| В связи со вторжением на украинские земли тур. войска во главе с султаном Мехмедом IV и переходом в 1672 г. Правобережного гетманства под власть Османской империи Л. в качестве местоблюстителя собрал в Киеве настоятелей монастырей Иоанникия (Галятовского), Иннокентия (Гизеля), Михаила (Лежайского). В 1673 г. Москва обратилась к Л. с просьбой о посредничестве в налаживании связей с митр. Иосифом и гетманом Дорошенко, чтобы убедить последних разорвать союз с «бусурманами». Пользуясь случаем, Л. просил Москву помочь восстановить Борисоглебский мон-рь. Не получив помощи в достаточном размере, Л. выразил свое недовольство и не проявил усердия в выполнении поручений рус. правительства, к-рое привлекло к посредничеству Иннокентия (Гизеля). Избранный в 1672 г. гетман И. С. Самойлович пытался ограничить политическую активность Л. и киевского духовенства в целом. Л., надеясь сохранить свое влияние на ход событий, в 1674 г. подписался под посланным в Москву доносом Самойловича на прот. Симеона Адамовича, в к-ром последнего обвинили в сотрудничестве с Дорошенко. В 1677 г. Л. вместе с др. представителями духовенства участвовал в военном суде над нежинским протопопом в Батурине и подписал ему смертный приговор. Владения протопопа перешли к Черниговскому архиепископу. Левобережное духовенство во главе с Л. оказало поддержку гетману Самойловичу во время Чигиринских походов 1677-1678 гг. В 1678-1679 гг. Л. поддержал обращение в Москву правосл. иерархов Правобережья Антония (Винницкого) и Гедеона (Святополка-Четвертинского) , добивавшихся, чтобы русское правительство выступило в защиту православных в Речи Посполитой. Когда король потребовал организации диспута между православными и униатами, православные во главе с Антонием (Винницким) предложили вести полемику Л. и Иннокентию (Гизелю). Л. не участвовал ни лично, ни через представителей в Киевском Соборе 1685 г., на к-ром митрополитом был избран сторонник перехода под власть Московской Патриархии еп. Луцкий Гедеон (Святополк-Четвертинский) . Царской грамотой 1686 г. митр. Гедеону была возвращена в подчинение Черниговская архиепископия. Он прилагал усилия к лишению Л. титула архиепископа, а тот неоднократно жаловался в Москву на притеснения со стороны митрополита и обращался за поддержкой к царевне Софии Алексеевне . |
| В соч. «Души людей умерлых...» заметно католич. влияние: наличие в аду «отхлани» (аналог лона Авраамова в понимании католиков), представление о «мытарстве», соответствующее католич. понятию чистилища. Однако это влияние нельзя назвать определяющим, поскольку сочинение, по мысли автора, направлено против католич. и протестант. измышлений, в частности, против учения о чистилище, вместо к-рого И. предлагает правосл. термин «мытарство». В работе над книгой И. использовал «Деяния церковные» Цезаря Барония и «Zwierciado przykadów rónych», откуда заимствован один из рассказов. В последние годы жизни И. готовил перевод с польск. языка на просту мову труда Петра Скарги «ywoty witych» (Жития святых). В нач. XX в. в б-ке Могилёвской ДС хранился рукописный сб. «Жития святых отец» (413 с., совр. местонахождение неизв.), включавший переводы И.: из книги Скарги (141 жизнеописание), перевод 3 Житий из Киево-Печерского патерика Сильвестра (Косова) («Paterykon, abo ywoty witych ojców Pieczarskich») и 2 житий из сб. «Zwierciado przykadów rónych». В рукописи также были приведены несколько проповедей И. из кн. «Ключ разумения...». Н. И. Петров атрибутировал И. переводы на основании надписи на книге, а также принимая во внимание особенности языка ( Петров Н. И. Очерки из истории укр. литературы XVII и XVIII вв. К., 1911. С. 29). С ним полемизировал Н. К. Гудзий утверждавший, что язык сочинений И.- «малорусский с особенностями книжной украинской речи», в то время как рукопись из б-ки Могилёвской ДС написана, по мнению Гудзия, на белорус. языке с сильным присутствием полонизмов ( Гудзий Н. К. Переводы «ywotów witych» Петра Скарги в Юго-Западной Руси. К., 1917. С. 24). Т. зр. Петрова представляется более убедительной, поскольку книжная проста мова рубежа XVII и XVIII вв. имела ряд фонетических и орфографических особенностей, свойственных как совр. укр., так и совр. белорус. языкам, и была насыщена полонизмами. Соч. (издания помимо упомянутых в статье): Беседа Белоцерковская (Rozmowa biaocerkiewska) ректора Киево-Могилянской коллегии Иоанникия Галятовского/Польский текст и пер.: В. |
| в Яссах с благословения митр. Вениамина и в его присутствии состоялось первое представление профессионального театра. Также при его покровительстве в 1829 г. стала издаваться основанная Асаки 1-я газета на румын. языке «Albina româneasc» (Румынская пчела) ( P curariu. 1997. Vol. 3. P. 15). Митр. Вениамин, к-рого стали называть «просветителем Молдавии», внес решающий вклад и в книгоиздание. Он реорганизовал митрополичью типографию в Яссах, основал новую в Нямецком мон-ре (1807). В этих типографиях были изданы десятки книг, многие были переведены самим митрополитом или выпущены в свет под его руководством и на его средства. Особое внимание он уделил переводам сочинений святоотеческой литературы и авторов постпатристического богословия. Им были переведены на румын. язык и изданы: «Толкования на семь таинств» архиеп. Филадельфийского Севера Гавриила (Jai, 1807), «Кириакодром» архиеп. Никифора (Феотоки) (Neam, 1810/1811), «Адолесхия Филофея» мон. Евгения Вульгария (Jai, 1815-1819. 5 vol.), «История Ветхого Завета» (Jai, 1824), «История Нового Завета» (Jai, 1824. 2 vol.), «Любитель мудрости» Сергия Макреоса (Jai, 1831), «Православное учение» митр. Московского свт. Платона (Левшина) (Jai, 1839), «Церковная история» архиеп. Афинского Мелетия II (Jai, 1841-1843. 4 vol.), «Пидалион» (Neam, 1844) и др. Некоторые переводы митр. Вениамина были изданы посмертно: «Толкование Псалтири» мон. Евфимия Зигабена (Jai, 1850. 2 vol.), «Церковная история» Феодорита, еп. Кирского (Bucur., 1894), «14 посланий апостола Павла» архиеп. Охридского Феофилакта Болгарского (Bucur., 1904-1906. 3 vol.). Ряд его переводов остался в рукописях: «Гомилии Иоанна Златоуста на Деяния Апостолов и Послания ап. Павла» (7 т.), полное собрание сочинений еп. Феодорита Кирского (3 т.) и др. ( P curariu. 1997. Vol. 3. P. 16-17). Также по благословению и при содействии митр. Вениамина были изданы более 100 книг, среди к-рых сочинения свт. Афанасия I Великого, прп. Иоанна Дамаскина, прп. Ефрема Сирина, прп. Исаака Сирина, греческие постпатристические богословские произведения архиеп. Феофилакта Болгарского, церковного писателя Никифора Каллиста Ксанфопула , еп. Керницкого и Калавритского Илии (Миньятиса) , архиеп. Астраханского и Ставропольского Никифора (Феотоки) , прп. Афанасия Паросского , а также сочинения митр. Ростовского и Ярославского свт. Димитрия (Савича (Туптало)) , архим. Иоанникия (Галятовского) , архиеп. Феофана (Прокоповича) и др. В Ясской и Нямецкой типографиях были изданы практически все богослужебные книги (более 70 томов). На средства митр. Вениамина были изданы исторические сочинения, напр. «Описание Молдавии» Дмитрия Кантемира, «Хронограф» свт. Димитрия, митр. Ростовского, и др. Митрополит написал к изданным им сочинениям более 20 предисловий ( P curariu. 1997. Vol. 3. P. 17-18). |
| Важнейшим источником сведений об иргизских б-ках является описание книг И. м. 1828 г. (РГИА. Ф. 379. Оп. 1. Д. 971; опубл.: Ряжев, Починская. 1991). Б-ки муж. мон-рей предстают в описании значительными собраниями со сложившимся учетом книг, сохранившиеся экземпляры имеют нумерацию, относящуюся к 1-й трети XIX в. По описи 1828 г., Нижне-Воскресенский мон-рь владел 477 книгами: 346 печатными и 131 рукописной (из них 39 нотно-певч. рукописей). 225 изданий установлены: 115 книг московской печати 1-й пол. XVII в., 14 «книг киевской печати», 17 московских изданий 2-й пол. XVII-XVIII в., 79 старообрядческих изданий XVIII - нач. XIX в. Уникален для старообрядческих б-к хранившийся в Нижне-Воскресенском монастыре Требник, изданный в 1547 г. в серб. Вознесенском монастыре Милешева . В б-ке Средне-Никольского монастыря значилось 311 книг: 259 печатных и 52 рукописные (из них 27 нотно-певч. рукописей). 158 изданий установлены: 100 книг московской печати 1-й пол. XVII в., 55 старообрядческих изданий XVIII в. и 3 книги синодальной печати. Собрание Верхне-Спасо-Преображенского монастыря насчитывало 187 книг: 119 печатных и 68 рукописных (из них 30 нотно-певч. рукописей). Определены 85 изданий: 28 московской печати 1-й пол. XVII в., 30 старообрядческих, 17 московских изданий 2-й пол. XVII-XVIII в., 8 укр. книг XVII в., 2 книги гражданской печати. Б-ки жен. обителей на Иргизе были беднее, содержали преимущественно богослужебные книги: в Верхне-Покровском мон-ре имелось 32 книги, в т. ч. 4 рукописные, в Средне-Успенском мон-ре - 31 книга, в т. ч. 3 рукописные. В описании 1828 г. отмечено значительное число западнорус. книг, в основном хранившихся в Нижне-Воскресенском мон-ре: «Полуустав, сиречь Требник» (Вильно, 1622), Евангелие (Львов, 1690), «Страсти Христовы» (1624, 1691). В б-ках И. м. имелись московские и киевские издания 2-й пол. XVII-XVIII в., нетипичные для старообрядческих б-к: сборник переводов Епифания (Славинецкого) (М., 1665), «Мессия правдивый» Иоанникия (Галятовского) (К., 1669), «Мир с Богом человеку» Иннокентия (Гизеля) (К., 1669), «Книга житий святых» свт. Димитрия (Савича (Туптало)) (К., 1689-1704. 4 т.), «Деяния церковные и гражданские» Цезаря Барония (М., 1719), соч. «О добротолюбии» (М., 1793) и др. По мнению И. В. Починской, основную часть неатрибутированных книг, упомянутых в описи 1828 г., составляли старообрядческие издания XVIII в. |
| Во второй половине XVII века в России уже было широко известно о чудотворной иконе Кипрской Божией Матери. Так, например, в сборнике Иоанникия Галятовского “Небо новое” (Львов, 1665 г.) рассказывается: “В Кипрском острове была церковь Пресвятой Богородицы, ведле тоеи церкви на браме был образ Пресвятой Богородицы, которая сидела на троне и держала Христа яко дитятко на коленах своих, а два ангели по обу двух сторонах стояли. Единого дня минаючи тую церковь еден арапин устрелил Пресвятую Богородицу в колено и зараз от раны постреленой вышла кровь и капала на землю, арапин видячи тое чудо злякъся и утекал до дому своего, але до дому не доехавши умер на дорозе” 46 . В древнерусском изобразительном искусстве второй половины — конца XVII в. иногда представлялся сюжет чуда с нечестивым сарацином, стреляющим из лука в икону, например, среди 40 клейм, обрамляющих икону Кипрской Божией Матери, происходящую из ярославской церкви Иоанна Предтечи в Толчкове 47 . Впоследствии списки с Кипрской иконы Божией Матери появились в русских храмах, и в конце XIX — начале XX вв. в России было известно несколько икон, которые обозначались одинаковым названием Кипрской, среди них — икона Божией Матери Кипрской в селе Стромыни Московской губернии 48 , икона поясная Божией Матери Кипрской в Московском Успенском соборе, икона Кипрской Божией Матери в московской Николо-Голутвинской церкви 49 , Кипрская икона Божией Матери “Киккской” (пользовавшаяся в России большой славой, как о том свидетельствует её изображение работы ведущего московского иконописца второй половины XVII века Симона Ушакова), хранившаяся во Флорищевой пустыни 50 . Современник Симона Ушакова Федор Евтихиев Зубов написал икону Кипрской Божией Матери “в поднос великому государю” в 1678 году. Нередко в древнерусской живописи XVI–XVII вв. изображались почитавшиеся на Кипре святые. Примечательна, например, фреска “Феодот Киринейский”, представленная в росписи 1684 года Успенского собора Свято-Троице-Сергиева монастыря. Завершая обзор кипрского влияния на русскую церковную живопись, необходимо упомянуть также и об обратном процессе, имевшем место в рассматриваемый период времени. Так, например, известно десятилетнее пребывание в Москве в конце XVII века кипрского иеромонаха Леонтия из Левкосии (Никосии), который обучился здесь за это время церковной живописи, а вернувшись на Кипр, стал сам обучать этому искусству и писать иконы для многих храмов. Кипр и Россия в первой половине XVIII столетия |
| Во второй половине XVII века в России уже было широко известно о чудотворной иконе Кипрской Божией Матери. Так, например, в сборнике Иоанникия Галятовского «Небо новое» (Львов, 1665 г.) рассказывается: «В Кипрском острове была церковь Пресвятой Богородицы, ведле тоеи церкви на браме был образ Пресвятой Богородицы, которая сидела на троне и держала Христа яко дитятко на коленах своих, а два ангели по обу двух сторонах стояли. Единого дня минаючи тую церковь еден арапин устрелил Пресвятую Богородицу в колено и зараз от раны постреленой вышла кровь и капала на землю, арапин видячи тое чудо злякъся и утекал до дому своего, але до дому не доехавши умер на дорозе» 46 . В древнерусском изобразительном искусстве второй половины – конца XVII в. иногда представлялся сюжет чуда с нечестивым сарацином, стреляющим из лука в икону, например, среди 40 клейм, обрамляющих икону Кипрской Божией Матери, происходящую из ярославской церкви Иоанна Предтечи в Толчкове 47 . Впоследствии списки с Кипрской иконы Божией Матери появились в русских храмах, и в конце XIX – начале XX вв. в России было известно несколько икон, которые обозначались одинаковым названием Кипрской, среди них – икона Божией Матери Кипрской в селе Стромыни Московской губернии 48 , икона поясная Божией Матери Кипрской в Московском Успенском соборе, икона Кипрской Божией Матери в московской Николо-Голутвинской церкви 49 , Кипрская икона Божией Матери «Киккской» (пользовавшаяся в России большой славой, как о том свидетельствует её изображение работы ведущего московского иконописца второй половины XVII века Симона Ушакова), хранившаяся во Флорищевой пустыни 50 . Современник Симона Ушакова Федор Евтихиев Зубов написал икону Кипрской Божией Матери «в поднос великому государю» в 1678 году. Нередко в древнерусской живописи XVI–XVII вв. изображались почитавшиеся на Кипре святые. Примечательна, например, фреска «Феодот Киринейский», представленная в росписи 1684 года Успенского собора Свято-Троице-Сергиева монастыря. Завершая обзор кипрского влияния на русскую церковную живопись, необходимо упомянуть также и об обратном процессе, имевшем место в рассматриваемый период времени. Так, например, известно десятилетнее пребывание в Москве в конце XVII века кипрского иеромонаха Леонтия из Левкосии (Никосии), который обучился здесь за это время церковной живописи, а вернувшись на Кипр, стал сам обучать этому искусству и писать иконы для многих храмов. Кипр и Россия в первой половине XVIII столетия |
| Д. м. внес существенный вклад в духовное просвещение жителей Урала. В 1719 г. впервые упоминается о существовании при мон-ре уч-ща, в котором обучались дети монастырских служителей для кадрового обеспечения вотчинной администрации. Обучение велось за монастырский счет. В 1748 г. при Д. м. была учреждена славяно-российская школа. В 1761 г. курс обучения в ней был расширен за счет введения преподавания латыни, школа стала называться «латинской» или семинарией. Детей монастырских крестьян и служителей обучали отдельно от семинаристов, без преподавания латыни. После секуляризации 1764 г. надобность в обучении крестьянских детей для административно-хозяйственных целей отпала. В 1768 г. (по др. сведениям, в 1779) преподавание латыни было отменено, школа стала называться «русской». Обучались в ней дети священнослужителей и монашествующих. В Д. м. рус. школа просуществовала до 1800 г., а с 1816 г. возродилась как духовное уч-ще, пользуясь только помещениями обители. Начальная школа для детей крестьян и горожан была создана при обители в кон. XIX в. Б-ка Д. м. формировалась за счет централизованных поставок из епархии, покупок книг и вкладов. В 1732 г. она насчитывала 174 книги, в 1776 г.- 201, в 1823 г.- 234 книги. В нач. ХХ в. в б-ке хранились 2 книги, принадлежавшие прп. Далмату: «Беседы на Деяния святых Апостол» свт. Иоанна Златоуста (К., 1624) и «Толкование на Апокалипсис» Андрея Кесарийского (К., 1625) (в одном переплете) и «Беседы на послания ап. Павла» свт. Иоанна Златоуста (К., 1623). При закрытии мон-ря в опись 1923/24 г. для передачи в музей было внесено 353 книги, в т. ч. 27 рукописей, 113 изданий XVII-XVIII вв., но сохранить б-ку не удалось. К 2006 г. в различных собраниях обнаружено 4 книги из этой б-ки. Нек-рые далматовские монахи занимались книгописной и лит. деятельностью. Так, игум. Афанасий (Любимов) переписал в 1666 г. Толковую Псалтирь в 3 книгах. В нач. 20-х гг. XVIII в. мон. Авраамий (Карамышев) перевел с польск. на рус. язык соч. «Лебедь с перием» архим. Иоанникия (Галятовского) . Рукопись он сопроводил авторским предисловием с посвящением книги Петру I . До сер. 30-х гг. XVIII в. в б-ке мон-ря хранилась рукописная «Летопись ротмистра Станкевича», к-рая была использована В. Н. Татищевым при написании «Истории Российской», благодаря чему известно ее содержание. XX в. |
| Да минет чаша сия – произрекает. И в виде лестницы: Егда приставлена была тамо драбина 377 , В час есть свидетель година. С с изображением вервия внутри: Вервием Христа, ах, невиновато вязано. Егда без милости за нас обругано 378 . Т в виде креста: Крест нам болше возвестит о Христе Иисусе, Которы весь свет судити будет на воздусе. О в виде тернового венца: Главу Христу терновая пронзала корона, Егда приидет Христос, Спас наш от Сиона. С с молотом и орудиями казни: Млат до креста прибил Иисусовы руки, Прибил и ноги терпящему 379 злыя муки. Плеть и розга творили избавителеви злости, Тако оставили в нем кости. Эта любопытная статья взята в Подлинник из книги Иоанникия Галятовского, изданной в Чернигове, в 1687 г., под названием: Души людей умерлых. В том же Уваровском Подлиннике обычные древне-греческому стилю надписи на иконах переложены уже на силлабические вирши, какие помещаются под гравюрами или над ними в наших старопечатных книгах. Например: Христос на раме крест несет. Надписание: Христос потерпе страсти, Свободи нас от напасти; На кресте руце простирает, Весь мир к себе призывает. Эта надпись, взятая из церковных молитв, напоминает нам конец прекрасного стихотворения Микель-Анджелова, которое приведено мною выше. Еще пример: Спасителя образ в тернове венце и в руках трость. Надписание. Болезни и раны, и жажду Вашего ради спасения стражду (л. 63). VIII. Самую существенную часть в наших Сборных Подлинниках составляет приложение о местных русских святынях, дающее национальный колорит этому иконописному руководству и особенно важное для истории русского искусства и археологии. Уже в малом Подлиннике по рукописи гр. Уварова, 291, помещено известное Новгородское сказание о том, что Спаситель в своей деснице держит судьбы Новгорода. Вот это прекрасное сказание, помещаемое в летописях под 1045 г. Заложил В. К. Владимир Ярославич, внук В. К. Владимира Киевского, в Новегороде церковь каменную Св.Софии, при епископе Луке; а делали ее семь лет, и устроили прекрасную и огромную церковь . Потом привели из Цареграда иконописцев, которые стали подписывать ее во главе. И написали они образ Иисуса Христа с благословляющею рукою. Наутро приходит епископ Лука и видит образ не с благословляющею рукою, и велел переделать, и три утра иконописцы переписывали руку Спасителя, и всякий раз она сама собою появлялась сжатою. И на третий день был иконописцам глас от того образа: «Писари, о писари! не пишите меня с благословляющею рукою, а пишите с рукою сжатою: потому что в этой руке держу я великий Новгород: а когда эта рука моя распрострется, тогда Новугороду будет скончание». |
| Диссертация на соискания степени кандидата философских наук. М., 2010. С. 73–77. 301 Корзо М.А. Педагогическая система иезуитов//История образования и педагогической мысли в эпоху Древности, Средневековья и Возрождения. М., 2004. С. 479–480. 303 Корзо М.А. Педагогическая система иезуитов. С. 514; ÓMalley, John W., S.J. How Humanistic is the Jesuit Tradition? P. 197. 314 Петров Н.И. Киевская академия… С. 111–112. Подробнее о том, как часто причащались в XVII в. см. в третьей главе настоящей работы. 325 См. напр. Шпирт А.А. «Мессия правдивый» Иоанникия Галятовского и его «еврейские» источники//Лехаим. 2010. 4. С. 31–33. 326 Киселева М.С. Интеллектуальный выбор России второй половины XVII – начала XVIII века: от древнерусской книжности к европейской учености. М., 2011. С. 134. 330 Показательным является пример «Треноса». Блестящий трактат Мелетия Смотрицкого, написанный в 1609 г. для обличения антиправославной политики Сигизмунда III, и который польские иезуиты по достоинству оценили как опасную идеологическую диверсию, направленную на срыв московских планов короля, не оставил никаких следов в великорусской книжной культуре вообще. Опарина Т.А. Полемическая книжность восточнославянских земель Речи Посполитой в России в эпоху Смуты//Смута в России: Конфликт и диалог культур. Тезисы международной научной конференции, Санкт-Петербург, 12–14 октября 2012 года. СПб., 2012. С. 190–192. 333 Филиппов С.Б. Религиозная борьба и кризис традиционализма в России XVII в. Будапешт, 2007. С. 63. 337 Она же. К предыстории рецепции украинского барочного богословия в России//Человек в культуре русского барокко. М., 2007. С. 182–188. 345 Поздеева И.В., Дадыкин А.В., Пушков В.П. Московский Печатный Двор – факт и фактор русской культуры. 1652–1700 годы. Исследования и публикации. М., 2007. Кн. 1. С. 78. 346 Румянцева В.С. Епифаний Славинецкий в Москве//Православие Украины и Московской Руси в XV–XVII веках: общее и различное. М., 2012. С. 279. 349 Чумичева О.В. Большой Московский собор 1666–1667 гг.//Православная энциклопедия. Т. 5. М., 2002. С. 679–684. 350 Харлампович К.В. Малороссийское влияние на Великорусскую церковную жизнь. Т. Казань, 1914. С. 254. |
| Для примера можно указать на «Алфавитарь» Григория Назианзина (IV в.), «Алфавит о дурных священниках» и «Алфавит о хороших священниках» (IX в.). «Алфавит морали» Симеона Метафраста (X в.), «Алфавит о тщетности жизни» (XIV в.) и др. Для удобства пользования в алфавитном порядке располагались материалы в трудах западноевропейских проповедников (например, у Бонавентуры), в сборниках легенд, изречений, примеров, во множестве бытовавших в Европе, начиная со средневековья, и носящих названия «Flores» («Цветы»), «Speculum» («Зерцало»); в них материал, как правило, также организован по алфавитному принципу. Принцип этот использовали писатели, занятые поисками формально унифицирующих приемов. Я. А. Коменский составлял к своим дневникам и выпискам «дигесты» и «пандекты» – алфавитные указатели для скорейшего отыскания записанного. Как формообразующее начало азбука выступает в произведениях украинских авторов: в «Алфавите еретиков» Иоанникия Галятовского (1681), в книге Иоанна Максимовича «Алфавит собранный, рифмами сложенный» (1705), в сборнике пословиц Климентия Зиновиева (1700–1709). В порядке латинского алфавита следуют главы сочинения Лазаря Барановича «W wieniec Воеу ss. oycw («Венец Божьей Матери». 1680). Уже издревле алфавиту придавался некоторый мистический смысл, в философском плане он понимался как модель мира, как универсум. Эпохам средневековья, Возрождения и барокко известно преклонение перед алфавитом как перед тем, из чего слагается тело божественной истины. В Книге Откровения Бог , или скорее Христос говорит Иоанну: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (1:8). Символическое значение букв альфа и омега, появившихся в раннехристианксих базиликах на перекладине креста-распятия, в течение долгих веков оставалось абсолютно прозрачным. У Симеона Полоцкого читаем: «В начале Слово бе у Бога-Отца,/иже не имать начала и конца./Алфа Омега сам ся нарицает,/ибо вся начат и вся он кончает» 62 . Та же символика в другом месте отнесена к Христу: «Алфа ми есть Иисус. Христос ми есть Омега» 63 Представление об Альфе и Омеге как традиционном символе Христа присутствует также у современников Симеона – у Николая Спафария, Лазаря Барановича, Кариона Истомина. |
|
|
