| В толковании на Агг 1.13 блаженный Иероним пишет: «Некоторые думают, что Иоанн Креститель, Малахия, имя которого значит Ангел Господа и Аггей, книгу которого мы ныне имеем в своих руках, были Ангелами, но по соизволению и повелению Божию приняли человеческие тела и обращались среди людей» (Блаженного Иеронима – в русском переводе – Одна книга толкований на пророка Аггея, к Павле и Евстохии. Твор. Часть 16: с. 333). Это неудобоприемлемое мнение, вызвавшее опровержение со стороны блаженного Иеронима и св. Кирилла Александр., могло возникнуть, кроме буквального понимания термина малеах Иегова в Агг 1.13 – еще из отсутствия обычного у пророков указания имени отца пророка, а также из неизвестности в народе гробницы пророка. Основания эти, конечно, совершенно недостаточны, тем более что в настоящее время имя отца пророка, быть может уже известно. При раскопках на площади Харам эс Шериф, прежде занятой иерусалимским храмом, была найдена древне-еврейская печать с вырезанною на ней буквами древне-еврейского шрифта надписью: «Аггея, сына Шевании». В виду находящегося только у пророка Аггея, упоминания о печати-перстне, носимой мужчинами не без основания видят в этой печати именно печать пророка Аггея, и предполагают, что он мог утерять ее именно вблизи храма, около которого он должен был находиться часто, так как с великим интересом следил за правильностью работ по постройке храма (Проф. А. А. Олесницкий , Ветхозаветный храм. с. 855). При такой скудости и сомнительности сохраненных традицией сведений о личности, жизни и деятельности пророка Аггея, историческое зерно можно усматривать в сообщениях Епифания, Дорофея, Исихия, в основе которых лежит, по-видимому, древнее, первоначальное еврейское предание. В духе этого предания и некоторые новые исследователи (напр. Рейсс) допускают, что пророк Аггей принадлежал к священному Левиину колену и в юном возрасте возвратился из Вавилона. С последним не согласуется и имеет малую вероятность противоположное мнение других ученых (Евальда Корнилля и др.), – опирающееся на толкование Агг 2.3 , – будто пророк Аггей принадлежал к числу тех старцев, которые видели еще храм Соломонов (ср. |
| Богородичен: Ты была еси преестественно, Богородительнице, жилище истинно всех Царя/и златовидный ковчег, Единаго Законодавца внутрь имея,/Христа воплощаема. Святой пророк Аггей – один из так называемых «малых пророков» – происходил из священного рода колена Левиина. Родился он в Вавилоне и в юношеском возрасте вернулся в Иерусалим вместе со всеми Иудеями, освобожденными персидским царем Киром (правил с 559 по 530 г. до Рождества Христова). Святой Аггей первый выступил с пророческим словом после семидесятилетнего Вавилонского плена иудейского народа (ок. 606–536). Пророческое служение начал во второй год царствования персидского царя Дария Гистаспа (правил с 521 по 485 г. до Рождества Христова). Когда Иудеи собрались в праздничный день для принесения жертв, через пророка Аггея было Слово Господне к народу с обличением их забот о домах своих и нерадении о доме Божием. Он указал на религиозное равнодушие, в котором кроется главная причина всех бед. Все послушались гласа Господа, «пришли и стали производить работы в доме Господа Саваофа, Бога своего» ( Агг.1:14 ), некогда разрушенного Навуходоносором. И они получили духовную поддержку и ободрение: «Ободрись, весь народ земли, говорит Господь, и производите работы, ибо Я с вами, говорит Господь Саваоф. Завет Мой, который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта, и дух Мой пребывает среди вас: не бойтесь! ибо так говорит Господь Саваоф: еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу, и потрясу все народы, и придет Желаемый всеми народами, и наполню дом сей славою, говорит Господь Саваоф. Мое серебро и Мое золото, говорит Господь Саваоф. Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего, говорит Господь Саваоф: и на месте сем Я дам мир, говорит Господь Саваоф» ( Агг.2:4–9 ). Старики, прежде видевшие Иерусалимский храм до разрушения, сожалели о бедности нового храма и тем многих вводили в уныние. Святой Аггей пророчествовал, что Господь исполнит обетование, данное Своему народу при выходе из Египта, и доставит второму храму большую славу, чем имел первый. В нем явится «Желаемый всеми народами» ( Агг.2:7 ) – Господь Иисус Христос. |
| Сын Толстого, Илья Львович, вспоминая о взаимоотношениях своего отца с Федоровым, говорил, что у Федорова были удивительно живые, проницательные и умные глаза. Они, казалось, излучали добро и светились почти детской наивностью. Илья Львович также говорил, что он представлял себе святых как раз такими, каким был Федоров. По словам Ильи Львовича, во время спора его отец всегда нервничал и легко терял самообладание, однако он всегда слушал Федорова с особенным вниманием и никогда не позволял себе обычной раздражительности. Федоров резко критиковал отрицательное отношение Толстого к высшим культурным ценностям, науке и искусству. Однажды, когда Толстой пришел в библиотеку, Федоров начал показывать ему ее книжные сокровища. «Как много люди пишут глупостей, — заметил Толстой. — Все это следовало бы сжечь». Федоров вспылил: «Я видел за свою жизнь многих глупцов, но таких, как вы, еще не видел». Федоров связывает свое учение с христианством, в частности с православием как религией, которая придает особую ценность идее воскресения (пасха) и вечности жизни. Долг человека — достижение сверхнравственности, осуществление синтеза теоретического и практического разума и становление разумом всеобщего. Посредством знания и деятельности человек должен превратить все слепые и часто враждебные ему силы природы в орудия и органы человечества. Установив господство над природой, человечество победит смерть. Более того, человечество может и должно поставить перед собой задачу воскрешения всех своих прародителей. Будучи многим в едином, подобно триединству Бога Отца, Сына и Святого Духа, человечество достигнет такой «неделимости», которая сделает невозможным любое разрушение, любую изоляцию, т. е. смерть. Причина недоброжелательного, враждебного отношения людей и народов друг к другу, по мнению Федорова, кроется в том, что каждый человек под давлением грозных и смертоносных сил природы становится одержимым стремлением к самосохранению. Вследствие этого самомнения силы человека разобщены и поэтому недостаточны для разрешения великой проблемы господства над природой. |
| Первые печатники ревностно принялись за подготовительные работы и через десять лет, 19 апреля 1563 года, начали печатать, а через год, 1 марта 1564 года, окончили книгу «Богослужебный Апостол», названный ими впослесловии: «Деяния апостольстка и послания соборная и святаго апостола Павла послания». Этот Апостол 1564 года и стал первенцем Московской печати. Митрополит Макарий, благословивший начало книгопечатания в Москве, не дожил до выпуска первой печатной книги. Она вышла при преемнике его, митрополите Афанасии. При этом же митрополите Афанасии Иван Федоров и Петр Тимофеев отпечатали со 2 сентября по 29 октября 1565 года Часовник, а потом, в период времени между 1564 и 1568 годами, и Евангелие на той же самой бумаге, на которой напечатали Апостол. Евангелие было последней Московской работой Ивана Федорова. Давно накипавшее недоброжелательство, разразилось бедой. Покровительство царя и митрополита, выражавшееся в «нещадном даянии сокровищ», породило зависть. К зависти присоединилось озлобление переписчиков, занимавшихся списыванием книг и увидавших в типографии подрыв своему промыслу. Первопечатники обвинены были в ереси и волшебстве, в связи с нечистой силой, а Печатный Двор сожгли. Печальное событие это, правда, не остановило Московского книгопечатания ни при Грозном, ни при преемниках его. Но первопечатники должны были бежать из Москвы и укрыться в Литве. Здесь их радушно принял гетман Ходкевич и основал в своем имении Заблудове типографию для них (Белостокского уезда, Гродненской губернии). В Заблудове Федоров и Мстиславцев напечатали «Евангелие учительное» в 1568 году, а потом «Псалтырь с Часословом» в 1570 году. Перед этим Мстиславцев переселился в Вильну, а Федорову, по отпечатании Псалтири, Ходкевич приказал работу прекратить и жить в деревне землепашеством. Федоров не мог примириться с этим и ушел во Львов. Здесь он напечатал во второй раз апостол, в 1574 году. Книга эта любопытна «послесловием», в котором Федоров подробно говорит о своей судьбе. Говоря о причинах, заставивших его бежать из Москвы, Федоров сообщает: «Сия же убо не туне начах поведати вам, но презельнаго ради озлобления, часто случающагося нам не от самого государя (Ивана Грозного), но от многих начальник и священноначальник и учитель, которые на нас, зависти ради, многия ереси умышляли, хотячи благое во зло превратити и Божие дело в конец погубити... Такова зависть и ненависть... нас от земли и отечества и от рода нашего изгна и в ины страны незнаемы пресели». |
| Пока Василий деловито покрикивал на неторопливых или бестолковых животных: " Ты куда! А, ну, побалуй у меня! Я те-бе...! " , я в это время догонял отбившихся животных и заворачивал их обратно в стадо. Особенно много хлопот доставляли овцы и козы. После того, как я неудачно в первый день попытался щелкнуть на большаке Васильевым кнутом, закрутив его так, что заплетенным в косичку тонким кончиком чуть не высек себе гла з а, приходилось больше управляться голосом и рассчитывать на свои ноги. Но вот наступила полдневная жара, бедные животные вдоволь набегались, нащипались травы и, наконец, разлеглись между деревьев, лениво переваривая нащипанное за утро. Я устроился под развесистой березой, вытянув ноги и закинув их одна на другую, прислонившись к прохладному стволу, как в сладкой дреме слушаю несмолкаемый шум листвы. Много позже мне попадутся на глаза прон з ительные рубцовские строки: Я люблю, когда шумят березы, Ког д а листья па д ают с берез. Я гляжу, и набегают слезы На глаза, отвыкшие от слез… " Пойдем, сынок, некогда рассиживаться-то, еще отдохнем, перед городом.. . " Мне нравится, что бабушка меня называет так, и я был бы счастлив на этой земле, если б она или мама моя называли меня так долго-долго, и даже тогда, когда их руки будут скользить по моим редеющим с сединой волосам. Да и какой я ей внучек в свои-то шестнадцать лет, да к тому же проведший большую часть своей сознательной жизни у бабушки с дедом, а не у родителей. Одно время я упрямо отвечал, когда меня спрашивали, чей я: Федоров, Ю ра Федоров! И сколько мама ни пыталась мне внушить, что моя фамилия " Павлов " , Пав-лов!!! - я упрямо твердил: " Федоров " , " Федоров " , " Федоров " , пока не пошел в школу, где на моих тетрадях первоклассника учительница не написала: " Ученика Дюков-Борской начальной школы Юры Павлова " ,- тогда и пришлось с этим смириться. Вот показалось село, церковь, невесть когда белившаяся в последний раз, кладбище при ней. " Когда Мите оградку поставим... " - вздыхает бабушка, глядя на покосившуюся изгородь последнего земного пристанища. Я знаю, что с краю, ближе к нам, могила де д а. В моей памяти ещё свежи воспоминания не более чем годовой давности. |
| Псалтирь с Часословцем печаталась в Заблудове с 26 сентября 1569 по 23 марта 1570 г. Во Львове Иван Федоров находился с начала 1573 г. Из Заблудова он вывез лишь часть шрифтов и типографское оборудование и поэтому нуждался в материальной поддержке, которую ему оказали некоторые православные мещане Львова, в особенности «седларь» (ремесленник, изготовлявший седла) Семен Каленникович, ссудивший крупную сумму денег. Апостол печатался во Львове с 25 февраля 1573 по 15 февраля 1574 г. (Icaºbuч. Першодрукар Ibah Федоров. С. 50–62). В 1575 г. Иван Федоров переезжает на Волынь: по приказу кн. К. Острожского он был назначен «справцею» Дерманского монастыря (там же. С. 71). Умер 5 декабря 1583 г. во Львове (там же. С. 112). Лишь в 1955 г. предположения митр. Макария получили подтверждение: в научный оборот был введен Букварь, напечатанный Иваном Федоровым во Львове в 1574 г. (Ivan Fedorov’s Primer (Published by Jakobson R.)//Harvard library bullemin. 1955. V. 9. 1; Грамматика Ивана Федорова. Ки¿в, 1964). Букварь, изданный «ради скорого младенческого научения»,— первое печатное пособие, предназначенное для начального обучения церковнославянскому языку. Его появление — важное свидетельство роста в православной среде интереса к проблемам образования. Букварь затем многократно перепечатывался с небольшими изменениями. В 1578 г. Иван Федоров в Остроге выпустил новое издание Букваря с текстами, которые должны были использоваться для обучения и греческому языку. Позднее, в 90-х гг. XVI в., появились и настоящие грамматические пособия для обучения греческому и славянскому языкам, включавшие такие тексты, как «Изложение о православной вере». Они должны были не только помочь обучению грамоте и письму, но и дать начальные знания о догматике православной Церкви (Дзюба Е. Н. Просвещение на Украине. 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Киев, 1987. С. 43–51). О Тимофее Мстиславце см.: Зернова А. С. Первопечатник Петр Тимофеев Мстиславец//Книга: Исследования и материалы. М., 1964. Сб. 9. При подготовке текста Библии к изданию кружком греческих и славянских книжников при дворе кн. К. К. Острожского была проделана значительная работа по сближению языка положенной в основу издания Геннадиевской Библии с греческим текстом Септуагинты Першодрукар Ibah Федоров. С. 101). |
| Орловской губ., Севского у., с. Княжнина крест. Дионисий Иванов Иванин, 32 лет, около 15 л. был расслабленным и лежал недвижимо на одре болезни, в Чернигов с большим трудом был доставлен родными, в храм внесен на носилках при помощи четырех человек. «Во время молебного пения у гробницы нетленных мощей святителя Феодосия, – рассказывает исцеленный Дионисий, – я молитвенно воззвал к преподобному от всей души о своем исцелении и почувствовал внезапно, как будто кто обдал теплою водой омертвевшие оконечности моего тела или теплота эта как бы исходила из чрева моего и оживила всего меня; я почувствовал приток сил и впервые мог пошевельнуть много лет недвижимыми членами. В сердце огнем возгорелась радость и любовь к святителю. При помощи родных я мог приложиться к мощам, находясь не в лежачем, а прямом положении». В тот же день Дионисий исповедался и приобщился Св. Таин. Восстановление сил и здоровья у него шло видимо для всех: в следующие дни он мог стоять около стены, в высохших ногах есть теплота, в бледном, мертвенном лице – жизнь, в глазах священный огонь веры и упования. Исцеленный не уходил из-под сени храма, боясь потерять благодать исцеления и ожидая полного восстановления своего здоровья, и потому этого исцеленного во все дни торжества можно было всякому видеть. Допрашивали и искушали Иванина и раскольники, прося его встать, сесть, осязали его ноги и проч., а он, подобно исцеленному Христом слепорожденному, славил Господа, дивного во святых Своих. Другой не менее поразительный случай исцеления совершился накануне открытия мощей. Уроженец Брянска Орловской губ. Иван Павлов Федоров разбит был параличом и совершенно не мог ходить. 5 сентября он был на руках внесен в пещеру, где покоились мощи святителя, там был отслужен молебен, и Федоров приложился к мощам, после чего почувствовал значительное облегчение. На второй день Федоров в сопровождении сестры сам уже пришел ко входу в пещеру, в которую внесен был опять на руках. Здесь он мог петь молебен святителю в пещере, стоя на ногах и обливаясь слезами радости. Выходя из пещеры, исцеляемый Федоров сам, без посторонней помощи, поднялся на три ступени лестницы, а далее был вынесен на руках сопровождавшими. На следующий день исцеленный уже сам вошел в пещеру приложиться к мощам святого целителя и сам вышел из пещеры без посторонней помощи. В прочие дни торжеств Федоров был здесь же в ограде церковной как живое свидетельство славы новоявленного чудотворца. Тысячи торжествовавших богомольцев видели исцеленного ходившим по церковной ограде со своей сестрой. |
| Скачать epub pdf Общее дело – так Н.Ф. Федоров называл задачу сохранения, совершенствования и восстановления жизни. Существующая действительность, по Федорову, несовершенна. Все в природе подвержено болезням и смерти, в мире господствует зло, несправедливость, небратские отношения между людьми. Первоначальная первопричина царящего зла лежит не в политических, юридических и экономических условиях жизни, а в рабской зависимости всех людей от неразумно и ненравственно действующих стихийных сил природы, которые ведут ко всеобщему разрушению и смерти. Для устранения существующей вражды и всех бедствий земного существования нужно начинать, по Федорову, не с изменения отношений между людьми, а с изменения отношений людей к природе и природы к людям. Слепое, лишенное разума развитие природы, с одной стороны, и пассивное либо же хищническое отношение людей к природе – с другой, должно быть заменено сознательной регуляцией человеком стихийных сил природы. Победа над голодом, стихийными бедствиями, болезнями людей, животных и растений, победа над самой смертью – вот задача, достойная человека, наделенного разумом... Федоров Николай Федорович (26.05/9.06.1829 – 15/28.12.1903), философ Родился в с. Ключи Тамбовской губ. от внебрачной связи кн. П. И. Гагарина и дворянской девицы Е. Ивановой. Когда кн. Гагарин скончался (1832), мальчик, получивший фамилию от крестного отца, вместе с матерью и др. детьми от нее же, должен был покинуть отцовский дом. Впрочем, семья была достаточно обеспечена, судя по тому, что Николай Федоров мог получить образование в гимназии (в г. Тамбове). По окончании гимназии он поступил на юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе, но оставался в нем всего 3 года. С этого момента начинается период скитаний у Николая Федоровича: с 1854 по 1868 он переменил 7 городов, служа учителем истории и географии в низших школах, – и именно в эти годы сложились основы его мировоззрения, как об этом свидетельствует его верный последователь Н. Петерсон (впоследствии один из издателей сочинений Н. Ф. Федорова). С 1868 Федоров переходит на службу в Москву и очень скоро получает место в Румянцевском музее, где он оставался на службе 25 лет. Последние годы жизни, уже уйдя в отставку, Федоров начал снова работать в библиотеке при Архиве Министерства иностранных дел (в Москве). |
| В Москве первый печатник вовлечен был в область библейских интересов того времени тогдашней жизненной потребностью – иметь для церковного употребления исправленные тексты. Еще со времени Стоглавого Собора 1551 года московское правительство было озабочено задачейостановить порчу богослужебных книг. Решение собора по этому делу сводилось к приказанию протопопам и избранным священникам «дозирати священных книг, святых Евангелий, и Апостоли прочих святых книг, их жо Соборная Церковь приемлет и которые обрящутся не правлены и описьливы, те все с добрых переводов исправливати соборне». Когда подобные меры ничему не помогли, тогда, в 1503 году Иоанн Грозный решился завести типографию. У печатного дела стали дьякон Николо-Гостунской церкви, в Кремле, Иван Федоров, Петр Мстисланцев (с 1550 г.) и датчанин Миссингейм. Около десяти лет готовился Иван Федоров к печатанию и изданию первой книги в устроенной им типографии, и труды и настойчивость его, наконец, увенчались успехом. Первенцем его печатного станка была священная книга. Какая это была книга, точно сказать трудно. Ранее такою книгою почитался богослужебный Апостол (Деяния и послания св. апостолов), изданный в 1564 году. Но затем ученые библиографы находили возможным предоставить первенство другим книгам. Были указаны как более ранние издания, чем Апостол 1564 г., дестевая Псалтирь, напечатанная в Москве между 1553 и 1560 годами и два «безвыходных» Евангелия. Честь выхода в 1564 году одновременно с Апостолом, припысывалась также сии одному «безвыходному» Евангелию 131 . Печатная деятельность Ивана Федорова продолжалась недолго: в 1565 году некоторые начальные люди, «хотячи благое во зло превратите и Божие дело в конец погубим», обвинили печатников Ивана Федорова да Петра Мстиславцева «внебытной ереси» и принудили их бежать из Москвы в Литву, где их принял просвещенный гетман литовский Г. А. Ходкевич. Ходкевич поместил их в городе Заблудове (Гродненской губ.), и здесь они напечатали Учительное Евангелие (1569 г.) и Псалтирь 1570 г. По смерти Ходкевича (1569 г.), Петр Мстиславцев перешел из Заблудова в Вильну, там в типографии у братьев Мамоничей напечатал Евангелие 1575 г., а Иван Федоров удалился во Львов, гд также занимался печатанием священных книг: между прочим, здесь в 1571 году он издал Апостол, более полный по подбору статей пред текстом, чем первопечатный, и потому сделавшийся образцом для последующих московских изданий. От этой деятельности Иван Федоров отозван был в Острог, к князю Острожскому, для издания задуманной князем полной славянской Библии. И по предшествующей подготовкеипо испытанной преданности делу, Иван Федоров был в это время единственным и незаменимым человеком для осуществления предприятия Острожского князя. Другого, лучшего выбора просвещенный издатель сделать не мог: он обеспечил свое издание самой лучшей силой в области печатного дела. Можно полагать, что и вообще сотрудников для своего издания Библии князь Острожский подобрал из самых лучших книжных сил своего времени. |
| По мнению Г. Флоровского , у Федорова есть «несомненный привкус какой-то некромании». Федоров «всегда предпочитает сделанное – рожденному, искусственное – естественному». Вот что писал Соловьев Федорову: «Простое физическое воскресение мертвых само по себе не может быть целью. Воскресить людей в том состоянии, в каком они стремятся пожирать друг друга, воскресить человечество на степени каннибализма было бы и невозможно и совершенно нежелательно...» Идея «имманентного воскрешения» направляла мысль Федорова в сторону уяснения реальных путей к этому «имманентному воскрешению». Но если внимательно отнестись к самому замыслу Федорова, то, конечно, замечания Соловьева нельзя признать не чем иным, как только недоразумением. Вот что пишет Федоров в одном примечании: «точное, слепое повторение прошлой жизни со всеми ее мерзостями, конечно, не имеет ничего привлекательного». Еще сильнее это выражено Федоровым в др. месте: «Всеобщее воскрешение является последней целью, исполнением воли Божией, осуществлением метафизического совершенства, всеобщим счастьем». Федоров как-то наивно верил, что, соединившись в «общем деле», все люди через это «общее дело» (воскрешение усопших) внутренне преобразятся так, что все «мерзости» станут просто невозможны. Тут, по-видимому, действовало то убеждение, что само объединение людей (для «общего дела») уже устранит «небратство» между людьми. «Не иначе как путем совокупного действия, –писал Федоров, – идеальное может превратиться в реальное и мир станет миром». «Такие положения, при которых неизбежно причинять то или иное зло, такие положения станут невозможными (!) при объединении всех живущих для общего дела воскрешения всех умерших». Еще читаем: «воскрешение есть полнота жизни умственной, нравственной и художественной». По мысли Федорова, если не будет имманентного воскрешения, произойдет трансцендентное воскресение, – но оно уже приведет к отделению достойных вечной радости от недостойных, подлежащих осуждению. Федоров всецело принимает учение о возможности «воскресения для вечного наказания» («я буквально верю в это», – пишет он), но он ищет, как он выражается, «полного и всеобщего спасения – вместо спасения неполного и невсеобщего, при коем одни (грешники) осуждаются на вечные муки, а др. |
|
|
