| Впрочем, довольно об этом. Теперь время начать обещанный рассказ. Был день собрания в священных царских палатах, и на священное собрание явились иеромонахи, священники и монахи, сколько находилось их в городе. Пришел и патриарх, и весь собор. Предметом рассуждения был тот, занимавший всех мир. Когда все уселись и двое приверженцев царя – архидиакон Мелитиниот и протапостоларий Киприй удостоены были чести занять места,– ритор Оловол стоял и ожидал от царя позволения сесть. Так как ему не было указано кресло, то он вышел в другую комнату и сел. Потом когда начали рассуждать и стали искать ритора, считая полезным его присутствие, он позван был и, чувствуя нанесенное себе бесчестие, предстал пред царя не с видом кротости,– на вопросы не отвечал; и между тем, как царь надеялся найти в нем поддержку своих мнений, тот совершенно изменил прежний образ мыслей и объявлял царю противное, утверждая, что никогда не согласится на предложенное требование. Царем вдруг овладела ярость, и он разразился криком: ты всегда неприязнен царю и постоянно меняешься в своих мыслях – не по другой какой причине, а только по своей ко мне ненависти, которая написана у тебя на носу 103 , напоминающем тебе о понесенном наказании. Выведенный из себя непомерною страстью честолюбия и раздраженный вместе мыслию о своем унижении, ритор высказал действительную причину испытанного им наказания: причина состояла в том, говорил Оловол, что он был предан малолетнему царю Иоанну. Едва он произнес это, как приверженцы царя, желая показать наперерыв друг перед другом свое к нему усердие, бросились,– кто откуда – на ритора и хотели растерзать его. Но царь, как бы по человеколюбию, воспретил это, отложивши свое мщение, как после оказалось, до более удобного времени. Подпавши гневу царя, ритор прибег в церковь и искал в ней спасения: но царь, взяв его оттуда, сослал в Никею и, как бы желая ему добра, отправил в монастырь Иакинфа. Не прошло еще и года после того, как поднятый вопрос о соединении всколебал души восточных христиан. Царь, пользуясь нисколько неприличными ему доносами, услышал уже, что ритор отказывается принять предписанное соглашение и, находя в этом удобный случай – его наказать, а нас убедить, что он стоит такого наказания,– дает приказ привести его в город в оковах, и сперва подвергает жестоким и бесчеловечным пыткам, а потом устрояет следующий новый 104 триумф. Он велел надеть на шеи длинные веревки сперва ему, за ним второму – Иаситу Мелию, и так далее подряд до десяти человек, а на конце всех – племяннице его, как будто за чародейство; потом первых двух велел обвешать овечьими внутренностями со всеми находившимися в них нечистотами,– за то, будто они не покорны царю, а ритора сверх того приказал постоянно бить по устам овечьими печенями, и в такой торжественной процессии водить их по всему городу, около же церкви подвергать их еще большему бесчестью, угрожая чрез это духовным лицам и наводя на них страх. |
| 283 3 ). Значит, Герман учредил при патриархии богословскую школу для приготовления образованных лиц, в которых Византийская церковь , испытав бедствия продолжительного господства латинян на Востоке, очень в то время нуждалась. Примечательно и то, что Оловол должен был заниматься именно с клириками – ο κκλησιαστικο, значит, школа была не элементарной, а среднего типа. Но Герман этим не ограничился и, пользуясь расположением к нему императора Михаила Палеолога, обратился к последнему с ходатайством следующего рода: «Георгий Акрополит, великий логофет, уже достаточное время по твоему, царь, приказанию занимался преподаванием наук и утомился, и теперь является необходимость обратиться к другим лицам, именно к деятелям Церкви ( ο τς κκλησας), которые по своему образованию могли бы наиболее соответствовать церковным нуждам. Итак, ходатайствуя пред тобой, царь, за Церковь , мы просим: обрати на нас внимание и будь благосклонен к Оловолу. Я намерен оказать ему почесть по заслугам и назначить дидаскалом для обучающихся словесным наукам». Когда патриарх сказал это, царь тотчас согласился и склонился на его просьбу, – так как и сам заботился о восстановлении древней славы Константинополя, в частности, в отношении просвещения. И Оловол был назначен профессором Академии, которой и заведовал около шести лет. Как ритор Великой церкви, он обратил преимущественное внимание на богословские науки и, под покровительством патриарха Германа, много содействовал развитию в Византии духовного просвещения. 155 К сожалению, Герман лишь три месяца управлял кормилом Церкви и в такой короткий срок не мог развить просветительную деятельность соответственно выдающемуся своему просвещению и любви к науке. Патриарх Иосиф, бывший игумен Галисийского монастыря, дважды занимал патриарший престол Византии (1268–1275, 1282–1283). По характеристике Георгия Пахимера, это был муж духовный и добрый, простой по жизни и благонравный, не нерадеющий о всякой человеческой добродетели. 156 Никифор Григора, в свою очередь, говорит, что Иосиф был муж почтенный, долгое время проводивший аскетическую и созерцательную жизнь, но к эллинской мудрости он был совершенно непричастен и по жизни был вообще простым человеком. |
| Освободив Акрополита от обязанностей великого логофета, которые он исполнял при дворе, Михаил VIII поручил ему вести исключительно дело учительства. И вот он, по рассказу Георгия Кипрского, воссел на кафедру как учитель, готовый к услугам всякого, желавшего слушать его уроки, и начал изъяснять философию Аристотеля, геометрию Евклида и арифметику Никомаха. Немало стекалось к нему лиц, увлечённых любовью к науке. Акрополит преподавал с большим искусством и имел сильное влияние на своих слушателей. Кроме указанных наук, в Академии преподавалась риторика, и обращалось большое внимание на литературные занятия учащихся, которые, посредством целого ряда дидактических приёмов, приучались красиво выражать свои мысли и писать, что считалось необходимым для каждого автора. Когда Георгий Акрополит достаточно потрудился в звании первого дидаскала Академии, он, по ходатайству современного патриарха Германа III, был освобождён от этой обязанности, а заместителем его был назначен (в 1267г.) ритор, богослов и философ Оловол, сосредоточивший внимание слушателей преимущественно на богословских науках. Оловол хорошо знал латинский язык. Из его сочинений сохранились толкование на первую книгу Аналитики Аристотеля, трактат о гипотезе, ямбические стихи церковно-религиозного содержания. В царствование Андроника II и Андроника III в числе профессоров Академии состоял Никифор Григора. Школа по-прежнему пользовалась большой известностью в Империи и привлекала многочисленных учеников. С некоторыми перерывами, зависевшими от тяжёлых внешних и внутренних условий в исторической судьбе Византии, Академия существовала почти до самого её падения. Незадолго до этого трагического события, в Константинополе был известен, как дидаскал, Матфей Камариот, преподававший здесь богословие, философию и риторику. Он был даже взят турками в плен, где вскоре и скончался. Камариот был последним учёным представителем Византийской академии, турецкий плен которого можно считать последним известным нам фактом из истории этой высшей школы. |
| Царь хорошо знал и философию с математикой, как это видно из его сочинения « Περ τς φυσικς καινωνας» в шести словах. Здесь автор рассуждает о единстве природы и доказывает свой тезис доводами и примерами из физики, геометрии, математики и философии. Это сочинение было написано Феодором II ещё до вступления на царский престол. V. 6. Династия Палеологов в отношении к духовному просвещению в Византии XIII-XV b. В 1261г. Константинополь был отнят у латинян императором Михаилом VIII Палеологом (1261–1282), и для духовного просвещения опять наступило лучшее время, и были созданы более благоприятные условия. Развитию просвещения много содействовал император Михаил, стоявший во главе царственных меценатов из фамилии Палеологов, которые подобно Комнинам, Дукам и Ласкарисам, прославили себя крупными заслугами в истории византийской культуры. Михаил VIII очень заботился о восстановлении древней славы Константинополя (Пахимер, I, 260). Поэтому, утвердившись в столице, он принял меры и к поднятию здесь просвещения. Почти одновременно он открыл здесь несколько школ. На первом плане была знаменитая Византийская академия, в которой дидаскалами состояли Георгий Акрополит, а потом ритор Оловол. Тогда как при Акрополите в Академии преимущественное внимание обращалось на светские науки, Оловол сосредоточил внимание питомцев Академии на богословии, причём учащиеся здесь принадлежали по своему происхождению преимущественно к духовному званию (Пахимер, I, 260). Другая школа была открыта императором при храме апостола Павла, в «древнем орфанотрофии», и называлась грамматической. Пахимер рассказывает (1, 266), что Михаил Палеолог оказывал этой школе всякое покровительство и содействовал в её занятиях. Он назначил из царской казны годовое содержание, как учителям, так и ученикам, нередко сам посещал эту школу и узнавал, как ведут своё дело учителя, достойны ли они своего назначения, и, если заслуживали, надлежащим образом поощрял их, учащихся же побуждал к занятиям, относился к ним отечески и даже сам назначал время отдыха и перерыва в занятиях. В Константинополе возникали и частные школы. Одна из них принадлежала монаху Иакинфу. Этот дидаскал имел свою школу ещё в Никее, где жил при храме Архистратига, около патриархии, собирал к себе детей и не только учил, но и кормил их (Пахимер, I, 271). Никейский патриарх Арсений обратил внимание на этого дидаскала, и так как он учил детей без его разрешения, то потребовал к себе, но, увидев, что он человек разумный и образованный, позволил ему продолжать своё дело. Переселившись потом в Константинополь вместе со своими учениками, монах Иакинф и здесь занимался старым делом, причём обучал своих питомцев преимущественно богословским наукам. |
| Палеолог начал действовать круто. За смертью бывшего патриарха Арсения, нового Феодора Студита , против унии образовалась сильная объединенная оппозиция. Арсениты соединились с иосифлянами. Было очевидно, что большинство архиереев не примут унии. Царь убеждал их и лаской и угрозами. Чем вредно признание папы, разве приедет он к нам через море? Что значит поминать его? Не только отцы ваши, но и Сам Христос прибегнул к «экономии», приняв крест за наше спасение. Вы же затеваете раскол и порицаете меня. Великий эконом Кенфилин, полагаясь на свою старость и близость к царю, умолял его на коленях не возбуждать внутри империи церковного и гражданского междоусобия ради избежания войны с внешним врагом. Царь приказал покорному духовенству составить «том», или исповедание, в смысле унии; в конце приведен был стих: «Благословляющие Тебя благословенны будут, и проклинающие Тебя прокляты будут». Этот «том» разносили по домам и отказывавшихся подписать его заставляли, описывая все ценное в доме, вносить наемную плату за дом за 13 лет со времени взятия столицы, так как дома-де принадлежат царю по праву завоевания. Непокорных увозили в ссылку на приготовленных кораблях; множество было сослано на острова Архипелага, в Никею, некоторые сами уехали, многие подчинились при посадке на корабли. Духовенство и монахи были созваны во дворец, между ними – упомянутый ритор Церкви Оловол, начальник школы грамматиков в Орфанотрофии. Он подал голос против унии. Поднялся крик «Он тайный враг царя, недаром у него урезан нос!» Вне себя, Оловол ответил, что он был изувечен за Иоанна Ласкаря. Придворные хотели разорвать его на куски, но царь сдержал их и велел сослать Оловола в никейский монастырь Иакинфа. Через несколько времени его привезли обратно, и по царскому приказанию Оловола вместе с одним из Иаситов и восемью другими палачи били и провели по городу, повесив на них окровавленные грязные бараньи внутренности, которыми били Оловола по лицу. Позорное наказание подействовало. Высшее духовенство более не противилось. Обеспечено было признание трех пунктов унии: папского верховенства (примата) над всею христианскою Церковью, папского верховного канонического суда (апелляция в Рим) и, наконец, поминания папского имени на церковном богослужении. |
| Но это еще не все; это была еще не крайняя степень реакции: она была дальше за этими событии; серьезное дело было впереди. Был еще не тронут человек, которого все считали виновником унии. Нужно было его низвергнуть и потом уже действовать против всех, по их мнению, неизгладимо запятнавших себя унией. И потому, до времени снисходительно обращаясь с последними, склонив на свою сторону всех бывших в Константинополе епископов и прежде всего бывшего тогда в Константинополе патриарха александрийского Афанасия, крайние противники унии собрали против Векка собор. На этом собор, на котором председательствовал патриарх Александрийский и присутствовали, между прочим, много потерпевших от М. Палеолога великий Логофет Музалон и Ритор Оловол, также ловко передавшийся теперь на сторону противников унии, прежний ее последователь, Георгий кипрский и многие другие, Векк обвиняем был за свои сочинения, смутившие мир церковный, поднявший ненужные вопросы, наполненные ересями. Его сочинения были осуждены и сожжены на соборе. Звоном колоколов собрали народ, принудили явиться туда самого Векка, долго не шедшего на собор из опасения народной ярости. Векка заставили сеть на последнее место и защищаться. Он оправдывался в своей приверженности к унии обстоятельствами времени, пользою союза с Римом для империи, но в заключение принужден был отречься от своих сочинений, подписаться под представленное ему исповедание веры и также письменно отказаться от патриаршества; после чего вскоре был сослан был в ссылку в Прузу, что в Вифинии, вместе с Мелитиниотом и Метохитом 219 . При посвящении нового патриарха, врага и соперника Векка, Георгия кипрского, еще в нескольких фактах выразилась неприязнь к латинянам, и униатам. Император, конечно по внушению заправлявшей тогда всем партии, хотел, чтобы в посвящении нового патриарха не участвовал никто из запятнавших себя общением с латинянам. Положено было воспользоваться для этой цеди недавно приехавшим в Константинополь из Этолии и Македонии епископами козильским и деврским, не принимавшими никакого участия в унии . |
| ( Vasiliev. 1936. P. 146–148). В 1238 и 1242 гг. первые набеги на Готию совершили татары, разорявшие приходы епархии. После восстановления в 1261 г. имп. Михаилом VIII Палеологом разгромленной крестоносцами Византийской империи К-польский Патриархат проводил политику укрепления своих крымских епархий. По свидетельству имп. Андроника II Палеолога в кон. XIII в. все эти епархии были возведены в ранг митрополий ( Vasiliev.1936. P. 276). В 1292 г. митр. Софроний присутствовал на Соборе в К-поле ( Арсений. 1873. С. 69). В 1317 г. патриарху К-польскому Иоанну XIII Глике пришлось вмешаться в тяжбу между митрополитами Готии и Сугдеи (совр. Судак) по поводу присоединения к Готии неск. приходов Сугдейской митрополии. В посл. четв. XIV в. у митрополита Готии возникали и др. споры с Сугдейским и Херсонским митрополитами о принадлежности различных приходов ( Vasiliev. 1936. P. 276). Довольно подробно известна деятельность митр. Готии Петра, к-рый в 1347 г. подписал Паламитский томос ( Darrouzès. 1979. I 5. 2280), в авг. одобрил снятие противников К-польского патриарха Исидора Вухира с должностей (Ibid. 2289), а в сент. участвовал в заседании Собора в К-поле (Ibid. I 5. 2291). В окт. 1368 г. патриарх К-польский Филофей IKokkuh передал митрополиту Готии как патриаршему экзарху полномочия на управление Херсонской митрополией. Экзарх получил все права митрополита, в т. ч. право на почести со стороны верующих, на поминание его имени после имени патриарха во всех приходах и на получение доходов, к-рые он был обязан отправлять в Патриархию ( Darrouzès. 1979. P. 87. I 5. 2543). В 1370 г. в Херсон назначили митрополита. Митрополит Готии участвовал в заседании Синода в сент. (Ibid. 2741) и в нояб. 1382 г. (Ibid. 2745), 20 янв. 1383 г. (Ibid. 2749) и в февр. 1389 г., при патриархе Антонии IV (Ibid. 2847). Между 1397 и 1399 гг. митрополитом был рукоположен хартофилакс Иоанн Оловол ( Darrouzès. 1979. P. 528. I 6. 3235). В вымостке пола Партенитской базилики найдена плита с надписью, к-рую издал В. |
| Из среды этих дидаскалов вышли впоследствии Михаил Итал, будущий епископ Филипополя, известный Феофилакт Охридский, прославленный толкователь Нового Завета, Евстафий Фессалоникийский, известный гуманист и богослов. Не следует представлять себе эту патриаршую Академию, как только пастырскую школу с узко–церковной программою. Наличие в ней «магистра риторов», предполагает изучение и общеобразовательных предметов. В ней, как указывает Фукс, проходили пропедевтический, философский круг наук (грамматика, риторика, философия и математика). Школа эта, по–видимому, помещалась не только в нарфексе Великой церкви Св. Софии, но также и при церкви Богородицы в Халкопратии, в церкви ап. Петра и в церкви св. Феодора . При патриархе Германе в 1267 г. во главе восстановленного «дидаскалиона» стоит Максим Оловол со званием «магистра риторов» и «ритора риторов». Число учеников простиралось до 336 человек. В XIV веке известен, как «учитель Евангелия», Феодор Мелитинский и Иосиф Вриенний. Последний преподавал не только богословие, но и светские науки, и слушали его и греки, и приезжие итальянцы. Вриенний преподавал в Студийском монастыре, и в этой школе было до 30 профессоров . К концу византийской истории наиболее просвещенные представители общества и церкви сознали слабые стороны византийского богословского образования, а именно недостаточную общую подготовку и отсутствие связи богословия с философией. Георгий Схоларий знает, что западные профессора теологии обучают богословию «по методам других наук» . С. ФИЛОСОФСКАЯ ТРАДИЦИЯ Мы только что разобрали те главные моменты, которые определяли направление и стиль поздневизантийского богословия. На очереди стоит вопрос об общем культурном состоянии византийского общества, об общем образовании и, в частности, о философской традиции в Византии в средневековой период. Говоря о присущей византийцам церковности, проникавшей насквозь их быт, сознание, культуру, было бы все же ошибочным обобщением думать, что только богословское и общецерковное определяло характер византийской культуры и что, кроме храмового благочестия, они не имели никаких других духовных интересов. Если можно говорить о «династиях святых» и «семьях преподобных», то это не исключает высокой культуры в них самих; наоборот, это придает этой культуре определенное устремление. Кроме благочестия и подвига, в этой среде цвело и разностороннее образование. Не только отвлеченные догматические проблемы о сущности и энергиях, о двухчастном или трехчастном строении человека, о постижимом и непостижимом в Божестве, о «славе Христовой» или нетленности Евхаристии волновало умы. Их кругозор этим не ограничивался. Да, прежде всего, и для постановки этих проблем, для самого богословствования нужно серьезное философское и научное образование. |
| Свет образования снова засветился на Востоке: возникли школы, явились трудолюбивые ученые и ревностные учителя. Просвещение, как известно, составляло принадлежность Византийской империи до самого ее падения. Царственная династия Палеологов ревностно содействовала преуспеянию науки. Михаил Палеолог лишь только завладел Византией, как тотчас озаботился улучшением положения науки. Он открыл почти одновременно несколько школ. Прежде всего он открыл грамматическую школу, которая помещалась при храме апостола Павла, в древнем сиротском доме (вероятно, в том самом доме, который так великолепно был устроен Алексеем Комяиным, главным образом, в школьных целях). Пахимер вот что говорит об отношении первого Палеолога к этой школе: «Михаил назначил годовое содержание как учителям, так и ученикам; эту школу иногда он сам посещал и разузнавал, хороши ли учителя, каковы успехи мальчиков; учителей, если они заслуживали того, император поощрял; заботливость же его об учениках простиралась та κ далеко, что он сам назначал время вакаций. Другая школа, основанная Михаилом Палеологом, называлась «школой словесных наук». Она открыта была без промедления, вслед за тем, как греки отняли у латинян Византию. Наставником в ней был знаменитый муж того времени Георгий Акрополит» 910 . Об этой школе сохранил благодарные воспоминания Григорий Кипрский , который сам учился здесь и который сообщает о ней несколько сведений в своей автобиографии. В этой школе читался и комментировался Аристотель, объяснялись геометрические и арифметические системы Евклида и Никомаха. Григорий говорит, что особенно важное значение здесь придавалось красноречию и литературным опытам. Аристотель комментировался с таким успехом, что ученики чувствовали себя увлеченными этим знаменитым философом древности 911 . Когда Георгий Акрополит почувствовал утомление от школьных занятий, то его сменил новый наставник Оловол, имевший «Диплом ритора», человек во всех отношениях достойный. Школа по-прежнему была училищем «словесных наук». |
| Михаил Гавра (ок. 1290 – после 1350 гг.) – известный интеллектуал, писатель, непревзойденный эпистолограф поздней Византии, составивший около 1400 писем. Большинство из них относится к периоду 1307–1327 гг. См.: эпистолография. Михаил Глика – грамматик, знаток патристики и богослов родом с острова Корфу. Жил в царствование василевса Мануила I Комнина (1143– 1180 гг.). Автор посвященной сыну всемирной хроники (от сотворения мира до смерти василевса Алексея I Комнина, 1118 г.) с вплетенными в нее развлекательными, доходчиво написанными рассказами-баснями о происхождении и жизни растений и животных. Ему принадлежат сборник пословиц и книга их толкований, богословские сочинения, письма и словарь. По доносу о том, что он высмеивал пристрастие Мануила к гаданиям и астрологии, М. Г. был брошен в одну из самых мрачных придворных тюрем, приговорен к смертной казне, но после написания поэмы – прошения о помиловании эта кара была заменена ослеплением. Вероятно, в конце жизни написал стихотворный энкомий в честь удачного похода Мануила на венгров. См.: историки Византии. Михаил Критовул (Имврий, Имвриот, Нисиот) – грек-ренегат, принадлежавший к знати острова Имврос в Эгейском море, видный политический деятель-туркофил, пошел на службу к султану османов и в 1456 г. получил от него пост наместника города Лесбос на острове Имврос. Когда весной 1466 г. остров попал в руки венецианцев, М. К. бежал в Константинополь и постригся в монахи на Афоне. Умер, видимо, около 1470 г. Будучи человеком широко образованным, описал падение Константинополя в «Истории Мехмета II», которая охватывает период 1451–1467 гг. и дает сведения о походах султана. М. К. провозглашал незыблемость турецкого владычества и оправдывал необходимость сотрудничества с османами. Свое сочинение М. К. подарил султану, но ему оно не понравилось и не было издано. Его единственная рукопись так и осталась в безвестности в библиотеке султанского Сераля в Стамбуле и была открыта лишь в новое время. См.: историки Византии. Михаил Оловол – императорский секретарь, ритор и оратор при дворе правителя Никейской империи Михаила Пелеолога, автор религиозных стихотворений, пространных бесед, античных поэм, комментария на первую книгу «Аналитики» Аристотеля. Ослеплен по приказу императора в 1261 г. |
|
|
