| Нужно думать, что, как павликианин с детства и как иконоборец по военной карьере, Михаил II мог бы быть чистым гонителем икон. Но он был практичным политиком, заинтересованным в сохранении власти. Да и как павликианин, по семейным преданиям, ненавидел религиозные гонения. Еще недавно, при Михаиле I, православные добивались смертной казни для павликиан. Поэтому из Михаила Травля, этого полуварвара в IX в., выработался своеобразный защитник свободы религиозной совести, каких до новых европейских веков еще не бывало. Разочаровывая наивных, и православных и иконоборцев, Михаил II не раз по различным поводам декларировал и объяснял свою волю: «Я вступил на престол не для того, чтобы вводить новые догматы веры, но и не для того также, чтобы вводить изменения уже в преданных и исповедуемых догматах. Итак, пусть каждый поступает в этом отношении, как ему угодно, не боясь никаких неприятностей и лишений.» Или иначе: «Совершенно безразлично почитать или не почитать иконы.» И еще: «Кто прежде нас исследовал церковные догматы, тот пусть и отвечает за то, что он сделал, хорошо или нет. A мы в каком положении застали церковь, в таком решили и оставить ее. Принимая это в соображение, мы и настаиваем: глубокое молчание да будет об иконах (σιγη βαθεια της των εικονων μνημης γενεσθω). И потому пусть никто не смеет поднимать речь об иконах (с той или другой стороны), но да будет совершенно устранен и удален (εκ ποδων γενεσθω και οιχεσθω) и собор Константина (754 г.), и Тарасия (787 г.), и ныне бывший при Льве (815 г.) по этим вопросам.» Держась на практике действительной свободы совести, Михаил II Травль на самом деле притупил остроту борьбы двух партий. Православные чувствовали себя внешне спокойными, домашнее иконопочитание не преследовалось. Св. Феодор Студит и патриарх Никифор не пережили царствования Михаила Травля. Феодор скончался в 826 г., Никифор — в 829 г. Но Михаил внутренне оставался убежденным иконоборцем, и при случае можно было опасаться его гонительства. B одном послании, отправленном Михаилом II на Запад, к Людовику Благочестивому, зная «анти-Ирининское» настроение двора Людовика, Михаил Травль так критикует иконопочитателей: |
| Первое достоверное упоминание о Русском государстве в иностранных источниках относится к 839 году. В этот год послы кагана русов, как сообщает хроника Бертинского монастыря, явились к королю франков Людовику I Благочестивому. Многие историки пытались доказать, что эти русы не имели отношения к позднейшей Руси, были варягами-скандинавами. Но титул каган определённо указывает на земли, которые находились в тесном общении с Великой Степью. И позднее русские великие князья частенько назывались каганами. Так, митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати» (1051 г.) титулует каганами Владимира Святого и Ярослава Мудрого. На стене Софийского собора в Киеве есть надпись: «Спаси, Господи, кагана нашего». Как предполагают, она относится к великому князю Святославу Ярославичу, правившему в Киеве в 1073-1076 гг. Для древних русских князей титул каган, особенно в международных отношениях, был тем же, чем для московских государей конца XV-XVI вв. был титул царь. Да и вообще, очень много данных указывает на то, что название Русь было более свойственно именно Южной, а не Северной позднейшей Руси. Хотя детальные исследования, проведённые в конце прошлого века А.Г. Кузьминым, выяснили, что названия с корнем «рус-» или близкими к нему в раннее средневековье были разбросаны буквально чуть ли не по всей Европе... Древнейшие списки житий равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия (1150-летие начала просветительской миссии которых отмечалось два года назад) указывают, что в 861 году, будучи в Крыму, св. Кирилл видел там Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами. Одни историки утверждают, что это была глаголица. Другие видят остатки этой докириллической письменности в таинственных «чертах и резах», о которых упоминают некоторые древние источники и которые, возможно, мы видим на монетах князя Владимира Святого. Большинство историков, однако, по-прежнему никак не объясняет эти свидетельства. Однако вопрос существует и требует удовлетворительного научного ответа, а не игнорирования его как чего-то незначащего. |
| Позднее к Дадону присоединился подвижник Медральд. Молва об их подвигах распространилась по округе, и в К. собралась община монахов, построивших ц. Спасителя. Дадон, желая остаться отшельником, передал руководство общиной Медральду и удалился в уединенное место под названием Гран-Вабр. Сведения о монастыре дошли до Людовика Благочестивого, который взял монахов под свою защиту и велел им принять Устав св. Бенедикта. В грамоте кор. Аквитании Пипина II, датированной 23 авг. 838 г., об этих событиях говорится иначе: «достопочтенный муж» Дадон пришел в разоренную сарацинами местность Конк и получил от гр. Гвиберта участок из земель королевского фиска, где построил монастырь; там собралось множество монахов. К 838 г. во главе общины стоял аббат Илия. Кор. Пипин II наделил аббатство земельными владениями и принял под свою защиту, чтобы местные сеньоры не покушались на монастырскую собственность. Также король передал монахам К. соседний монастырь Йонант с владениями. В местности Фижак был основан мон-рь «Новый Конк», подчиненный К., туда перешли монахи из Йонанта. Насельники Фижака должны были молиться о здравии короля, королевы и о благополучии королевства; после смерти аббата Илии и его преемника они могли самостоятельно избрать аббата в соответствии с бенедиктинским уставом. Подлинность этих грамот была поставлена под сомнение ( Bodarw é , Rother. 2011): скорее всего их изготовили в К. при аббате Бегоне I (между 869 и 873/4) на основе несохранившихся подлинных документов. Их копии могли входить в состав досье, подготовленного монахами К. к Нимскому Собору (1096), на котором папа Римский Урбан II (1088-1099) должен был вынести решение в споре монастырей К. и Фижак. Доказывая древность своего аббатства, монахи Фижака тоже изготовили грамоту, выданную якобы кор. Пипином Коротким (датирована 755). Кроме того, в обоих аббатствах были созданы предания о происхождении обителей. В Хронике аббатства Фижак (кон. XI - нач. XII в.) говорится, что монастырь был основан Пипином Коротким и получил дарения и привилегии от имп. |
| Постепенно круг обязанностей К. расширился: в частности, в их ведение перешли хранение дворцового архива (впервые об этом упом. в 794) и б-ки, ведение текущей документации, они служили королевскими посланниками (missi), осуществляли инспекции мон-рей. При имп. Людовике Благочестивом сформировалась придворная канцелярия, отдельная от дворцовой капеллы, аналогичное положение долгое время сохранялось в Западнофранкском королевстве. О формальном разделении должностей главного канцлера (summus cancellarius) и К. (очевидно, архикапеллана) писал архиеп. Гинкмар Реймсский в трактате «Об устройстве двора» (De ordine palatii; ок. 882). Гинкмар называл К. апокрисиарием и «хранителем дворца» (custos palatii), а также главой всего придворного клира ( Hinkmar von Reims. De ordine palatii/Hrsg. Th. Gross, R. Schieffer. Hannover, 1980. S. 62). По свидетельству Валафрида Страбона, глава королевской капеллы должен был разрешать споры церковных иерархов ( Walafrid. Strabo. Liber de exordiis. 25//MGH. Capit. T. 2. P. 515). К эпохе Каролингов относятся запреты принимать в королевскую капеллу пресвитеров и младших клириков без благословения епископов, в юрисдикции которых находились кандидаты на должность К. (Парижский Собор (839), Ахенские Соборы (836/7)). При Капетингах в клире дворцовой капеллы состояли архикапеллан, неск. К. и субкапелланов, почетное звание придворного К. могло присваиваться др. ординариям (напр., епископу Ангулемскому и аббату мон-ря св. Маглория в Париже). С XIV в. королевский архикапеллан во Франции носил титул главного королевского раздателя милостыни (с XVI в.- главного раздателя милостыни Франции (grand aumônier de France)) и считался одним из высших прелатов королевства (титул упразднен в 1791, восстанавливался в 1804-1844 и 1857-1871). Он также являлся главой всех военных К. франц. армии. В Восточнофранкском королевстве уже в 854 г. кор. Людовик Немецкий назначил главой канцелярии архикапеллана Гримоальда, аббата Санкт-Галлена. В дальнейшем совмещение этих постов на германских землях стало традиционным; после 965 г. |
| Расположенный в лесистой местности обл. Брия (ныне Бри), Ж. в VII-VIII вв. почти целиком (кроме крипт) был выстроен из дерева. В нач. IX в. мон-рь сильно пострадал от пожара. Восстановление и реорганизация Ж. связаны с деятельностью светской аббатисы Эрментруды (с 842 жена кор. зап. франков Карла Лысого). В 839 г. аббатство принадлежало имп. Людовику Благочестивому и имело статус королевского; более чем 30-летнее управление мон-рем Эрментрудой усилило зависимость мон-ря от Каролингской династии. Муж. мон-рь Ж. был преобразован в общину клириков (секулярных каноников), крипта св. Эбрегизила, к-рая при этом была перестроена (работы завершились уже после смерти Эрментруды), стала коллегиальной церковью. В обязанности клириков входило окормление монахинь и окрестных жителей. С этой целью была восстановлена древняя ц. Богоматери и ап. Петра, к-рая использовалась как монастырская и как приходская. В распоряжении жен. обители осталась крипта св. Павла, где при проведении восстановительных работ были обнаружены саркофаги с останками Адона, Теодехильды и др. В XI в. деревянные элементы крипт были окончательно заменены каменными. В нач. XII в. Ж. превратился в самостоятельную церковную сеньорию, постоянно конфликтовавшую с епископом г. Мо, к-рый отстаивал свои права на мон-рь, в то время как аббатисы, пользуясь королевским статусом аббатства, отвергали эти притязания. В этом конфликте монашествующие и прихожане Ж. чаще всего выступали в защиту интересов аббатисы, что нередко заканчивалось отлучениями и интердиктами со стороны епископа. Ж. сильно пострадал во время Столетней войны . В 1427 г. ц. Богоматери была сожжена англо-бургундскими войсками. По окончании войны началось строительство новой церкви (2-я пол. XV в.- 1530). Сохранившаяся часть древней церкви, переделанная в капеллу св. Мартина, просуществовала до 1632 г. и была снесена по причине ветхости (во время работ частично пострадала крипта св. Эбрегизила). В 1523 г. аббатиса Магдалена Орлеанская провела в Ж. реформу в духе конгрегации Фонтевро . Во время Реформации в 1572 г. аббатиса Шарлотта Бурбон перешла в протестантскую веру и бежала в Германию. Возрождение аббатства наметилось в XVII в., в период управления монастырем Жанной Лотарингской (1624-1638) и Генриеттой Лотарингской (1655-1692). Последняя получила известность благодаря длительному судебному процессу против одного из деятелей галликанизма , Жака Бениня Боссюэ, епископа г. Мо. |
| Следствием численного роста частных мон-рей стало повсеместное обмирщение монашества, вовлекаемого собственником обители в политику (в т. ч. и в военные предприятия) и в мирские дела. Так, со времени правления Карла Великого королевские аббатства несли т. н. королевскую службу (servitium regis). Монастыри разделяли на 3 категории в зависимости от того, предоставляли ли они королю войско и дары (militia et dona), только дары без войска (dona sine militia) или же молились за него, за наследника и за всю страну (nec dona nec militiam, sed solas orationes pro salute imperatoris vel filiorum eius et stabilitate imperii - Notitia de servitio monasteriorum//MGH. Capit. T. 1. P. 350-352). В Восточнофранкском (Германском) королевстве, а затем в Свящ. Римской империи в X-XI вв. эта практика была продолжена как часть политики по созданию имперской Церкви: под королевскую (императорскую) защиту (defensio, mundiburgium) передавались частные аббатства, но семьи их основателей не лишались прав на эти обители. Имперский статус означал правовую независимость монастырей от епископа, налоговый и судебный иммунитеты, а также защищал от посягательств местных сеньоров, но в то же время обязывал аббата выполнять т. н. королевскую службу силами монашеской общины. Собственники мон-рей рангом ниже - епископы и представители светской знати - также использовали свои обители для укрепления политического господства, социального престижа и экономического могущества, в т. ч. как источник финансирования военных походов и пополнения войска. Из-за подчинения королю (императору) или частному лицу (как из мирян, так и из духовенства) мон-рь оказывался полностью выведен из-под дисциплинарного контроля (disciplina ecclesiae) местного епископа, который был обязан совершать визитации мон-рей и следить за соблюдением монахами устава, за хозяйственной деятельностью аббата и т. п. Угрозу для дисциплины и самого духа монашества представляло право собственника назначать аббата по своему усмотрению (см. Инвеститура ). Это противоречило уставу прп. Венедикта Нурсийского (бенедиктинскому уставу), согласно которому монахи имели право свободно выбирать аббата (Reg. Ben. 64; бенедиктинский устав был обязательным для всех мон-рей в соответствии с решением Ахенского Собора (816), проведенного в рамках монастырской реформы имп. Людовика Благочестивого ). При назначении аббатов правители руководствовались не столько духовными качествами кандидата, сколько его личной лояльностью и политической конъюнктурой. Часто аббатами королевских (имперских) мон-рей назначались епископы или даже миряне - графы, получавшие монашеские обители в качестве бенефиция за службу (abbas et comes, abbicomes). Епископ также мог стать аббатом собственного частного мон-ря. В обителях, основанных светскими магнатами, аббатами обычно становились основатели, их потомки или родственники (во мн. случаях должность аббата была наследственной). |
| Среди других сокровищ и собственности [у Карла] были три серебряных стола и один особенно большой и тяжелый, из золота. Относительно них он распорядился и постановил следующим образом. Один из них, квадратный, имеющий изображение города Константинополя, вместе с прочими предназначенными для того дарами, надлежит передать в Рим, базилике блаженного апостола Петра. Другой, круглый, стол, украшенный изображением города Рима, надлежит отправить епархии (episcopio) церкви Равенны. Третий стол, превосходящий остальные красотой исполнения и внушительным весом, имеющий тонко прорисованную в виде трех кругов подробную карту всего мира, он постановил отдать на увеличение той трети, что должна быть разделена между его наследниками и направлена на милостыню. Туда же надлежит отдать золотой стол, упомянутый четвертым.Карл сделал и утвердил сие описание и распределение [собственности] перед епископами, аббатами и графами, которые тогда смогли присутствовать. Их имена перечислены. Епископы: Хильдибальд 129 , Рикульф 130 , Арн 131 , Вольфарий 132 , Бернойн 133 , Лейдрад 134 , Иоанн 135 , Теодульф 136 , Иессе 137 , Хеймо 138 , Вальтгауд 139 . Аббаты: Фридугиз 140 , Адалунг 141 , Энгильберт 142 , Херменон 143 . Графы: Вала 144 , Мегинхер 145 , Отульф, Стефан 146 , Унруок, Бурхард 147 , Мегинхард 148 , Гаттон, Ригвин 149 , Эдон 150 , Эркангарий, Герольд, Берон 151 , Хильдегерн, Рокульф. Людовик, сын Карла и Божьей волей наследник, изучил этот документ и после смерти отца сколь мог быстро и со всем тщанием постарался исполнить. 128 Милан, Чивидалье дель Фриули, Градо, Колонь, Майнц, Зальцбург, Трир, Сане, Безансон, Лион, Руан, Реймс, Арль, Вена, Тарантез, Эмбрен, Бордо, Тур, Бурж. 144 Вала – позднее (во время правления Людовика Благочестивого) аббат Корби, ок. 822 г. Умер в 835 г. 149 Ригвин, возможно Рикон – граф Падуи, упомянутый в «Анналах королевства франков» (запись 814 г.). Читать далее Источник: пер. с лат. М.С.Петровой. Историки эпохи Каролингов, М.РОССПЭН, 1999, c. 7-34. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Таким образом, во времена св. Фотия западная церковная традиция отличалась неоднородностью: в ней можно выделить итальянский и франкский пласты. Оба они проявились в Болгарии, когда в 866 г., вскоре после крещения князя Бориса-Михаила и его народа греческим духовенством, туда по приглашению болгар прибыли одновременно и германская миссия, присланная Людовиком Немецким, и римская, во главе которой стоял епископ Формоз (будущий папа). Впрочем, сам Рим к середине IX в. уже прочно вошел в состав Франкской империи, и доминирование франкского элемента в политической элите Италии не могло не сказаться и на церковной сфере. В частности, Формоз, долгое время живший за Альпами и в конце жизни призвавший в Италию сына Людовика Немецкого Арнульфа (за что и был посмертно осужден и «казнен» на печально известном «Трупном соборе» 897 г.), вполне мог терпимо относиться к Filioque. Во всяком случае, позднейшая православная традиция (зафиксированная в славянских памятниках с XV в.) связывала отпадение латинян от православия с именами «царя Карула», вместе с которым в Рим проникло «аполлинариево учение» о Filioque, и «некоего Формоса», который тайно распространял ересь, в то время как папы оставались единоверными с прочими патриархами до Христофора (антипапа в 903–904гг.) 4 . Наряду с «профранкской» партией в Риме и других крупных городах Италии в IX в. сохраняли влияние лангобардские династы, а также местные патрицианские фамилии, из которых одни ориентировались на Византию, а другие пытались вести вполне самостоятельную политику. К числу последних принадлежал папа Николай I (858–867), которого по праву можно назвать самым властным понтификом раннего средневековья. Пользуясь раздроблением и ослаблением государства франков при сыновьях Людовика Благочестивого, Николай не только стремился к подчинению своей власти всей западной Церкви, но и активно продвигал учение о юридическом примате Римской кафедры над всеми прочими Церквами, включая Константинопольскую. Рассматривая полемику св. Фотия, следует помнить о том, что, начиная с Окружного послания 867 г., она развивалась по двум основным линиям, которые имеют различных адресатов. Основная догматическая тема, Filioque, направлена в первую очередь против принесших с собою это учение в Болгарию франкских миссионеров (и, возможно, участников римской миссии Формоза). Именно их Фотий именует «нагрянувшими с Запада епископами тьмы». В то же время напрямую франки у Фотия нигде не упоминаются, так как возглавлявший в то время Каролингский дом император и итальянский король Людовик II (855–875), находившийся в конфликте с папой Николаем, считался политическим союзником Византии. |
| Однако отец всячески воспротивился этому. Интересы государства стояли для Карла на первом месте, тем более, что два его старших сына неожиданно умерли. Так, что Людовик был просто обязан занять в будущем отцовское место. Карл всячески стремился пробудить у него интерес к мирской жизни и светским делам, женил его на красавице алеманнке, заставлял каждый год участвовать в военных походах, принимать посольства. Людовик был послушен отцу во всем, как и подобало благочестивому сыну. Однако внутренне он нисколько не менялся. Все больше в нем проявлялась склонность к созерцательности и интенсивной внутренней рефлексии. Людовика влекли не звон оружия и пышность государственных собраний, а тишина церкви в час утренней молитвы. Он много читал. Хорошо знал античную литературу, но главным образом Библию и труды отцов церкви. Благо латынью и греческим, в отличие от отца он владел в совершенстве. Когда после смерти Карла Великого Людовик стал императором, начались серьезные изменения всего общественного уклада, которые с годами привели к самым печальным последствиям, Поначалу, правда, ничего нового как – будто не намечалось. Людовик казался достойным преемником своего отца. Он был почти идеален, душевная красота великолепно сочеталась в нем с телесным совершенством. Вот какой портрет оставил нам один из его современников: “Людовик был умеренно высокого роста, но довольно высок, со светлыми глазами, открытым лицом, нос у него длинный и прямой, губы не слишком толсты, не слишком тонки, высокая грудь, широкие плечи, сильные мышцы, так что никто не мог с ним равняться ни в стрельбе из лука, ни в метании копья: руки его были длинны, пальцы прямые; ноги длинные и относительно тонкие: ступни большие, голос мужественный. В латинском и греческом он был хорошо обучен. Во всех писаниях он отлично понимал не только духовный и нравственный смысл, но и смысл тайный... Он был не скор на гнев, но зато быстр на милость... Он был необыкновенно щедр. В пище и питье был умерен, в одежде прост... Он никогда не хохотал громко, и даже когда при больших торжествах являлись за его столом актеры, шуты и мимы с певцами и музыкантами... он ни разу не смеялся до того, чтобы можно было видеть его белые зубы. Ежедневно перед обедом он наделял милостыней бедных”. Возможно, этот портрет весьма далек от реальности. Но люди, жившие больше десяти веков тому назад, видели своего императора именно таким . |
| (Chron. Salem. Р. 111) 28 Франкский император и итальянский король Людовик II, внук императора Людовика I Благочестивого, а не восточнофранкский король Людовик II Немецкий, как нередко по недоразумению считается в литературе (Ловмяньский 1985. С. 195; и др.); смешаны эти два Людовика и в указателе к ДР (с. 584). 30 После коронации франкского короля Карла Великого в 800 г. в Риме императорским венцом прения между византийскими василевсами и франкскими государями о законности титулования последних императорами стали постоянной темой в отношениях между двумя державами. С точки зрения византийской политической доктрины, христианская империя может быть только одна, поэтому единственной законной империей была Византийская, или Ромейская, т. е. Римская (по своему происхождению и византийскому самоназванию). Договор между Карлом Великим и византийским императором Михаилом I санкционировал для первого титул «император франков». Между тем Людовик титуловал себя (в том числе и в данном послании) «римским императором» («imperator Romanorum»), а византийского императора – «императором Нового Рима», что и вызвало протест с византийской стороны. Ср. 46/5 и примеч. 42–43. 31 Греческий титул πρωτοσυμβολος (буквально «первый советник») применительно к арабским правителям, в том числе и багдадским халифам, в византийской практике зафиксирован, например, у хрониста рубежа VIII–IX вв. Феофана (Theoph. Р. 225.7) и, в качестве официального дипломатического обращения, у Константина Багрянородного в середине X в. (Const. De cerim. II, 48. Р. 686.14, 16). 32 Слова αρχιτος в греческом языке нет; возможно, путаница в оригинале или протографе Vatic. 5001 с греч. ρχηγóς «главный предводитель, родоначальник, царь», иногда упореблявшимся применительно к арабам (см., например: Theoph. Р. 401.4). 35 Тюркский народ, основавший в 60-е годы VI в. многоэтничную державу на Дунае (Аварский каганат) и равно хорошо известный как в латинской Европе, так и в Византии, где его правитель одинаково именовался хаганом. Аварский каганат был разгромлен Карлом Великим в самом конце VIII столетия. |
|
|
