| Возможно, писец, имея под руками сочинение Пселла и желая создать обобщенный труд по истории Византии вплоть до времени собственной жизни, по своему усмотрению соединил два исторических труда. Но, как мы помним, список «Истории» Диакона делал сам Пселл, и возникает недоумение, как это словоохотливый Михаил Пселл на сей раз нарушил обыкновение помещать перед историческим трудом введение. Панайотакис (56) допускает, что, заказав список с оригинала (т. е. рукописи 1712) и желая иметь полный обзор истории Византии, Михаил Пселл прямо к концу труда Льва Диакона, после слов «император Василий...», присоединил свой исторический труд. Однако проблему, был ли закончен труд Льва Диакона в том виде, в каком он дошел в рукописи 1712, следовало бы решить, учитывая политическую направленность этого сочинения историка и политическую обстановку времени завершения его труда. (См. раздел о мировоззрении Льва Диакона.) «История», написанная в период мятежей представителей феодализирующейся фемной знати, в силу ясно выраженного пренебрежения к законным императорам, разумеется, не могла быть опубликована придворным дьяконом при жизни Василия II и поэтому оставалась неизвестной читающей публике длительное время. Вероятно, Иоанн Скилица не знал труда Льва Диакона. Одним из аргументов в пользу этого предположения может быть тот факт, что подлинные выписки из труда Диакона содержатся не в самых ранних списках Скилицы, а в более позднем – Куаленовой рукописи 136. Возможно, когда Кедрин использовал рукопись Скилицы, труд Диакона еще оставался неизвестным в Византии. Правда, И. Турн полагает, что Скилица каким-то образом был знаком с пассажами Льва Диакона о правлении Константина Багрянородного, но никак не подкрепляет своей гипотезы. О второй рукописи «Истории» Льва Диакона (кодекс V-1–4 Эскориала в Мадридской национальной библиотеке) нет сведений в справочных изданиях Крумбахера (1897), Моравчика (1958), Бекка (1961). Панайотакис (85–103), однако, подробно изучил эту рукопись. Оказалось, что она относится к венецианским рукописям начала XVI в. |
| году во Франкфурте соборе бывшей Западной империи папа обеспечил представительство своими послами. На этом соборе председательствовал король; на нём были осуждены решения восточного собора, с чем выразили согласие и папские легаты. Папе был преподан урок: дела христианского сообщества вершат уже не папа и Византия, а Карл при содействии папы. Папа Адриан скончался в то время, когда рушились его мечты о папском суверенитете. Об избрании его преемника Льва III (795–816) Карл был извещён посольством. Начиная с Павла I , таким образом в качестве простого акта вежливости патриция ставили в известность о результатах выборов. В своё время Византия, а также экзарх требовали, чтобы к ним обращались с просьбой об утверждении ещё до посвящения. Однако Лев не только вместе с римскими избирателями дал клятву верности франкскому королю, но и одновременно признавал Карла своим сюзереном. Лев прекратил датировать свои грамоты только годом своего понтификата и стал проставлять также год правления Карла. . Следует учитывать, что папы в Италии для противостояния вновь появившимся арабским (сарацинским) завоевателям и всё заметнее наглеющей феодальной аристократии нуждались ещё более, чем прежде, в вооружённой защите со стороны франков. Но это можно было обеспечить лишь за счёт полного политического подчинения франкскому королю. В 799 году, во времена понтификата папы Льва, мы встречаемся с новым явлением: под руководством племянника папы Адриана (скончавшегося предшественника Льва) против папы, избранного в соответствии с канонами, подняла мятеж византийская партия. Против папы Льва, как выяснилось, не без основания, был выдвинут целый ряд обвинений (клятвопреступление, предательство, нарушение брака и т. д.). Во время церковного шествия на Льва III было совершено нападение, с него было сорвано одеяние иерарха, его стащили с осла и заключили в монастырь. Льву удалось, обманув бдительность стражей, спуститься по верёвочной лестнице и бежать сначала в Сполето, а оттуда к своему господину – Карлу. Эти события интересны во многих отношениях: прежде всего мятеж был поднят против избранного на законном основании и уже правящего папы, таким образом, была нарушена неприкосновенность папы. Достойно внимания и то, что здесь открыто проявилась и позднее отчётливо просматриваемая неустойчивость, нашедшая выражение в чередовании пап, противостоящих друг другу в силу своих политических ориентаций. За понтификатом про византийского Адриана последовала откровенно профранкская позиция Льва. И наконец, на сцене появляется папский племянник, представляющий сторонников предшествующего папы и проводящий политику, |
| В Ватопедском монастыре, который с древних времен имел близкие сношения с царями Македонской династии, в прекрасном кодексе X в. 183 сохранились слова и беседы Льва Мудрого всего числом 35. В одной из бесед, сказанных в день памяти пророка Илии, оратор дает место воспоминаниям об испытанном им несчастии и об освобождении от опасностей, которые ему угрожали 184 . Сколько продолжалось заключение Льва, об этом имеются различные известия: или три месяца, или три года 185 . Во всяком случае это не могло не остаться без влияния и на последующие отношения между отцом и сыном, и на общественное мнение. Продолжаем извлечения из того же источника, которым пользовались выше. «Царица Феофано с маленькой дочерью хотя и оставалась на свободе, но стала просить как милости разрешения разделить с мужем несчастие. Ей было позволено быть вместе с узником, которого она утешала в горе. В самом дворце несчастие Льва произвело большое потрясение: его жалели и мать его и царедворцы. Во дворце во множестве водились попугаи, привезенные из Египта и Ливии. Слыша часто повторяемое имя Льва, эти попугаи выучились произносить печальным голосом имя заключенного, так что в течение целого дня можно было слышать в залах дворца странный и трогательный напев, ибо своды царских крытых портиков и жилых помещений отдавали воспринимаемые от птичьих напевов звуки и производили впечатление настоящей музыки. Вследствие этого и присутствующие легко были доводимы до слез, и это не только случалось с местными жителями, но даже и с прибывавшими из чужих земель иноверными послами». Приведенный эпизод из отношений в царской семье весьма живо характеризует переживаемую царем Василием драму и объясняет многое даже в дальнейшей истории семейных отношений Македонской династии. Супружеская жизнь Феофано и Льва рисуется в благоприятном свете у Никифора Григоры, но совершенно иначе представляется дело почти в современном памятнике, в жизни св. Евфимия 186 , где Лев в разговоре со своим духовным отцом признается, что «он испытал от жены большие неприятности» и «что все знают, что не по своей воле он женился на ней, а из страха перед царем». Кроме царевича Льва у Василия было еще два сына: Александр, бывший соимператором, и Стефан, родившийся в 870 г., который предназначен был на службу Церкви: в юном возрасте был протосинкеллом, а с 886 г. сделался, 16 лет от роду, Вселенским патриархом. |
| § 15. Наконец, Его Блаженство (стр. та же, ст. 20) говорит, что четвертый вселенский Собор (который, конечно по ошибке, он переносит из Халкидона в Кархидон), по прочтении послания папы Льва I, воскликнул: “Петр сказал это устами Льва!” Дело точно так и было. Но Его Блаженству не надобно было бы оставлять без внимания и того, как и после какого тщательного исследования Отцы сказали упомянутые слова в похвалу Льва. Так как он (папа), может быть, заботясь о краткости, опустил одно обстоятельство весьма нужное и ясно показывающее, что важность вселенского Собора гораздо выше достоинства не только папы, но и Собора, его окружающего, – то мы вкратце представим дело, как оно действительно было. Из шестисот с лишком Отцев, присутствовавших на Халкидонском Соборе, почти 200 – мудрейшие из них назначены были Собором рассмотреть и по букве, и по мыслям означенное послание Льва, и не только рассмотреть, но и представить письменно и за своею подписью мнение свое о том, православно ли оно или нет. Почти 200 отдельных мнений и суждений о том послании находятся в описании четвертого заседания св. Собора, и они такого содержания, например § 600: “Максим, епископ Антиохии сирийской сказал: послание Льва, святого архиепископа царствующего Рима, согласно с учением Веры, изложенной 318 святыми Отцами никейскими и 150 собравшимися в Константинополе, новом Риме, и святым епископом Кириллом в Ефесе, в чем и подписуюсь.” И еще: “Феодорит, боголюбивейший епископ кирский, (сказал): послание святейшего архиепископа Льва согласно с вероучением, изложенным в Никее святыми и блаженными Отцами, и с Символом Веры , изданным в Константинополе 150 Отцами, и с посланиями блаженного Кирилла, – и одобрив вышеозначенное послание, я подписался.” И так по порядку все объявляют: “согласуется послание,” “согласно послание,” “не противоречит послание, по мыслям своим и проч.” и уже после тщательного сличения его с прежними св. Соборами и по причине совершенного православия содержащихся в нем мыслей, а не потому только, что то было послание папы, они произнесли, не щадя никаких похвал, те замечательные слова, которыми ныне хвалится Его Блаженство. |
| В это время он не дерзал еще объявить войну “вере отцов”, как он сделал это вскоре, когда под влиянием неудач в своих религиозных исканиях окончательно ожесточился. Об этом будем говорить в следующей главе. Заканчивая обзор первого периода религиозных исканий Толстого – приведем знаменательное видение, бывшее его сестре гр. Марии Николаевне Толстой, в монашестве схимонахине Марии, в котором ей образно было показано духовное состояние ее брата (“Троицкое слово”. 1909). “Когда я вернулась с похорон брата Сергея к себе в монастырь, – рассказывает м. Мария, – то вскоре мне было не то сон, не то видение, которое меня поразило до глубины душевной. Совершив обычное свое келейное правило, я не то задремала, не то впала в какое-то особое состояние между сном и бодрствованием, которое у нас, монахов, зовется тонким сном. Забылась я – и вижу... Ночь. Рабочий кабинет Льва Николаевича. На письменном столе лампа под темным абажуром. За письменным столом, облокотившись, сидит Лев Николаевич, и на лице его отпечаток тяжкого раздумья, такого отчаяния, какого я еще никогда у него не видела... В кабинете густой непроницаемый мрак; освещено только то место на столе и лице Льва Николаевича, на которое падает свет лампы. Мрак в комнате так густ, так непроницаем, что кажется даже как будто чем-то наполненным, насыщенным, материализованным. И вдруг вижу я, раскрывается потолок кабинета, и откуда-то с высоты начинает литься такой ослепительно-чудный свет, какому нет на земле и не будет подобия; и в свете этом является Господь Иисус Христос в том Его образе, в котором он написан в Риме, на картине видения архидиакона Лаврентия: пречистые руки распространены в воздухе над Львом Николаевичем, как бы отнимая у незримых палачей орудия пытки. Это так и на той картине написано. И льется, и льется на Льва Николаевича свет неизобразимый, но он как будто его не видит!... И вдруг сзади Льва Николаевича, – с ужасом вижу, – из самой гущины мрака начинает вырисовываться и выделяться иная фигура, страшная, жестокая, трепет наводящая; и фигура эта, простирая сзади обе свои руки на глаза Льва Николаевича, закрывает от них свет тот дивный. И вижу я, что Левочка мой делает отчаянные усилия, чтобы отстранить от себя эти жестокие, безжалостные руки... На этом я очнулась, и, когда очнулась, услыхала, как бы внутри меня, говорящий голос: “Свет Христов просвещает всех!” 27 II. Толстой как учитель и его отлучение (Разрыв с Церковью) |
| Другой сын, Лев, родился незадолго до смерти Михаила, когда Василий был уже соимператором. Нельзя сомневаться, что по отношению к его происхождению летописцы не из злословия утверждают, что он родился от Михаила и Евдокии. Теперь становится понятной та драма, которая разыгрывалась в царской семье в последние годы жизни Василия, который против своего желания должен был признать наследником Льва. Свое нерасположение к нему он не скрывал, и оно выступило наружу с особенной силой по случаю выбора невесты для царевича Льва 180 . Как вообще в семейной истории Василия, так, в частности, в брачной жизни Льва имеется значительная доля тайны, которая осталась неразъясненной до сих пор. С одной стороны, есть указания, что царь Василий заставил царевича Льва согласиться на брак с Феофано, хотя невеста не нравилась жениху. С другой стороны, Никифор Григора, правда довольно поздний писатель, сообщает, что Феофано была выбрана из всех современных красавиц, представленных ко двору, в силу обыкновенного обычая выбора невест для царей и что царь Лев пользовался счастливым супружеством. Когда его постигло несчастие и он подвергся заключению, царица Феофано делила с ним горе и оставалась при нем все время, пока длилось заключение. Нельзя оспаривать того, что царю Василию, по-видимому, было желательно отстранить от власти Льва; может быть, с этой целью был объявлен соимператором и Александр, предпоследний сын его. Во всяком случае в последние годы жизни Василия при дворе господствовали значительные неблагоприятные для наследника престола течения. Большой двор явно был враждебно настроен к малому. Весьма трудно выяснить действительное положение дела и определить роль царя Льва, ограничимся передачей той версии, которая сохранилась у Никифора Григоры: «Время проходило, но отец клеветы диавол, не вынося зрелища в царском дворце такого прекрасного и отлично подобранного супружества, в котором душевные доблести соединялись с телесным совершенством, воспользовался одним зловредным и развращенным органом, т. е. некоторым монахом, по имени Сантаварин, через которого при посредстве правдоподобных наветов предрасполагает мысли царя Василия против сына его Льва. Вот обстоятельства, при которых сей Сантаварин проник в царские покои. Когда неожиданная смерть постигла Константина, второго сына царя, то эта потеря чуть не свела в могилу и отца, который в желании некоторого успокоения и утоления снедавшей его тоски обращался к помощи священных мужей и просил их молитв, дабы ему дано было каким бы то ни было способом во сне или в сновидении поговорить с сыном. Ибо бывают часто сопровождающие душу некоторые вещие сны, которые, как бы играя человеком и услаждая его льстивыми явлениями, вызывают в спящем образы и подобия умерших и таким образом несколько оживляют дух страждущего 181 . |
| Впрочем, существовал очень краткий пересказ содержания Томоса, входивший в составе ороса IV Вселенского собора в Синодик на Неделю православия, который полагалось читать в первое воскресенье Великого Поста, – он известен как в сербских, так и в болгарских рукописях (к числу последних относится палаузовский список знаменитого Борилова синодика) С. 310–311; 47. С. 227–228]. Таким образом, в восточнославянских землях в XV–XVII вв., в отличие от южнославянских, важнейшее богословское сочинение папы Льва I активно переписывалось и читалось. Однако в этой популярности можно усмотреть и определенный парадокс, ведь ей сопутствовало фактическое отсутствие пространного жития римского понтифика, которое появилось только в конце XVII в. Подобную ситуацию нельзя признать типичной: широкое распространение переводных сочинений многих других духовных писателей, почитаемых как отцы церкви, таких как Афанасий Александрийский , Василий Великий , Григорий Богослов , Григорий Нисский , Ефрем Сирин , сопровождалось также и распространением в славянской традиции их житий С. 27, 32, 41, 42, 58]. Это также касается и второго после Льва I римского понтифика, которому официально был присвоен титул «Великий» – Григория Двоеслова С. 41]. Можно полагать, что широкое распространение в рукописях единственного сочинения Льва I Великого, которое получило известность в восточнославянских землях, обусловлено уникальными обстоятельствами появления перевода: вдохновитель труда Феодосия Грека, князь Святоша, дата пострига которого приходилась на 17 февраля, вероятно, выступил заказчиком перевода Томоса потому, что был впечатлен службой папе Льву, на которой на следующий день после пострига впервые присутствовал в качестве инока. Итак, есть основания думать, что непосредственный интерес киевских книжников к богословскому наследию папы Льва I, реализованный в середине XII в. в славянском переводе его Томоса, был продиктован особым восприятием фигуры понтифика. Если в Византии почитание папы Льва I породило посвященный понтифику памятник гимнографии, то в восточнославянских землях, видимо, все произошло наоборот: прославлявшая римского первоиерарха православная служба послужила важным стимулом для перевода и последующего распространения его главного богословского сочинения. |
| Он стал активно допрашивать архиерея. В своем запросе от 18.II. он требовал ответа будет ли исполнение по манифесту? Лев отвечал: «церковного поминовения о государе императоре (Петре II) и о Ее Им. Величестве молебного торжества без присылки к нему о том особливого точного указа из Синода собою чинить опасен, рассуждая то, что может быть не сделается ли впредь другой какой отмены». Пашков требует от архиерея, «дабы он без сомнения благодарение Богу учинил того же месяца 19-го числа». Лев уже понял свою ошибку, отслужил молебен 20-го числа и немедленно разослал по епархии указ о поминовении новой императрицы. В Синод он написал смутное объяснение в надежде, что его защитят сидящие там друзья его: Георгий (Дашков) и Игнатий (Смола). Они и сделали попытку замять дело, объясняя промедление Льва ссорой между ним и Пашковым. Но главенствующий в Синоде Феофан не мог быть этим обманут. Он копил обвинительный материал против всей группы и в июле того же 1730 г. начал обвинительное следствие не только против Льва, но и против своих сочленов по Синоду, т. е. против Георгия и Игнатия, виновных в проволочке и сокрытии дела Льва. На запросы следствия Лев отвечал весьма спутано, то запирался, то признавался и, наконец, просто, отрицая «умышление», объяснял все своим «беспамятством и простотой». Но его припирали к стене, добиваясь: какой же именно «перемены» он ждал и какой был источник его сомнений? Синод ( Феофан), по получении материалов, сам начал допекать Льва. Ответы Льва называл «не от прямой совести происшедшими " … «к утаению своей, его и других, ему содействовавших, вины». Ко Льву Синод обратился с увещанием выдать других соучастников вины, обещая за это прощение. Лев был привезен в Москву и лично допрошен в Синоде. Но он никого не выдал. 20.IX.1730 Синод постановил: послать экстракт дела генералу Ушакову, лишив Льва священного и монашеского чина и предав суду гражданскому. При этом жестоко прибавлено: «а какого он – Лев епископ телесного наказания и истязания достоин, о том суду духовному определять не надлежит». |
| Павел, почтеннейший епископ мариамнский, во второй Сирии, сказал: «послание святейшего и боголюбезнейшего архиепископа римского Льва согласно с изложением святых отцов, бывших в городе Никее, и 150-ти, бывших после того в Константинополе, и с тем, что написано в Ефесе, в первый раз, блаженным Кириллом; и я, будучи согласен с этим (посланием), подписал». Атарвий, почтеннейший епископ города Трапезунта, в Понте полемонийском, сказал: «при помощи веры в единосущную Троицу и мудрости, дарованной вам свыше, ваше достоинство видит, что послание святейшего Льва согласно с изложением веры 318-ти святейших отцов, бывших в Никее, и 150-ти, собиравшихся после упомянутого (собора) в царствующем (городе), и с тем, что совершено и утверждено в Ефесе, в первый раз, при святой памяти Кирилле. Поэтому и мы и боголюбезнейший Дорофей, епископ нашей метрополии Неокесарии, мудрствуя так же, подписали». Фотин диакон, местоблюститель почтеннейшего епископа неокесарийского, в Понте полемонийском, сказал: «и я заявляю то же». Иоанн, почтеннейший епископ города Полемония, в Понте полемонийском, сказал: послание святейшего папы Льва согласно с изложением 318-ти святых отцов, бывших в Никее, и 150-ти, собиравшихся в Константинополе, и с собором, бывшим в Ефесе в первый раз при блаженнейшем Кирилле: и я подписал его». Гратидиан, почтеннейший епископ Керасунта, в Понте полемонийском,. сказал: «послание святейшего архиепископа папы Льва, согласное с изложением святых отцов — 318-ти никейских и 150-ти константинопольских, и с тем, что совершено и утверждено в Ефесе при святой памяти Кирилле, я подписал». Рин, почтеннейший епископ Ионополя, в Пафлагонии, сказал: «послание святейшего архиепископа Льва, согласное с изложением веры 318-ти и 150-ти святых отцов, и с тем, что утверждено в Ефесе, в первый раз, святейшим Кириллом, я подписал». Кайюма, почтеннейший епископ Маркополя, в области Осройской, сказал: «послание святейшего архиепископа Льва согласно с изложением 318-ти и 150-ти святых отцов, и с тем, что утверждено блаженным Кириллом в Ефесе в первый раз; и я подписал его». |
| И хотя истинный смысл этих сомнительных мест разъяснён был собором чрез сличение их с подобными же местами из писаний св. Кирилла (Д. IIU, 542 – 3), тем не менее на вопрос, последовавший затем со стороны императорских сановников: «все ли теперь не сомневаются в чистоте и правильности веры Льва, изложенной в его послании», – один из епископов – Аттик – от лица других заявил, что он просит, чтобы ему вместе с несколькими другими епископами дан был срок из нескольких дней для более спокойного и точного обсуждения послания Льва. На это некоторые епископы заметили: «что если уже нужно дать срок, то пусть все епископы сообща примут участие в этом обсуждении». Вопрос в настоящем случае решили императорские сановники, назначив пятидневный срок для обсуждения дела и объявив: «нет нужды всем вам собираться; пусть Анатолий архиепископ Константинопольский изберет из числа других епископов таких, которых он сочтет наиболее способными вразумить сомневающихся» (Д. III, 544–545). А такими сомневающимися были: епископы иллирийские и палестинские (Д. III, 542) 263 . На этом заседание и кончилось. Следующее заседание для рассуждений о вере состоялось 17 октября, как скоро кончился пятидневный срок, назначенный для убеждения епископов, сомневавшихся в чистоте веры, изложенной в послании Льва. По открытии заседания, Пасхазин, папский легат, от лица прочих членов, выразил мысль, что собор подтвердил веру Вселенских соборов Никейского, Константинопольского и Ефесского и убедился в правильности учения, высказанного в послании Льва. Тогда сановники потребовали, чтобы все епископы по порядку поклялись пред святым Евангелием, что они действительно считают послание Льва согласным с вероучением соборов Никейского и Константинопольского (Д. IV, 10. 11). И действительно, открылось, что не только все епископы, доселе нимало не сомневавшиеся в чистоте убеждений папы Льва, подтвердили это, но тоже сделали и епископы, высказывавшие сомнение в данном отношении, каковы епископы Иллирии и Палестины. Так один из иллирийских епископов от лица прочих предстоятелей этой церкви заявил: «мы вполне уверены, что папа Лев вполне православен, ибо когда мы по определению собора прибыли к архиепископу Великого Константинополя, (т.е. |
|
|
