| Постепенно организовался самостоятельный приходик с постоянным священником (первым его настоятелем был протоиерей о.И.Лелюхин), и началось спешное устроение церкви в здании старой мэрии — помещении, предоставленном французами бесплатно. К весне 1937 года храм был уже устроен и украшен. 26 мая я вместе с благочинным о.Д.Троицким посетил Плесси–Робинзон и служил молебен перед иконой Иверской Божией Матери, покровительству которой храм посвящен. Сен–Морис В этом предместье Парижа скопилось много русских. Храма нет, и до ближайшего священника далеко. Состояние колонии плачевное: некрещеные дети, семьи в развале… Ф.Т.Пьянов натолкнулся на все эти прискорбные явления и доложил мне. Я стал посылать священников: сперва о.Шпортака (приехавшего из Польши), потом о.Лелюхина и иеромонаха Игнатия (Богословского Института). В Сен–Морисе сняли помещение для церкви — студию со стеклянным потолком и при нем комната–конура для священника. Церковь устраивали сами прихожане. Нашлись среди них столяры, плотники, резчики, живописцы. Конура оказалась нежилой: в холод от топки образовывался пар и буквально нечем было дышать. Я указал на это обстоятельство, тогда прихожане ассигновали деньги на наем комнаты для священника. Рядом с приходом, по примеру Клиши, организовалось «Национальное объединение», поставившее себе целью иметь собственную школу, библиотеку и независимо от прихода вести широкую просветительную работу — устраивать лекции, диспуты, литературные вечера, концерты… Сейчас же (совсем как в Клиши) завязался спор: церковь при «Национальном объединении» или «Национальное объединение» при церкви? Разумеется, обе организации — братские, существовать они должны параллельно, друг друга не поглощая, друг другу помогая; а церковь и школа остаются вне этих параллельных линий, они должны объединять дружные усилия и «культурников», и «церковников». О.Игнатий, недостаточно толковый настоятель, нормальных отношений с «культурниками» наладить не сумел, и вследствие этого мелочи приобрели неподобающее им значение. |
| Вторник 4/17 апреля 1945. Днем – у теток, которые принимали К. Л. Воронович . Она рассказывала о концерте Афонского. Зал был неполон. Расходы покрыты, но едва ли Н.П. останется более 2000–3000 франков. Вторая часть – советские песни – была встречена с общим восторгом. Воскресенье 9/22 апреля 1945. Днем собрание попечительского комитета Организации витязей. Н.Ф. Федоров дал полный отчет о работе за 5 последних лет, и надо отдать ему и его помощникам справедливость, работа была исключительно разнообразная, и результаты – как идеологические, так и финансовые – блестящи. Незаметно и в дружинах, и в лагере шли занятия. Сейчас в организации свыше 300 членов. 15 мая будет общий съезд (Круг). Оба духовных руководителя (о. Савва и о. Антоний Карпенко) говорили против сборов по воскресеньям, но отметили, что организация сделала много для оцер- ковления молодежи. Суббота 15/28 апреля 1945. Лазарева суббота. Утром – на службе на рю Дарю. Причастников мало. «Советский патриот» за напечатание богослужений на Страстной потребовал 3 000, но после разъяснений со стороны редакции согласился ничего не взять и поместил его целиком рядом с объявлением с Петель. Вторник 18 апреля/1 мая 1945. Стр. вторник. Сегодня над квартирой К.Е. Замена 650 умер прот. о. Иоанн Лелюхин. Он последние годы не имел прихода и жил на покое. Покойный происходил из помещичьей семьи, но окончил семинарию и академию по призванию и сразу выдвинулся как оратор и необыкновенно энергичный священник. В 1918 году он был настоятелем собора в Архангельске и выехал с войсками ген. Миллера и его правительством в Англию, где стал после смерти о. Смирнова настоятелем прихода. К сожалению, он страдал запоем, и ему пришлось после тяжелого инцидента покинуть Англию. Долгие годы он был настоятелем во Флоренции, а потом обслуживал различные церкви в Париже, то исцеляясь от своего недуга, то вновь впадая в полную прострацию. И в Plessis-Robinson, и на рю Лекурб он оставил все же хорошую о себе память. Хоронить его будут на Пасхе. Суббота 22 апреля/5 мая 1945. Великая Суббота. |
| Владыка Ермоген пишет о митрополите Иосафе (Лелюхине): «Так, 30 марта 1964 года Киевским митрополитом и постоянным членом Синода был назначен епископ Винницкий Иоасаф (Лелюхин), несмотря на то, что вся церковная деятельность этого иерарха была противопоказанием к назначению его на эти высокие посты. До архиерейской хиротонии он 3 раза был рукополагаем во священника: первый раз в обновленческом расколе, второй раз во время гитлеровской оккупации Украины епископом Геннадием, юрисдикции еп. Поликарпа Сикорского и третий раз архиепископом·Днепропетровским Андреем (Комаровым). Будучи хиротонисан во епископа Сумского, способствовал закрытию епархии. Будучи, по закрытии епархии, перемещен на кафедру епископа Днепропетровского и Запорожского, принял епархию с 286 действующими приходами и, будучи через непродолжительное время перемещен на Винницкую кафедру, оставил в Днепропетровской епархии менее сорока приходов, а в Виннице через очень короткое время закрыт был кафедральный собор. Одна уже возможность назначений на ответственнейшие церковные посты лиц, абсолютно неподходящих к занятию их, свидетельствует о серьезных ненормальностях в формировании нашего Синода» – это написал в своей записке в Патриархию архиепископ Ермоген (Голубев) в 1968 году. Нужно ли напоминать, что владыка Ермоген «своим» для уполномоченных совсем не был и вплоть до своей кончины в 1978 году находился «на покое» (по сути «под домашним арестом») в белорусском монастыре Жировичи. Советский чиновник, заместитель Председателя Совета по делам религий В. Фуров в закрытом отчете о деятельности Совета в 1970-х годах подтвердил, что власти «заботятся» об архиереях. «Совет и его уполномоченные на местах, – сообщает Фуров, – уделяют постоянное и неослабное внимание изучению состава и деятельности не только членов Синода, но и широкого круга епископата…». А в другом месте он так реагировал на возмущения патриарха Алексия (Симанского) в связи с насильственным закрытием храмов: «…И разве неясно какова, перспектива Церкви, скажем, лет через 20–30, когда люди в силу законов, скажем, развития общества и в результате воспитания будут атеистами. Это – закономерность развития истории. Так, что пусть Патриарх не обижается, что люди рвут с религией и закрывают церкви…». |
| Описывает он судьбу и другого соловецкого новомученика – архиепископа Петра (Зверева) , с которым был знаком еще по Москве, когда будущий архиерей являлся иеромонахом-настоятелем Московского епархиального дома. На Соловках владыка Петр, поступив в каптерку I отделения, «повел дело широко: приемы заключенных, беседы, ужины», однако по доносу диакона Лелюхина был переведен в 5 роту. Тот же Лелюхин бесцеремонно выкинул вещи из келлии, что стало «неслыханным на Соловках скандалом», после которого архиепископ Петр был отправлен на Анзер и изолирован на Троицкой командировке за организацию в концлагере общения и помощи среди заключенного духовенства. Сам архимандрит Феодосий в январе 1929 г. был переведен счетоводом в хозчасть VI отделения. На Соловках уже царил голод, начал свирепствовать тиф, поэтому водворение в хозчасть стало для него спасением – «был сыт (...) квартира была суха, тепла, просторна и народ хороший». Благодаря новой работе архимандрит Феодосий был в курсе «количества жертв, больничных беспорядков и преступлений на Голгофе», т.к. ведал учетом и распределением пайков и продуктов по всему шестому отделению. В связи с большим числом смертей (за восемь месяцев от тифа погибло до 500 человек) развился «целый промысел», связанный с наживой «посредством кражи и распродажи имущества и денежных квитанций» умерших. Кроме того, по утверждению священнослужителя, начальство анзерского отделения «умышленно, посредством тайных ядовитых уколов отправляли на тот свет тифозных и именно тех, от которых можно было поживиться». Заразился тифом и владыка Петр. Благодаря доктору, который посвятил больному «все силы, знания и лекарства», мемуарист находился в курсе хода болезни, с радостью узнал он о том, что кризис миновал и появилась надежда на выздоровление. Однако 7 февраля 1929 г. – на праздник любимой архиереем иконы «Утоли моя печали» – он и скончался. Архимандрит Феодосий полагает, что архиепископа Петра «убили отравой» в корыстных целях – чтобы воспользоваться его имуществом. |
| В годы оккупации на Украине действовала Автономная Украинская Православная Церковь во главе с митрополитом-экзархом Алексием (Громадским). Она была создана на соборе в Почаевском монастыре в августе 1941г. и не прервала канонической связи с Патриархией. На соборе было постановлено, что возносить iмя митрополита Сергия Московского будет только глава Церкви, все же другие епископы и священнослужители будут возносить только имя митрополита Алексия. Большая часть духовенства Автономной Украинской Православной Церкви была настроена патриотически, священники часто предоставляли помощь партизанам. Митрополит Aлekciй назначил на Винницкую кафедру епископа Евлогия (Марковского). В марте 1944 г. в Винницкой епархии. действовали 839 церковных общин, 4 женских монастыря, (из которых до 1955 г. остались только два - Браиловский и Барский, на приходах служили 405 священнослужителей. С 13 мая 1945 года по 3 января 1946 года Винницкую кафедру возглавил епископ Варлаам (Борисевич). Постоянной заботой владыки Варлаама было обеспечение приходов духовенством. Несмотря на сложные времена им были организованы православные курсы, на которые в 1945-46 годах было принято 40 лиц. Если во время оккупации церковным общинам возвращаались храмы, которые принадлежали им раньше, то с марта 1944 г. их снова стали отбирать и передавать под школы, клубы, склады и т.п.. Гонения усилились в 60-х годах. В 1961 г. число приходов в епархии сократилось с 513 до 425. В следующем году - до 384. В 1962 г. в Виннице был закрыт кафедральный Спасо-Преображенский собор, после чего функции кафедрального выполнял собор Рождества Пресвятой Богородицы. На начало 1970г. в епархии оставалось 337 приходов, на которых служили 151 священник и 2 дьякона. Среди выдающихся иерархов, которые служили на Винницкой кафедре нужно особо отметить архиепископа Симона материалы к канонизации которого сейчас готовятся. Его служение на Винницкой кафедре длилось с 1955 г. по 1961 г. Преемником архиепископа Симона стал архиепископ Иосаф (Лелюхин), который после Винницы был назначен на Киевскую кафедру и возглавил Православную Церковь в Украине. |
| 203 «Нет, господин генеральный секретарь, это не отказ и не воздержание – то, что вы сделали, это преступление против православия» (фр.). 206 Лев Александрович Зандер (1893–1965), церковный писатель, учился в С.-Петербургском и Гейдельбергском университетах. В эмиграции в Чехословакии, затем во Франции. Один из основателей и руководителей РСХД. Доцент, затем профессор Св.-Сергиевского богословского института (1925–1965). В 1941 заключен немцами в лагерь Компьень на несколько месяцев. Активный участник экуменического движения. 207 Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей (т.н. Федоровский комитет), в котором сотрудничал П.Е. Ковалевский. 208 Прот. Иоанн (Захарьевич) Лелюхин (1883–1945), сын священника, рукоположен в 1911 г., настоятель собора г. Архангельска. В эмиграции сначала в Англии, с 1926 г. настоятель Рождественского храма во Флоренции. В 1936–1939 гг. настоятель Иверского храма в Плесси-Робэнсон, в 1939–1942 гг. – Св.-Серафимовского храма в Париже. В 1942–1945 гг. причислен к Успенской церкви в Сент-Женевьев-де-Буа. 212 Наталья Александровна Зембулатова, ур. Свентицкая (1895–1967), секретарь Национальной организации русских скаутов (НОРС). 213 Прот. Феодор Поставский (?–1946), рукоположен в 1914 г. Настоятель Троицкого храма в Монтаржи (1924–1926) и храма Христа Спасителя в Виши (1924–1930), домовой церкви в Нормандии (1930–1936). С 1936 по 1946 гг. настоятель Св.-Николаевского храма в Тулузе. 214 Ярослав Яковлевич Куломзин (1918–1988), архитектор, во Франции с 1924 г. Затем – в Монреале. Активный прислужник в Св.-Александро-Невском соборе. 215 Архимандрит Киприан (Константин Эдуардович Керн; 1899–1960), учился в Александровском лицее и на юридическом факультете Московского университета. Участник Гражданской войны. Окончил Богословский факультет Белградского университета, рукоположен во иеромонаха в 1927 г. В 1936 г. доцент, с 1945 г. профессор Св.-Сергиевского богословского института. В 1936–1939 гг. настоятель Покровской церкви в Париже, в 1940–1960 гг. настоятель храма Свв. Константина и Елены в Кламаре. |
| После о.Стельмашенко я перевел из Лондона во Флоренцию о.Лелюхина. К сожалению, и здесь несчастный о.Лелюхин с горя не справился со своим служением. Наш приход во Флоренции по составу аристократический. Главную роль играет прихожанка, попечительница храма княгиня М.П.Абамелек–Лазарева, миллионерша, владелица чудесного поместья Pratolino. Ее управляющий, по фамилии Галка, тип московского приказчика, был церковным старостой; потом он принял католичество, сбрил седую бороду и вынужден был должность старосты оставить; однако нашими церковными делами он продолжал интересоваться и всячески старался воздействовать на княгиню, чтобы она взяла о.Лелюхина под свою защиту… Приход во Флоренции долго меня мучительно тревожил. Потом все понемногу устроилось. Бывший член Государственной думы князь Куракин после нескольких лет тяжкого эмигрантского существования приблизился к Господу настолько, что я посоветовал ему принять священство. Я направил его сначала в Милан, а потом во Флоренцию. Он взял приход в руки, сумел его поднять. Княгиня Абамелек–Лазарева сначала была в оппозиции, а теперь примирилась с новым настоятелем и с новым старостой. Экономически приходу было до сих пор неплохо, но потом он лишился довольно крупной суммы дохода: в крипте храма, в усыпальнице, покоились останки королевы эллинов Софии (сестры Вильгельма II) и короля Константина; за эти гробницы греки нам платили 7000 франков в год. Осенью 1936 года гробы перевезли в Афины. В Бари у нас были еще недостроенные церковь и дом для паломников — имущество нашего Палестинского общества, богатейшей организации, раскинувшей свои центры в Сирии и по всей Палестине. Наши паломники в благочестивых своих странствиях направлялись и в Бари. Во время моей поездки по Италии (в 1924 г.) я посетил Бари. Мне хотелось отслужить молебен у самых мощей святителя Николая. Ксендзы не позволили: «Мы не имеем права разрешить… надо обратиться к епископу». Епископ ответил уклончиво: «Не от меня зависит, надо запросить Рим…» Я послал телеграмму в Рим, прождал два дня — ответа не последовало. Я помолился у святых мощей и направился в Рим. |
| Разграбление Москвы и грандиозный пожар, уничтоживший более половины города, произвели неизгладимое впечатление на современников. Авторитет Александра I стремительно упал. При дворе сформировалась «партия поборников мира», в к-рую вошли вдовствующая имп. Мария Феодоровна , цесаревич Константин Павлович, гр. А. А. Аракчеев и др. сановники. Сомневаясь в успешном исходе войны, они призывали императора вступить с Наполеоном в мирные переговоры. Но Александр I был непреклонен. Напротив, он больше, чем когда-либо, был полон решимости бороться. Внешняя стойкость стоила императору тяжелых душевных переживаний. После сдачи Москвы он стал ежедневно читать Библию и подолгу молиться, находя в этом источник утешения и бодрости. Позднее император признавался: «Пожар Москвы осветил мою душу и наполнил мое сердце теплотой веры, какой я не ощущал до тех пор. Тогда я познал Бога» ( Знаменский П. В. Чтения из истории Рус. Церкви за время царствования имп. Александра I. Каз., 1885. С. 26). Бесчинство завоевателей подтвердило в глазах народа правильность положений церковной проповеди о безбожии противника и необходимости защиты св. веры, вызвало взрыв всеобщего негодования и явилось одной из причин народной войны, начавшейся при вступлении противника на территорию центральных губерний России. К моменту взятия Москвы война приобрела поистине всероссийский размах, в ее орбиту были втянуты все социальные слои населения. При приближении неприятеля жители в массовом порядке покидали города и села, угоняли скот, вывозили продовольствие. Крестьяне уездов, расположенных вблизи следования Великой армии, защищали свои дома и храмы от посягательств неприятельских фуражиров и мародеров. В движении сопротивления активно участвовали священно- и церковнослужители, нек-рые из них стали даже организаторами и руководителями крестьянских отрядов самообороны. Во главе таких отрядов в 1812 г. находились: священник ц. Преображения Господня с. Крутого Юхновского у. Смоленской губ. Григорий Лелюхин, священник Рождественского собора г. Вереи Иоанн Скобеев (награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте за деятельность по освобождению Вереи), протоиерей ц. Успения Пресв. Богородицы с. Любунь Мосальского у. Калужской губ. Иаков Чистяков, дьячок Пятницкой ц. г. Рославля Смоленской губ. Савва Крастелёв (погиб при столкновении с неприятелем у дер. Козловка), пономарь Введенской ц. с. Савенки Сычёвского у. Смоленской губ. Алексей Смирягин (награжден знаком отличия Военного ордена за отнятие у франц. офицера ордена Почетного легиона и 4 карт России), дьячок ц. Живоначальной Троицы с. Рюховского Волоколамского у. Московской губ. Василий Рагузин (нес также разведывательную службу; награжден серебряной медалью «В память Отечественной войны 1812 года») и др. |
| Во время моей поездки во Францию началась подготовка к Карловацкому съезду, который Высшее Церковное Управление под председательством митрополита Антония постановило созвать текущей осенью. Карловацкий съезд, задуманный как продолжение линии Рейхенгаля, был теперь уже не за горами. На Съезде должны были разбираться и дела моей епархии. Почему же под благовидным предлогом меня хотят устранить? Я решил, что на Съезде мне быть надо и от поездки в Америку отказался. Теперь сознаю, что надо было слушаться Патриарха, не рассуждая… Североамериканскую епархию спас бывший посол Временного правительства Бахметьев. Он дал деньги на выкуп наших церквей. Епархиальное собрание приходов возвело епископа Александра в сан архиепископа и послало акт об этом постановлении на утверждение Патриарха. Патриарх его утвердил. Наступила осень (1921 г.). Я стал собираться на Съезд в Карловцы. Конституция Съезда была такая. В него вошли все члены Высшего Церковного Управления; пребывающие за границей русские епископы; члены Всероссийского Церковного Собора; и делегаты: а) от русских православных приходов в разных странах, б) от военно–морских церковных кругов, в) от Штаба Главнокомандующего русской армией, г) от монашествующего духовенства; и кроме того, ряд лиц, приглашенных по личному усмотрению митрополита Антония как заведующего русскими православными общинами в Сербии, митрополита Евлогия как управляющего церквами в Западной Европе, архиепископа Анастасия как управляющего православными общинами в Константинополе и епископа Вениамина как управляющего военно–морским духовенством. Делегатами от моей епархии на Съезд поехали: архимандрит Тихон, о.Подосенов, сенатор Бельгард, князь Ширинский–Шихматов, о.Н.Сахаров, о.Троицкий, граф Граббе, князь П.С.Волконский, о.Лелюхин, о.Бер, генерал Гулевич и др. К Съезду необходимо было подготовить дело о.Зноско. Следствие о его деятельности я поручил о.Подосенову. Человек добросовестный и точный, он собрал весьма внушительное «досье». По закону, прежде чем судить обвиняемого, надо вручить ему обвинительный акт: может быть, обвиняемый найдет что–нибудь сказать в свое оправдание. |
| — Не может быть! — воскликнул отец Марк, узнав, что я за полдня оформила сделку. Всё шло как по маслу, с необыкновенной лёгкостью. «Да ну, — сказали в сельсовете, — эту комиссию из Калуги до морковкина заговенья надо ждать!» И оформили справку по прежним замерам. Служивый народ уже гулял в преддверии праздников, и нас везде приглашали к столу: «Что вы стоите, как неродные? Вот картошка горячая, грибы, огурчики. Посевная скоро, набирайтесь сил». И была радостная весна. Когда владыку Стефана перевели в Калугу, он обрадовался — рядом Оптина. Он не раз приезжал в разорённую Оптину, где всё порушено, искорёжено, а в храмах ещё стояли трактора. Здесь он молился на могилках Оптинских старцев, плакал и радовался: «Святая земля!» Ему дано было пронести через всю жизнь ту великую любовь к Церкви и её святыням, которую ничто не могло омрачить. А очернителей Церкви хватает. В акафисте иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радость» есть такие слова: «Беды от врагов, беды от сродник, беды от лжебратии терпяще». Беды от врагов — это понятно. Беды от сродник — больно, но привычно. А беды от лжебратии — это нож в спину и предательство вместо любви. Тут и сильные, бывает, ломаются. Вот и владыка Стефан пишет в одном письме: «Меня предупреждал епископ, что буду терпеть от „лжебратии“, которая является главной язвой современного церковного общества». А претерпел он немало. Однажды против владыки взбунтовался хор и забастовал псаломщик, требуя, чтобы службы были коротенькими, но владыка не позволил их сокращать. В другой раз предшественником владыки по храму был сребролюбец, забросивший все церковные дела и взимавший дань с населения за исцеления какими-то «ковриками». А чего стоит история о закрытии Тихвинского женского монастыря в Днепропетровской епархии! О времени служения в этом монастыре владыка говорил «как о золотом яблочке, которое Господь посылает каждому человеку». Это была родная ему монашеская жизнь, где жили по уставу, а не по указаниям невежественной и властной церковной двадцатки. Благодатные были дни. А потом на Днепропетровскую кафедру пришёл епископ Иосаф (Лелюхин) — «волк в овечьей шкуре», как называли его верующие. Он не только не защитил монастырь от гонителей, ломавших и выбрасывавших иконы из храма, но даже весело сказал советским властям: «Давно надо было ликвидировать это кодло». |
|
|
