| Переходя теперь от церквей аквилейского округа к церквам северной и средней Италии, мы находим, что здесь до половины пятого столетия соблюдался древний римский символ без всяких прибавлений. Так в церкви туринской, в Пьемонте (sub Pede Montium), он читался слово в слово согласно с чтением римского символа по указаниям Руфина, или, что то же, с текстом его у Маркелла Анкирского, исключая в этом последнем два последних слова жизнь вечную, как это видно из беседы на толкование символа Максима епископа туринского, умершего в 465 году 111 . В равеннской же церкви символ веры читали вполне согласно с текстом римского символа у Маркелла Анкирского. Из шести слов на толкование символа Петра Хрисолога , епископа равеннского († 450 г.), из которых в каждом приводится это чтение 112 , только в одном – к словам во святую Церковь , прибавлено вселенскую 113 ; но и это прибавление сделано случайно, если только не привнесено впоследствии, так как в тексте самого поучения толкователь со всем не говорит о нем. Так же, вероятно, читался тогда символ в Медиолане, судя по тому, что блаженный Августин , принявший здесь в 387 году св. крещение, впоследствии употреблял преимущественно это чтение в своих беседах в церкви иппонской. С одинаковою неизменностью употреблялся в эту пору древний текст апостольского символа и в Риме. По крайней мере, св. Лев папа римский (440–461 г.), в своем послании к св. Флавиану указывая на символ, приводит часть его совершенно согласно с чтением римского символа по Маркеллу. Уже при самом крещении, пишет святой отец, каждый христианин произносит исповедание, что он «верует в Бога Отца Вседержителя, и во Христа Иисуса, Сына Его, Единородного, Господа нашего, рожденного от Духа Святого и Марии девы» 114 . К тому же заключении ведут и другие, менее впрочем определенные, указания на чтение символа, встречающиеся в разных местах его Слов и Посланий. 115 . Итак в половине пятого столетия древний текст апостольского символа сохранялся еще в церквах Италии со всею точностью. |
| По выходе Ария из дворца, приверженцы его с торжеством повели его по городу. В форуме Константина, он почувствовал ужасную боль в животе и спросил нет ли тут по близости отхожего места. Ему указали за форумом, и он вошел туда. Внезапно схватила его ужасная боль, из него вышло множество крови и несколько времени спустя его нашли мертвым. На смерть эту смотрели как на кару Божию. Содрогались этим не только в Константинополе, но во всем мире. Друзья Евсевия Никомидийского поражены были ужасом, а Константин увидел в том новое побуждение для сильной привязанности к вере Никейской. Ересь арианина Маркелла По смерти Ария, епископы-евсевиане не долго оставались в Константинополе. Они составили между собой что-то вроде собора, на котором низложили Маркелла, епископа Анкирского. Епископ Маркелл 125 находился на соборе в Иерусалиме, где его упрекали в важных заблуждениях. Он обнародовал книгу, написанную им против некоего ритора, по имени Астерия, ходившего по городам Сирии и читавшего книгу, в которой проповедовалось учение Ария. Астерий считал себя большим богословом и достойным епископства, но так как он во время гонений приносил жертву идолам, то и не мог этого никак достигнуть. Маркелл Анкирский написал книгу против Астерия; но, как утверждает Сократ, желая его опровергнуть, впал в противоположное заблуждение и не страшился утверждать, что Христос был такой же человек, как и прочие. Епископы собора Иерусалимского не занялись Астерием, как человеком, не принадлежавшим к священству, но потребовали отчета от Маркелла, за книгу им написанную. Вероятно вопрос этот поднял преимущественно Евсевий Кессарийский, который в сочинении Маркелла нашел такие заблуждения, что для опровержения их составил два творения. Епископ Анкирский был уличен в распространении учения Павла Самосатского, и обещал сжечь книгу свою; но, прежде исполнения обещания своего, воспользовался смятением, в каком находился собор по получении рескрипта императорского, призывавшего его в Константинополь, и скрылся. В Константинополе, евсевианские епископы снова взялись за это дело, осудили епископа Анкирского, низложили его и рукоположили на место его Василия. |
| 530 Ath. Apol. contr. ar. 1: ν τμεγλ συνδ («на большом соборе»); Socrat. Hist. eccl. II. 20: «вселенский собор, в Сардике, городе иллирийцев». 531 Инициатива созыва собора принадлежала Константу. Он обратился к брату с письменной просьбой об этом. По Сократу, Констанций охотно согласился, однако в среде восточных епископов идея проведения собора сочувствия не вызвала (см.: Socrat. Hist. eccl. II. 20). 533 Примечательно, что в послании западных епископов папе Юлию вопрос о вере рассматривается как основной (ante omnia de sancta fi de et de integritate veritatis). В то же время в реальности на соборе в большей степени обсуждались вопросы, связанные с отдельными лицами, а также методами церковно-политической борьбы. Г. К. Бреннеке полагает, что внесение императорами в повестку дня вопроса о вере было мотивировано позицией восточного епископата, который стремился к осуждению ереси Маркелла Анкирского, но, как подчеркивает исследователь, не к ниспровержению никейской веры, к которой редко в тот момент обращались и на Западе. Введение пункта о вере в повестку собора стало, по мнению Г. К. Бреннеке, своеобразной ценой, которую Констант должен был уплатить своему брату за то, что собор проходил в его владениях (см.: Brennecke H. C. Hilarius von Poitiers und die Bischofsopposition gegen Konstantius II. Berlin, N.Y. 1984. S. 29–33). В то же время свидетельство о первостепенной значимости вероучительных вопросов содержится в послании именно западных епископов, которые могли рассматривать свою борьбу «против покровителей арианской ереси» – χατà των προισταμνων της ρειανης – Ath. Apol. contr. ar. 40), также как и восточные свою борьбу против ереси Маркелла Анкирского, именно в рамках «вопроса о вере». 535 Ath. Apol. contr. ar. 44; по Сократу, в переговорах также участвовал и Протоген (см. Socrat. Hist. eccl. II. 20). 536 В интерпретации Сократа (Socrat. Hist. eccl. II. 20) именно в Филиппополе и состоялся собор восточных епископов, поскольку они якобы покинули Сердику сразу после того, как получили от Осия и Протогена отказ удалить из собрания Афанасия и Павла. В то же время исповедание веры восточных епископов было составлено, скорее всего, еще в Сердике. По крайней мере так заявили в преамбуле к нему сами составители текста (см. Hilar. De synod. 34). Об этом см. Barnard L. W. The council of Serdica: 343 A.D. Sofia. 1983. P. 70. Отметим также, что присутствие Павла Константинопольского на соборе не подтверждается соборными документами. |
| Именно, восточные, подтвердив прежние свои приговоры касательно Афанасия, Павла, Маркелла и Асклепы, низложили также римского епископа Юлия, как прежде всех вступившего с ними в общение, – исповедника Осию, частию по той же причине, а частию и за дружеские его отношения к предстоятелям антиохийской Церкви, Павлину и Евстафию, – и трирского епископа Максимина – за то, что он первый вступил в общение с Павлом и был виновником его возвращения в Константинополь, а прибывших в Галлию восточных епископов отлучил от Церкви. Кроме того, низложили они сардикского епископа Протогена и Гавденция, – первого за то, что защищал Маркелла, которого прежде осудил, а последнего за то, что он поступал вопреки Кириаку, которого был преемником, и весьма уважал низложенных ими. Сделав такие определения, восточные известили всех епископов, чтобы они не вступали с этими лицами в общение, не писали к ним и от них не принимали никаких грамот. А о Боге приказывали мыслить так, как сказано было в приложенном к их посланию писании, в котором не упоминалось о единосущии, и отлучались от Церкви утверждающие, что три Бога, или что Христос не есть Бог, или что Отец, Сын и Дух святой – одно и то же, или что Сын не рожден, или что было некогда время или век, когда Его не было. Глава 12 С другой стороны, заседавшие с Осиею во-первых провозгласили невинными – Афанасия, как несправедливо оклеветанного собиравшимися в Тире епископами, – Маркелла, как доказавшего, что его образ мыслей был оклеветан, – Асклепу, как получившего епископство по определению Евсевия Памфилов а и многих других судей, и доказавшего справедливость этого судебным порядком, – Лукия, как епископа, которого обвинители обратились в бегство, – и в каждую из этих Церквей написали, чтобы сих именно мужей признавали они своими епископами и ожидали, а Григория александрийского, Василия анкирского и Квинтиана газского не называли епископами, не имели с ними никакого общения и даже не считали их Христианами. Потом низвели с епископских мест – Феодора фракийского, Наркисса епископа иринопольского, Акакия кесарийско-палестинского, Минофанта ефесского, Урзакия сингидонского, что в Мизии, Валента мурзийского, что в Паннонии, и Георгия лаодикийского, хотя он и не был на этом Соборе с восточными епископами. |
| об этом в статье «Антологии», посвященной Маркеллу Анкирскому); факт тот, что Маркелл был осужден на Востоке за савеллианство – это было стандартным обвинением никейцев со стороны ариан (или «евсевиан») еще со времен спора Ария с Александром Александрийским . Богословие Астерия, которое по ряду пунктов существенно модифицировало учение самого Ария, стало для св. Афанасия, наряду с учением Ария, важным объектом полемики в написанных в римском изгнанни трех «Словах против ариан» (339–343 гг.) 512 . Что касается богословия св. Афанасия, то он никогда не заходил так далеко в своей полемике с арианами, как Маркелл, который поначалу даже отказывался говорить о Сыне Божием как об «образе» Отца 513 (понятие «образа» ν евсевиан служило основанием для утверждения о не-еднносущии Сына Отцу 514 ). Что касается св. Афанасия, то он находил средний· путь, с одной стороны, утверждая полную Божественность Сына Божия, а с другой – Его истинное бытие в качестве «образа» Отца. Впрочем, понятия о Сыне Божием как иной ипостаси или лице, нежели Отец, мы не встретим в это время не только у Маркелла, но и у св. Афанасия 515 . Как бы то ни было, св. Афанасий, как и папа Юлий, вероятно, оказали определенное влияние на Маркелла Анкирского, и тот изложил свою веру в более приемлемых и менее компрометирующих его формулировках. После этого на поместном соборе в Риме в 341 г. и Маркелл Анкирский, и св. Афанасий были приняты в общение собором западных епископов, а св. Афанасий еще и был оправдан от возведенной на него клеветы. Папа Юлий I призывал восточных епископов принять участие в разбирательстве «дела Афанасия», но они отвергли это предложение на том основании, что все уже было решено на соборе в Тире и пересмотру не подлежит. Однако папа Юлий, ссылаясь на мнение египетской Церкви, поддержавшей св. Афанасия, не считал, что собор в Тире имел право без учета мнения поместной Церкви его лишать кафедры, и, в свою очередь, обвинял «восточных» в том, что они пересматривают дела арианских епископов, осужденных на соборе в Никее, восстанавливая их на кафедрах. |
| Действительно ли Маркелл излагал учение, в котором его упрекали? В последствии он отрицал это и был восстановлен; но если судить о книге его по опровержению, написанному против неё Евсевием Кессарийским, то он был не безупречным. Ученый епископ упрекает Маркелла, во-первых, в чувстве зависти и в приемах полемики, весьма неприличных. 126 Затем, с большой точностью излагая православное вероучение о Святой Троице, он опровергает заблуждение Савеллия, допускавшего в Святой Троице только одну ипостась, постепенно проявляющуюся под именованиями Отца, Сына и Святого Духа. Если бы учение Савеллия было справедливо, то Иисус Христос был бы тем же лицом как Отец; но так как Евангелие ясно отличает Его от Отца, то из сего следует, что Он был только простым человеком. Таким образом, эта последняя ересь Павла Самосатского была только логическим выводом из ереси Савеллиевой. Евсевий упрекает Маркелла в обеих этих ересях. Но прежде чем приступил к доказательствам заблуждений Маркелловых, он утверждает, что противник его грубо ошибается, приводя тексты священного Писания, 127 и что он увлекается тщеславием и желанием казаться ученым, приводя цитаты из писателей светских, которые не могут нисколько объяснить излагаемого им учения веры. 128 Другой упрек Евсевия состоит в том, что Маркелл нападает не только на Астерия, но и на достойнейших епископов, каковы Великий Евсевий (Никомидийский), Павлин Тирский, ставший епископом» Антиохии, а также на Оригена , который не может защищаться, потому что давно уже умер, на Наркисса Нерониадского и наконец на другого Евсевия. Так называет епископ Кессарийский самого себя. 129 Изречениями, заимствованными из книги Маркелловой, доказывает, что он увлекается страстью, говоря о своих противниках и приписывает Оригену учения, которых этот великий муж не мог преподавать. Из одного места его книги заметно, что Маркелл не признавал Оригена достаточно сведущим в священном Писании, когда он писал книгу свою о Началах. Должно сознаться, что упрек Оригену в невежестве со стороны епископа Анкирского, по крайней мере, очень странен. |
| И потом эта привязчивость, которую позволяет себе Евсевий в отношении к Маркеллу, когда тот например рассуждает о покое в Божестве до сотворение Мира – к чему она, когда этот предмет такого рода, что относительно его в Священном Писании не сказано ничего определенного? В некоторых же случаях они компрометируют самого Евсевия, свидетельствуя об его умственной близорукости; так Маркелл, по словам Евсевия, говорит, что по разрушении мира наступит покой и прекратится деятельность Слова, а Евсевий понимает это как совершенное прекращение общения Слова со святыми, забывая, что Слово, по Маркеллу, соединится с Богом Отцом и значит, будет действовать, только в другой форме, чем прежде, в период домостроительства человеческого спасения 718 . После этого Евсевий начинает разбирать весьма важное для понимания учения Маркелла объяснение, какое давал Анкирский епископ первым словам Евангелия Иоанна. Но, к сожалению, Евсевий здесь приводит только старые цитаты, которые мы уже рассматривали, и даже не прибавляет никаких новых возражений 719 , но прежнему только извращая смысл слов Маркелла и вместо невинных выражений подставляя еретические 720 . Нового тут только и есть что еретическое толкование этого места Иоанна самим Евсевием, 721 о чем мы упоминали уже, когда излагали учение Евсевия о Сыне Божием. Затем Евсевий представляет еще новое доказательство еретичества Маркелла, заимствованное из собственных слов Анкирского епископа. Упрекнув новатора ( νος συγγραφες) Маркелла в том, что он не понял и не узнал даже и того, что он не знает " " 722 , как должно понимать первые слова Евангелия Иоанна, Евсевий с победоносным видом указывает на объяснение Маркеллом известнаго выражения книги Бытия: «сотворим человека» 723 . В этих словах Маркелл усматривал побуждение Богом Самого Себя к действию, подобное тому, каким пользуется скульптор, при начале работы над статуей, говорящий: сделаем статую. Евсевий видит тут яснейшее доказательство того, что Маркелл отрицает Сына Божия. Но можно ли на основании этого факта выводить такое следствие? Едва ли. |
| Из писателей первых трех веков христианства он отчасти напоминал Ипполита, но ближе всего сходился с позднейшим савеллианством, придав его трансцендентальной Троице христологический смысл и поняв Троицу, как экономическое 1017 развитие монады в троичном расширении. Обвинение Маркелла в савеллианстве имело все основания для себя в его системе 1018 . – Подлинное учение Маркелла долгое время оставалось неизвестным в церкви. Явившись на собор в Никею уже после десятилетнего служения в епископском сане, Маркелл ни у кого не вызвал здесь подозрений в своем правоверии. Он охотно принял слово единосущный, вполне гармонировавшее с его воззрениями на Сына Божия и благодаря энергичной защите его занял даже выдающееся положение среди никейских деятелей. Никейцы ценили его богословские таланты и открытый ненавидевший компромиссы характер. Любопытно, что на первых порах и противники никейского собора, по-видимому, пытались привлечь Маркелла в свои ряды. Так мы видим анкирского епископа в числе присутствующих на соборах в Тире и Иерусалиме, осудивших Афанасия и принявших в церков Ария. Но двусмысленные роли были не в натуре Маркелла; возмущенный поведением евсевиан, которые, не нападая прямо на никейский символ, на самом деле стремились совсем уничтожить его результаты, Маркелл неожиданно убежал с иерусалимского собора и, решившись обратиться с аппеляцией к Константину, представил ему свой трактат на суд. Этот смелый шаг погубил Маркелла, потому что его книга обвиняла его самого, его противников. Конечно, не престарелый и больной Константин мог входить в непосредственное обсуждение сложных вопросов, поднимаемых Маркеллом; он передал книгу тем же евсевианам, на которых жаловался в ней Маркелл, и последние на соборе в Константинополе (5 февраля 336 г.) 1019 низложили его за савеллианство. – Изобличение ереси Маркелла произвело глубокое впечатление на Востоке и сделалось новым звеном в развитии антиникейских движений. Если уже обвинение Евстафия антктиохийского в савеллианстве, как одного из главнейших деятелей на никейском соборе, кидало густую тень на догматический авторитет никейского вероопределения, то в раскрывшемся лжеучении Маркелла антиникейская оппозиция должна была видеть свое высшее самооправдание, торжественное подтверждение всех опасений, связывавшихся на Востоке со словом «единосущный». |
| С богословской точки зрения данное сочинение может принадлежать Маркеллу по двум признакам: полемика с Астерием и Евсевием, а также категорическое отрицание трех ипостасей. Вот как автор описывает историю развития этого учения: Итак, они [ариоманиты] учат о трех ипостасях, как первый придумал Валентин, ересиарх, в своей книге, названной им «О трех природах». Ибо сам первый выдумал три ипостаси и три Лица Отца, Сына и Святого Духа, и обнаруживается, что он похитил это от Гермеса и Платона. Также стоит отметить, что Пс. – Анфим с самого начала делает основной упор на единобожии, что очень характерно для Маркелла. Рассматривая это сочинение Маркелла с текстологической точки зрения, еще Аластер Логан отметил 408 , что термин «Сын» используется у Маркелла исключительно в цитатах из Писания или в церковных формулах, как в письме к Юлию, и что выражение «СынСлово» употребляется в сочинении без артикля, что характерно для Маркелла того периода. Таким образом, можно принять, что у нас имеется еще одно произведение Маркелла Анкирского, которое хоть и не содержит новых знаний о его вероисповедании, однако чрезвычайно интересно в плане того, что автор пытается возвести истоки богословия ариан к древнегреческой философии и гностической традиции. Итак, весной 342 г. в Риме был проведен собор, на котором присутствовало более 50-ти епископов, и Маркелл был реабилитирован 409 . Об этом пишет и сам папа Юлий в послании к восточным епископам: «А когда потребовали мы, чтобы он изложил веру, – с великим дерзновением отвечал он сам от себя, и мы признали, что ничего не исповедует он чуждого истине» 410 . Однако папа также пишет, что Маркелл «подтвердил, что не ныне только, но издавна таков образ его мыслей; а равно и наши пресвитеры, бывшие тогда на Никейском соборе, засвидетельствовали об его православии» 411 , что противоречит сопоставлению текстов двух сочинений: «Против Астерия» и письма к папе Юлию. Возможное объяснение этому – то, что на Никейском соборе не упоминались те аспекты вероисповедания, которые у Маркелла потом были осуждены как ересь. Ответом на письмо папы Юлия стал собор, созванный в Антиохии восточными епископами в 341 г., где был подвергнут анафеме как Арий, так и Маркелл (его обвинили в приверженности ереси Павла Самосатского). Оправдание Маркелла перед собором в Риме встречается и у Афанасия Александрийского : «Он, прибыв в Рим, оправдался, и по требованию их дал письменное исповедание своей веры, которое принял и собор Сардикийский» 412 . |
| Во все это время кесарийская кафедра находится в тени. Древние историки Евсевий, Сократ, Созомен, Феодорит и каппадокиец Филосторгий проходят о ней молчанием и ничего не ведают о преимущественном положении ее епископа. Мы не знаем даже сколько и какие были там епископы. Во главе всех церквей понтийского диэцеза в это время идет Анкира. О преимущественном положении Маркелла на анкирском соборе мы уже говорили. Таков же был и его преемник Василий. Как мы знаем, он был одним из главных вождей омойузианской партии, влияние которого распространялось на всю Малую Азию в Сирию. Когда в 358 г. Евдоксий стал проводить аномейство в Антиохии, к Василию именно с посланием обратился Георгий лаодикийский 2115 . Это свидетельствует о важном значении Анкиры и ее епископа. Послание Георгия рассматривалось на анкирском соборе 358 г. Для освящения построенной церкви Василий пригласил в Анкиру важнейших из соседних епископов. Но тщетно мы стали бы искать среди них важнейшего, по мнению наших историков, епископа Кесарии каппадокийской Диания. Имени его нет в дошедшем до нас списке подписей этого собора, где только значатся Василий анкирский, Евстафий севастийский, Иперехий, Летой, Эортик, Гимназий, Мемноний, Евтихий, Северин, Евтихий и Александр 2116 . Со времени этого собора Василий делается первым епископом не только всего Понта, но и всей восточно-римской империи. Зенита своей славы он достигает в эпоху селевкийского собора 359 г., когда, выступая во главе своей партии, является кормчим всей восточной церкви. В 360 года звезда его меркнет и в следующем году имя его падает в Лету. Не то мы наблюдаем в отношении его кафедры. Как одну из важнейших в понтийском диэцезе Акакий лично замещает ее Афанасием. Вообще надо заметить, что в IV веке анкирская кафедра, в противоположность кесарийской, служит вечным яблоком раздора между партиями, из которых каждая старается заместить ее своим кандидатом. Это также служит доказательством ее высоковажного церковного значения. Так наступает царствование Юлиана, Иовиана, Валентиана и Валента. Во главе всей омойузианской партии идет Евстафий. Анкира и Кесария в это время отступают как-то на второй план. Это хорошо можно видеть из адреса послания римского епископа Либерия восточным епископам. Здесь хоть встречаются имена Евсевия и Афанасия, но они не занимают правого места, которое принадлежит епископу Ефеса Евифию 2117 . |
|
|
