| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БЕЛЯЕВ Николай Яковлевич (1843, Калужская губ.- 22.09.1894, Казань), богослов, проф. КазДА. Сын псаломщика Калужской епархии. Закончив Калужскую ДС (1864), поступил в КазДА, к-рую окончил в 1868 г. первым магистрантом и был оставлен при ней бакалавром по предметам нравственного богословия, гомилетики и пастырского богословия (11 февр. 1869), но после введения академического устава 1869 г. решением ректора архим. Никанора (Бровковича) был перемещен на кафедру сравнительного (до устава 1869 г.- обличительного) богословия в звании доцента (15 авг. 1870). Защитил докт. дис. по теме «Римско-католическое учение об удовлетворении Богу со стороны человека» (1878), удостоен степени д-ра богословия (Протоколы заседаний совета КазДА за 1878 год. Каз., 1878. С. 99-100). Б. не признавал никакого «удовлетоврения» (satisfactio) Богу со стороны человека, однако сама идея «удовлетворения» им не отвергалась. В изложении Б. сатисфакция является не просто частным моментом церковного таинства Покаяния, но мыслится как «сложная теория», объемлющая целый спектр догматических вопросов. Осуществление «удовлетворения» ученый видел в искупительном подвиге Иисуса Христа. Среди разделов диссертации (определительный, исторический и критико-полемический) рецензенты профессора А. И. Гренков и Е. А. Будрин выделили исторический раздел как наиболее проработанный в научном отношении, где «автор впервые в отечественной науке систематически изложил историю учения о церковных средствах удовлетворения, к-рые составляют характеристическую особенность католической догматики и практики» (учение о чистилище, епитимиях и индульгенциях) (Протоколы. С. 92). Предложив в целом объективный критический анализ католич. учения об «удовлетворении», Б., однако, находился под влиянием католич. юридической теории искупления. По мнению Б., следы сатисфакционных идей следует усматривать еще в языческих культах, умилостивлявших богов кровью жертвенных животных. |
| Можно ли позитивным философским методом доказывать бытие чего-либо сверхчувственного – Бога, духовной бессмертной души и т. п.? Позитивная философия принимает только реальное объективное знание за истинное знание, – доступным истинному познанию считает то, что или непосредственно основывается на опыте, наблюдение, свидетельстве чувств, или логически верно, строго-позитивным индуктивно – дедуктивным методом вытекает из непосредственного опыта, наблюдений, свидетельства чувств и что в выводе своем может быть проверено тем же способом, опытом, наблюдением, свидетельством чувств. Таким образом, позитивное, реально-объективное знание как источником своим, так и критерием имеет опыт, наблюдение, свидетельство чувств, – эмпирическое, чувственное. Что мы называем реальным? То, что есть, ге, что существует в действительности. Что называем объективным? На философском языке субъектом называется мыслящая личность; объектом – мыслимый предмет. Понятием или представлением субъективным называется понятие или представление, соответствующее только законам мышления мыслящего субъекта, без соотношения понятия или представления к мыслимому или представляемому, вне мыслящего ума существующему объекту. Знанием или истиною субъективными называются знание или истина, соответствующие только законам мышления и познания без соотношения к законам бытия предметов; а знанием или истиною объективными называются знание или «истина» которые соответствуют сколько законам мышления в познания, столько же законам и действительного бытия мыслимых и познаваемых предметов. Что мы называем чувственным? То, что подлежит чувствам, или действует на чувства. Все ли чувственное – чувством постигаемое объективно? Решению этого вопроса мы должны предпослать другие вопросы для возможно – точного анализа: 1) Сколько у нас чувств, и какие? Чувства разделяются на внешние и внутренние. Разделение с эмпирической точки зрения не строго точное. В отношении к воспринимающему субъекту все чувства суть внутренние, внутри субъекта действуют как физиологически, так и психологически: все ощущения суть деятельности внутри субъекта происходящие. Только в отношении к воспринимаемым предметам это разделение чувств на внешние и внутренние может быть удержано: из предметов, действующих на чувство, одни находятся вне чувствующего субъекта, другие внутри его. |
| Наша светская и духовная печать о духовенстве 1 . Воспоминания бывшего альта–солиста Тяжелое впечатление произвела на меня статья, означенного названия, помещенная в «Русской Старине» – тяжелое особенно по совпадению. Как раз в этот день, как я получил эту книжку «Старины», осужденный в ней о. протоиерей Страхов подвергся старческой немочи, и я был у него, хлопотал о приглашении врача, о присмотре над одиноким больным старцем и проч. Возвращаюсь к себе, подают (благо, неразрезанную) книжку «Старины» за август. Окидываю глазами оглавление. Ба! Старый знакомый, товарищ по певческой, по училищу, по академии! Взрезываю статью «О певческой при архиепископе Смарагде». И, увы! Боже мой! Ведь этому старому товарищу теперь должно быть уже 56 1/2 лет. Конечно, уже и седины в бороде довольно. Однако же бес толкает его в ребро под старость лет, искушая соблазном прославиться и авторством, обогащением такого солидного исторического сборника, как «Старина», своими воспоминаниями, украшением ее исторических страниц своим именем: авось либо попадем и в историю. А кажись бы, в такие степенные лета нелишнее было бы почтительно отнестись к 5–й заповеди Закона Божия; нелишнее было бы задаться вопросом: не живы ли лица, о которых я хочу писать, которых намерен марать пред целым светом, которых предаю позору истории, нареканиям потомства; нелишнее было бы задуматься над естественным предположением, не возопиет ли в сердце своем обиженный мною старец–воспитатель к Богу на страшном Суде, да и ныне, об отмщении за хулу, за клевету; нелишнее было бы соблюсти, по крайней мере, простую осмотрительность: «а не потянут ли меня к суду за диффамацию»? нелишнее было бы прислушаться и к голосу сердца, если бы в нем оказались благородство и жалость, – «а не убью ли я старика»? Увы! Нет! Его превосходительству Д. Семеновичу З–чу авторской славы под старость захотелось вдобавок к прочим, успешно достигнутым благам жизни. Позавидовал он славе автора «превосходных Записок сельского священника», не вменив себе в бесчестье напомнить собою одну из басен дедушки–Крылова, не скажу какую. |
| Об одежде и волосах, вообще о внешнем виде священников 31 Моя статья, как сейчас будет видно, основана на многих опытах и наблюдениях. Я перечитал все, что написано по этому вопросу, и всех высказанных разными лицами соображений не коснусь. Коснусь только темы, чтò светское русское общество не выносит настоящего внешнего вида православных русских священников; поэтому он должен быть изменен. Я ставлю такую тему: общество не выносит внешнего вида русского духовенства; поэтому он не должен быть изменен. Да, светское общество не выносить в своей среде внешнего ли вида священников, или самих священников, – это решите сами. Если коснуться фактов, то это предмет неисчерпаемый, стоящий заботливого внимания. Как эти факты постоянны и поразительны, мы позволим себе коснуться в самых кратких чертах приключений одного, хорошо известного нам духовного лица, которое изъездило Россию «От Финских хладных скал До пламенной Колхиды», от Ботнического и Рижского заливов, до Азовского и Каспийского морей, до Камы и Урала, – лица, которое живало на севере и юге, на крайнем западе и востоке Европейской России. От многих своих тысячеверстных путешествий в разные концы России он вынес убеждение, что в путешествии священнику невозможно уберечься от возмутительных, ничем не вызываемых оскорблений. В подробностях рассказать все это неудобно. А надо сказать, что в подробностях оказалось бы много и печального, и комического. Надо сказать, что это лицо начало разъезжать уже в сане архимандрита, ездило на пароходах только в первом классе, а на железных дорогах в первом и во втором, никогда в третьем; всюду платило хорошие деньги за все; было прилично одето, всегда в черном, но всегда в священнической шляпе, с клобуком в картоне, всегда без регалий, всегда тщательно скрывая свое сановное монашество и всегда выступая скромным путешествующим духовным лицом. – «Вы видите пред собою священника и первоклассного пассажира», – не раз приходилось ему говорить в защиту своего попранного права, в отклонение дурного с собою обращения. |
| Отдел IV. Знание наиболее реальное, как и объективное, заключается в идеях Глава XLII Прежде чем окончательно приступить к решению вопроса: заключается ли наиболее реальное, равно как и наиболее объективное, знание в идеях?, – необходимо вспомнить здесь, что именно мы доказываем, что доказали, и что намерены и считаем себя сильными доказать? – Надеемся, что мы доказали, что сама природа в положительную сторону решаешь вопрос о том, что мир реален. Далее, предстоит разъяснить самый трудный в философии вопрос, – именно: что в мире существует, что в нем реально? Мы признали достаточно разъясненным и решительно подтвержденным, что в практической части свидетельства наших чувств, которая определяет не то, как вещь существует в себе, но как относится она к нашему чувству, наше чувство принудительно достоверно и непогрешимо. Все, мною чувствуемое, все субъективное во мне для меня реально, – это непререкаемый голос природы, который нельзя подвергать сомнению никаким анализом рассудка. Дальнейшему же разъяснению предстоит вопрос: реальное во мне реально ли вне меня, в объекте, – иначе сказать, – объективно ли оно! По этому вопросу мы признали достаточно разъясненным, что объективная, достижимая для человека, истина есть та же субъективная, только более или менее обще – субъективная, – что истины из области разума теоретического, определяющего, как вещь существует в себе, в конце концов, суть истины из области разума практического, – что всякая истина (субъективная ли то, или объективная) измеряется и принимается за истину тем же последним мерилом, внутренним нашим душевным чувством истины. Далее мы усиливаемся разъяснить: почему, на каком основании, не всякую субъективную, даже более или менее обще-субъективную, истину мы признаем за объективную; мы ищем общего принципа, коренного критерия того, что и почему мы признаем реально существующим и, обратно, что и почему мы признаем не реально – существующим? Идя в этом направлении, мы надеемся прийти к результату, что реальное имеет разные степени, – что, по природной структуре нашего интеллекта мы вынуждаемся мыслить более объективными и, в смысле объективности, более реальными те свойства объектов, которые мы усматриваем в них нашим внутренним чувством, чем те, которые ощущаем органами наших внешних чувств». |
| Переезд из Риги в Саратов 21 От Риги до Петербурга После многих слез и прощаний я сел наконец в почтовую карету. Последним на почтовом дворе простился со мною мой слуга Юзеф, затворивший за мною дверцу кареты; – тот самый человек, который, – что не лишено некоторого значения, – первый отворил мне дверь в Риге, в семинарию. Первым делом моим было познакомиться с каретным спутником, с виду вполне благоприличным человеком. Он сам помог нашему сближение тотчас же, как только я сел в карету, где он уже сидел, ломаным языком и самым обязательным тоном спросив меня: «не беспокою ли вас», указывая на сигару, которую он курил. Я попросил его не беспокоиться, уверив его, что сигарный дым вовсе меня не беспокоит, хотя тотчас же стал от него кашлять своим давно простуженым горлом. Я перестал дивиться такой предупредительной деликатности моего соседа тогда только, когда узнал, что он – мосье Вараго, француз, купец, богатый и отлично образованный человек. Этому тону почтительной предупредительности он не изменял во всю дорогу до Петербурга. Его же – моего соседа я расспросил о кондукторе, о прочих спутниках. Оказалось, что прочими спутниками моими были мосье Крон, известный пивовар, ехавший из Парижа, – два полу–француза полу–немца – купцы, ехавшие из Германии, – купец – обруселый немец – член какой–то торговой компании, житель Архангельска, и Рижский купец Александровский. Итого семь пассажиров, хотя мест в дилижансе было только шесть; внутренние места кареты все заняты были еще в Таурогене. Спутник же мой объяснил мне загадку, каким образом, при таких обстоятельствах, я мог получить место внутри кареты. Этим я обязан Викентию Захарьичу, которому много благодарен. Когда я покупал себе место в дилижансе, мне назначили вакантное место впереди кареты; я просил Викентия Захарьича походатайствовать пред г. помощником почтмейстера Эрбе о месте для меня внутри кареты; по ходатайству Викентия Захарьича, г. Эрбе был столько добр – дал знать в Тауроген, чтобы одно место внутри кареты было свободное; из Таурогена до Риги оно было занято г. Кроном, а в Риге очищено для меня: деликатность со стороны немца г. Эрбе в отношении ко мне довольно замечательная. |
| Приложение и заключение Глава LXV Что мы, в заключение, имеем, как действительно сущее? В выводе нашего исследования мы получили три непререкаемо существующих бытия: атомы, бытие абсолютное и ограниченные ιδος-ы, или, лучше сказать, мы получили два бытия: единое абсолютное бесконечное и мириады ограниченных ιδος-ов, в число которых включаются и атомы, так как атом, по нашим выводам, существенно не отличается от прочих индивидов и сам всегда подлежит делению на бесконечное число частей, а абсолютной неделимости атом может достигнуть только тогда, когда и если бы он превратился в нуль. Но вот, в недавно появившемся сочинении самой современной европейской знаменитости, аббата Секки: Единство физических сил 97 , мы встретили отрицание нашего воззрения, по некоторым, самым основным, пунктам. Оставить это отрицание без рассмотрения мы теми более не можем, что Секки предупредил нашу мысль, предлагая современному свету опыт естественно-научной философии, между тем как и мы отваживаемся также выступить не с иными чем, как с опытом же философии, хотя и не естественнонаучной, однако ж, по возможности, основанной на изысканиях и выводах наиболее позитивной естественной науки. I) Самое основное отличие взгляда А. Секки, от нашего заключается в том, что Секки принадлежит к числу самых новейших защитников атомизма. – «Известно», – пишет он 98 , – «что атомы, прежде всего, считаются непроницаемыми, не состоящими из соединения частичек, а следовательно, они и не могут заключать в себе никаких пустот, которыя допускали бы их расширение и сокращение». В своей системе он допускает не только «молекулы, группы атомов, которыя имеют более или менее сложную форму», но и «уединенные или элементарные атомы, которые одни имеют безусловное право на это название» 99 . «Нельзя не признать», – пишет он в заключение своей теории 100 , – «рациональною теорию, которая смотрит на материю, как на соединение отдельных атомов, бывших сначала удаленными друг от друга. Атомическая теория не только далека от каких бы то ни было абсурдов и неспособности к объяснению явлений, но, как раз наоборот, вытекая прямо и непосредственно из фактов, должна быть отнесена к числу самых рациональных». |
| Часть вторая. О реальном вообще и, в частности о реальном знании Все ли чувственное реально и все ли реальное чувственно? Вопрос этот, по-видимому, так прост и решение его, по-видимому, так не трудно и так наглядно. Все чувственное, что только действует на чувства, конечно, реально, конечно, существует в действительности, – и, обратно, все реальное, все, что существует в действительности, конечно, действует на чувство; а если бы оно лежало вне нашего ощущения, то, конечно, и не существовало бы, по крайней мере, для человека. Так просто этот вопрос, в новейшее время, действительно и решается, во-первых, современными нам материалистами, а затем отчасти и позитивистами. Тем не менее, однако же, он, даже с позитивной точки современного естествоведения, представляет невыразимые затруднения, какие представлял и всегда, в продолжении не только веков, но и целых тысячелетий развития философствующего ума. Предварительно заметим здесь, что этот вопрос тесно граничит с вопросом о том: все ли чувственное объективно, – вопросом, который отчасти уже разъяснен нами. Но, с другой стороны, в вопросе о реальном, и в частности о реальном знании, есть и особенности, разъяснение которых приблизить нас, насколько это возможно, к разрешению и разъясненного уже вопроса об объективном знании. Затем утверждаем, что вопрос о реальном, о реальном знании, о том, что есть реальное, знаем ли мы что-либо реальное, составлял и составляет главную тему изысканий всех философских умов и школ, начиная от древнегреческих ионийцев и оканчивая новейшими позитивистами. Чтоб оценить его значение и осветить стороны, с каких следует к нему подступить, мы представим его в историческом его раскрытии, хотя и с возможной краткостью. Глава IX Вопрос: что именно реально, что действительно существует, что есть сущее ( το ν), в противоположность только бывающему и являющемуся ( το γινо μενо ν, το φαινομενον), – что есть ( τι ς), а не только бывает, становится, возникает и исчезает ( γνεται), или является, кажется ( φανεται), что есть первое, среди изменений, постоянное начало, основа существования вещей, – этот вопрос был не только первым по времени, но и во все времена основным вопросом философствующего ума. |
| Часть первая. О знании объективном Все ли чувственное, чувством постигаемое, объективно? Для возможно-точного анализа, решению этого вопроса ми должны предпослать другие вопросы: 1) Сколько у нас чувств и какие именно? Чувства разделяются на внешние и внутренние. Разделение это, с эмпирической точки зрения, не строго точно. В отношении к воспринимающему субъекту, все чувства суть внутренние, внутри субъекта действующие, как физиологически, так и психологически: все ощущения суть деятельности, происходящие внутри субъекта. Только в отношении к воспринимаемым предметам это разделение чувств на внешние и внутренние может быть удержано: из предметов, действующих на чувства, одни находятся вне чувствующего субъекта, а другие внутри его. К так называемым внешним чувствам обыкновенно относятся пять: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание, причем осязание должно быть понимаемо широко, как общая, в разных местах разно степенная, восприимчивость всей поверхности человеческого тела. К внутреннему чувству, понимаемому в обширном смысле, – как оно является не в школьных системах, а в факте ощущения, – должно отнести: 1) низшую степень ощущения физического, как-то: боли, голода, усталости и т. п. и 2) высшую степень ощущения душевных движений и деятельностей: страха, радости, тоски, умиления, любви, разнообразных движений воли и мысли, – и самого ощущения, которое в этой сфере, в сфере мышления, переходит в сознание и самосознание. 2) Вопрос: все ли чувственное объективно – значит: так ли существуют в действительности предметы, как свидетельствуют нам наши чувства, – имеют ли объекты в себе те свойства, какие придаются им ощущениями? Здесь нужен точный анализ. Глава I Сначала рассудим о внешнем чувстве: объективно ли его свидетельство? Свойства предметов, открываемые в них чувством вкуса, совершенно субъективны. Ощущения вкуса: сладкое, кислое, горькое и т. п. – это состояния, принадлежащие ощущающему рту; они свидетельствуют об объекте только то, что он имеет в себе какое-то свойство, в данный момент, способное производить в моем рту известное ощущение. Крайняя субъективность свойств, открываемых в предметах чувством вкуса, доказывается тем, что 1) у одного и того же человека, в разных возрастах, положениях и состояниях, ощущения вкуса, как по степени, так и по привлекательности и даже по значению своему, весьма изменчивы, – 2) у разных людей, по различию рас, развития и состояний, различны и 3) у животных, как, напр., у лошади, свиньи и т. п., отличны от ощущений у человека. |
| архим. Александр Личность и творчество архимандрита Феодора (Бухарева) в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология В книге А. М. Бухарева (бывш. архимандрита Феодора) под вышеуказанным заглавием 4 главы: 1-я трактует о дванадесятых церковных праздниках, 2-я – о современности в отношении к православию, 3-я озаглавлена так: «Образ воззрения и жизни ветхозаветного человека», наконец, 4-я говорит о Моисеевом законодательстве. В книге ясно отпечатлелись достоинства и недостатки богословского мышления Бухарева. Современная Бухареву богословская наука отличалась сухостью и схоластичностью. Богословы, шедшие против течения, выступавшие из общепринятых схоластических рамок (напр , Иннокентий Борисов , Иоанн Смоленский, Никанор Бровкович) , подвергались тогда преследованию и разным неприятностям. Архим. Феодор в своем богословствовании явился живым оппонентом по отношению к современной ему схоластике. Его богословские идеи были им глубоко продуманы, прочувствованы и пережиты. Богословские построения и рассуждения Бухарева являются результатом его личного психологического опыта, а отнюдь не диалектического процесса, как у других тогдашних богословов. В этом отношении произведения г. Бухарева могут оказаться небесполезными и для нашего времени, когда явились «новопутейцы» 1 с своеобразными приемами богословствования (доводящими их часто до абсурдных выводов), особенно при обсуждении пунктов касательно «святой плоти» взаимоотношений христианства и язычества, христианства и культуры и т. д. Известный знаток личности Бухарева и его произведений проф. П. Знаменский в своей вступительной статье в означенной книге говорит: «В настоящее время извлечь из мрака забвения А. М. Бухарева будет делом весьма нелишним и благовременным, тем более что вся система его нравственных воззрений отличается редкою всесторонностью, всепримиряющим характером и главное – безукоризненно православным направлением». В заключение нашей статьи приведем следующее место из книги А. М. Бухарева , где он, рассуждая об обязанности каждого православного ревновать о православии, здесь же и предостерегает от ревности фанатичной, неразумной. |
|
|
