| Книга пророка Аггея 33.2. Книга пророка Захарии 33.3. Книга пророка Малахии Приложения К Введению К главе 1 К главе 2 К главе 3 К главе 4 К главе 5 К главе 6 К главе 7 К главе 8 К главе 9 К главе 11 К главе 12 К главе 13 К главе 15 К главе 17 К главе 19 К главе 20 К главе 21 К главе 22 К главе 23 К главе 24 К главе 25 К главе 26 К главе 28 К главе 29 К главе 30 К главе 31 К главе 32 К главе 33 Литература Предисловие Данное учебное пособие представляет собой отредактированный курс лекций, прочитанных студентам «небогословских» факультетов ПСТБИ, и является введением в изучение Священного Писания Ветхого Завета. Главная цель курса – подготовить студентов к самостоятельному изучению Библии и, по возможности, привить вкус к этому занятию. Помимо общего обзора содержания ветхозаветных книг, на лекциях рассматриваются основные понятия исагогики и экзегезы, приводятся примеры святоотеческих толкований, а также выясняется сотериологическое и мессианское значение священной истории. Ограниченность объема лекционного курса не позволяет подробно рассматривать содержание библейских книг и события ветхозаветной истории. В связи с этим, исходя из предположения, что общие черты этой истории знакомы студентам со времени подготовки к вступительным экзаменам, здесь уделяется внимание принципиальным вопросам, понимание которых необходимо для достижения поставленной цели. Эпиграфом многих современных пособий по данному предмету избраны слова Спасителя: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о мне» ( Ин. 5:39 ). Его слушатели являлись знатоками Писания, значит, главный смысл этой фразы в том, что Ветхий Завет свидетельствует о Христе. Именно такое понимание Писания и положено в основу данного курса. Второй основополагающий принцип, который постоянно учитывался автором при подготовке лекций, сформулирован в 19 правиле Шестого Вселенского собора. Оно гласит: «... если будет изследуемо слово писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлениям собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклониться от подобающаго. Ибо, чрез учение вышереченных отцов, люди, получая познание о добром и достойном избрания, и о неполезном и достойном отвращения, исправляют жизнь свою на лучшее, и не страждут недугом неведения, но, внимая учению, побуждают себя к удалению от зла, и, страхом угрожающих наказаний, соделывают свое спасение». |
| 18 Как Иероним (впрочем не довольно решительно – Prolog. in Comment. in Habak. р. 588) или как Синкелл в своей Chronograph. (р. 214. 230. 240), делающие Аввакума современником Иезекииля и продолжающие период его служения пророческ. от времени Манассии до времени Иисуса сына Иоседекова. Подобным образом Хроника Пасхальная относит Аввакума ко времени воцарения Иосии и потом ко времени воцарения Кира, воображая его современником с одной стороны Софонии и Наума, с другой – Даниила, Аггея, Захарии и Варуха (Olymp. 32. 42). Из новейших это тождество лиц принимает Rosenmuller. Schol. р. 342. 19 Ко временам Дария (539 г.) от 645 г. Аввакуму было бы не менее 136 л., предполагая, что он призван к пророчеству не позднее, как на 30 г. жизни, – обыкновенный возраст обществ. учителя. Более чем столетний возраст допустить, конечно, возможно, но не необходимо. См. e. Carpzov. l. с. р. 401. 20 Евсев. Onom. – Но в средние века и даже позднее в 18 в. иудеи указывали место погребения в селении Иакук в Галилее недалеко от Сафета, в кол. Неффалимовом ( Нав.19:33 ), конечно, только по сходству этого названия с именем прор. См. Carpz. 402. Berth. 1670. Del. р. III. 22 «Adhuc propheta vel populus loquitur ad Dominum», по выражению Иеронима на Авв. (1, 2–4) Comm. col. 592. 591 in princ. Поэтому и ответ Божий (1, 5) обращен не исключительно к лицу пророка, но к народу, хотя жалоба (1, 2), по-видимому, идет только от пророка. 24 Замечательно, что и самая книга закона «лежала тогда в забвении по небрежению священников» (Филар. м. м. стр. 349), так что ее считали утраченной и при Иосии называется она найденной от Хелкии первосвященника, как нечто новое ( 4Цар.22:8 ). 28 Все, приведенное нами из книги пророка место (ст. 2–4) мы разумеем о жалобах его на нестроение во внутренней жизни самих Иудеев, согласно с бл. Феодоритом и св. Кириллом Алекс. Некоторые из новейших (как напр. Eichhorn 3, 289; Rosenmuller. Schol. р. 352 et passim.; de Wette Eml. S. 331 § 243; Ewald Die Prophet. d. Alt. Bund. 1, 374 ff.) думали, вслед за поспешно на сей раз судившими Иеронимом (Prolog ad Habak.) и Абрабанелом (Comment. in Hab.), что пророк жалуется здесь на бедствия, какие будто бы уже терпел евр. народ отвне – от Халдеев (см. выше примеч. 7). В основание мнения приводят то, что слова, встречающиеся в ст. 2 и 3: chamas (обида, притеснение) и amal (злодейство), встречаются также и в ст. 9. 13; но здесь ими означаются тиранические действия врагов, – следоват., заключают, в том же значении они употреблены пророком и для тех стихов. Но – |
| На главы книга Малахии также различно делится. По-еврейски и в западных протестантских изданиях она делится на 3 главы, у LXX, в Вульгате и наших славянском и русском переводах на 4 главы, причем 3-я глава еврейского текста разделяется на две: 3 и 4 (с 19 ст.). Из ближайшего анализа книги видно внутреннее полное единство в ней мыслей, так что справедливо исследователи видят в ней, как бы одну речь пророка, или по крайней мере объединенное и систематизированное изложение речей, произнесенных может быть в разное время. Во всяком случае книга представляет «единое целое», а потому, если и вызывала иногда критические сомнения (и притом очень редкие и то лишь относительно двух стихов: Мал.4:5–6 у Бёме и Новакка), то таковые рассеивались, как явно ошибочные, другими учеными критического же (не говоря об ортодоксальных) направления. О всей книге не возникало сомнений. В языке книги замечается особенность, близкая к языку пророка Аггея: частое употребление вопросов и ответов, диалогизм, хотя введенный самим только пророком ( Мал.1:2, 6, 8, 9, 13; 2:10, 14, 15; 3:2, 7–8, 13 ), но может быть имевший в основе действительное «совопросничество» его современников. Этот диалогизм оживляет речь пророка и вместе со строго соблюдаемыми строфами и ритмом придает ей поэтический характер, хотя и не такого изящества, как у древних пророков. В общем язык Малахии отличается сравнительной чистотой, меньшим присутствием арамеизмов, чем у Иеремии и Иезекииля, даже Захарии. Но чистота и свобода от арамеизмов породили даже предположение (Рейнке), что пророк не произносил своих речей, которые были бы «непонятны» для народа, говорившего уже по-арамейски, а лишь писал их в книгу. Это предположение основательно опровергнуто в русской литературе. Но во всяком случае чистота еврейского языка Малахии несомненна и может служить веским доказательством того положения, как «трудно» исключительно по языку и его чистоте определять происхождение Священных книг. В самом деле, Иезекииль жил в плену и говорил и писал сравнительно чистым еврейским языком. |
| Keil, В. 24), не заметно никаких следов того, чтобы они пользовались пророчествами Даниила. На сколько слабо это основание, это видно уже из того, что тот же Блек, желая утвердить его на доказательствах и отсюда вывести заключение о несуществовании книги пророка Даниила во времена, не посредственно следующие за пленом вавилонским, намеренно при этом проходит молчанием те свящ. книги, которые появились одновременно с пророческими писаниями Аггея, Захарии и Малахии и зависимость которых от книги прор. Даниила не может быть отвергнута. Мы разумеем 1 кн. Ездры и кн. Неемии, об отношении которых к книге пр. Даниила Блек умалчивает, а между тем молитва Ездры, изложенная, в 9 гл. кн Ездры и в 9 гл. кн. Ноемии находится в прямой зависимости, как от своей основы от молитвы Даниила в 9 гл. его книги (ст. 3–19). Да и то не верно, чтобы у послепленных пророков в их писаниях не было никаких следов пользования ими книгой пророка Даниила. Так, например, видения Захарии о четырёх рогах, четырёх кузнецах (2:1–4, глав. 1:19–21) и четырёх колесницах (6 гл.) ясно имеют в основании своём, как свой первообраз, видение даниилово о четырёх царствах (в 7 гл.), созерцаемых им под образом животных, из которых некоторые были с рогами. Равным образом, и возвещаемое в символическом действии у Захарии, ( Зах.11:3 ) умерщвление трёх пастырей в один месяц может быть надлежащим образом понято только из пророческих видений данииловых же и его предсказаний о всемирных обладателях, во власть которых имел быть предан Израиль и которые быстро имели сменить один другого путём разрушения одной монархии другою. Переходя затем к позднейшим временам, но всё-таки временам перед периодом маккавейским, мы находим и тут следы пользования книгою пророка Даниила. Так в той же книге Иисуса, сына Сирахова, молчание которой о Данииле служит основанием для противников отрицать подлинность существования Даниила и книги его, находится указание на существование книги прор. Даниила в то время, когда составлялась означенная книга Иисуса, сына Сирахова. |
| Так, современники пророки Аггей и Захария не одинаково относятся к символизму: у Аггея его нет, у Захарии половина книги им наполнена. Иезекииль и Даниил жили в плену и обильны символами, а Захария жил в Палестине и также обилен ими. – Очевидно, не внешняя современная обстановка была причиною символизма, а совершенно иное. Таковы, по нашему мнению, наиболее существенные отличительные черты речи пророческих книг, возбуждающие большинство современных критических недоумений относительно происхождения, подлинности и неповрежденности пророческих книг. Что касается специально библиологических вопросов: о происхождении и подлинности священных книг, то при обозрении пророческих писаний остановимся, в виду «единогласия» критической литературы в отрицательном отношении к ним, на подлинности книг Исаии, Иеремии, Даниила и Захарии. Особенно при обозрении книг Исаии и Даниила остановимся на критических возражениях против подлинности их, потому что здесь будет оценка и вообще современно-критического отношения к пророческим писаниям. С этой стороны, эти книги имеют и наиболее обширную ученую литературу. Другие же книги будут кратко обозреваться преимущественно с положительно-апологетической стороны. 1. Книга пророка Исаии. Первое место в ряду пророческих книг занимает книга пророка Исаии. О личности и служении пророка Исаии существуют прямые положительные и точные сведения в священных ветхозаветных книгах, пополняемые, не всегда точными, сведениями в иудейском и христианском предании. Пророк Исаия был сыном некоего Амоса, призван был к пророческому служению в год смерти иудейского царя Озии и проходил это служение при преемниках Озии: Иоафаме Ахазе и Езекии. По иудейскому и христианскому преданию, он пережил Езекию и Сеннахирима ( Ис.37:38 ) и помер мученически при Манассии. Вообще Исаия проходил приблизительно 60-летнее служение в 757–697 гг. до P. X. Не излагая подробно сведений о современном пророку Исаии политическом и духовном состоянии иудейского царства, как мало относящихся к чисто исагогическому обозрению (в отличие от библейско-богословского, где таковые очень нужны) пророческих книг и имеющих значительную обработку в русской богословской литературе 4 , считаем нужным упомянуть лишь о том, что важнейшими событиями, современными пророку Исаии, были два нашествия на Иудею: сирийско-израильское при Ахазе (ок. |
| 176 Ha главы книга Малахии также различно делится. По-еврейски и в западных протестантских изданиях она делится на 3 главы, у LXX, в вульгате и наших славянском и русском переводах на 4 главы, причем 3-я глава евр. текста разделяется на две: 3 и 4 (с 19 ст.). Из ближайшего анализа книги видно внутреннее полное единство в ней мыслей, так что справедливо исследователи видят в ней, как бы одну речь пророка, или, по крайней мере, объединенное и систематизированное изложение речей, произнесенных может быть в разное время. 177 Во всяком случае книга представляет «единое целое», а потому, если и вызывала иногда критические сомнения (и притом очень редкие, и то лишь относительно двух стихов 4:5–6 у Беме и Новакка), то таковые рассеивались, как явно ошибочные, другими учеными критического же (не говоря об ортодоксальных) направления. 178 О всей книге не возникало сомнений. В языке книги замечается особенность, близкая к языку пророка Аггея: частое употребление вопросов и ответов, диалогизм, хотя веденный самим только пророком (1:2,6,8,9,13; 2:10,14,15; 3:2,7–8,13), но может быть имевший в основе действительное «совопросничество» его современников. 179 Этот диалогизм оживляет речь пророка и вместе со строго соблюдаемыми строфами и ритмом придает ей поэтический характер, хотя и не такого изящества, как у древних пророков. В общем, язык Малахии отличается сравнительною чистотою, меньшим присутствием арамеизмов, чем у Иеремии и Иезекииля, даже Захарии. 180 Но чистота и свобода от арамеизмов породили даже предположение (Рейнке), что пророк не произносил своих речей, которые были бы «непонятны» для народа, говорившего уже по-арамейски, а лишь писал их в книгу. Это предположение основательно опровергнуто в русской литератур. 181 Но во всяком случае чистота еврейского языка Малахии несомненна и может служить веским доказательством того положения, как «трудно» исключительно по языку и его чистоте определять происхождение свящ. книг. В самом деле, Иезекииль жил в плену и говорил и писал сравнительно чистым еврейским языком. |
| Обратим теперь внимание на то, как пророки в своих писаниях и, конечно, в устных наставлениях отвечали на запросы времени. По свидетельству священных книг, пророки Аггей и Захария побуждали возвратившихся приступить к работам по восстановлению храма и поддерживали энергию представителей общины, начавших постройку. По писаниям пророческим можно видеть, что храм представляет средоточие их надежд на изменение судьбы народа к лучшему. Пр. Аггей, в первой своей пророческой речи, указывает на то, что причина тщетности забот возвратившихся иудеев о внешнем их благосостоянии заключается именно в равнодушном отношении их к делу воссоздание храма ( Агг. 1, 2–11 ); обстоятельства должны измениться к лучшему, как только они примутся за святое дело ( Агг. 2, 19 ). И пророку Захарии свойственно с построением храма соединять надежду на коренное изменение судьбы народа Божия ( Зах. 8, 3–6. 9–12 ). Внешние мессианские блага: плодородие, долголетие, благополучие во всем неоднократно упоминаются в кН. Пророка Захарии. Условием для обладания этими благами в ближайшем будущем у Захарии, как и у Аггея, поставляется усердие к воссозданию храма (Now. 363; Тих. 126, пр. 3). Соответственно всеобщим ожиданиям, и пр. Захария из факта исполнения некоторых пророчеств выводить заключение об исполнении и остальных. Так, по ( Зах. 3, 8 – 10 ), рассуждает Зеллин, возвратившиеся прежде с Иисусом являются в качестве предвестников (Vorzeichen) исполнение и того пророчества, что обещанный потомок Давида с остальной частью народа возвратится в страну (Studien II, 76–78). Мессианские чаяния были средоточием представлений пророков о предстоящей судьбе избранного народа; как Аггей, так и Захария представляют притом мессианское время не имеющим только наступить в будущем, но как бы уже начавшимся. Центральное положение в ожиданиях пророков занимает мессианский царь, которого Захария, соответственно ( Иер. 23, 5; 33, 15 ), называет иврит и отождествляет с Зоровавелем. Что Зоровавель отождествляется с мессианским царем, это, по мнению исследователей, ясно до очевидности из книги Захарии: в ( Зах. 4, 9 ) сказано, что храм будет основан и закончен Зоровавелем, а по ( Зах. 6, 13 ) построит храм иврит Зоровавель и Иисус, по ( Зах. 4, 10–14 ), имеют значение для всего мира, а не для одной только незначительной персидской провинции; в этом видении пророка они сопоставляются с небесными силами (Sell. Stud. Ss. 77, 166–167; Now. 314; Stade II, 127). |
| И это религиозно-нравственное и политическое состояние послепленного иудейства до времени Ездры, и характер и содержание священной литературы этого времени, именно пророчеств Аггея и Захарии 26 , и видимо образующееся пустое пространство времени в 60 лет, страдающее отсутствием всяких литературных памятников этого периода (от 518 г. до выступления Ездры 458 г.), если в этот промежуток не поместить ничего, кроме нескольких псалмов – вот существенные мотивы, побудившие Гильгенфельда отнести книгу пр. Иоиля к концу именно этого промежутка времени, незадолго до 458 г. Какие же частные основания приводит Гильгенфельд в защиту своей гипотезы, относя книгу Иоиля к этому позднему времени? Как в первой своей статье 27 , в кратких примечаниях к переводу книги Иоиля, так особенно в небольших критических заметках, направленных против Шрадера 28 и Вюнше 29 (Zeitschrift f. wiss. Theol. XIII, 442 f. XVI, 155 f.), Гильгенфельд указывает ближайшие основания своего мнения в самой книге пр. Иоиля. Он находит в ней много таких данных, которые, по его мнению, прямо говорят за её принадлежность именно послепленному персидскому периоду. Главные из этих данных суть следующие: а) Не светская власть, но священники, как видно из книги Иоиля ( Иоил.1:14; 2:15, 16 ), устанавливают пост, созывают собрание, приглашают старцев и всех жителей земли для молитв в храме по случаю бедствия страны. Во главе народа упоминаются, таким образом, только священники и старейшины (старцы, – Иоил.1:2, 14; 2:16 ), а о царе во всей книге совершенно умалчивается. Эти черты уполномочивают Гильгенфельда на заключение, что книга пророка Иоиля предполагает то время, когда иудейское царство уже не существовало, царя не было, и во главе народа стояли священники и старейшины. Именно таково было внутреннее состояние иудейского народа в тяжёлое безцарственное время по возвращении из плена вавилонского, состояние зависимости от иноземного господства, при котором народ находился под руководством священников и под управлением старейшин 30 . |
| Типична позиция Дейсслера: «Основное содержание книги было зафиксировано, очевидно, до освящения Храма в 515г. до н.э. – ни Аггей, ни Зоровавель не участвовали в этом событии» (A. Deissler, Kommentar 255). То, что книга была в своем окончательном виде составлена не пророком Аггеем, а также то, что процесс становления книги включает в себя, по меньшей мере, две фазы, следует, в основном, из двух наблюдений: (1) То, что повествовательные тексты, обрамляющие речи Бога (1:1–3, 12–15; 2:1–2, 20–21а), настолько сильно отличаются с точки зрения языка, а иногда и содержания от речей собственно Бога, позволяет предположить, что два пласта текста написаны разными авторами. Если адресатами божественной речи названы «правитель города Зоровавель», «великий иерей (первосвященник) Иисус» и «остаток народа» (=возвратившиеся на родину из Голы), то наряду с этим в книге есть еще одна линия повествования, где речь идет о «народе» или обо «всем народе земли». Это соотношение особенно очевидно в 1:12–14, где сначала в 1:12b–13 говорится о «народе» (и где Аггей назван не «пророком», как в обрамлении, а «посланным Богом»), а в 11:12а, 14 упоминается Зоровавель, Иисус и «остаток народа». Противоречие подобного рода существует также между 2:21а (обрамление) и 2:23 (речь Бога), когда Зоровавель в 2:23, в отличие от 2:21, не назван «правителем». (2) Сходное повествовательное обрамление, в котором содержатся датировки, относящиеся к времени царствования Дария, находятся также в Зах.1–8 (ср. Зах.1:1, 7; 7:1 ); правда, датировки в Зах находятся не в той же литературной плоскости. Системе Агг соответствует датировка Зах.1:7 , из чего следует, что текст Зах.1:7–6:15 можно рассматривать в качестве продолжения Агг.2:20–23 . В таком случае можно предполагать, что Агг.1–2 и изначально составляли «книгу двух пророков», посвященную строительству Храма (Р. Люкс). Оба наблюдения приводят к тому предположению, что автором заглавий является некий «хронист», собравший высказывания пророка и объединивший их с текстом В отличие от пророка Аггея, «хронист» при описании восстановления Храма выдвинул на передний план роль Зоровавеля и «остатка», то есть общины переселенцев (к которой он, вероятно, принадлежал сам). |
| После того как они смиренно подчинились Божьему слову и взялись за работу, Бог стал им помогать. Поступая в согласии с Божьей волей ( 2Тим. 1:6–7 ), мы играем определенную роль в привлечении благословения Бога. Близкое соседство слов вестник и работы, имеющих в древнееврейском языке большое сходство, напоминает нам о том, что пророчество – это не повод для самоуспокоения, а приказ, который следует привести в исполнение. Некоторые полагают, что повторение слов «в двадцать четвертый день» (15) в 2:10 указывает на то, что текст испорчен, но мы не имеем никаких оснований сомневаться в его аутентичности. 2:1–9 Слово Божье о новом Храме: «Я преображу вашу жизнь» 2:1–5 Ближайшие цели Бога. Бог снова говорит через Аггея; на этот раз Его слово обращено и к вождям, и к народу. Бог отвечает на мысли стариков, которые помнят великолепие первого Храма и разочарованы простотой и сравнительной бедностью второго. Это могли быть разговоры, как уже бывало прежде (ср.: Езд. 3:12 ). Но возможно, что это были тайные мысли, в таком случае Бог обращался непосредственно к их сознанию, что превышало человеческие возможности пророка (ср.: Лк. 7:39–40 ). Вероятно, это приковывало внимание слушателей. Преемнику Моисея Иисусу при первом вступлении в обетованную землю повелевалось быть твердым и мужественным ( Нав. 1:6–7,9,18 ). Мы можем заметить, что и в первом вступлении в обетованную землю, и в повторном во времена Аггея у народа был вождь по имени Иисус. Возможно, это простое совпадение, но интересно сравнить эти исторические ситуации. Оба предводителя поступали в соответствии со словом Господа, предписывающим быть твердыми, и потому получили Божьи обетования. Хотя Бог и укрепил дух народа (1:14), в обоих случаях именно вожди должны были направить усилия народа в указанном Богом направлении. Служение Богу в наши дни требует такого же участия. Повторяющееся Я с вами (4; см.: 1:13 и «Введение») связано со следующим стихом, в котором говорится, что завет остается в силе. В народе могли думать, что вавилонское пленение было знаком расторжения завета, а непреходящее проклятие – указанием на отвержение Божье. Но это было не так. Божьи дары и избрание не отменяются (ср.: Рим. 11:29 ). |
|
|
