| Троицу, как она была выражена в Никео-Константинопольском Символе, ставшем основой богословских дискуссий по вопросу: Учение о Св. Троице в Никео-Константинопольском Символе на основе конкретных святоотеческих текстов и догматического учения Православного и Реформатского предания. Были прочитаны четыре доклада по данному вопросу, касающиеся трудов о Св. Духе Афанасия Великого , Василия Великого и Григория Богослова для сравнительного подхода к учению Православной Церкви и Кальвина о Св. Троице, несмотря на различное место, которое занимает в этих преданиях Никео- Константинопольский Символ. Соглашение об изъятии Filioque из Символа, поскольку его не было в оригинальном тексте, помогает дискуссиям вокруг богословия Filioque и продвигает совместный и откровенный поиск критериев для подтверждения продолжения апостольской веры в жизни Церкви. Именно этот поиск определил содержание докладов и дискуссий по вопросу: Экклезиологические черты Православного и Реформатского предания. Последующие выводы были включены в совместный Меморандум Смешанной Комиссии, а именно: Относительно первого вопроса – стало ясно, что комментарии историко-экклезиологического порядка были неизбежны. Православные диалоги обычно обращаются к преданию «нераздельной Церкви», предшествующей великому расколу между Восточной и Западной Церквами в XI-oм в., в силу своей верности общей вере Христианства и опровержения ими западного схоластического богословия. Реформаты, с другой стороны, сформировали свое богословие и предание в рамках своего противостояния средневековой схоластике и их попыток вернуться к изначальному преданию Христианства с новым взглядом на Св. Писание и на Древнюю Церковь . Одна из предварительных дискуссий коснулась понимания термина «нераздельная Церковь » и реформатского принципа «Реформы». Однако, стало ясно, что эти понятия нуждаются в глубоком изучении 197 . Проведенные экклезиологические дискуссии коснулись многих вопросов, но показали неизбежное соотношение продолжения апостольской веры с беспрерывным историческим осуществлением Церкви как Тела Христова, распространяемого на историю спасения и объединяющего народ Божий. |
| Например, иерусалимский патриарх Софроний в письме своем к Сергию, патриарху константинопольскому, читанном на шестом вселенском Соборе, говорит, между прочим: “последуя пяти блаженным и святым Соборам, признаю одно только определение веры, одно учение, один символ, который святейшиий и блаженный Собор 318-ти в Бозе собравшихся в Никее святых Отцов от Духа Святого изрек, Собор 150-ти от Бога вдохновенных Отцов в Константинополе изъяснил, и Собор 200 божественных Отцов в Ефесе утвердил ( βεβαωσε)” (Concil. VI act. 12, apud Harduin. Concil. T. III, p. 1285). Подобным же образом выражаются – император Юстиниан в своем исповедании против трех главизн (Labb. Concil. Т. V, р. 702) и константянопольский патриарх Иоанн в воззвании своем к народу, читанном на константинопольском Соборе 518 г (Binii Concil. Т. II, par. I, p. 732). Сейчас увидим, что сами вселенские Соборы, начиная с ефесского, принимали оба символа, никейский и цареградский, за один, и в подтверждение неприкосновенности обоих этих символов, как одного, повторяли именно, почти буквально, слова ефесского определения. Если же, несмотря на все это, западные писатели настаивают, что ефесский Собор утвердил только один никейский символ, а не никео-цареградский (Perrone, Op. citat. p. 446), то мы заметим им, что, без всякого сомнения, такую же важность имеют определения и халкидонского и последующих вселенских Соборов касательно неприкосновенности общественного образца веры, – а эти определения относятся уже бесспорно к обоим символам вместе, никейскому и цареградскому, как одному, и что папа Лев III, подчиняясь именно этим-то определениям вселенских Соборов, ни за что не согласился сделать в никео-цареградском симводе прибавление – Filioque, вопреки всем настояниям ахенских послов (Smaragdus in Т. VII Concil. Labbei p. 1199). След. если вы считаете для себя необязательным правило ефесского Собора, которое буквально гласит только о никейском символе, то почему же не подчиняетесь опредедениям последующих вселенских Соборов, буквально запрещающих всякое изменение в никео-цареградском символе, как подчинялся им сам достоуважаемый папа? |
| § 6. Каждое действие Церкви, направляемое Духом Святым, духом жизни и истины, представляет совокупность всех его даров - веры, надежды и любви; ибо в Писании проявляется не одна вера, но и надежда Церкви и любовь Божия, и в деле богоугодном проявляется не любовь одна, но и вера, и надежда, и благодать, и в живом предании Церкви, ожидающей венца и совершения своего от Бога во Христе, проявляется не надежда одна, но и вера, и любовь. Дары Духа Святого неразрывно соединены в одном святом и живом единстве; но как богоугодное дело наиболее принадлежит надежде, так богоугодное исповедание наиболее принадлежит вере, и неложно называется исповедание Церкви исповеданием или Символом Веры. Посему должно понимать, что исповедание, и молитва, и дело суть ничто сами по себе, но разве как внешнее проявление внутреннего духа. Поэтому еще не угоден Богу ни молящийся, ни творящий дела, ни исповедующий исповедание Церкви, но тот, кто творит и исповедует, и молится по живущему в нем Духу Христову. Не у всех одна вера или одна надежда, или одна любовь; ибо ты можешь любить плоть, надеяться на мир и исповедовать ложь; можешь также любить, надеяться и веровать не вполне, а отчасти; и Церковь называет твою надежду надеждою, твою любовь любовью, твою веру верою, ибо ты их так называешь, и она с тобой о словах спорить не будет; сама же она называет любовь и веру, и надежду дарами Духа Святого и знает, что они истинны и совершенны. § 7. Святая Церковь исповедует веру свою всею жизнью своею: учением, которое внушается Духом Святым, таинствами, в которых действует Дух Святой, и обрядами, которыми он же управляет. По преимуществу же, исповеданием веры называется символ Никео-Константинопольский. В символе Никео-Константинопольском заключается исповедание учения церковного, но дабы ведомо было, что и надежда Церкви от ее учения нераздельна, используется также и надежда ее, ибо говорится чаем , а не просто веруем, что будет. Символ Никео-Константинопольский, полное и совершенное исповедание Церкви, из которого она ничего исключить и к которому ничего прибавить не позволяет, есть следующий: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. |
| 98 Лосский В. Н. Предание и предания//Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 525. 99 Послания Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере//Догматические послания православных иерархов XVII- XIX веков о православной вере. СТСЛ, 1995. С. 147. (Далее: Послания Патриархов о православной вере.) 100 Сильвестр (Малеванский), архиеп. Опыт православного догматического богословия. С историческим изложением догматов. Т. I. С. 24. 101 Поснов М. Э. К вопросу об источниках христианского вероучения и задачах его//Христианское чтение. 1906. 11. С. 774. 102 Послания Патриархов о православной вере. С. 165. 103 Лосский В. Н. Предание и предания//Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 525. 104 Флоровский Г., прот. Богословские отрывки//Флоровский Г., прот. Вера и культура. С. 456. 105 Лосский В. Н. Спор о Софии//Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 406—407. 106 См.: Тертуллиан. О прескрипции против еретиков. С. 112. [Гл.] 13. 107 Однако это исповедание не следует отождествлять с так называемым Апостольским символом веры, широко распространившимся на Западе. Этот символ гораздо более позднего происхождения, он представляет собой переработку крещального символа Римской Церкви III-IV вв. Современная его редакция появляется в VII в. в Южной Галлии, и на православном Востоке вплоть до Ферраро-Флорентийского Собора (XV в.) этот символ практически не был известен. См.: Denzinger H. Enchiridion Symbolorum. Freiburg in Brisgau, 1965. P. 20; Kelly L. N. D. Early Christian Creeds. London, 1960. P.413. 108 Основанием для Никео-Константинопольского Символа послужили древние крещальные символы, которые, в свою очередь, восходят к изначальному апостольскому правилу веры. Никео-Константинопольский Символ обнаруживает большое сходство, например, с крещальным символом Иерусалимской Церкви, которым пользовался в своих катехизических поучениях свят. Кирилл Иерусалимский. О Никео-Константинопольском Символе веры см.: Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. Т. IV. М., 1994. С.113—115; Карташев А. В. Вселенские соборы. С. 136—142. |
| Духа от Отца вечное и непрестанное. Место это читается так: «веруем... и в единого Духа Святого, вечно от Отца исходящего... Отцу и Сыну совечного, единосущного и равночестного»... и далее, где речь идёт о втором вселенском (константинопольском) соборе: «сей Святой собор (т. е. второй вселенский), руководимый и наставляемый тем же Духом Святым, признал вечное, прежде всякого времени исхождение Духа Святого от Отца, и что он единосущен, спокланяем и сославим Отцу и Сыну» 13 . С сим учением о вечном исхождении Св. Духа от Отца, как и со всем исповеданием св. Феодора седьмой вселенский собор совершенно согласился и вполне его одобрил; но у собора не было и мысли о том, что для большей точности формулы об исхождении Св. Духа от Отца, не излишне было бы прибавить слово «вечно», через что решительно ничего не вносилось бы в формулу нового, а только могла бы она казаться более точной. Вместо же этого собор, как мы видели выше, по прочтении никео-цареградского символа (в 7-м заседании) единодушно высказал, что он так верует, так единомудрствует, как определено в этом символе и что, следуя древнему вселенскому постановлению вселенской церкви, и сохраняя определение отцов, он тех, которые прилагают что-либо, или отъемлют у вселенской церкви предаёт анафеме. Так сильно и непоколебимо было благоговейное уважение древней вселенской церкви как к каждой формуле вселенского символа, так в частности к формуле о Св. Духе и, конечно, не из-за одной слепой приверженности к древней букве, а вследствие глубокого убеждения в том, что сказанного в символе вполне достаточно для веры и благочестия, и что всё сказанное в нём определено с такой точностью, которая должна исключать всякого рода как прибавки, так и убавки! Такое чувство уважения к древнему вселенскому символу, заметим, не было чуждо и древней западной церкви. Она принимала и сочувственно разделяла все определения всех вселенских соборов. На латеранском, например, соборе, бывшем в 649-м году при папе Мартине, отцы собора исповедовали веру свою буквально по никео-цареградскому символу, и потом с буквальной же точностью повторили определение собора халкидонского о неприкосновенности и неизменности сего символа 14 . |
| 244 . Предвечное происхождение Духа открывается в Его земной миссии. Святой Дух ниспослан апостолам и Церкви столько же Отцом во имя Сына, сколько и Сыном Самим по возвращении к Отцу 268 . Ниспослание Божественного Лица Духа после прославления Иисуса 269 во всей полноте открывает тайну Пресвятой Троицы. 245 . Апостольская вера в Духа была исповедана II Константинопольским Вселенским собором в 381 г.: «И в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца исходящего». Тем самым Церковь признает Отца как «источник и причину всего, что божественно» 270 . Вечное происхождение Святого Духа не означает, однако, отсутствие связи с тем же происхождением Сына: «Святой Дух, третья ипостась (или Лицо) Троицы, есть Бог, единый и равный Отцу и Сыну, единосущный и единородный. (...) Однако не говорят, что Он только Дух Отца, но одновременно Дух Отца и Сына» 271 . Никео-Константинопольский Символ веры исповедует «Духа Святого (...) Которому вместе с Отцом и Сыном подобает поклонение и слава». 246 . Латинская традиция Символа веры исповедует, что Дух исходит «от Отца и Сына (Filioque)». Флорентийский собор (1438 г.) разъясняет: «Существо и бытие Святого Духа исходят одновременно от Отца и Сына, и Он вечно исходит от Одного и Другого как от единого начала и единым дыханием... И поскольку все, что у Отца, Отец Сам дал Единородному Сыну, рождая Его, – все за исключением Своего Отцовства, – постольку Сын само это исхождение Святого Духа от Сына вечно получает от Отца, от Которого же вечно рожден». 247 . Провозглашение Filioque отсутствовало в Символе веры , исповеданном в 381 г. в Константинополе. Но, следуя древней латинской и александрийской традиции, Папа св. Лев уже исповедал его догматически в 447 г., еще прежде чем Рим узнал и получил в 451 г. на Халкидонском соборе Символ веры 381 года. Употребление этой формулировки в Символе веры мало-помалу было допущено в латинскую литургию (между VIII и IX вв.). Введение Filioque в Никео-Константинопольский Символ веры через латинскую литургию еще и сегодня составляет предмет спора с православными Церквами. |
| Ниспослание Божественного Лица Духа после прославления Иисуса во всей полноте открывает тайну Пресвятой Троицы» (ККЦ. 244). Существующие разногласия в учении об исхождении Св. Духа были отмечены в мюнхенском документе 1982 г. «Тайна Церкви и Евхаристии в свете тайны Святой Троицы» (Le mystère de l " Église et de l " Eucharistie à la lumière du mystère de la Sainte Trinité) Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-католической Церквами (см.: Православие и католичество. 2005. С. 275), однако до сих пор они еще не становились предметом ее специального обсуждения. Христология Помимо Никео-Константинопольского Символа веры и др. определений Вселенских Соборов вероучительными источниками католич. христологии служат также распространенные в зап. Церкви древние символы и исповедания, некоторые авторитетные соборные и папские постановления средневековья и Нового времени. Различные аспекты догмата о Боговоплощении сформулированы в Апостольском Символе веры ( Denzinger. Enchiridion. N 30), Афанасиевом Символе веры («Quicumque») (Ibid. N 76), Толедском символе (Ibid. N 533-538), Римским 382 г. (см. Римские Соборы ) (Ibid. N 157-159, 165-167), IV Латеранским (Ibid. N 801), Лионским II (Ibid. N 852), Флорентийским (Ibid. N 1337), I и II Ватиканскими Соборами. Учению Римско-католической Церкви о Христе Спасителе и осмыслению его значения для проповеди в совр. мире посвящены специальные разделы как в офиц. «Катехизисе Католической Церкви», так и в катехизисах региональных Епископских конференций (см., напр., ст. «Голландский катехизис» ). Центральные христологические положения К. находятся в согласии со Свящ. Писанием и с догматами древней Церкви. Иисус Христос исповедуется в К. как Господь (Dominus) (ККЦ. 446-451; Katholischer Erwachsenen-Katechismus. 1985. S. 158-160), Спаситель (Salvator) и Единородный Сын Божий (Filius Dei unicus) (ККЦ. 441-445), как посланный в мир и воплотившийся в человеческой истории предвечный Логос (Verbum). Господское достоинство Христа основано на том, что Он - подлинное исполнение ветхозаветных пророчеств и чаяний Израиля о пришествии в мир Мессии, обладающего царственной властью (CVatII. DV. 7). Ибо Бог Отец «послал Сына Своего, Предвечное Слово, просвещающее всех людей, чтобы Он обитал среди людей и поведал им тайны Божии» (Ibid. 4). С особой силой господство и власть Христа над миром и историей явлены в Его евангельских чудотворениях и пророчествах (CVatI. Dei Filius: Constitutio dogmatica de fide catholica. Cap. 3// Denzinger. Enchiridion. N 3009), в событиях Его воскресения и вознесения в божественную славу (ср.: ККЦ. 449-450). |
| е. истинами несомненными. Все догматы находятся в так называемо, Символы веры. Появление символов вообще очень раннее; уже у апостолов был Символ, известный под их именем. Употребляемый же у нас Символ образовался только в 4-м веке. Этот век отличался в истории Церкви особенно движением и развитием богословской науки. Ученые христианские богословы блистательно уясняют истины христианские, причем не обходится, конечно, и без неправильного учения веры, т. е. ересей. Ереси вызывают периодические собрания в известном месте отцов и учителей Церкви со всей вселенной на так называемые вселенские соборы. Таких сборов было сем. На первом из них (Никейском), созванном против Александрийского священника Ария, неправильно учившего о Сыне Божием, как Лице не единосущному Богу Отцу и твари, и составлен Символ веры до 7-го члена включительно. Дело было в 325-м году. В 381-м году созван был второй вселенский собор в г. Константинополе против епископа Македония. Последний неправильно учил о Духе Святом, называя Его служебною тварью у Бога Отца. Константинопольский собор, отвергнув ложное учение Македония, составил вторую половину Символа веры , начиная от 8-го члена. От места и времени составления, и этот Символ получил название Никео-Цареградского. Делится Символ веры на двенадцать членов. Называя каждую часть Символа членом, Церковь имеет в виду показать, что все истины веры, изложенные в Символе, имеют такую взаимную внутреннюю связь, какую имеют и члены человеческая тела. Общее содержание Символа веры Никео-Цареградского следующее: в первом члене говорится о Боге Отце; от второго до 8-го о Сыне Божием, Господе нашем Иисусы Христе; в 8-м говорится о Святом Духе, в 9-м о Церкви, в 10-м о таинствах, в 11-м о воскресении мертвых и в 12-м о будущей жизни. Разделение содержания Символа веры может быть выражено и в других словах, от чего сущность дела не изменяется. Именно: в нем излагается учение о Боге Самом в Себе, о Боге, как Творце мира и Промыслителе (1-й член); дальше излагается учение о Боге, как Спасителе нашем (2-й 6-й члены); потом о Боге, как Освятителе (8–9 и 10 члены); и наконец предлагается учение о Боге, как Судии (11-й член) и Мздовоздаятеле (12-й член) 2 . |
| Общественный Комитет " За нравственное возрождение Отечества " Сегодня Церковь совершает память святых отцов шести Вселенских Соборов. Шесть Вселенских Соборов — утверждение веры Церкви, которую мы исповедуем. Всего было семь Вселенских Соборов. Седьмой был созван для осуждения еретиков, не почитающих святые иконы. Этот Собор явился как бы печатью всех остальных Соборов. Первый и Второй Соборы, Никейский и Константинопольский, отвергли ересь, посягавшую на Божество Господа нашего Иисуса Христа. Если Христос — просто выдающийся Человек, то почему мне нужно следовать за Ним? Почему не идти за Буддой, Кришной или еще каким-нибудь великим духовным учителем? Но если Он — Бог, тогда все должно измениться в моей жизни. Я должен только Его слушать и Ему одному внимать. Каждое слово, которое Он говорит, должно иметь для меня решающее значение. Мы должны сегодня спросить себя, как мы исповедуем нашу веру, как воспринимаем слово Христово. Не привыкаем ли к этой тайне веры, что Христос — истинный Бог? Особое значение имели так называемые Халкидонские — Четвертый, Пятый и Шестой Вселенские Соборы, которые говорили о соединении двух природ в личности Богочеловека. Никео-Цареградские и Халкидонские Соборы созвучны друг другу. На Первом Вселенском Соборе в Символе веры даже была такая формула исповедания: «последуя святым отцам». То есть Церковь не говорила что-то новое о тайнах веры, а лишь утверждала то, что она всегда знала, приняв от Бога. Но тайны веры надо было оградить от нападок безумных еретиков, от попыток гордого человеческого ума, проникнуть в непостижимое одним своим падшим ограниченным разумом. Церковь поставила меч херувимский — святые догматы — у входа во Святое Святых. Суть Никео-Цареградских Соборов сводится к тому, что Господь наш Иисус Христос единосущен Богу Отцу, а смысл Халкидонских Соборов — к тому, что Господь наш Иисус Христос единосущен нам, роду человеческому. И ту, и другую тайну они соединяют. Мы знаем, что и в наше время появляется много еретиков. Сатана не может расшатать Церковь путем отмены Символа веры. Это невозможно, потому что Символ веры — недвижимый камень, как и заповеди Божии, и отказывающийся строить на нем, сразу обнаруживает себя. Враг Церкви избрал другой путь: попытаться соединить несоединимое. |
| В американском ежемесячном листке «Старокатолик» (The old Catholic), который служит органом местной старокатолической церковной общины, состоящей под управлением известного нам 1 архиепископа Вилатта, недавно (November 1895. 11) напечатан весьма интересный документ, который представляет собой довольно полное и обстоятельное изложение вероучения этой общины. В виду того высокого интереса, какой имеет старокатолическое движение с православной точки зрения, спешим предложить этот документ вниманию читателей в буквальном переводе, как ясное свидетельство о том, насколько американские старокатолики в своем вероучении приблизились к Церкви Православной. Символ веры Верую во единого Бога и т.д. Следует точное изложение Никео-Цареградского символа без той прибавки в 8-м члене слов «и от Сына», с какою читает его церковь римская. К концу символа сделано следующее подстрочное примечание: Этот символ веры есть сокращенное изложение или вероисповедание (the summary or Creed) трехсот восемнадцати отцов, собравшихся в Никее, в Виеинии, в 325 году, законченное и обнародованное (completed and published) властью Константинопольского Вселенского Собора в 381 г. Оно предано церкви как неоцененный памятник (keepsake) веры, содержащейся в Священном Писании . Оно заключает в себе основные (first) начала Христианской веры и надежды и кто упорно отвергает (хотя бы) один член, не имеет надежды спасения. После текста Никео-Цареградского символа документ читается так: «Мы отвергаем папистическое и протестанское учение о двойственном исхождении (procession) Святого Духа, как еретическое, как не содержащееся ни в Писании, ни в божественном Символе Веры . Соборы Мы принимаем в Качестве Вселенских семи всеобщих соборов, признанными всею Вселенскою церковью (by all the Catholic churches), а именно: Первый в Никее 325 г. против арианства. Второй в Константинополе 381 г. против аполлинариан и македониан. Третий в Ефесе 431 г. против несторианства. Четвертый в Халкидоне 451 г. против монофизитов. Пятый в Константинополе 553 г. против неосторианства и монофизитов. |
|
|
