| Трудно допустить, что Василий вполне примирился со своим сыном и после возвращения ему свободы и официального положения. Самые последние годы жизни царя были вновь омрачены придворной интригой, которая до некоторой степени связана была с именем Льва. Тем более необходимо выяснить это обстоятельство, что в историографии того времени встречаем следы существовавшего мнения, что в придворной интриге принимал участие и патриарх Фотий. Именно, в письме Стилиана, епископа Неокесарийского, от 887 г., отправленном на имя папы 190 Стефана V, высказано обвинение против Фотия, что он рассорил царя с сыном с целью устранить его от наследования престолом и захватить власть в свои руки. Правда, Стилиан принадлежал к непримиримым врагам Фотия, и его свидетельство нужно принимать с большой осторожностью, но оно не стоит совершенно одиноко и находит для себя подтверждение в других фактах и указаниях. Ко времени, последовавшему за освобождением Льва из заключения, летопись относит несколько значительных событий, которые могут рассматриваться как политические заговоры. Так, важный сановник, занимавший место доместика схол, и известный стратиг Андрей был заподозрен в приверженности к партии Льва 191 и лишен власти. Настоящий заговор созрел перед смертью Василия в придворных и военных кругах. На этот раз доместик иканатов – гвардейского константинопольского полка – по имени Иоанн Куркуа, к которому примкнули 66 заговорщиков, принадлежавших к членам сената и администрации, имел целью свергнуть Василия и поставить на его место Льва. Заговор был, однако, своевременно открыт, и виновные подверглись жестоким наказаниям. Нужно признать, что положение наследника престола, за которого были и общественное мнение и административные сферы Константинополя, оказалось весьма затруднительным по отношению к отцу. Имея в виду, что одним из первых мероприятий Льва по смерти царя Василия был суд над Фотием и лишение его патриаршей кафедры, можно высказать догадку, что Фотий не был между сторонниками царя Льва, и это тем более важно отметить, что литературным и богословским образованием Лев был обязан именно Фотию. Можно, конечно, допустить догадку, что для честолюбивых планов Фотия лучше было иметь в перспективе малолетнего царя Александра и регентство, чем царствование Льва, который имел уже около себя другую партию, составившуюся в конце царствования Василия и мечтавшую о влиянии на дела и о первенствующем в империи положении. Но выставляемым здесь предположениям мы можем придавать лишь значение вероятности. |
| Все поэтому в Церкви имеет свое значение постольку, поскольку находится в союзе с папой и ему подчиняется. Это открывается ясно из такого решительного заявления Льва Великого , что, кто не признает приматства ап.Петра, а следовательно, и его преемников по кафедре, тот низвергается во ад (Epist.X, 2) и кто как член отрицается от него, главы, уходит лишенный божественного обетования (Epist.X, предисловие). Другими словами, эта мысль значит, что отвержение приматства равно пребыванию вне Церкви или исключению из нее. Все, что высказывалось о главенстве римского епископа предшественниками Льва, отрывочно, без доказательств, в теории Льва Великого получает вид строго логической системы, в которой из твердо обоснованной главной посылки делаются последовательно и частнейшие выводы. Божественное происхождение полномочий ап.Петра и указание, в чем состоят они, получает у Льва Великого вид учения, основанного на Св.Писании и фактах истории. Непрерывное преемство полномочий ап.Петра в лице его наследников по кафедре тоже рассматривается как божественное установление и на тех же основаниях. Все частнейшие элементы в общем понятии главенства папы выступают в системе Льва Великого более или менее ясно и прямо, за исключением разве претензий на светскую власть. Лев Великий говорит вполне ясно не только о привилегиях судебной власти папы, но своими заявлениями, что на него излита более обильная благодать, чем на других членов Церкви, что он говорит, учит и решает по наставлению Господа и внушению Святого Духа (Epist.X, 9; LXXXVII; Sermo W., 1), очевидно выражает мысль и о верхней административной и законодательной власти римского епископа в Церкви. Назначение викариев и дело по поводу 28 правила IV Вселенского Собора могут служить достаточным подтверждением этому. Что касается затем идеи папской непогрешимости, то и этот, собственно только частный момент в понятии приматства, заявляет себя в системе Льва довольно ощутительно и легко может быть выведен из его заявлений о себе как «опоре братьев» (CLXVI, предисловие), «охране церкви» (Epist.XIV, 1), как человеке, устами которого говорит Дух Святой (Epist.LXXXIX). |
| - Благодарю великую и неизреченную благость Твою, Владыко Христе Боже наш, за то, что Ты сподобил меня недостойного быть проповедником Твоей истины и, по молитвам рабов Твоих, Петра и Льва, благоволил принять малое дерзновение мое, подобное двум лептам вдовы " . Изложенное здесь видение имело место спустя много лет после преставления святого Льва, ибо святой Евлогий жил гораздо позднее, а именно в царствования императоров Маврикия и Фоки между тем как святой Лев, Папа Римский, скончался прежде того, в царствование соименного себе царя Льва Великого История не оставила нам сведений о последующих годах жизни Льва Великого. Кончина его последовала 10 ноября 461 года. Вот что известно о последних днях жизни святого Папы Льва: Достигнув глубокой старости и приблизившись к скончанию дней своей земной жизни, святой Лев был извещен от Бога о прощении своих немощей человеческих. Это произошло при таких обстоятельствах: Папа Лев пробыл сорок дней у гроба святого апостола Петра в молитве и посте, умоляя святого апостола, чтобы он просил у Господа, да отпустит ему всеблагий Бог его прегрешения; по прошествии сорока дней ему явился святой апостол Петр и сказал: - Я молился за тебя, и отпущены тебе все грехи твои, кроме грехов, которые ты совершил при хиротонии других на священные степени. Лишь о том ты должен будешь отвечать: законно ли ты рукоположил кого или нет. После этого извещения святой Лев усилил свои молитвы, усугубил свой пост, умножил свои милостыни, вопия в сокрушении сердца своего до тех пор, пока не получил отрады совершенного прощения. Потом, приготовившись, как должно, к исходу, он предал святую свою душу в руки Божий и присоединился к лику прежде почивших святых великих иерархов и учителей. Похоронен он был в Ватиканском соборе святого апостола Петра в Риме, в приделе, носящим сейчас его имя. Мощи святителя Льва и поныне почивают там. После Папы Льва осталось до ста слов и до 140 писем - догматического и нравственного содержания. Все эти сочинения отмечены духом строго выдержанного православного учения. Так, в известном послании к Константинопольскому патриарху Флавиану, которое было читано на IV Вселенском соборе, святой Лев высказывает такие мысли о воплощении Бога: " Божество восприяло нашу немощь, не нарушив свойств ни того, ни другого. Истинный Бог явился в истинном и совершенном естестве истинного человека, весь с тем, что свойственно Ему, и весь в том, что свойственно нам. Человек не уничтожается величием Божества. Та и другая природа действует при взаимном общении свойственным себе образом " . |
| Кодекс 1712 стал доступным ученым только с XVII в, когда появились каталоги рукописей Королевской Парижской библиотеки. Первоначально, по-видимому, рукопись находилась в Константинополе до занятия его турками, после чего она была перевезена одним из беглецов на остров Крит. Здесь рукопись, возможно, принадлежала известному филологу Плусиадину, ставшему впоследствии епископом Мефоны Иосифом (Панайотакис. 1965, 47). О дальнейшей судьбе рукописи имеется уже больше данных. В XVI в, как полагает Панайотакис, рукопись попала в руки историка Антония Каллерга (умер в 1555 г.), который ссылается на «Историю» Льва Диакона. Семья Каллергов считалась одной из знатных на Крите. Каллерги вошли в состав венецианской знати, когда остров находился под властью Республики св. Марка. Во время нападения турок на Крит они переселились в Венецию. Каллерг был известен как коллекционер рукописей, греческих и латинских. По всей вероятности, он и был собственником рукописи, которая представляла для него ценность и как для историка Крита, и как для потомка Никифора Фоки (каким считал себя Каллерг). Но в списке книг его завещания рукопись Льва не Возможно, завещание было составлено поспешно. И многие книги в него не были внесены. Рукописи переходили к наследникам Каллерга. От его правнучки они перешли к известному библиофилу-историку Рафаилу дю-Фресну, вдова которого, видимо, и продала вместе с другими рукописями «Историю» Льва Диакона Фоке, от которого рукопись попала в собственность Парижской Королевской библиотеки в 1662 г. (Панайотакис, 1965, 71–75). Заголовок труда Льва Диакона не принадлежит самому историку – это добавление составителя рукописи и переписчика, который красными чернилами надписал: «Льва Диакона история, начинающаяся от смерти императора Константина до смерти императора Иоанна по прозвищу Цимисхий». Наименование автора «дьяконом», видимо, проведено также писцом по тексту «Истории» (X, 8). Все ученые обращают внимание на то, что вслед за окончанием труда Льва Диакона сразу, безо всякого введения, тем же писцом переписана «Хронография» Пселла, которая по содержанию является продолжением исторического труда Льва. |
| Критониан, почтеннейший епископ афротисиадский, в Карии, сказали «находя, что это послание папы Льва согласно с изложением 318-тисвятых отцов никейских, которое утвердили 150, собиравшиеся в царствующем городе, и которое согласно истолковал святой памяти Кирилл в Ефесе, и, соглашаясь во всем, я подписал». (Иоанн, епископ амазонский, подобным образом). (Дионисий, епископ антиохийский, подобным образом). Папий, почтеннейший епископ ерисский, сказал: «я нашел, что послание святейшего архиепископа Льва согласно с изложением святых отцов, собиравшихся – в Никее 318-ти и после того в царствующем городе 150-ти, и с посланием святой памяти Кирилла; и, следуя ему, я соглашаюсь». Евпифий, почтеннейший епископ стратоникийский, сказал: «и я нашел, что послание блаженнейшего архиепископа Льва говорит согласно с изложением 318-ти святых отцов, сходившихся в городе Никее, и 150-ти, собиравшихся после того в царствующем городе, и с посланием святой памяти Кирилла; соглашаюсь во всем и подписал». Феодорит, почтеннейший епископ алавандский, в Карии, сказал: «и я соглашаюсь с посланием святейшего архиепископа Льва, которое согласно с изложением 318-ти святых отцов и 150-ти, после того бывших в Константинополе, и с посланием святой памяти Кирилла; и подписал». Менандр, почтеннейший епископ Ираклии Салваки, в Карии, сказал: «я нашел, что послание святейшего архиепископа Льва согласно с изложением 318-ти никейских и 150-ти константинопольских, и с посланием святой памяти Кирилла; и я, соглашаясь c ним, подписал». Иоанн, почтеннейший епископ книдский, сказал: «я верую (так), как изложили святые отцы – 318-ть (в Ефесе) и 150 в Константинополе, и как веровал блаженный Кирилл; и я принимаю послание блаженнейшего папы Льва, и, соглашаясь с ним, подписал». Тинханий, почтеннейший епископ аполлониадский, сказал: «я нашел, что послание святейшего архиепископа Льва согласно с изложением святых отцов – 318-ти и 150-ти, собиравшихся в царствующем городе, и с посланием блаженнейшего Кирилла; и, мысля так, я подписал». |
| В февр. 907 г., перед прибытием участников Собора, патриарх Николай с сонмом митрополитов по приказанию имп. Льва был удален из столицы. Митрополиты были заключены в фиалу (приморскую судебную камеру, где разбирались тяжбы между корабельщиками и гребцами), а патриарх - в построенный им мон-рь в Галакринах. Нек-рые из митрополитов на 4-й день были возвращены из заключения и приняты императором, к-рый, как повествует хронист, высказывал им жалобы на патриарха и склонил их к согласию на отречение патриарха Николая. Под давлением имп. Льва и нек-рых митрополитов патриарх Николай отрекся от кафедры, на его место был возведен Евфимий II (I) . В кон. февр. 907 г. в К-поль прибыли представители Патриархатов. Легаты папы Сергия III имели при себе грамоты, дозволявшие им принять покаяние имп. Льва и устроить его дело с милосердием и со снисходительностью. Соборные совещания между патриаршими и папскими послами проходили в отсутствие патриарха Николая и большей части византийских епископов (сторонников патриарха Николая). Ключевую роль на Соборе играли, по всей вероятности, папские легаты - именно их патриарх Николай в посланиях обвиняет в неканоничном решении брачного вопроса императора. Как покровитель Церкви в своем гос-ве, имп. Лев в глазах легатов имел право ожидать от Церкви некоторого снисхождения. Кроме того, Римская Церковь, по мнению легатов, обладая властью вязать и решить, могла освободить имп. Льва от епитимии, не расторгая брака ( Nicol. Myst. Ep. 38//PG. 111. Col. 209, 212). При этом легаты ссылались на другие примеры подобного снисхождения, будто бы имевшие место в древности (Ibid. Col. 216). Доверенные архиереи от патриархов Александрийского Михаила II, Антиохийского свт. Симеона ибн Зарнака и Иерусалимского Илии IV и бывшие на Соборе визант. митрополиты согласились с римскими послами и вместе с ними постановили в виде исключения принять имп. Льва в Церковь, не расторгая его 4-го брака. Закончив рассмотрение вопроса о браке имп. Льва, члены Собора перешли к делу патриарха Николая Мистика. Из писем патриарха Николая известно, что на него Собору были представлены жалобы. Вероятно, его обвиняли в политической неблагонадежности и в том, что вопреки обещаниям он не хотел допустить императора в Церковь ( Попов. 2008. С. 151). Патриарх Николай не имел возможности защищаться на Соборе, жалобы на него были признаны основательными, а заключение его - обоснованным. Патриаршая К-польская кафедра была официально предложена Евфимию, и он, «склоненный, а лучше принужденный просьбами царя и увещаниями епископов и самих местоблюстителей, в особенности римских», принял «кормило Церкви по суду Божию и соборному единодушному решению» (Vita Euthym. CP. 15). После окончания Собора папа Сергий, получив разъяснительную грамоту и выслушав донесения легатов и еп. Космы, утвердил постановления Собора о браке имп. Льва и прислал в К-поль ответные письма (см.: Nicol. Myst. Ep. 53//PG. 111. Col. 249). |
| Льве Мудром, и о некоторых событиях его времени. Лев Мудрый пользовался на Руси славой человека умного, вероятно, по своему прозванию, как и его современник и враг – наш вещий Олег. Он (Лев Мудрый) был известен нашим предкам по переводным хронографам, по церковным песнопениям и по некоторым другим произведениям, которые имелись в древней Руси. Предки наши знали „наставление 1408 или тестамент Василия, царя греческого, сыну своему Льву Премудрому“, читали оракулы Льва, где „написаны погибели месячные и лунные“, и в церковных книгах нередко встречали „творения Льва, Царя Премудрого“. А русские паломники во Св. Софии цареградской видали „икону велику, а на ней написан царь Корлей о софос и у него камень драгий в челе и светит в нощи во св. Софии“ 1409 . Правда, иногда русские книжники смешивали Льва Мудрого с другими лицами византийской истории, носившими тоже имя 1410 , однако это не мешало им иметь по хронографам весьма вероятные сведения о главнейших событиях за царствование императора Льва Мудрого; его история на Стоглавом соборе вызывалась даже на справку по вопросу о четвёртом браке в нашей церкви 1411 . После этого можно ли утверждать, что царствование Льва Мудрого не имело вовсе никакого отношения к жизни древней Руси? —348— Изучение этого периода, очевидно, не лишено значения для общей и для русской гражданской и церковной истории. Однако, до сих пор царствование Льва Мудрого не было надлежащим образом исследовано не только в церковном, но даже и в гражданском отношении, как в иностранной, так и в русской науке. Восполнить несколько этот пробел в исторической литературе, пролить свет на состояние византийской церкви непосредственно после патриарха Фотия я и берусь в своём сочинении. При исполнении своей работы я пользовался, конечно, разными учёными пособиями (они разобраны в начале моей книги). Но сообщаемые в них сведения о царствовании императора Льва Мудрого весьма неполны, отрывочны и нередко даже тенденциозны. Чтобы создать более или менее правильное и цельное представление о состоянии византийской церкви за избранный мною период, я должен был тщательно изучать касающиеся его древние литературные памятники – византийские хроники, жития, частные письма и официальные документы. |
| В «Синаксаре» же под 5 числом того же месяца сказано, что львица принесла слепого львенка к одному подвижнику по имени Марк, давая знак с мольбой, чтобы он его исцелил. Преподобный, поплевав на глаза львенка, вылечил его. Львица принесла святому руно барана в плату за благодеяние. Подобное письменно явлено и под 18 января, а также много других сходных повествований находится в «Лавсаике». Но чтобы никто не подумал, что так произошло от добродетели святых преподобных мужей, а не от благодарности животных, послушайте и другое удивительнейшее повествование о том, что произошло среди неверных людей, грешников и идолопоклонников, не имевших благодати Божией. Тогда постыдитесь и оплачьте свою неблагодарность к нашему благодетельному Богу и Спасителю. В Риме некоего человека па имени Андрод бросили ко львам, пожиравшим осужденных на смерть. Там оказался один большой лев, который помог Андроду, сохранив его от других львов, так что они к нему не смели приближаться. Царь, удивленный этим чудом, повелел вывести человека. В ответ на вопрос царя Андрод ответил: «Я помню, что однажды шел в полдень по лесу и вошел в пещеру, чтобы отдохнуть. Там был лев, который поднял ногу, потому что не мог ступить. Он кивал мне, чтобы я его исцелил. Я смело приблизился к нему и вынул занозу, и сколь мог, лечил его. Позднее лев приносил мне с охоты мясо, и так я ел четыре дня, которые провел в пещере. И, как я понял, тот самый лев, узнав благодетеля, показал ко мне сегодня дивную признательность». Когда царь это услышал, он освободил человека, даровав ему льва. Лев шел за Андродом по всему Риму как кроткий ягненок и никого не пугал. Все с трепетом восприняли такое чудо, назвав льва гостеприимцем Андрода, а Андрода – врачом льва. А вот и другая подобная история. Граф Гофред после того, как освободил Иерусалим от арабов, однажды охотился. Во время охоты он наткнулся на льва, который сражался с большой и страшной змеей. Змея обвилась вокруг шеи льва и так его давила, что он уже задыхался. Тогда Гофред убил змею и освободил льва. Лев, помня об этом благодеянии, следовал за королем Иерусалима, служа ему вместо охотничьей собаки, приносил с охоты различных животных. Однажды Гофред сел на корабль, а льва оставил на суше. Лев ревел и не желал оставаться, но когда увидел, что корабль удаляется, а его не взяли, то упал в море, чтобы догнать, и захлебнулся. |
| Правда, от людей, подобных св. Льву, дорога каждая оставшаяся строка; но если рядом с этими строками, подлинность которых не вполне достоверна, есть другие, несомненно принадлежащие ему, то, конечно, лучше воспользоваться только этими последними и оставить в стороне первые. Лучше пользоваться не многим, но достоверно-принадлежащим автору, чем многим, но подверженным сомнению в подлинности. Характеристика св. Льва Прежде чем высказать свое мнение о личности св. Льва, считаем не лишним привести два совершенно противоположных мнения о нем западноевропейских исследователей его жизни и деятельности: Арендта и Пертеля. Арендт считает св. Льва «в высшей степени достойным названия Великого». Великим, говорит он, должно признать того человека, «который сосредоточивает свои силы и деятельность на развитии и проведении в жизнь великой по истине исторической идеи... А истинно историческая идея, продолжает Аренд, та, которая лежит в основании всего последующего хода исторического развития, составляет зародыш всего последующего времени, становится целью и задачею для истории культуры не только одного какого-либо народа, но всего человечества. Св. Лев, по мнению Арендта, был великим именно в таком смысле. Это, по его словам, вполне будет ясно, если кратко рассмотреть состояние церковных дел, в каком их нашел св. Лев и сравним с тем состоянием, в каком он их оставил. Св. Лев сосредоточил свои силы на проведении в жизнь западного мира христианства, которое с самого своего возникновения было носителем новой жизни, новой цивилизации. Ко времени св. Льва христианская церковь еще не решила много самых существенных вопросов касательно учения и иерархии (под этим последним термином Аренд разумеет вообще организацию церковного управления). И св. Лев оказал для церкви важные услуги как в учении, так и в «иерархии». Св. Лев был одним из выдающихся богословов своего времени. Он выяснил и обосновал (?) один из самых важных догматов христианства – догмат об образе соединения двух естеств в Иисусе Христе. Его 28 послание стало в основание вероопределения IV Вселенского собора. Св. Лев оказал громадную услугу и церковной иерархии. Во время св. Льва форма церковного управления при посредстве митрополитов уступила «более совершенной» форме управления патриархов. Из патриархов в первой половине V века особенно выдвинулся на востоке Александрийский. Когда влияние его в лице Диоскора, осужденного за евтихианскую ересь, было утрачено на церковные дела восточной империи, на место его выдвинулся патриарх Константинопольский. Влияние Александрийского патриарха перешло к нему. Задача св. Льва состояла в том, чтобы заставить как Восточную, так и Западную церковь признать приматство римского епископа. Действительно, «благодаря усилиям св. Льва, Римская кафедра получила (будто бы) влияние на всю церковь и приматство её признано было всеми». |
| Заглавие сочинения не исчерпывает вполне его содержания. Кроме опресноков и субботнего поста, которые были затронуты в послании Льва Охридского, кроме безбрачия священников (пункт сравнительно с посланием Льва Охридского новый, 3061 прибавленный Никитой Стифатом ), он обратил внимание еще на один пункт – о времени совершения литургии в Четыредесятницу. 3062 Во время пребывания папских легатов в Константинополе написан «Ответ, или Возражение против книги Никиты Стифата ». 3063 Об авторе этого произведения существуют разные мнения. В самом произведении есть три места, в которых заключается указание на автора. Самое важное место то, где говорится: «Это в достаточной мере показано в предшествующем нашем повествовании (in superiori nostra narratione), в котором мы хотели опровергнуть твоих сообщников и единомышленников, Михаила Константинопольского и Льва Охридского». 3064 В других двух местах говорится просто «о другом послании» (in alia nostra epistola) и «о тщательном рассуждении в другом месте» (alias copiose dissernimus). Так как диалог в опровержение Льва Охридского и Михаила Константинопольского написан Гумбертом, то из этих мест открывается, что и ответ Стифату составлен им же. Но наряду с этим есть другие данные. Выше (по поводу «Диалога») приведено место из докладной записки, в котором сочинения против Льва Охридского и Михаила Константинопольского и против монаха Никиты называются произведениями нунциев – scripta nuntiorum, а не нунция, из чего следует, что поскольку одно сочинение (против Михаила и Льва) написано кардиналом Гумбертом, то другое должно считаться написанным каким-нибудь другим легатом, или если Гумбертом, то не им одним, но в сотовариществе с Петром Амальфийским или канцлером Фридрихом. В разъяснение этого у биографа папы Льва IX, вслед за сообщением о том, что Гумберт написал «Диалог», читаем: «Также и господин Фридрих, в то время канцлер, а потом богоизбранный наместник апостольского Римского престола, ответил на некоторые возражения, которые издал против Латинской церкви константинопольский монах Никита, называемый также Пекторатом, в книге, озаглавленной: Об опресноке, субботе и браке священников». |
|
|
