381 года имел центром своей деятельности провозглашение этого символа, как, наиболее соответствующего своему назначению, крещального символа, обработанного в духе и смысле Никейского исповедания. Так возник Никео-Константинопольский символ. Г) Возражение Горта и Гарнака, что ничего неизвестно о том, что будто «собор 381 года составил и провозгласил всеобщий (вселенский) крещальный символ», ослабляется следующим обстоятельством: из актов этого собора до нас сохранились только 4 (по нашему каноническому праву – 7) правила и 1 письмо к императору. Поэтому, быть может, мы просто лишены сведений касательно провозглашения символа на соборе. Во всяком случае, если отцы собора, обозревая свою деятельность и как бы отдавая о ней отчет пред Феодосием Великим, говорят в послании к нему, что «они изрекли краткие определения, в которых утвердили веру отцев, собиравшихся в Никее и осудили возникшие против нее ереси», то этими словами не исключается факт составления символа на соборе. |
|
|
