| 21. Отдание праздника Воздвижения. Обр. мощ. св. Димитрия, митр. рост. (1752 г.); ап. Кодрата; свм. Ипатия, Андрея; п., Псаакия, Мелетия; м. Евсевия, Приска; п. Иосифа заоникиевск., Даниила. Св. Димитрий Ростовский († 1709 г.) своими нетленными мощами ясно доказывает раскольникам, что наша православная Церковь есть истинная Христова Церковь , полная благодати Святого Духа; а своим сочинением «Розыск о раскольнической Брынской вере», не потерявшим цены и доселе, убеждает в том, что вера их не права, учение душевредно и дела не богоугодны. В сочинениях святителя Димитрия находится убедительнейшее раскрытие и неправды сектантской. Св. муч. Приск († 260 г.), не будучи священником, совершал крещение, но – по нужде, во время гонений, а у раскольников-безпоповцев такой нужды нет; поэтому пример его ничуть не оправдывает их практики. Мученики Ипатий и Андрей из Лидии были два друга с детства. Ипатий сделался иноком, а впоследствии епископом Ефесским, Андрей пресвитером. За иконопичитание, при Льве Исаврянине, влачили их по городу и наконец заклали (ок. 730). 22. Свм. Фоки, еп. синопийск. (117); прр. Ионы, м. Фоки вертогр.; п. Петра, Ионы яшсозерск.; памятъ преп. отец, почивающих в Киеве, в ближней Антониевой пещере. 23. Зачатие св. Иоанна Крестителя; мч: Андрея, Иоанна, Петра, Антонина; мц. Ироиды; п. Ксанфиппы, Поликсении. 24. Первом. равноап. Феклы; п.: Коприя, Никандра псковск.; п. Авраамия мирожск. (1158 г.) Галактиона волог.; св. Симона (Стефана, 1224 г.), Давида и Владислава серб. (1239 г.). Св. первомуч. Фекла осенила крестом «множество дров и хврастия, собранного под нею на сожжение ее», и огонь не дерзнул прикоснуться к ее телу. Вот какую силу имеет крест Христов! 25. Преставл. преп. Сергия радонежск. (1392 г.); пм. Пафнутия; п. Евфросинии александр. (5 в.) и Евфросинии суздальск.; пер. мощ. Германа, архиеп. казанск. (1395 г.). 26. Преставление св. Ап. и Еванг. Иоанна Богослова (98–117 г.); п. Ефрема перекомского. Св. ап. Иоанн Богослов явил нам один из бесчисленных примеров силы креста: он, по сказанию Прохора, ученика его, знамением креста некогда исцелил лежавшего при пути больного человека. |
| И поэтому не удивительно, что со своей новой паствой владыка Герасим установил контакт необычайно скоро. Буквально при первом же своем служении в Вознесенском кафедральном соборе новый архиепископ возвестил с амвона, что пришел не для того, чтобы ему служили, но, чтобы послужить другим. Этими словами он покорил сердца местных жителей, которые готовы были помогать ему во всех его благих начинаниях. Сам владыка позже вспоминал о том, что на первых порах в Самаре его встретили с любовью. Обычно у архиереев, загруженных бумажной работой и отправлением своих официальных обязанностей, не оставалось времени для живого общения с духовенством, паствой, для непосредственного воздействия на них. При всем желании епархиальный епископ едва бывал в состоянии уделить один-два часа в день сельскому духовенству и мирянам, обращающимся к нему по делам. Архиепископ Герасим умел находить это время. Иначе современники не оставили бы о нем отзывы следующего содержания: «Герасим был тонкий моралист и знаток сердца человеческого, прекрасный собеседник, деликатнейший благотворитель и сиротопитатель, ревнитель иноческого благочестия, преискусный миротворец, особенно в запутанных семейных обстоятельствах, и редкий специалист церковно-канонических постановлений» 25 . В Самаре архиепископ Герасим учредил проведение воскресных публичных собеседований, где им самим и его помощниками всем желающим объясняли основы православной веры и обличали раскол и разного рода ереси. Такие публичные собеседования стали обычными для Самары. Они были необходимы, так как в Самарской губернии, лежавшей на окраине Российской империи, жили около двухсот тысяч мусульман, несколько тысяч языческой мордвы, широко были распространены разного рода секты, прежде всего молокане. Владыка Герасим развернул широкую миссионерскую деятельность, обратился с прошением в Св. Синод разрешить основать в епархии от 4 до 5 миссионерских станов. Сам архиепископ предпринимал многочисленные миссионерские поездки по епархии. «Страннический наш посох поставили мы близ домашнего очага в конце восьмого часа утра.» – напишет Герасим в своих воспоминаниях после 18-дневной поездки по епархии 26 . |
| Взял его старец Даниил к себе в келью под духовное руководство. И проявлял Герасим свой добрый нрав во всем, жил же у старца в послушании добродетельном, почитая старца, как Бога, а братию, как ангелов. Смирением своим и послушанием, трудами и подвигами, строгим воздержанием и молитвами пребывающих в монастыре удивил, так что и сам старец Даниил дивился, как в таком молодом возрасте мудрость зрелая может быть; и много раз старец Даниил молил о нем Бога, чтобы дал Бог Герасиму терпение и крепость до конца жизни. Так прожил Герасим у старца Даниила в келье двадцать лет во всяческом послушании и угождении Богу. Затем старец Даниил, видя, что Герасим живет во всем по заповедям Господним и по обету иноческому, дал ему отдельную келью и повелел в ней жить. Преподобный же ни в чем не перечил старцу своему, но во всем волю его исполнял во благо, и принимал повеление старца как повеление Божие. И когда начал он жить в своей келье, стал труды к трудам прилагать и подвиги к подвигам, в посте и молитве беспрестанно день и ночь без сна пребывая. Было у него смирение великое и любовь ко всем, целомудрие и прочие добродетели, и имел он в себе начало премудрости – страх Божий, о земной же проходящей тленной жизни сей не заботился и презирал ее. Когда же Герасим начал жить в своей келье, стал он помышлять об уходе в другое место, в пустыню, чтобы одному безмолвствовать. И поведал он о своем помышлении старцу Даниилу. Старец же не велел ему и ругал за такое намерение. И стал преподобный Герасим молиться Богу со слезами беспрестанно, день и ночь без сна пребывая, и думал про себя втайне: «Господи, устрой все, как ты изволишь, твоя воля, а не моя». Прожил преподобный Герасим с этим помыслом шесть лет, и, еще более распаляясь сердечным желанием уйти в пустыню, стал он старца молить со слезами, говоря: «Отче, отче, не презирай своего чада, подай прощение рабу своему, отпусти Бога ради и даруй мне молитвы свои, чтобы стали они сопутствующими и пребывающими со мною во все дни до скончания жизни моей». Старец Даниил, видя, что Герасим непреклонен в своем намерении, возложил все на Бога, сказав: «Воля Господня да будет». И отпустил его с миром, оградил его крестом и вооружил молитвою, дал наказ обо всем, благословил его и сказал: «Да будет, чадо, на тебе Божья милость, а Пречистая Богородица во всем тебе помощница и заступница, и молитвы с тобою преподобного отца нашего Сергия чудотворца и старца моего преподобного Пафнутия, чудотворца Боровского», – ибо был блаженный Даниил учеником преподобного Пафнутия чудотворца Боровского, Пафнутий же – ученик старца Никиты Переславского чудотворца, а Никита – ученик преподобного Сергия чудотворца. И так отпуская его, сказал старец Даниил с радостными слезами: «Мир тебе, чадо, мужайся и крепись перед ополчением невидимых врагов». И еще пророчески добавил: «Много будет тебе, чадо, от дьявола искушений и от злых людей, которые принесут тебе лютые беды. Но сила их немощна против милости Божией». И с тем отпустил его. |
| житель г. Романова (ныне левобережный Тутаев) Герасим находился по торговым делам в селе Тетюши близ Казани, где попал под влияние местных жителей, ведших беспутную жизнь. Однажды на волжском берегу Герасим был повержен молнией из неожиданно появившихся туч. В результате у него отнялась правая рука. Тут же Герасим услышал голос, повелевший ему идти в Казань и рассказать там живущим, что если они не прекратят бесчинства, то в наказание им будет послан великий голод. Опомнившись от страха, Герасим увидел в той стороне, откуда исходил голос, в необыкновенном свете Пресвятую Деву Богородицу. Однако Герасим не решился сразу выполнить Её волю. В следующую ночь Богородица вновь явилась Герасиму, и на утро он отправился к епископу Казани и передал ему пророчество. В третью ночь Герасим получил в видении от Богородицы повеление приобрести в определенной лавке в Казани Ея икону, принести икону в Романов и построить в честь неё храм. Купив икону в указанном месте (это был список с Казанской иконы, явленной в 1579 г.), Герасим сразу исцелился. Вскоре он принёс икону в Романов, где её поместили в Никольский храм. От новообретенной святыни происходили многие чудеса и исцеления. Но романовцы не выполнили завет Богородицы и храм в честь иконы не построили. 20 лет спустя, в марте 1609 г. Романов был разорен польско-литовскими интервентами. Среди них был один литвин православного исповедания Яков Любской. Он взял икону Божией Матери и позже привез ее в Ярославль. Город сильно пострадал от захватчиков, действовавших от имени Лжедимитрия, многие жители погибли, потеряли родных и имущество. Узнав о нахождении в Ярославле Казанской иконы, ярославцы стали просить Любского продать святыню. Он сначала отказывался, но затем отдал икону бесплатно. Ярославцы поместили образ в храме Похвалы Богородицы Димитриевского прихода. Враги оставили город в мае 1609 г. Тогда же диакону Крестовоздвиженской церкви Елеазару было откровение от Божией Матери, повелевшей, чтобы посадские и служилые люди воздвигли храм в честь чудотворного образа. |
| Устав жития пустынножителей отличался большой строгостью. Преподобный Герасим являл братии замечательный пример совершенного подвижничества и воздержания. Каждый в своей келлии проводил в безмолвии и богомыслии пять дней недели, питаясь в то время лишь сухим хлебом и водой, принесенными с собою из монастыря. Огонь разводить не разрешалось. На субботу и воскресенье все собирались в монастыре, где служили в храме Божественную литургию и причащались Святых Тайн. В эти дни за общей трапезой позволялось преподобным вкушать немного вареной пищи и вина. Тогда же все иноки сдавали ему сплетенные за пять дней корзины. На вырученные от продажи деньги и содержался монастырь. Никто из братии не имел никакой собственности, кроме рогожи для сна, одежды и сосуда для воды. Преподобный Герасим наказывал пустынникам не запирать двери келлии, чтобы каждый путник мог войти и взять из этих вещей нужное ему. На время Великого поста преподобный Герасим со своим любимым учеником блаженным Кириаком (память 29 сентября) обыкновенно удалялся в самую глубину пустыни, отказывая себе даже в хлебе и воде, поддерживая свое тело только Святым Причастием. Однажды преподобный Герасим был чудесным образом извещен о кончине святого Евфимия Великого. Преподобный сподобился видеть, как Ангелы возносили на небо душу святого старца. Поспешив в его обитель вместе с учеником своим Кириаком, преподобный Герасим присутствовал при погребении святого Евфимия. На иконах преподобный Герасим изображается со львом, лежащим у ног преподобного. Предание повествует, что однажды святой подвижник встретил в пустыне раненого льва и вылечил его, вынув терновую колючку из уже сильно загноившейся лапы. Зверь настолько привязался к старцу, который кормил его из рук своим скудным хлебом, что служил ему как домашнее животное, помогал выполнять тяжелую монастырскую работу. Преподобный Герасим дожил до глубокой старости и преставился в 451 году. Рассказывают, что лев вскоре умер на могиле старца и был зарыт близ его гроба. Преподобнаго и благовернаго великаго князя Даниила Александровича Московскаго |
| Жили трудно, но будущий священник всегда с радостью вспоминал свое детство: он был очень ловким, живым и любознательным, много занимался спортом, играл в футбол. Его характер позволил ему с ранних лет развивать свой живописный талант: Герасим стал учеником у известного художника Михаила Егорова, который бесплатно с ним занимался, а затем, в 1936 году, Герасим смог поступить в изостудию ВЦСПС к Константину Федоровичу Юону — замечательному мастеру, ученику Серова. Здесь Герасим познакомился с Иваном Вороновым, будущим архимандритом Алипием, наместником Псково-Печерской лавры. Они были близки всю жизнь. За несколько лет до Великой Отечественной войны Герасима призвали в армию. На фронт он не попал, а служил сначала в Москве, в Хамовнических казармах, а потом — в Горьком в 6-м учебном автомобильном полку. Здесь тоже пригодилось его мастерство художника: он рисовал патриотические плакаты. " Тогда по распоряжению Сталина разрешили использовать в плакатном искусстве высказывания русских полководцев, — вспоминал отец Герасим. — А у меня были церковнославянские тексты на листках бумаги, и кто-то доложил об этом нашему политруку. Вызывает он меня к себе и говорит: " Иванов, что ты там развел богадельню? Что ты там читаешь? " А я ему отвечаю: " Мне это нужно для работы, здесь высказывания русских полководцев. Вот, например, Александр Невский: " Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет " . В общей сложности Герасим прослужил в армии десять лет, поэтому впоследствии он с особой радостью окормлял и просвещал военных, так как хорошо их понимал. А 50 лет спустя ему довелось служить в храме архистратига Михаила при Академии Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации. В армии вместе с ним служил Павел Александрович Голубцов, будущий епископ Новгородский Сергий. Он был искусствоведом, писал иконы. Так как у него было высшее образование, его раньше отпустили из армии, он буквально за два года окончил семинарию, поступил в академию. Реставрировал Богоявленский собор, а когда Герасим демобилизовался и пришел к нему помогать, живописные работы уже заканчивалась. Тогда друг посоветовал ехать Герасиму в Белоруссию. Сказал: там бедные церкви, и опыт приобретешь, и людям поможешь. |
| Предание монастырское присоединяет к сказанному еще и то, что Герасим, живя на Рябке, работал колеса, которые он продавал, а вырученные за них деньги раздавал неимущим. Так жил и трудился раб Божий «в неистлении кроткого и молчаливого духа, благотворяще», и преуспевая «в братолюбии, милосердии и кротости». В Рябкинской келлии Герасим прожил 12 лет. За это время в обители сменилось три настоятеля, и когда последний из них, «черный монах» Феодосий, оставил в 1682 году настоятельство, тогда братия единодушно пожелала избрать на его место Герасима. «И прииде к нему от всей братии монаси», повествует жизнеописатель: «и нача со слезами прилежно молити его, дабы он шел в монастырь и был у них настоятелем». Можно думать, что просьба эта была для Герасима столько же неожиданна, как и тягостна, потому что Герасим долго и настойчиво отказывался, и сам даже умолял братию «оставить его в том житии», но мольбы и слезы братии превозмогли: побеждаемый их любовью, Герасим, наконец, согласился, хотя с оговоркой, что, по миновании надобности, он опять возвратится на свое безмолвие, «аще Бог изволит». Таким образом, Герасим, скрываемый столько лет в пустыни, теперь Промыслом Божиим поставлен был «на свещнице, да светит». Во время благопотребное вручил Бог Герасиму жезл настоятельский, потому что года через два после его избрания обители Спасской стала угрожать серьезная опасность лишиться всех средств своего существования и, вследствие того, подвергнуться, быть может, даже совершенному уничтожению. Дело в том, что нашлись люди, задумавшие отнять у обители ее достояние, – оброчные статьи, пожертвованные ей благочестивым крестьянином Путилкою Боженовым. Пришлось хлопотать по судам и отстаивать наследие монастырское. Тяжелый труд для настоятеля-отшельника, никогда не ведавшего в своей жизни ни судов, ни судейской волокиты. Но так как «благочестие на все бывает полезно», то и здесь, в таком кляузном деле подвижник веры и благочестия, как бы воплощавший в себе «немудрое Божие», оказался «мудрее человеков», и, несмотря на все ухищрения и коварство ябедников, и даже на поддержку неправедного иска со стороны городских начальников, Герасим все-таки сумел отстоять права обители на землю и упрочить ее за обителью. |
| Преосв. Филарет был одним из самых выдающихся русских православных богословов, патрологов, историков и библеистов середины XIX века. Еще в юности прп. Серафим Саровский предсказал Филарету, что он будет «великим светильником Церкви и прославится на всю Русь как ученый», что и сбылось в точности. Несколько лет Филарет возглавлял Московскую Духовную Академию и много сделал для благоустроения вверенной ему духовной школы, для оживления в ней богословской науки. Перу архиепископа Филарета принадлежит огромное количество печатных трудов, ставящих его в один ряд с самыми выдающимися богословами его времени, прежде всего, это пятитомная «История русской церкви» и «Православное догматическое богословие», а также «Историческое учение об отцах Церкви» и «Обзор русской духовной литературы», который можно считать первым систематическим исследованием о церковных писателях. Герасим оставил воспоминания о преосв. Филарете, в которых он описал его характер и подлинно христианский образ жизни. «Благоплодная жизнь некоторых из бывших среди нас деятелей, оставивших уже земное поприще, заслуживает иногда особенного уважения и памяти. Поэтому сохранить от забвения для потомства хотя некоторые из замечательных сторон такой жизни и деятельности, составляет, по нашему убеждению, долг современников», – писал Герасим в предисловии к своим воспоминаниям 23 . В Харькове в Крестовой Трехсвятительской церкви был погребен святитель Мелентий (Леонтович), бывший епископ Иркутский, в доме которого Добросердов жил еще семинаристом, будучи наставником племянника владыки. Герасим бывал на его могиле, очевидно, вспоминая свою юность. В 1860 г. последовало новое перемещение: архим. Герасим был назначен ректором и профессором богословских наук в Калужскую духовную семинарию. В Калуге он оказался под большим духовным влиянием местного преосв. епископа Григория (Митькевича), известного своими аскетическими подвигами. Будучи благочинным епархиальных монастырей, архим. Герасим также близко соприкоснулся с духовной жизнью, находившейся тогда в полном расцвете Оптиной пустыни. Впоследствии, в 1865 г. в Санкт-Петербурге, Герасим издаст «Краткий очерк жизни настоятеля Введенской Оптиной пустыни отца архимандрита Моисея ». |
| Ранним летним утром, с котомкой за спиной и с посошком в руке, Герасим вышел из дома. Было время сенокоса. За первый день он прошел 15 верст и очень устал. В лежащих на пути деревнях знакомые давали ему ночлег и приют. Однако чем дальше от дома, тем становилось труднее. Он вышел на большой тракт, вдоль которого встречались крупные села. В избы уже не пускали: разного люда много шло и ехало через эти селения, а Герасима и его родителей здесь не знали. Приходилось ночевать где придется. Через две недели он прибыл в Москву и устроился на ночь у знакомого купца на Даниловском рынке. Тот приветливо его принял, уговаривал вернуться к матери. Однако решение свое Герасим не изменил и на следующее утро поспешил в Оптину. При выходе из Москвы он попал не на ту дорогу и только через две недели, проделав крюк в несколько десятков верст, уставший, прибыл в Свято-Введенскую Оптину Пустынь. Здесь Герасим был принят на добровольное послушание. Поначалу Герасим трудился по хозяйственной части – на кухне, в пекарне, на свечном заводе, в поле, занимался рыбной ловлей; в 1894 году проходил послушание при казначее, затем был помощником ризничего. 10 октября 1898 года он был определен в число братии монастыря; 23 июня 1899 года пострижен в монашество с наречением имени Георгий (в честь святого великомученика Георгия). 24 октября 1902 года он был рукоположен во иеродиакона. Поручали ему и ответственные послушания, приходилось ездить в Москву, Петербург, Калугу. Все отец Георгий стремился исполнять внимательно, тщательно, стараясь не погрешать ни в какой мелочи. Внешние труды сочетались с духовным деланием, с непрестанной борьбой со страстями. И во всем – всецелое, не рассуждающее послушание старцам. «Послушание – те же курсы, которые изучают в духовных академиях. У нас тоже своя академия… Там сдают экзамены профессорам, а здесь – старцам», – говорили в Оптиной Пустыни. Господь Сам назидал братию обители, и иногда происходили чудесные случаи. Однажды отец Георгий, тогда еще молодой послушник Герасим, спешил на сенокос, впереди шел старичоксхимник, по немощи еле передвигавший ноги. Легко обогнав старца, Герасим подумал: «И куда только плетется такой старик, чем он поможет на сенокосе?» Между тем надо было переправляться через речку. Герасим прыгнул в лодку, взял весла… а лодка ни с места. Как он ни старался, ничего не мог поделать до тех пор, пока не подошел схимник. Спокойно перекрестясь и взойдя в лодку, старец благословил отчаливать, и лодка послушно пошла к другому берегу. |
| Но не для настоятельства возвратился раб Христов в свою обитель: смиренная душа подвижника стремилась не ко власти над другими, а к пустынному безмолвию, к трудам и подвигам, очищающим душу и сердце; поэтому, перезимовав в обители, с наступлением весны Герасим снова удалился на безмолвие; верст на 5 от обители, к западу, на реку Рябку, в глухую чащу леса. Здесь отыскалась удобная для жилья полянка, вся пестревшая цветами; тут же под сенью деревьев бойко выбивал из земли и свежий родничок студеной воды. На этом месте Герасим поставил себе келлию, завел огород и оправил родник срубом, а затем зажил по-прежнему, как в Сарове, но только уже не один, а с товарищем-монахом, который, впрочем, не мог нарушать безмолвия, потому что был глухонемой... Удалившись, таким образом, на безмолвие, Герасим не прервал живого общения с обителью; он и сам изредка приходил в монастырь, и не тяготился, если иногда и братия монастырская посещала его келлию в пустыне Рябкинской. С любовью принимал он братию и беседовал «от писания», с живым участием относился он также и к нуждам монастырским. Монастырское хозяйство в то время почему-то не процветало, и в обители во всем ощущалась великая скудость, вследствие чего, братия, приходя к Герасиму, иногда жаловалась, между прочим, и на нужду монастырскую. Тогда раб Божий, довольствовавшись для себя одним укрухом хлеба, не пренебрегал заботами братии об обеспечении продовольствия, и не только стал делиться с обителью произведениями своего огорода, но благоразумными наставлениями, а, может быть, даже и личным участием в послушаниях монастырских, настолько улучшил монастырское хозяйство, что в обители, мало-помалу, стало водворяться довольство и изобилие. Братия монастырская дорожила присутствием Герасима «почитающе его, как отца и наставника, всячески его утешающе и ни в чем его оскорбляюще, и никаможе, кроме отходныя келлии, хотяху его пустити». Да Герасим, кажется, и не думал отходить куда-либо от обители, потому что жизнь его в Рябкинской келлии, в общем, ничем не разнилась от жизни в Сарове. Здесь он так неустанно трудился, как и в Сарове: работал на огороде, работал в лесу, и питался тем же самым, с примесью гнилушек, хлебом, который он, впрочем, уже избегал предлагать приходящим, имея для того в запасе совершенно чистый хлеб. Иногда случалось, что в большие праздники монастырская братия, побуждаемая любовью к Герасиму, как к своему отцу и наставнику, приносила пищу с монастырской трапезы: щи, горох и кашу. Герасим, в угоду братии, не отказывался и от этой столь роскошной для него пищи, но вкушал ее не иначе, как перемешав все кушанья вместе, дабы безвкусием брашн обуздать вожделение чрева. |
|
|
